.
Смерть Красицки подействовала на  всех  так  же  угнетающе,  как  и  духота,
которой, казалось, не будет конца. Капитан Стин был еще более молчалив,  чем
обычно, и даже Линд не подбрасывал своих шуток. Когда Карл  уронил  тарелку,
все обернулись и бросили на него свирепые взгляды. Рафферти с  хмурым  видом
убрал осколки.
   Карин Брук обратилась с Стину:
   - В такую погоду приятно подумать о норвежских  фиордах,  не  правда  ли,
капитан?
   - Да, конечно. Я уже два года не был дома.
   - Достаточно испытать одну бурю в  Северной  Атлантике,  чтобы  эта  жара
показалась вам приятной, - заметил Линд.
   - Вы совершенно правы, - поддержала его Мадлен Леннокс и рассказала,  что
ей как-то довелось попасть в бурю в Бискайском заливе, которая  продолжалась
три дня, и она  так  измотала  ее  физически,  что  и  потом  ей  все  время
приходилось за что-то держаться, даже находясь в постели.
   - Простите меня, пожалуйста... - внезапно прошептал капитан.
   Годард  заметил,  что  тот  сильно  побледнел  и,  видимо,   основательно
испугался. Рукой он оперся о стол.
   - В чем дело, кэп? - быстро спросил Линд.
   Годард одновременно с ним вскочил на  ноги,  намереваясь  оказать  помощь
капитану, который сперва навалился на плечо Карин, а потом соскользнул вниз.
Обе женщины  вскрикнули.  Когда  мужчины  уложили  Стина  на  полу,  к  нему
подскочил Барсет.
   - Носилки! Быстро! - приказал Линд.
   Барсет исчез.
   Глаза капитана были закрыты. Он тяжело дышал.  Линд  пощупал  его  пульс.
Стин начал судорожно вздрагивать. Годард прижал его к полу  покрепче  обеими
руками. Линд послал Карин к главному инженеру, чтобы  тот  прислал  в  каюту
капитана баллон с кислородом. Вскоре Барсет вернулся  с  носилками.  На  них
положили капитана, корчащегося от боли. Иначе им не удалось бы пронести  его
по узкому трапу наверх.
   Не долго думая Линд  рванул  со  стола  скатерть  со  всем,  что  на  ней
находилось, так что посуда и столовые приборы разлетелись по всей  столовой.
Затем оторвал от скатерти две полосы. Одну  полосу  бросил  Годарду,  и  они
вместе привязали Стина к носилкам за грудь и за ноги.
   Потом Гарри вместе с матросом отнесли капитана наверх,  в  то  время  как
Линд помчался за своей аптечкой. Вскоре появился боцман  и  сменил  Годарда,
который вышел в коридор.
   Он обратил внимание на глаза подбегавших матросов.
   - О Боже ты мой! - воскликнул один из них. - Кто будет следующим?  Другой
хмуро бросил:
   - У кого есть резиновая лодка? Я сматываюсь с этой чертовой посудины!
   Обе дамы  были  буквально  потрясены.  Мадлен  считала,  что  у  капитана
сердечный приступ и он обязательно должен закончиться летальным исходом.  Ее
муж перенес три приступа за пять  лет.  А  Годард,  ожидая  новостей,  снова
почувствовал запах горящего хлопка. Минут через пять к ним спустился Барсет.
   - Первый помощник говорит, что у капитана сердечный  приступ,  -  сообщил
он.
   А также рассказал, что Линд соорудил нечто вроде кислородной  палатки,  и
капитану уже стало  легче.  Спаркс  пытается  через  калифорнийские  станции
получить соответствующие инструкции от службы здравоохранения США. Он  также
поддерживает связь с рейсовым кораблем, который находится  от  них  в  милях
трехстах и имеет на борту врача. Если возникнет необходимость,  то  придется
резко изменить курс и сблизиться с этим  кораблем.  И  еще  стюард  добавил:
Годард, если хочет, может подняться наверх.
   Опять придется выступать в качестве свидетеля, подумал  Гарри.  Когда  он
поднялся на верхнюю палубу, там, на мостике, находился третий помощник.
   Стин лежал  на  койке  в  своей  каюте.  Над  грудью  и  головой  у  него
размещалась импровизированная кислородная палатка, которую Линд смастерил из
ванной занавески. В эту палатку он ввел  шланг,  который  был  прикреплен  к
кислородному баллону, стоявшему на ночном столике. Когда Годард входил, Линд
как раз вынимал иглу из  руки  капитана,  которому  сделал  инъекцию.  Затем
пощупал его пульс.
