за
собой дверь и бесшумно повернул ключ.
   Обратный путь по трубе показался мне гораздо короче.
 
   7. РОБЕРТ ФЕРНАН
   Однажды рано утром доктор Шварц привел ко мне человека, которого я раньше
никогда не видел. Это был уже  немолодой  высокий,  широкоплечий  мужчина  с
копной черных курчавых волос на голове.
   - Знакомьтесь. Это господин Фернан, наш биохимик, - объявил Шварц.
   Фернан глядел на меня сощуренными, будто  близорукими  глазами  и  слегка
улыбался.
   - Добрый день, - сказал я.
   - Добрый день,-ответил  он  по-французски  с  едва  уловимым  иностранным
акцентом.
   - Доктор Фернан будет выполнять функции, которые  раньше  выполнял  Морис
Пуассон,-сказал Шварц.-Я надеюсь, что вы подружитесь.
   Он кивнул мне и вышел. Фернап поставил  на  мой  рабочий  стол  штатив  с
пробирками, наполненными знакомыми мне мутными  жидкостями,  и  начал  молча
обходить лабораторию. Он остановился у приборов,  низко  наклоняя  над  ними
лохматую голову. Я следил за его движениями, стараясь угадать, кто он и  что
из себя представляет. Мне почему-то казалось, что он не  француз.  Чтобы  не
выдать любопытства, я принялся сортировать пробирки, а он все расхаживал  по
комнате, заложив руки за спину и ни к чему не прикасаясь. Он только смотрел.
   - Анализы нужны полные или только спектральный? - спросил я  безразличным
тоном.
   - А как у вас положено?
   - В зависимости от того, что требуется. Я не знаю, что вам нужно.
   Он задумался, затем ответил:
   - Сделайте для начала полный анализ.
   Я кивнул и принялся за препарат номер один.
   - Вы не возражаете, если я понаблюдаю, как вы работаете?
   - Если вам нравится, пожалуйста,-ответил я без всякого энтузиазма.
   Про себя я решил, что этого Фернана  приставили  ко  мне  соглядатаем.  Я
прошел в препараторскую, отфильтровал раствор  и  положил  листок  бумаги  с
осадком сушиться на электрическую  печку.  Раствор  я  перелил  в  кварцевую
кювету и вернулся к спектрографу. Фернан неотступно следовал за мной,  низко
наклоняя голову над моими руками. Это начало меня раздражать.
   - Сейчас я буду экспонировать спектр, и вы можете отдохнуть, -  сказал  я
по-немецки, стараясь произнести фразу как можно более едко.
   - Спасибо, - ответил он мне на чистейшем немецком языке.
   "Так оно и есть: немец", - решил я.
   Загудел трансформатор водородной лампы, я установил кювету в держатель  и
сел рядом со спектрографом. Фернан уселся  за  столом.  Несколько  минут  мы
молчали.
   - А вы не боитесь обжечь лицо ультрафиолетом? - спросил я.
   Он покачал головой.
   - Я уже привык. На мое лицо ультрафиолетовые лучи не действуют.
   Я посмотрел на его лицо. Для немца оно было  слишком  смуглым.  Это  меня
немного смутило.
   - А вы здесь уже давно? - осведомился он.
   - Да, давно, - ответил я и отвернулся.
   - Вы из Франции?
   - Да.
   - Вам здесь правится?
   Я поднял на него удивленные глаза.
   - А это имеет какое-нибудь отношение к делу?
   -  Извините,-засмеялся  Фернан.-Это,   конечно,   праздное   любопытство.
Извините, - повторил он.
   После этого он больше не ходил за мной по пятам. Он сидел,  облокотившись
о стол, с закрытыми глазами, погруженный в свои мысли. Когда я  принялся  за
третью пробирку, он вдруг встал и, ни слова ни говоря, вышел  из  помещения.
Через окно я видел, как он обогнул мой  барак  и,  широко  шагая  по  песку,
отправился в южную лабораторию. На  полпути  его  остановил  часовой,  и  он
предъявил ему пропуск. Часовой козырнул и отошел в сторону.
   "Важная птица. Разгуливает, где ему вздумается".
   Вернулся он только к вечеру. Вид  у  него  был  немного  встревоженный  и
одновременно усталый.
   - У вас все готово? - спросил он,
   - Давно. Вот здесь, на бланках, все написано. Несколько секунд  он  молча
рассматривал мои записи, а затем поднял на меня свои близорукие глаза.
   - По-моему, бессмысленная работа, - сказал он как-то неопределенно. -  Не
знаю. Доктору Граберу и доктору Шварцу виднее.
