карман,
посмотрел на дверь и увидел, что входит Джек, еле волоча  ноги;  тусклые
глаза и опущенные уголки губ говорили об отчаянии и тревоге. Джек  ногой
закрыл за собой дверь.
   - Ну, в чем дело?
   - Позвольте мне сесть. - Джек подошел к обитому кожей креслу и упал в
него, словно боксер на табуретку в углу ринга после надцатого раунда.  -
Боже, как жарко для этого времени года.
   - Что с Кэрол, Джек?
   - Очень плохо.
   - Но она ведь поправлялась...
   - Это не совсем так, папа.  Я  просто  не  хотел  беспокоить  вас  по
междугородному  телефону.  И   немного   приукрасил   положение   дел...
Пожалуйста, не смотрите на меня с таким укором. Я думал, что  так  будет
лучше. Какой смысл беспокоить вас? Вы не смогли бы как следует  работать
или бросили бы все и примчались к ней. Но толку-то? Уже две недели  даже
мне не позволяют с ней видеться.
   - В таком случае, я бы предложил,  -  произнес  Пол  сквозь  зубы,  -
пригласить другого психиатра. Похоже, что  этого  человека  самого  надо
лечить.
   Джек покачал головой.
   -  Нет,  он  хороший  психиатр.  Мы  консультировались  еще  с  тремя
психиатрами. Их мнения совпадают. Один из них  возражал  против  лечения
инсулином, но они все согласились  с  поставленным  диагнозом  и  курсом
лечения. Это не их вина, папа. Просто ничего не вышло.
   - О чем ты говоришь?
   - Папа,  применяли  гипноз,  дважды  инсулиновый  шок,  и  ничего  не
помогло. Она не реагирует. Каждый день все глубже уходит в  себя...  Вам
необходима точность? Я могу наговорить  кучу  всяких  научных  терминов.
Кататония. Преждевременное слабоумие. Пассивная шизоидная паранойя. Меня
забрасывали фрейдистскими жаргонами, как кирпичами. Все сводится к тому,
что она пережила нечто такое, что  не  может  принять  -  и  все  больше
погружается в себя. - Джек закрыл лицо руками. - Боже, папа, сейчас  она
превратилась в тряпичную куклу.
   Пол молча смотрел на опущенную голову Джека. Он знал вопрос,  который
нужно задать; ему пришлось заставить себя задать его.
   - Что же они хотят сделать?
   Джек долго не отвечал. Наконец,  он  поднял  голову.  Лицо  его  было
серым, глаза помутнели.
   - Они хотят, чтобы я подписал документы на помещение Кэрол к закрытую
психиатрическую  лечебницу  на  неопределенный   срок.   В   учреждение,
предназначенное для лечения безнадежных и почти безнадежных больных. Мне
предстоит принять решение и я приму его, но мне нужен ваш совет.
   - Есть ли какой-нибудь выбор?
   Джек беспомощно развел руками.
   - Что произойдет, если ты подпишешь эти бумаги?
   - Ничего, я полагаю. Ее будут держать в той же больнице. Но это  ведь
обычная больница. Страховка почти кончилась. Когда не  останется  денег,
ее оттуда вышвырнут. Папа, она даже не может сама есть. Если ее поместят
в закрытую психиатрическую лечебницу. Я проверял. У меня есть  полис,  в
котором  это  предусмотрено.  Шестьсот  долларов  в  месяц.  Доктор  Мец
рекомендовал санаторий в штате Нью-Джерси.
   Там плата немного выше, но я оплачу разницу. Дело не в деньгах, папа.
   - Это лечение в закрытом учреждении - оно навсегда?
   - Никто не может  этого  знать.  Иногда  оттуда  выписываются,  после
нескольких месяцев или после нескольких лет.
   - Тогда почему ты советуешься со мной?
   - Послушайте, я люблю ее, Нельзя просто отправить человека,  которого
любишь, и отвернуться от него.
   - Кажется, никто не просит нас отворачиваться.
   - Я мог бы взять ее домой, - пробормотал Джек.  -  Стал  бы  кормить,
мыть в ванной.
   - И насколько бы тебя хватило?
   - Можно нанять сиделку...
   - Все равно это не жизнь, Джек.
   - Роузин и Мец твердят то же самое.
   - Тогда у нас нет выбора.
 
