- И с этим трюком у вас никогда не случается промашки, мосье Пропп?
     - Никогда, - вмешивается Катрин.
     Толстяк обращается к ней:
     - Вы давно принадлежите мосье Проппу?
     - С сегодняшнего вечера, - отвечает Катрин.
     Мужчины  пересмеиваются. Шофер невозмутимо  разглядывает лицо Катрин  в
зеркальце.  Та сидит между Проппом и  толстяком. Ее длинные белокурые волосы
собраны в аккуратный пучок на макушке. Она со вздохом откидывается на спинку
сиденья.
     - Я  хотела бы быть  куклой, -  говорит Катрин.  - Франц  дергал  бы за
веревочку у меня  в спине, и я говорила бы знаете что? Я  люблю вас, я люблю
вас, я люблю вас!
     Снова все смеются,  и  громче  всех -  шофер.  Толстяк  снимает  трубку
телефона,  установленного перед ним на столике. Он явно доволен  сегодняшним
вечером.   Автомобиль   катит   по   Парижу,   украшенному    рождественской
иллюминацией.
     -  Марта?..  -  говорит  в трубку толстяк. -  Марта, нас  сегодня будет
пятеро... И учти:  я очень рассержусь, если  дома к  моему приезду  не будет
куклы... Да-да, Марта, куклы...
     Разговаривая  по телефону,  он  не сводит  с  Катрин тяжелого  взгляда,
одновременно  робкого  и  полного   вожделения.  Под  этим  взглядом  улыбка
постепенно сползает с лица молодой женщины.
     В резком  свете  -  Катрин  со спины.  Спина оголена  глубоким  вырезом
короткого   белого  вечернего  платья.   Под   басовитое   гудение   мощного
электромотора  Катрин  медленно разворачивается. Видно, что она напугана, но
старается этого не показать. Направленный на нее свет режет ей глаза.
     Все  это происходит в  просторном  гараже  дорогого  частного особняка.
Молодая женщина неподвижно стоит босиком на поворотном круге для автомашин.
     На равном  удалении  от поворотного круга стоят три  "ДС" с включенными
фарами,  направленными  на  Катрин.  Возле  каждого автомобиля  -  мужчина в
смокинге.  Это  те,  что   ехали  в  "роллс-ройсе".  Они  попивают  виски  и
посмеиваются.  Держа в руках купюры, они  разыгрывают  своеобразную лотерею,
приз в которой - Катрин.
     У бетонного  столба Пропп манипулирует рубильником, включающим вращение
круга. Он делает это наугад, стоя к девушке спиной.
     Круг  останавливается.  Неловкими движениями Катрин снимает  чулок - на
ней  уже только один - и бросает его  мужчине, перед  которым она оказалась.
Это  один из  сидевших  на  переднем сиденье  "роллс-ройса". С торжествующим
смехом  он поднимает  чулок  с  пола.  Приемники  во  всех трех  автомобилях
работают на полную мощность, извергая лихорадочный ритм рок-н-ролла.
     Пропп  включает  механизм  и  собирает  по  кругу  деньги, которые  ему
протягивают, не обращая на него внимания: взгляды всех устремлены на молодую
женщину.
     У второго игрока в руках уже туфли и шубка Катрин.
     Толстяк  с  бородкой  не  выиграл ничего,  кроме нейлонового чулка.  Он
удобно  устроился в  кресле стиля Людовика Тринадцатого,  поставленном возле
одного  из "ДС". Он  не пьет и молча  пожирает глазами Катрин. На  коленях у
него  большущая  кукла,  и  он нервно теребит торчащую из  ее спины  леску с
кольцом на конце - кукла говорящая. Сквозь смех и музыку то и дело раздается
безжизненный механический голос игрушки:
     - Папы нету?.. Папы нету?..
     Женщина лет сорока с непроницаемым лицом, элегантная, в длинном платье,
с бриллиантовым колье, вспыхивающим время от времени в контрастном освещении
гаража,  обходит  всех  с  подносом, предлагая  выпить.  Это  Марта,  то  ли
экономка,  то  ли  жена,  то  ли сестра  толстяка  -  это  так  и  останется
неизвестным.
     Круг останавливается. Катрин,  все  более и более напуганная, неловкими
движениями  принимается  расстегивать  платье.  Толстяк,  перед  которым она
остановилась, ерзает в кресле, вперив в нее тяжелый взгляд.
     - Не надо платье! - восклицает толстяк. - Платье мы еще не разыгрывали.