   Фернан пожал плечами:
   - Я совершенно не понимаю, для чего нужно вполне благопристойных кроликов
превращать в каменных кроликов.  Кому  вместо  хороших  сочных  помидоров  и
бананов нужны каменные помидоры и бананы?
   Я насторожился  и  пристально  взглянул  на  пего.  За  все  время  моего
пребывания  здесь  со  мной  никто  так  откровенно  не  говорил  о   делах,
происходящих в институте Грабера. Может быть, это  провокация?  Может  быть,
немцы заподозрили, что я уже слишком много знаю, и  просто  хотят  выяснить,
как много мне известно? Я плотно сжал губы и ничего не ответил.
   - Ну хорошо. Спокойной ночи,-сказал Фернан и ушел.
   В течение нескольких  дней  он  не  появлялся.  За  это  время  произошло
событие, которому суждено было стать решающим во всей этой истории.
   Как-то вечером после работы я позвонил фрау Айнциг, чтобы  сверить  часы.
Она сняла трубку и, произнося знакомое мне "алло", вдруг перестала  со  мной
говорить. Вместо ее голоса я внезапно услышал  несколько  голосов.  Разговор
был не очень внятный, торопливый, но очень скоро смысл  его  дошел  до  моею
сознания. Кто-то сообщал фрау Айнциг, что получена радиограмма о прибытии  в
институт крупного начальства. В связи с этим что-то нужно  было  сделать,  с
чем-то поторопиться, за кем-то послать. Дата прибытия точно не  установлена.
Айнциг повесила трубку, и я больше ничего не услышал.
   На следующее утро на территории института началась беготня. Я видел,  как
Шварц несколько раз торопливо прошел из своей лаборатории в южную и обратно,
как из южной  лаборатории  пробежали  трусцой  в  здание  Грабера  несколько
человек в белых халатах, как по дороге вдоль восточной ограды взад и  вперед
метались рабочие.
   В этот день обо мне забыли.
   Однако вскоре после обеда в моем помещении появился Фернан. С первого  же
взгляда было ясно, что он очень взволнован, и я даже не удивился  тому,  что
он не принес никаких препаратов для анализа.
   -  Чем  могу  служить?  -  спросил  я  насмешливо,  понимая,  что   немцы
переполошились из-за приезда начальства.
   Фернан виновато улыбнулся и как-то очень просто сказал:
   - Ух, забегался! Решил у вас отдохнуть...
   - Отдохнуть?
   - Да. Вы не возражаете, если я у вас посижу несколько минут?
   Я пожал плечами и показал на стул. Он сел и проговорил:
   - Прошу вас, если придет доктор Шварц,  рассказывайте  мне  что-нибудь  о
своей работе. Это будет выглядеть так, будто я пришел к вам по делу,
   Я внимательно посмотрел ему в глаза.  Все  эта  начинало  меня  злить.  Я
спросил:
   - Вы, наверно, думаете, что я безнадежный идиот и не понимаю, что  значит
вся эта комедия?
   - Комедия? - Он даже привстал. - По-моему, это не  комедия.  Может  быть,
для вас, но не для меня...
   -- Господин Фернан,  давайте  договоримся:  если  вам  поручили  за  мной
следить, то делайте это как-нибудь по-умнее...
   Он опустил голову, потер рукой лоб и тихонько засмеялся:
   - Черт возьми! А  ведь  верно,  какое  право  я  имею  на  ваше  доверие?
Никакого...
   Мне  показалось  странным,  что  он  так  говорит.  Вел  он  себя   очень
непосредственно.
   Подумав, он вдруг заговорил снова:
   - Хорошо. Давайте будем откровенны. Другого выхода  у  меня  нет.  Только
ответьте мне на один-единственный вопрос. Он может вам показаться  странным,
но для меня это важно. Согласны?
   - Смотря какой вопрос,-настороженно сказал я.
   - Вы любите Францию?
   Пока я думал, он смотрел  на  меня  широко  раскрытыми  черными  глазами,
излучающими какой-то глубокий душевный жар... Я внезапно  почувствовал,  что
передо мной не тот человек, за которого я его принимал.
   - Если это так важно, я могу ответить: да.
   - Я вам верю. Слушайте. - Он перешел на шепот:  -  Я  не  Фернан,  и  мне
грозит опасность...
   Мы долго молчали, разглядывая друг друга. Он смотрел мне прямо в глаза, и
в них я не находил ничего, кроме искренности...
   - Кто же вы тогда? - прошептал я.
   - Вы это узнаете в свое время. Но я не немец. И не фран-цуз...