*** 
 
   Когда Джек ушел. Пол вынул из кармана  револьвер.  Только  с  ним  он
чувствовал себя спокойнее. Убийцы! Теперь к их долгам добавится и этот.
   У  них  нет  права  так  поступать  с  нами.  Их  надо  остановить  С
Лексингтон-авеню он доехал на  автобусе  до  Шестьдесят  восьмой  улицы.
Поужинал в закусочной, прошел несколько коротких кварталов до  Семьдесят
второй и Пятой улиц  и  направился  в  Центральный  парк.  Стояли  серые
сумерки, дул холодный  ветер,  падали  листья,  люди  выгуливали  собак.
Тускло светили уличные фонари.
   Шел он медленно, словно утомленный после целого дня  тяжелой  работы.
Именно в это время вечера они набрасываются  на  усталых,  идущих  домой
прохожих. Хорошо думал он, нападите же на меня.
   Пол едва сдерживал кипевший в нем гнев. Вечер был прохладный, он  шел
засунув руки глубоко в карманы. Никому бы и в голову не пришло,  что  он
вооружен. Смелее. Подходите - и получите свое.
   Двое юношей, джинсы, жидкие  волосы  до  плеч,  прыщавые  лица.  Идут
навстречу  ему,  сунув  большие  пальцы  рук  за  ремень.  Ищут  повода.
Подходите - и получите сполна.
   Они прошли мимо, даже не  взглянув  на  него;  Пол  услышал  фрагмент
разговора:
   - ..
   Сногсшибательно, дружище, потрясающе. Самый  дрянной  фильм,  который
я...
   Двое парнишек, идущих домой из кино. Ну, им не следует  одеваться  на
манер хулиганов, это приведет к беде.
   Сумерки сгущались. Пол шел по дорожке, мимо которой к театру  неслись
редкие такси. Впереди прогуливалась пожилая пара, охраняемая  доберманом
на поводке. Пола обогнали три молодые пары, прекрасно одетые,  они  явно
опаздывали на спектакль в Линкольновском центре.
   Полицейский на мотоцикле, заинтересовавшись Полом,  приподнял  стекло
шлема: каждый одинокий прохожий был подозрителен. Он спокойно  посмотрел
на полицейского. Мотоцикл умчался.
   Пол сел на скамейку посреди парка и дождался, когда стало  совершенно
темно.  Тогда  он  поднялся  и  продолжил   прогулку.   Западная   часть
Центрального парка. Он прошел с квартал на  север,  затем  на  Семьдесят
третью улицу, потому что вряд ли  кто-нибудь  мог  напасть  на  него  на
Семьдесят второй,  здесь  было  слишком  много  народу.  Колумбус-авеню.
Теперь темный длинный квартал к треугольнику Амстердам-авеню - Бродвей.
   Никого. Он перешел площадь и мельком взглянул на Бродвей. В  квартале
отсюда на него напал мальчишка с ножом. Теперь попытайся еще разок.
   Кэрол... Ноша была невыносимой.
 