     Двое других кутил, тоже выкрикивая что-то, мигают фарами. Растерявшаяся
Катрин безуспешно пытается разглядеть в ярких вспышках Проппа, но  это ей не
удается.  В  конце  концов  она  запускает  руки  под  платье,  чтобы  снять
последнее, что под ним осталось.
     Взгляд толстяка  становится свинцовым. Рядом с ним Марта, держа руку на
спинке его кресла, наблюдает за Катрин со смешанным выражением любопытства и
презрения.  Когда толстяку достается белый  комочек,  брошенный  ему Катрин,
круг вновь приходит в движение.
     Плоский голос куклы повторяет свою дурацкую присказку:
     - Папы нету?.. Папы нету?..
     Круг   останавливается.  Поколебавшись,  молодая  женщина  расстегивает
платье сверху, и оно сползает по ее телу вниз. Как только одежда падает к ее
ногам  и   взорам  предстает  обнаженная  Катрин,  стройная  и  длинноногая,
воцаряется мертвая тишина. Умолкли приемники. Оборвали смех мужчины. В  этой
тишине голос Проппа объявляет:
     - Главный выигрыш, brothers (4)! Ставка удесятеряется!
     Нагая Катрин начинает поворачиваться в гудении электромотора.
     Пропп,  по-прежнему   не  глядя  в   ее   сторону,  обходит  участников
развлечения,   собирая  протягиваемые   ему  купюры.  После  возвращается  к
рубильнику, на ходу неторопливо подсчитывая выручку.
     Катрин внезапно останавливается лицом к толстяку, жабой расползшемуся в
кресле с куклой  на  коленях. У  него  на  лице снова та же странная улыбка,
одновременно  робкая  и  похотливая,  какая  была  у  него  перед   этим   в
"роллс-ройсе".
     У куклы, одетой в красное платьице, волосы  такие же белокурые, как и у
молодой женщины  на круге. Сосискообразные пальцы  владельца особняка  вдруг
вырывают из них заколку, и те свободно рассыпаются.
     С внутренним  содроганием, пряча  от  толстяка  глаза, Катрин поднимает
руки,  распускает свой тяжелый шиньон и, легко тряхнув головой, дает волосам
упасть ей на плечи.
     Марта ворошит угли в камине, над которым висит огромное зеркало,  потом
выпрямляется и отходит в сторону. На ее черном платье сверкает бриллиантовое
колье.
     Катрин  стоит  перед огнем  голая,  спиной  к  трем  мужчинам,  которые
развалились  на  диванах  в   просторной,  роскошно  обставленной  гостиной,
украшенной  рождественской елкой Она держится прямо, неподвижно, свесив руки
вдоль бедер, и избегает собственного взгляда в зеркале.
     Вокруг шеи у нее  обмотана снятая с елки серебристая гирлянда. Толстяк,
смеясь и попивая мятную со льдом, держит конец гирлянды и  судорожно дергает
за него, как перед этим за шнурок говорящей куклы.
     - ...Я родилась в Монпелье. Мне двадцать четыре года. Я хороша собой...
- бубнит Катрин.
     Толстяк внезапно раздражается:
     - Да нет! Не то!..
     - Ну, тогда я не знаю!.. - чуть не плача, говорит девушка.
     -  Дура! -  рычит на нее толстяк и дергает за гирлянду так яростно, что
Катрин пошатывается.
     По  комнате  со  стаканом в  руке бродит  Франц  Пропп  в своем помятом
костюме,  с виду  вдребезги пьяный.  Слегка  спотыкаясь, он  направляется  к
холлу. Вокруг, в тиши особняка, - хрустальные люстры и колоннады.
     -  Так что же? Я жду! -  капризно  восклицает толстяк  и несколько  раз
подряд дергает за гирлянду.
     - Папы нету?.. Папы нету?... - жалобно пищит Катрин.
     Трое мужчин смеются.
     Тем временем Пропп уже в холле. Протрезвев на  глазах, он быстро идет к
широкой мраморной лестнице, ведущей в верхние этажи. Проходя мимо статуи, он
ставит ей в руку стакан и треплет по щеке. Поднявшись на второй  этаж, Пропп
быстро  обследует  комнаты, с  профессиональной  сноровкой  роется  в ящиках
столов.
     Снизу доносятся крики Катрин: "Нет! Нет!.. Оставьте меня!"
     Пропп  прислушивается. Поколебавшись,  он продолжает  выдвигать ящики и
наконец нападает на внушительную пачку купюр.
     На  первом  этаже суматоха. Мужского смеха не  слышно. Раздаются только
вопли Катрин.