   Гарри остановился в ожидании.
   Линд удовлетворенно кивнул и опустил руку.
   - Уже лучше, - произнес он. - Пришлось использовать занавеску от душа.  -
Он показал на импровизированную палатку. - Позднее боцман сделает палатку из
парусины и вырежет в ней окошечко.
   До конца этого рейса боцман успеет не только сделать палатку из парусины,
но и зашить в ней всех, подумал Годард.
   В этот момент вошел Спаркс и подал Линду радиограмму, как он  сказал,  из
Общественной службы здравоохранения.
   - Хм... Дигиталис... Кислород, - пробормотал тот и  сунул  радиограмму  в
карман.  -  Это  мы  уже  сделали.  Спаркс,  пошлите  радиограмму   капитану
"Кунгсхолма", что мы будем поддерживать с  ним  связь,  но  транспортировать
капитана на его корабль не станем, если не наступит ухудшения. Там,  видимо,
смогут сделать не намного больше, чем мы...
   Спаркс кивнул и вышел. Если я буду свидетелем еще парочки таких сцен,  то
уверенно смогу выступать в роли театрального  критика,  подумал  Годард.  Он
видел, как поднимается и опускается грудь Стина, и был  убежден,  что  этому
человеку тоже суждено умереть, так и не приходя  в  сознание.  Его  поражало
собственное спокойствие, но он пытался  убедить  себя,  что  никакое  другое
чувство не только не поможет делу, но и сыграет против него.
   Ведь он ни в чем не уверен. Это может быть и настоящий сердечный приступ,
и следствие какого-то яда, который Линд подсунул капитану. Откуда ему знать,
что содержал шприц - морфий или дигиталис? И у него нет никакой  возможности
что-либо узнать или  что-либо  доказать.  Но  даже  если  бы  и  была  такая
возможность, он все равно не смог бы уличить Линда в том,  что  тот  пытался
убить капитана Стина. В открытом море самый главный судья - Господь Бог.
   - Дайте нам знать, если наступят  какие-нибудь  изменения,  -  сказал  он
Линду и вышел. Выходя из каюты капитана, Гарри непроизвольно  бросил  взгляд
на фото в рамке, на котором были сняты женщина и две девочки. Он  вздрогнул,
словно его ударило электрическим током.

Глава 9

   Полчаса спустя Годард и Мадлен Леннокс стояли на средней  палубе.  Солнце
закатывалось за горизонт.
   - Ты веришь, что это был сердечный приступ? - спросила она.
   - Не знаю, - ответил он. - Все может быть. Но будь осторожна.
   - В каком смысле? Или ты считаешь, что мне тоже опасно есть?
   - Нет... Я знаю одно, и причем определенно: он настолько  ловок  и  умен,
что не будет повторяться. Кроме того, у женщины  сердечный  приступ  гораздо
более редкое явление. Тем не менее запирай дверь своей каюты.
   - Ты это тоже будешь делать?
   - Конечно, черт возьми!
   - Значит, запирать все двери?  -  повторила  она  и  посмотрела  на  него
пепельно-серыми, невинными глазами.
   Увы, бесполезно ее предостерегать, подумал он.
   - Считаешь, что я сгущаю краски?
   - Нет, не считаю. Но ты ведь знаешь, как хорошо мне помог  избавиться  от
страха перед грозой...
   В  начале  одиннадцатого  Барсет  принес  весть:  капитану  Стину   стало
значительно лучше. Пульс стал более нормальным, и сейчас он  спокойно  спит.
Линд буквально не отходит от него ни на шаг.
   Некоторое время спустя Годард уже лежал голым на своей койке.  Неожиданно
в дверь постучали. Он подошел к ней и  посмотрел  сквозь  жалюзи.  Это  была
Мадлен. Гарри открыл дверь, и она повисла на его шее еще  до  того,  как  он
успел закрыться.
   - Я испортила тебе репутацию, - заявила  она.  -  По-моему,  меня  видела
Карин.
   - А как ты относишься к своей собственной репутации?
   - На этот счет я не тешу себя иллюзиями. Женщины всегда все знают друг  о
друге. А ты, кажется, ждал меня. Ты не служил в береговой охране?
   - А почему ты это спрашиваешь?
   - Мне очень нравится их девиз: "Всегда готов!"
   Мадлен быстро сбросила с себя  одежду.  А  она  не  церемонится,  подумал
Годард. И ей совершенно безразлично, будет ли мужчина ее  "завоевывать"  или
просто возьмет ее. Для нее самое главное - удовлетворить желания плоти.  Но,
с другой стороны, это упрощает дело - как  для  него,  так  и  для  нее.  Не
чувствуешь скованности...