*** 
 
   Семьдесят третья  улица  и  Уэст-энд-авеню.  Пол  стоял  под  уличным
фонарем и смотрел в  направлении  своего  дома,  расположенного  в  двух
кварталах к югу. Ничего зловещего Черт побери, где вы?
   Становилось все холоднее.
   Но он пошел в другом направлении. Дошел до Семьдесят четвертой  улицы
и опять вернулся на Амстердам-авеню. Пройдя половину квартала. Пол узнал
те каменные ступеньки, где  чуть  не  упал  после  того,  как  мальчишка
убежал.
   Амстердам-авеню. Пол свернул  за  угол  и  ускорил  шаг.  К  Западным
восьмидесятым улицам. Теперь он находился в районе смешанного населения;
добротные дома возвышались над ветхими строениями. Раньше он никогда  не
ходил здесь пешком по вечерам.
   В ногах уже чувствовалась усталость. Стало еще холоднее. Пол дошел до
перекрестка и  посмотрел  на  указатель  улицы:  Восемьдесят  девятая  и
Колумбус-авеню. Он повернул на запад.
   Двое  юношей  на  тротуаре  -  пуэрториканцы  в   тонких   курточках.
Прекрасно, подходите. Но они лишь проследили за ним  взглядом.  Разве  я
выгляжу слишком опасным? Что с  вами,  неужели  я  не  похож  на  легкую
добычу? Или вы нападаете только на женщин?
 
*** 
 
   Набережная реки. На верхнем этаже одного  из  домов  была  вечеринка:
ветер доносил звуки  рок-музыки,  из  открытого  окна  вылетел  бумажный
стаканчик -  отбросы  цивилизованных  развлечений.  Трое  молодых  людей
грузили чемоданы в "фольксваген" по обычной системе: один выносил сумки,
второй отправлялся за следующей  партией,  третий  охранял  машину.  Это
безумие. Нельзя допускать, чтобы кто-то был  все  время  настороже.  Пол
пересек набережную и пошел к лестнице.
   Здесь тоже небольшой парк.
   На фоне огней деревья казались прозрачными.  Пол  шел  по  тропинкам,
мимо площадки для игр, вдоль склонов. Рощица хилых  от  смога  деревьев;
здесь темнота достигала вязкости сиропа,  и  Пол  внезапно  почувствовал
атавистический приступ боли. Вы здесь, я чувствую вас. Следите за  мной,
ждите меня. Выходите же! Но за деревьями никого не было.  Снова  тропка;
конец парка, недалеко Семьдесят вторая улица.  С  горьким  сарказмом  он
подумал: хорошо, сегодня неудачный вечер для охоты, но вы еще наткнетесь
на меня.
   Пол весь продрог, ноги гудели.  До  его  дома  было  всего  несколько
кварталов.
   Приближаясь к парковой  лестнице,  краем  глаза  Пол  заметил  легкое
движение и услышал тихий вкрадчивый голос:
   - Эй, подожди минуточку.
   Пол остановился.
   Высокий мужчина, очень высокий и ужасно худой.  Сутулый.  В  коротком
пиджаке. Узкий череп, рыжеватые волосы, нервно подрагивающие плечи. Судя
по всему, наркоман. Охотничий нож, сверкающий в полумраке.
   - У тебя есть деньги, приятель?
   - Возможно.
   - Да.., дай сюда. - Наркоман облизнул верхнюю губу,  как  умывающаяся
кошка, и направился к Полу.
   - Значит, вот оно, - выдохнул Пол.
   - Что? Эй, гони деньги, дружище.
   - У вас будет много неприятностей.
   Шаг вперед, наркоман остановился почти на расстоянии вытянутой руки.
   - Эй, я не хочу тебя резать.  Ну-ка,  гони  деньги  и  проваливай!  -
произнес он Нервным голосом. Нож  почти  не  дрожал,  лезвие  направлено
вверх.
   Не разговаривай с ним. Просто стреляй.
   - Дружище, деньги! Гони деньги!
   Пол вынул револьвер из кармана и три раза нажал на  курок.  Наркоман,
отпрянув назад, руками зажал  раны.  На  его  лице  появилось  выражение
недоумения и боли. Он ударился о железные перила и упал набок. Пол хотел
было выстрелить еще раз, но наркоман уже не двигался.
 