     Пропп  мчится  к лестнице. Сбегая по  ступенькам, он видит, как один из
мужчин наседает на  перепуганную Катрин, которая пытается  накинуть на  себя
шубку.
     Заметив  Проппа,   мужчина  отбрасывает  от  себя  молодую   женщину  и
устремляется к  нему.  Когда он  оказывается у  подножия  лестницы, легионер
сокрушает  его  мощным  ударом  ноги  в лицо.  Из гостиной появляется второй
мужчина  и  бросается  на подмогу  приятелю.  Пропп  встречает его  прямым в
челюсть хватает за  воротник смокинга, не давая ему упасть и  вытаскивает из
его кармана бумажник.
     Он успевает  обернуться как раз вовремя, чтобы другим ударом кулака,  в
котором  зажат  столбик  пятифранковых монет,  уложить  первого, только  что
вставшего на ноги.
     Завладев  и вторым  бумажником, легионер бросается в гостиную.  Марта с
бесстрастным лицом уже накручивает диск телефона, собираясь вызвать полицию.
Пропп  круто поворачивает  назад в холл. Его подруга собирает  свою  одежду,
обувается.
     Толстяк  с  неподвижным,  искаженным лицом  сидит на стуле за  створкой
двери из гостиной в  холл.  Пропп,  явно  не ожидавший встретить  его здесь,
после  секундного  колебания лезет к  нему во внутренний  карман  пиджака  и
забирает  бумажник. Толстяк, не  шевелясь, пристально  смотрит  на  него без
всякого выражения в глазах.
     Катрин тем временем хватает стакан, поставленный Проппом в руку статуи,
и жадно осушает его.
     Несколько   мгновений   спустя,   в   гараже   особняка,  где   недавно
разыгрывалась лотерея, уже Катрин в шубке  на голом теле орудует рубильником
поворотного круга.
     На  круге - один из "ДС". За рулем  - Пропп.  Когда круг  разворачивает
"ДС" в направлении въездной двери, Катрин выключает рубильник и вскакивает в
машину. Пропп трогается с места.
     Перед  ними автоматически поднимается тяжелая  дверь гаража. На  полном
ходу они вылетают на улицу и стремительно удаляются.

     Над Парижем -  холодная предрассветная  мгла. "ДС"  останавливается  на
въезде в Булонский лес перед большим перекрестком заставы Майо.
     Катрин рядом с Проппом заканчивает одеваться. Платье уже на ней, теперь
она натягивает чулки.  Ее спутник тем временем складывает в  стопку  добытые
купюры.  Оба торопятся и  не глядят друг на друга. -  Туго тебе пришлось?  -
спрашивает легионер.
     - Ничего.
     Они выходят из машины каждый со своей стороны, хлопают дверцами, уходят
прочь от "ДС". На  другой стороне перекрестка Пропп сажает молодую женщину в
такси. Сам он остается на шоссе.
     -  На Монпарнас, -  говорит Катрин  водителю. Она  смотрит  на  Проппа,
который  делит  на  две  равные  части  ночную  выручку.  Одну  половину  он
протягивает ей, другую кладет в карман Небрежный поцелуй.
     - Счастливо, - мягко говорит Пропп.
     Молодая женщина с легкой грустью качает головой.
     - Я даже не знаю где тебя найти.
     - Считай что тебе повезло, - усмехается легионер.
     И  уходит,  подняв  ворот  пиджака  и  засунув руки в карманы.  Сидя  в
отъезжающем  такси, Катрин  смотрит через  заднее стекло  как исчезает из ее
жизни этот одинокий волк.

     Утро того же дня пятницы, 22 декабря.
     Барран входит в  огромное помпезное подземелье СИНТЕКО, в котором гулко
отдаются его шаги. В руке у него черный чемодан.
     Охранник  в черной форме, с кобурой  на бедре,  из которой высовывается
рукоять револьвера  оборачивается к  нему при  входе в  лабиринт  со стороны
гаража для автомашин служащих.
     - Здравствуйте,  доктор. Наконец  Барран  оказывается в знакомом  белом
коридоре. Сидя на скамейках и  в  креслах у двери  в кабинет для медосмотра,
несколько служащих ожидают своей очереди.
     Среди них - Изабелла. Она ждет,  меряя  шагами коридор  Останавливается
перед Барраном,  когда  тот  подходит,  но ее лицо ничего  не  выражает. Она
только следит за ним взглядом.
     В комнате смежной с конференц-залом, - мадемуазель Аустерлиц. Она еще в
шубке  и  в красном  шарфе в тон берету, держит в руке шикарный чемоданчик -
видно только  что пришла.  Она оборачивается  к открываемой двери  и ее лицо
освещается ясной, непосредственной улыбкой.