   - Пойдемте в рентгеновский кабинет. Там можно  запереться  и  поговорить,
чтобы нас никто не услышал,-прервал его я.
   Мы прошли в рентгеновскую лабораторию, и я включил установку.  В  комнате
стало шумно. Фернан наклонился ко мне и сказал:
   - Я приехал сюда по документам некоего  Роберта  Фернана  из  Мюнхенского
исследовательского  центра.  После  войны  этого   Фернана   приговорили   к
пожизненной каторге за медицинские и биологические опыты над военнопленными.
Однако с помощью своих западных коллег он вскоре оказался на свободе и занял
важное  положение  медицинского  советника  при  нынешнем  правительстве   в
Бонне...
   - Да, ну, а вы...
   - Я недаром спросил, любите ли вы свою родину. Дело в том, что моя родина
- здесь...
   - Здесь? В Африке?
   - Да, здесь, на этой самой земле. Нас давно  уже  тревожит  то,  что  тут
окопались немцы. Им в  этом  помогли  заокеанские  друзья  нашего  нынешнего
правительства. Но с этим пора кончать.
   Последние слова Фернан произнес решительно, как призыв, и  выпрямился  во
весь рост. Мне вдруг стало стыдно за то, что я европеец.
   - Постойте, одну секунду, Фернан... или как вас... Но ведь,  насколько  я
знаю, Грабер ведет лишь научные исследования.
   - Научные? - Он резко  наклонился  к  самому  моему  лицу.-Роберт  Фернан
проводил над людьми тоже так называемые научные исследования. Он замораживал
их живыми, он вливал  им  в  вены  растворы  солей  свинца,  чтобы  получить
уникальные рентгеновские снимки, он...
   - Неужели и Грабер?.. - в ужасе воскликнул я.
   - Н-не знаю, не знаю... Собственно, я  здесь  был  для  того,  чтобы  все
узнать. В нашем народе ходят кое-какие слухи...
   - Какие?
   - Не буду их повторять. Нужно точно проверить.
   - Чем я могу вам помочь?  -  спросил  я,  взяв  его  за  руку.  Мысль  об
античеловеческом характере работы института Грабера приходила мне  в  голову
очень часто, но я гнал ее от себя, не веря, что в  наше  время  наука  может
заниматься чем-то мерзким и  преступным.  Теперь,  когда  эту  мысль  Фернан
выразил четко и ясно, я понял, что обязательно стану его помощником, если не
хочу стать соучастником преступления.
   - Чем я могу быть для вас полезен? - снова спросил я.
   - Хорошо, слушайте, - прошептал он. - Скоро для инспектирования института
Грабера приедет группа военных из Объединенного штаба.  Кроме  военных,  там
будут  представители  двух  исследовательских  фирм:  американской  "Уэстерн
биокемикал сервис" и немецкой "Хемише Централь". Собственно, это одна  и  та
же фирма. Свою деятельность у нас они начали с того, что стали ввозить  мыло
и леденцы. И то и другое  появлялось  в  одной  и  той  же  упаковке,  но  с
надписями то на английском, то на немецком языках.  Так  вот,  представители
этих двух фирм приедут осматривать и одновременно показывать генералам свое,
так сказать, африканское хозяйство, знакомиться с  успехами  и  достижениями
доктора Грабера. Нужно попасть на испытания.
   - Какие испытания?
   - Грабер будет демонстрировать результаты своей работы.
   - Где?
   - Наверно, в парке, за стеной.
   - Так что же нужно сделать?
   - Нужно, чтобы на испытания попали вы.
   - Я? Вы смеетесь! Они меня из этого барака выпускают три раза в  день  на
прогулку: пятьдесят шагов вправо от двери и пятьдесят влево. Вы  же  знаете,
что территория просматривается часовыми.
   - Да,-он тяжело вздохнул,-я знаю. И тем не менее это нужно сделать.
   Я вспомнил о своем путешествии под землей в "оазис алых пальм", и у  меня
шевельнулась смутная надежда.
   - Ну, допустим, я что-нибудь придумаю. Может быть, свершится чудо  и  мне
удастся попасть на эти испытания, хотя я даже не знаю, где они будут. Ну,  а
вы? Ведь вам нужно скрыться. Вам нужно бежать.  Если  приедут  представители
фирмы и увидят, что вы не Фернан...
   Он медленно покачал головой:
   - Я не могу бежать. Я должен не попадаться им на глаза. Даже если меня  и
потребуют, хотя я надеюсь, что во мне никакой нужды не будет.
   Мы долго молчали. Затем я спросил:
   - Вы, кажется, довольно свободно перемещаетесь по территории?