   Карин Брук попыталась сконцентрировать внимание на книге, которую читала,
но разные шумы и шорохи мешали ей это сделать. Она чувствовала  себя  как-то
неуютно, беспомощно и по какой-то непонятной причине была недовольна  собой.
Карин беспокоилась о капитане Стине, а его первого помощника просто не могла
понять. Он до  сих  пор  оставался  для  нее  загадкой.  Один  раз  она  уже
доверилась ему, но потом  опять  убедилась,  что  он  или  умалишенный,  или
монстр.
   Ни с одним человеком невозможно об этом поговорить.  Может,  с  Годардом?
Нет, он слишком щепетилен и отчужден. Ему Карин никак не может доверить свои
мрачные мысли относительно  событий,  происходящих  на  этом  корабле.  Если
поделится ими, он просто поднимет ее насмех. Кроме того, она почувствовала к
нему какую-то  неприязнь  с  той  минуты,  как  увидела,  что  в  его  каюту
проскользнула Мадлен Леннокс. Правда, Карин постаралась  убедить  себя,  что
одно не имеет ничего общего с другим, но тем не менее сама в это не верила.
   Сначала она нашла его  привлекательным.  У  него  мужественное  лицо,  он
уверен в себе, имеет хорошие манеры. Но позже поняла,  что  ему  не  хватает
тепла и чувств. А холодными, бесчувственными мужчинами она  сыта  по  горло,
как и равнодушными тоже. Их, казалось, никогда не мучают  сомнения,  они  не
знают страха. Абсолютно убеждены, что  стоит  им  пожать  плечами,  как  все
неприятности и беды исчезнут сами собой. И это в то время как  другие  люди,
живущие чувствами, люди с мягкими сердцами или просто глупые, вечно попадали
в беды и неприятности. Одних пришибает к земле ударами судьбы, а другие сами
награждают судьбу пинками в зад. Карин с  ужасом  вспомнила,  как  буквально
через пару недель после гибели ее мужа его женатые друзья начали  делать  ей
самые недвусмысленные предложения.
   Правда, в таком положении она не одинока.  Большинство  более  или  менее
молодых вдов или разведенных женщин испытывают приблизительно  те  же  самые
притязания со стороны мужчин. Но холодное убеждение таких "друзей", что этим
самым они доставят ей удовлетворение и окажут услугу,  настолько  оттолкнуло
ее от них, что она начала испытывать неприязнь и к другим мужчинам. Конечно,
плохо, что с ее старым добрым Стаей случилась такая беда,  но  поскольку  их
брак к тому времени все равно уже дал небольшую  трещину,  зачем  ей  мучить
себя этим до смерти?
   И  Годард  не  другой.  Может,  чуть  постарше,  более  спокойный,  более
уверенный, но все равно похожий на Остальных.
   Она положила  книгу  на  стол  и  выключила  свет.  Вентилятор  продолжал
жужжать.
   Карин чувствовала себя  одинокой  и  растерянной,  и  ей  долго  пришлось
ворочаться на постели, прежде чем удалось уснуть.

***

   Когда Годард проснулся, уже начинало светать. Мадлен Леннокс оперлась  на
локоть, будучи несколько разочарованной тщетностью своих новых попыток.
   - О, всемогущий Цезарь, как низко  ты  пал!  -  сказала  она  с  каким-то
комичным разочарованием, поцеловала его в щеку и выскользнула из постели.  В
следующее мгновение она уже была одета.
   Он проводил ее до двери, потом выглянул в коридор  и  убедился,  что  там
никого нет и что Мадлен благополучно добралась  до  своей  каюты.  Но  когда
собирался запереть дверь, в коридоре появился Барсет.  Годард  спросил  его,
как обстоят дела с капитаном Стином.
   Стюард ответил, что капитану лучше и он спит спокойным сном. Гарри закрыл
дверь и закурил сигарету. Мадлен Леннокс тоже наверняка слышала эту приятную
новость. Да и к чему,  черт  возьми,  все  время  мучить  себя  бесполезными
мыслями? Может быть, все это плод его разгоряченного мозга?

Глава 10

   В комнате рядом со столовой Рафферти еще раз  помешал  кофе  в  маленькой
чашечке, чтобы убедиться, что обе таблетки  полностью  в  нем  растворились.