*** 
 
   Ошалев от происшедшего, Пол ввалился  в  квартиру  и  долго  стоял  -
потный, дрожащий, в ногах кололи иголки.
 
Глава 15 
 
   В "Тайме" об этом ничего не упоминалось. "Дейли Ньюс"  поместила  два
маленьких абзаца на  десятой  странице:  "Прошлым  вечером  в  парке  на
Набережной был обнаружен труп Лероя Марстона, 24  лет.  Марстон  условно
освобожден из тюрьмы в  Аттике  две  недели  назад  после  отбытия  двух
месяцев заключения из общего срока пять лет за вооруженное ограбление.
   При вынесении ему приговора три года  назад  Марстон  признался,  что
употреблял героин. Полиция отказалась строить предположения относительно
того, связана ли его смерть с наркотиками. В Марстона стреляли три  раза
из револьвера мелкого калибра. Нападавший, или нападавшие, задержаны  не
были".
   Его ищет полиция. Ну, этого можно было ожидать. Вряд ли  его  найдут.
Это легко читалось между строк в  "Дейли  Ньюс".  Полиция  считает,  что
Марстон попытался обмануть торговцев наркотиками  и  торговец  застрелил
его.  Прекрасно:  пусть  вытащат  нескольких  торговцев  наркотиками  на
допрос. Хоть на улицах их будет поменьше.
   Но впредь  ему  нужно  быть  более  осторожным.  Полночи  просидев  в
гостиной с револьвером, Пол хладнокровно оценил происшедшее. Он допустил
несколько ошибок: не удостоверился, мертв ли Марстон, не замаскировался;
если бы оказался хоть один очевидец, его легко бы  опознали.  Он  пришел
прямо домой, и не исключено, что привратник, если его допросят, вспомнит
время прихода Пола.
   Значит, впредь... Что это такое я собираюсь делать?
   К черту! Он не хотел  лгать  самому  себе.  Улицы  и  парки  -  места
общественные. Он имеет право ходить  где  захочет  и  когда  захочет.  И
любой, кто попытается напасть на него или ограбить, должен понимать, что
рискует жизнью.
   А  он,   остановив   Марстона,   предотвратил   Бог   знает   сколько
преступлений...
 