   - Да. Относительно.
   - Куда вам разрешается ходить?
   - Всюду, за исключением резиденции Грабера и  этого  странного  парка  за
стеной.
   - Вы имеете в виду "оазис алых пальм"?
   - Алых? Почему алых? Эти пальмы грязно-песочного цвета.
   Я засмеялся:
   - Это я придумал название. В день моего приезда они были окрашены  лучами
заходящего солнца в ярко-красный цвет.
   - За ограду я доступа не имею, хотя моя лаборатория примыкает к стене, за
которой находится оазис.
   Я удивился. Неужели Пуассон  не  имел  прямого  доступа  в  оранжерею,  в
которой я побывал? Впрочем...
   - Слушайте, - сказал я, - есть план. Вы можете попасть в сад. Но  учтите:
постройка за стеной  обитаема  и  я  не  знаю,  кто  там  живет.  За  время,
оставшееся до приезда военных, вы должны хорошенько все разведать. Если  вам
удастся  выяснить,  где  будут  демонстрироваться  достижения   Грабера,   я
попытаюсь что-нибудь сделать.
   - А как я смогу попасть в оазис? Я выключил рентгеновский аппарат,  и  мы
вышли в лабораторию.
   - Кстати, как ваше настоящее имя?-спросил я.
   - Называйте меня пока Фернаном, - ответил он улыбаясь.
   Я устыдился своей наивности.
   Мы подошли к висевшему на стене ящику, на крышке которого были изображены
череп и две кости, перечеркнутые красной молнией.
   - У вас в лаборатории это есть? -спросил я. Он кивнул головой.
   Я подошел к спектрографу, вытащил из-под рельсы ключ, открыл ящик. Фернан
заглянул внутрь и легонько свистнул.
   - Ясно?-спросил я. Он кивнул головой.
   - Только учтите вот что.
   Я запер дверь, подвел его к стене и  поднял  край  линолеума.  Он  увидел
металлические контакты и быстро закивал.
   - Это  я  знаю,-прошептал,  он.-Это  во  всех  помещениях,  где  работают
иностранцы.
   - Но ведь Пуассон...
   - Когда Пуассон бежал, он где-то повредил сигнализацию. С  моим  приездом
ее решили не восстанавливать.
   - Откуда вы все это знаете? -удивился я. - У  нас  здесь  есть  еще  один
друг...
   - Кто?
   - После. А сейчас давайте ключ.
   Я передал ему ключ, и он крепко пожал мне руку.
   - Итак, если вы хотите, чтобы я вам помог, узнайте  обо  всем  как  можно
больше. Окончательный план действий мы разработаем накануне испытаний.
   - До свиданья.
   - До свиданья, господин Фернан.
   Через день после моего разговора с Фернаном мне перестали приносить пищу,
Ни утром, ни днем, ни вечером не появился араб с термосами, и я,  совершенно
изголодавшийся, позвонил фрау Айнциг. Ответа долго  не  было,  а  когда  она
взяла трубку, ее голос был  резким  и  раздражительным.  Она  опередила  мой
вопрос:
   - Не умрете, Мюрдаль! Мы все в  таком  положении.  Мне  есть  хочется  не
меньше, чем вам, Ждите.
   Вместо ужина я вышел на свою "прогулку", раздумывая над тем, почему вдруг
институт Грабера оказался без еды. Пройдя к  бараку  Шварца,  я  хотел  было
войти, чтобы поговорить с доктором о таком  неожиданном  повороте  дел,  как
вдруг   дверь   открылась   и   на   песок    выскочил    Джованни    Сакко,
итальянец-синтетик. Его черные глаза выражали ярость.
   - Синьор, вы тоже голодаете? - спросил я. Сакко оглянулся по  сторонам  и
сделал мне едва заметный знак подойти поближе.
   - Голод - это еще полбеды. Скоро нам придется умирать от жажды...
   - Почему? Разве перестали возить воду? Он криво улыбнулся.
   - В том-то и дело, что нет. С водой все в порядке. Но только пить ее...
   - Что?
   Джованни  пожал  плечами.  Затем  он   заговорил   быстро-быстро,   путая
французские и итальянские слова;
   - Все дело в воде... Мне так кажется...  Эти  арабы  давно  ее  здесь  не
пьют... Иначе зачем бы они отсюда бежали... А теперь  здесь  нет  ни  одного
туземца... Все проклинают воду... Все дело в ней...
   Я в недоумении смотрел на итальянца. Вдруг его лицо пе-рекосилось, и  он,
круто повернувшись, скрылся за дверью. Сзади послышалось шуршание песка.  Ко
мне быстрыми шага-ми подходил доктор Шварц.