Потом посмотрел на часы. Половина восьмого.  Еще  пять  минут.  Он  поставил
чашечку, сахарницу и кувшинчик со сливками на поднос,  надел  белую  куртку,
правый карман которой оттягивался под  тяжестью  какого-то  предмета,  потом
понес поднос к миссис Леннокс.
   Постучав, Рафферти крикнул:
   - Кофе!
   - Минутку!
   - Дверь открылась, и он вошел  в  каюту.  Мадлен  Леннокс  села  на  край
кровати и закурила сигарету.
   - Сегодня вы что-то немного рановато, Доминик, - сказала она с улыбкой. -
Но тем не менее спасибо.
   - О, пожалуйста. - Рафферти поставил поднос  на  столик  и,  как  всегда,
посмотрел в разрез ее спальной кофты. Сдобной ее уже  не  назовешь,  подумал
он, но для женщины ее лет она в прекрасной форме. Больше всего ему  хотелось
проверить качество ее грудей на ощупь,  но  Рафферти  не  отваживался  этого
сделать, так как она могла закричать.
   Барсета  он  не  боялся,  но  этого  сукина  сына  с  холодным   взглядом
побаивался. От него ему уже как-то досталось.
   Если тот в скором времени придет, то ему не поздоровится, подумал  стюард
и вышел в примыкавшую  к  каюте  ванную  комнату,  словно  для  того,  чтобы
проверить, есть ли там мыло и полотенце. Барсет забавлялся с этой  вдовушкой
целых четыре дня, а теперь Годард получает товар прямо с  доставкой  в  свою
каюту. Рафферти тихо засвистел, открыл и снова закрыл дверцу аптечки,  затем
пустил воду. Этот голливудский мошенник, должно быть, изменил свое  имя,  но
это ему все равно не поможет.  Каждому  известно,  что  евреев  и  негров  в
Голливуде полным-полно. Нужно все это гнездо подпалить и сжечь.
   - Я принесу вам свежие полотенца, - сказал он, направляясь к двери каюты.
   - Большое спасибо, - отозвалась Мадлен и налила  себе  кофе  в  маленькую
чашечку, положив туда больше сахару, чем обычно.
   Рафферти вышел в коридор. Кажется, она ничего не заметила, подумал он  и,
выйдя на палубу со стороны бакборта, посмотрел вперед. Боцман,  Отто  и  еще
один матрос мыли палубу вениками и водой из шланга.
   Стюард вернулся в коридор и подошел к бельевому шкафу. Вынув  оттуда  два
полотенца, снова постучал в дверь каюты Мадлен Леннокс. В коридоре никого не
было. Он вошел в каюту. Она подняла на него глаза и подавила зевоту.
   - Ужасно хочется спать, - сказала Мадлен и с улыбкой потрясла головой.
   - Всему виной эта проклятая жара,  -  откликнулся  Рафферти.  -  Я  лучше
закрою иллюминатор, там моют палубу.
   Он прошел мимо нее, коснувшись ее колена. Закрыв иллюминатор на задвижку,
обратил внимание, что весь кофе уже выпит.  Потом  опять  прошел  в  ванную,
захватив оба полотенца.
   А Мадлен Леннокс сидела с мечтательным видом на кровати и зевала. На этот
раз он даже не заглянул мне в вырез кофты, удивилась она. О Боже ты  мой,  и
что это со мной такое? Неужели мы почти не спали эту ночь? Она потянулась  и
встала так, чтобы Рафферти мог видеть ее обнаженный живот,  но  он  даже  не
глядел в ее сторону. Неужели я так постарела за эти пять минут?  -  подумала
Мадлен.
   Она вздрогнула от громкого шипения, но в следующее мгновение поняла,  что
это струя воды из шланга ударила в переборку и иллюминатор.  Ей  теперь  все
казалось в розовом цвете, даже мысли были розовыми. В  голове  вертелся  еще
вопрос: может ли она мыслить? И думает ли она о чем-нибудь вообще? Во всяком
случае, удержать свои мысли Мадлен не могла. Почему-то  она  вспомнила,  что
мальчишки начали заглядывать в вырез ее платья  уже  тогда,  когда  ей  было
тринадцать. С той поры многое изменилось.
   Потом струя воды снова ударила в иллюминатор. В тот же момент  из  ванной
вышел Рафферти. В правой руке он держал полотенце, которое затем переложил с
какой-то глупой усмешкой в левую руку. Под  полотенцем  она  увидела  черный
металл и, будучи вдовой морского офицера, поняла, что это пистолет -  поняла
это, несмотря на то что уже наполовину спала. Стюард  поднял  ее  голову,  и
она, казалось, ничего не имела против этого.