*** 
 
   В понедельник в обеденный перерыв Пол отправился в  Вилледж,  походил
по магазинам на Восьмой улице, Гринвич-авеню, а затем  на  Четырнадцатой
улице. Купил темный свитер без пуговиц, пиджак  -  темно-серый  с  одной
стороны и  ярко-красный  с  другой,  -  кепку  таксиста,  пару  перчаток
лимонного цвета.
   В тот вечер около десяти часов он доехал  на  автобусе  до  Девяносто
шестой улицы и прошел в Центральный парк. На нем  была  кепка  и  пиджак
серого цвета. Теперь подходите!
   Он пересек весь парк, но увидел только двух велосипедистов.
   В наши дни все боятся этого парка.  Грабители  перебрались  в  другие
места.
   У ограды перед Пятой авеню Пол  повернул  возле  детской  площадки  и
зашагал обратно к Центральной аллее, но тут увидел неподвижную фигуру на
скамейке, насторожился и  стал  медленно  пробираться  между  деревьями,
сдерживая дыхание.  Пол  уловил  едва  заметное  движение  на  скамейке.
Присмотрелся.
   На скамейке, завернувшись в изодранное старое пальто,  лежал  старик,
вероятно, пьяный. Но не это встревожило Пола: рядом был кто-то  еще,  он
это почувствовал.
   Потом он заметил тень, скользившую позади скамейки.
   Пол ждал. Это мог быть любопытный мальчишка или полицейский. Но  вряд
ли... Слишком  уж  крадучись  он  двигался...  Теперь  тень  было  видно
лучше.., негр в обтянутых брюках, кожаном пиджаке,  спортивной  шапочке,
надвинутой на глаза. Он бесшумно подошел к спинке скамейки и внимательно
осмотрелся. Пол замер. Пальцы сжимали в кармане револьвер.
   Негр обошел скамейку и вынул руку  из  кармана.  Пол  услышал  резкий
щелчок - выскочило лезвие ножа.  Он  собирался  ограбить  этого  бедного
пьяного.
   Негр  снова  огляделся  и  склонился  над  пьяным.  Пол  вышел  из-за
деревьев.
   - Встать! - сказал он очень тихо.
   Негр бросился бежать, пытаясь укрыться среди деревьев.
   Пол выстрелил.
   Этот звук остановил негра - он медленно повернулся.
   Он думает, что я полицейский.
   Дрожа  от  гнева.  Пол  нацелил  на  негра  револьвер  и  внимательно
посмотрел ему в холодные, как  ледышки,  глаза.  Грабитель  поднял  руки
вверх. Но, увидев  его  ухмыляющееся  лицо,  Пол  вздрогнул,  будто  его
ударило током.
   Он вошел в круг света: было важно, чтобы  грабитель  увидел  его.  На
лице негра заиграли желваки.
   - Эй, приятель, что происходит?
   Из ствола револьвера вырвалось пламя, а пороховой дым ударил  Полу  в
ноздри.
   Пуля попала в живот негру. Пол выстрелил еще раз, тот упал и пополз к
деревьям.
   Поразительно, насколько живуч человек. Пол выстрелил  еще  дважды,  в
голову.
   Потом взглянул на пьяного. Тот не шевелился. Жив ли он?
   Подойдя к нему. Пол услышал похрапывание.
   Пора уходить. Поблизости мог оказаться полицейский. Пол направился  к
забору, который окружал бассейн; повернул вправо и пошел  вдоль  крутого
лесистого склона параллельно забору, чтобы никто не заметил  его.  Через
каждые несколько секунд он останавливался и прислушивался.
   Люди наверняка слышали выстрелы, но не встревожились, решив, что  это
выхлопы грузовика Главное, чтобы,  никто  ничего  не  увидел.  Прохожий,
которого он не заметил,  или  же  еще  один  пьяница,  лежавший  в  тени
деревьев. Пол снял пиджак и вывернул его наизнанку -  теперь  он  был  в
красном. Потом сунул в карман кепку  и  перчатки.  Револьвер  положил  в
передний карман брюк вместе с четырьмястами долларов.  Если  полицейский
по какой-либо причине остановит его и обыщет, то  найдет  эти  четыреста
долларов. Возможно, это поможет; Пол знал, что деньги  в  таких  случаях
нередко помогают...
 
*** 
 
   В своем почтовом ящике  Пол  обнаружил  ксерокопию  письма-обращения,
разосланного Квартальной ассоциацией  Уэст-энд-авеню  и  подписанного  в
форме факсимиле Хербертом Эпстейном.
   "Глубокоуважаемый житель Уэст-энд-авеню!
   Жители нашего района глубоко и серьезно обеспокоены неотложным  делом
безопасности на улицах.
   Данные полиции показывают,  что  наркоманы  и  грабители  чаще  всего
нападают на мирных  граждан  на  темных  или  слабо  освещенных  улицах;
доказано,  что  хорошее  освещение   на   городских   улицах   сокращает
преступность на 75%.
   Наша Квартальная ассоциация  надеется  купить  и  установить  систему
полного уличного освещения на Узст-энд-авеню, а также  на  70-й  и  74-й
улицах.
   Для такого  типа  освещения  в  городском  фонде  нет  денег.  Многие
соседние ассоциации уже купили  системы  освещения  для  своих  районов.
Стоимость одного фонаря составляет 350 долларов; в пределах всего района
нашей Квартальной ассоциации личные взносы всего лишь по  7  долларов  с
каждого  дадут  нам  возможность  залить  наш  район  ярким   светом   и
значительно снизить процент преступности.
   Ваш взнос разрешено вычесть из суммы подоходного налога.  Пожалуйста,
вносите сколько сможете для своей собственной безопасности.
   С искренней благодарностью, Херберт Эпстейк".
   Пол оставил письмо на столе, чтобы не забыть выписать чек.
   Когда-то давно он, бывало, по уик-эндам навеивал своих дядю и тетю  в
Рокавэе. О ранге и  важности  местных  заправил  можно  было  судить  по
яркости уличного освещения возле их домов:  единственные  люди,  у  кого
были причины опасаться за свою жизнь.
 