   - Разве вам не сообщили, что прогулки отменены?- бросил он мне.
   - Нет. А почему?
   - Не задавайте вопросов, и марш к себе! - скомандовал он.
   Я возмутился:
   - Послушайте, доктор! Я, кажется, не ваш соотечественник и не  солдат,  и
вы не имеете права отдавать мне приказания. Я здесь по  вольному  найму.  Не
захочу быть у вас, и все тут!
   Шварц презрительно улыбнулся;
   - У меня, к сожалению, нет времени сейчас объяснять вам, каким правом  вы
пользуетесь. Делайте то. что вам приказано. Пока что мы здесь командуем.
   На слове "мы" он сделал выразительное ударение.
   - Надолго ли? - не выдержав, съязвил я,
   - Об этом как-нибудь в другой раз. Марш в свой  барак!  В  лаборатории  я
много думал о том, что мне успел сказать Джованни.  Часов  в  десять  вечера
открылась дверь, и в ней появился Фернан, улыбающийся, с большим  пакетом  в
руках.
   - Еще живы? - спросил он весело и подмигнул мне.
   - Еле-еле. Съел последнюю корку хлеба.
   - Вот, насыщайтесь. Мне поручили принести вам сухой  паек.  Горячая  пища
будет не скоро.
   Он положил сверток на  стол,  а  сам  зашагал  по  лаборатории,  тихонько
насвистывая популярную песенку.
   Я с жадностью накинулся на сухие галеты  и  копченую  колбасу.  Проглотив
несколько кусков, я спросил:
   - Чему вы так радуетесь?
   - Как - чему? Тому, что началось!
   - Что началось?
   -  То,  что  рано  или  поздно  должно  было  начаться.  Рабочие  Грабера
разбежались. Нет ни поваров, ни прислуги,  ни  носильщиков,  ни  истопников.
Ушли шоферы,  кроме  немца-водовоза.  Хозяйству  профессора  местные  жители
объявили бойкот. Началась забастовка!
   - И с чего это вдруг?
   Фернан подошел ко мне и, сощурив глаза, сказал:
   - Шварц уверял меня, что все дело в суеверии. Но я знаю, что это не так.
   Я перестал жевать и уставился на  нею.  Он  присел  на  краешек  стула  и
закурил.
   - Говорят, среди местных арабов разнесся слух, что живущие за этой стеной
европейцы ниспосланы на землю самим  дьяволом!  Жить  и  работать  вместе  с
белыми людьми за стеной - все равно что поносить аллаха. Вот они и ушли.
   - Это вам так рассказал Шварц? Фернан кивнул головой.
   - Врет. Не верьте ни единому слову.
   - А я и не верю.
   - Между прочим, только что  итальянец  Сакко  из  барака  доктора  Шварца
намекнул мне что-то насчет воды. Знаете, был такой случай. Когда я ехал сюда
через пустыню, я предложил шоферу стакан воды/Он отказался, да еще  с  таким
негодованием!
   Фернан задумался.
   - Вода или не вода, а здесь что-то неладное. Все выяснится  тогда,  когда
вы побываете на испытаниях.
   - Вы не отказались от этой идеи?
   - Наоборот. Я пришел к вам, чтобы уточнить наш план. Давайте думать,  как
вам пробраться на испытания.
   Я улыбнулся. Этот человек говорил со мной так, как будто был в  институте
по крайней мере столько же, сколько и я. А ведь он жил здесь всего несколько
дней!
   - Я вас слушаю.
   - Так вот, я вчера днем побывал в вашем "оазисе алых пальм".  Вы  знаете,
что это такое? Я кивнул головой.
   - Вы там тоже были?
   - Был.
   - Прекрасно. Тогда вам легче будет объяснить. Вход в  оазис  лежит  через
кухню...
   - Какую кухню?
   - Ту, посредине которой стоит печь, огромная печь, - пояснил Фернан.
   - Л почему вы думаете, что это кухня?
   - Потому что я сам видел, как какой-то  неуклюжий,  широкоплечий  верзила
варил в котлах еду и затем  увозил  котлы  за  изгородь  справа.  Это  шагов
пятьдесят от кухни.
   - А я кухню принял за оранжерею! - признался я смущенно.
   - Она немного напоминает оранжерею. Там действительно расставлены кадки и
горшки с окаменевшими растениями, но основное назначение этого  помещения  -
кухня.
   - И вы видели, как там варится и жарится пища? - за-смеялся я.
   - Представьте себе, да. Повар, или как его, какое-то неуклюжее  глухое  и