   Рафферти ударил ее в  левую  часть  головы,  как  раз  в  то  место,  где
начинаются волосы. Все шумы в каюте были заглушены струей воды, которая  все
еще била по переборкам и иллюминатору. Когда Мадлен начала падать вперед, он
подхватил ее и уложил на кровать,  подсунув  под  голову  полотенце.  Оружие
снова исчезло в его кармане. Стюард потянул за штаны ее пижамы. Черт возьми,
тут где-то должна быть "молния". Наконец, нашел ее на левом бедре и стянул с
нее брюки. Потом снял и верхнюю часть одежды. При этом тщательно  следил  за
тем, чтобы полотенце все время оставалось у нее под головой.
   Крепенькая для пожилой женщины, подумал Рафферти и ущипнул ее  за  попку.
На большее он не отважился, так как этот сукин сын уже дал ему  понять,  что
будет, если он не выйдет из ее каюты в точно определенное время.  Доминик  и
так уже достаточно рисковал, сунув себе в карман пистолет вместо куска мыла.
   Он отнес ее в ванную и положил под  душ.  Из-под  волос  начала  сочиться
тонкая струйка крови. Пол между душем и постелью стюард тщательно  осмотрел,
выискивая на нем капельки крови, но не нашел ничего. Боцман со своим шлангом
уже продвинулся немного вперед, и он должен был поспешить. В тот  же  момент
Рафферти все-таки заметил несколько капель крови, вытер их носовым платком и
завернул этот платок в полотенце;
   Вернувшись в ванную, он отвернул кран душа и пустил из него сильную струю
воды. Рядом бросил на пол кусок мыла. Потом отступил на  шаг  и  полюбовался
своей работой. Его беспокоила мысль, что он что-то забыл, но  все  выглядело
очень естественно. Мадлен Леннокс была уже вся мокрая, рядом  валялся  кусок
мыла.  Любому  могло  показаться,  что  она  встала   под   душ,   а   потом
поскользнулась и упала. Он пожал плечами и вышел.
   Держа в руке свернутое полотенце, он осторожно прошел по коридору. Никого
здесь не было. Мгновение спустя он уже снова был в кладовой. Карл в столовой
накрывал стол к завтраку. Рафферти бросил полотенце в корзину для  отбросов,
которую еще вчера должен  был  опорожнить,  и  понес  ее  на  палубу.  Запах
тлеющего хлопка становился все сильнее, и один из палубных матросов  показал
на вентилятор, из которого вился дымок.
   - Там, внутри, кажется, становится все теплее и теплее, - бросил он.
   - Ты у меня умненький парень! - ответил  Рафферти  с  ноткой  уважения  в
голосе. - Будешь докладывать о положении дел каждый час, договорились?
   Странный парень, подумал он при этом. Так обеспокоен,  словно  горит  его
собственный хлопок.
   Придя на корму, он выбросил содержимое корзины за  борт.  Потом,  закурив
сигарету, спокойно пронаблюдал, как весь мусор, в  том  числе  и  полотенце,
остается далеко за кормой корабля.
   Этот день тоже обещал быть очень жарким.

***

   Приблизительно без  четверти  восемь  Годард  принял  душ,  и  когда  его
выключил, то услышал, что в  ванной  миссис  Леннокс  тоже  льется  вода.  А
закладывая в  прибор  новое  лезвие,  почувствовал,  что  запах  гари  начал
проникать и в его каюту.
   Надев шорты и сандалии, он вышел прогуляться на палубу, хотя  уже  стояла
удушающая жара; На горизонте,  со  стороны  бак-борта,  начинали  собираться
грозовые тучи, но в районе корабля  ветра  практически  не  было.  Из  обоих
трюмных вентиляторов дым уже шел настолько явственно, что  не  заметить  его
было нельзя, а по палубе стлался туман, вызывающий кашель. "Леандр" попал  в
тяжелое положение, которое усугублялось с каждым часом.
   Гарри чуть было не погиб в океане, три дня  проплавав  в  одиночестве  на
резиновом плотике. Потом попал на этот корабль. Но в скором времени, подумал
он, ему вновь придется его покинуть и сесть  в  спасательную  шлюпку.  Кроме
того, ему было ясно, что он не  будет  желанным  ни  на  одной  спасательной
шлюпке, ибо на каждой из них найдутся суеверные люди и не  захотят  брать  с
собой человека, с появлением которого на корабле одно за другим  последовало
множество несчастий. И таких людей  можно  понять.  Убийство,  само