*** 
 
   Во вторник они отвезли Кэрол в санаторий возле Принстона. Пол  увидел
ее впервые за последние  несколько  недель,  и  хотя  готовился  к  этой
встрече, не смог скрыть своего потрясения. Она выглядела на двадцать лет
старше. Не осталось и следа от той  шаловливой  девочки  с  трогательной
улыбкой. С таким же успехом она могла быть манекеном в витрине.
   Джек все время говорил с ней мягким голосом -  беспечная,  ничего  не
значащая беседа. Но было ясно, что Кэрол не знает о своем существовании,
не говоря  уже  о  существовании  своих  близких.  Им  придется  за  это
заплатить, со злостью подумал Пол.
   Возвращаясь домой в поезде, он сидел рядом с Джеком и глядел  в  окно
на косой серый дождь. Джек молчал.  Казалось,  его  измотали  бесплодные
попытки расшевелить Кэрол. Пол  пытался  найти  утешительные  слова,  но
понял, что таких слов просто нет.
   Видя, как тяжело Джеку, Пол чувствовал  себя  более  сильным.  Он  не
сломлен и принимает на себя всю ношу.
   Но затем его мысли изменили свой ход, и он понял, что все не так:  он
держал себя в руках только потому, что, казалось, ухватился за край  той
же болезни, которая поразила Кэрол - неспособности что-либо чувствовать.
Будто вокруг него воздвигли прозрачный щит...
   Вечером Пол прошел по улицам, но никто на него не напал. В полночь он
вернулся домой.
 
Глава 16 
 
   В среду утром он позвонил лейтенанту Бригсу, детективу из  отдела  по
расследованию убийств. У полиции не было новостей о грабителях,  которые
убили Эстер и разрушили  жизнь  Кэрол.  Полу  вполне  хватило  праведной
смелости,  чтобы  заставить  лейтенанта  высказать  свои   сожаления   и
извинения голосом кающегося школьника.
   В тот же вечер Пол решил вторгнуться в новую часть городской пустыни.
На метро  доехал  до  Четырнадцатой  улицы  и  прошел  в  район  стоянки
грузовиков  под   скоростной   магистралью   Уэст-сайда.   Под   крышами
погрузочных площадок складов спали бродяги;  на  огромных  серых  дверях
грузовых отсеков висели внушительные замки. На  боковых  улицах  в  тени
возвышающейся террасы освещение было очень слабым, гигантские  грузовики
выстроились неровными рядами, наполовину заблокировав узкие проезды.
   Он обнаружил автомобиль, стоявший боком к тротуару. Впечатление  было
такое, будто водитель откатил его с проезжей  части  дороги  и  ушел  за
техпомощью. Машина была  разграблена:  капот  поднят,  крышка  багажника
тоже, сама машина стояла на кирпичах и камнях - без колес. Окно в дверце
водителя было разбито.  Посмотрев  на  поднятую  крышку  багажника,  Пол
понял, что ее взломали: защелка крышки была искорежена.
   Пол почувствовал, как его охватывает ярость.
   Устроить им ловушку, подумал он, сжимая револьвер в кармане.
   В среду утром он позвонил в контору  проката  автомобилей  и  заказал
машину на вечер.
   В половине одиннадцатого  Пол  направился  на  машине  по  скоростной
магистрали Уэст-сайда, доехал  до  поворота  на  Восемнадцатую  улицу  и
спустился