     - Здравствуйте, доктор.
     - Уик энд?  - с улыбкой спрашивает Барран, кивая на чемоданчик в руке у
девушки.
     - Уик энд, - отвечает та.
     Барран   направляется   в   кабинет   для   медосмотра.   Внезапно   он
оборачивается.  Мадемуазель  Аустерлиц  неотрывно  смотрит  на  него  своими
большими глазами.
     -  Я  не  просил вас смотреть на меня все  время  -  добродушно  ворчит
Барран. - Вы можете заняться чем-нибудь другим.
     Мадемуазель  Аустерлиц  смущенно  отворачивается.  Утро  того  же  дня,
некоторое время спустя. Изабелла в  белом комбинезоне  стоит в кабинете  для
медосмотра вместе с Барраном. Медик в доверху застегнутом халате слушает под
дверью в комнату мадемуазель Аустерлиц. Замочной скважины в двери нет, но за
ней, похоже, все тихо. Он делает подруге знак подойти вместе с ним к столу.
     - Когда они будут отпирать сейф? - спрашивает Барран.
     -  Во  второй половине  дня,  -  отвечает  Изабелла. -  По пятницам они
убирают в него бухгалтерские книги.
     Из чемодана  Барран  с Изабеллой  поочередно извлекают части  какого-то
необычного    фотографического   оборудования.   Действуют   они   с   явной
согласованностью,   экономя  каждое  движение,   переговариваются  тихо,  но
спокойно, нейтральным тоном.
     Барран  сдвигает на себя большой металлический шкаф, ставит позади него
стул   Изабелла,   встав   на   стул,   устанавливает   перед   зарешеченным
вентиляционным отверстием  черную камеру,  объективом  в  сторону хранилища.
Смотрит в видоискатель, подбирает угол наклона.
     - Аппарат настроен на три снимка в секунду, - говорит Изабелла.  - Тебе
остается  только  включить  его, когда они войдут  туда, и  выключить, когда
выйдут.
     Барран разматывает  провода и протягивает  их до чемодана, где спрятана
батарея, стараясь, чтобы они не бросались в глаза.
     - Эту штуку не будет слышно? - спрашивает Барран.
     Изабелла  как раз прикрепляет  изолентой  на  вентиляционное  отверстие
перед  объективом  кусок прозрачного  оргстекла,  чтобы в хранилище  не было
слышно   шума  двигателя  камеры.   Сама   камера  помещена  в  бесформенный
самодельный футляр из нескольких слоев ткани.
     - С  той стороны - нет, - говорит Изабелла. - С этой  -  я сделала все,
что могла
     Она  спускается со стула Барран ставит чемодан на стол, чтобы он всегда
был под рукой.
     - Как странно...  - произносит Изабелла. - Сегодня первый  вечер, когда
мы не будем вместе... ты будешь скучать без меня7
     - Нет, - отвечает Барран и закрывает чемодан.
     На цифровых электрических часах в белом коридоре - 15.15.
     Внезапно   из  динамиков,  установленных   на  перекрестках  подземного
лабиринта, раздается женский голос, слащавый, как в аэропортах:
     - Распоряжение  дирекции:  сотрудников, работающих в подземелье, просят
покинуть  коридоры. Сотрудников,  работающих  в  подземелье  просят покинуть
коридоры...
     Служащие, ожидающие медосмотра  послушно встают.  Мадемуазель Аустерлиц
приглашает их в свой кабинет и закрывает дверь. Голос  в  динамиках  твердит
уже с большей бесцеремонностью.
     - Приказ  немедленно  освободить  коридоры. От  входа в  подземелье  со
стороны  лифтов  по  красному  коридору идут несколько  человек. Возглавляет
процессию  администратор.  За  ним - два охранника в черном с револьверами в
кобурах на правом бедре. Позади них -  мужчина в сером несущий два увесистых
металлических ящичка. Замыкают шествие еще два вооруженных охранника.
     Приоткрыв дверь  из кабинета для медосмотра Барран  в халате смотрит на
анфиладу опустевших коридоров.  Он видит как на одном из перекрестков группа
людей сворачивает в коридор и неторопливо приближается.
     Его внимание привлекают более всего металлические ящички которые  несет
человек в центре группы. Цепочками они прикреплены к его запястьям. Вдобавок
все эти люди  - в перчатках. Процессия останавливается в нескольких шагах от
Баррана напротив Хранилища.
     Один из  охранников  заметив  что  дверь  в конференц  зал  приоткрыта,
подходит  к  ней  и  решительно   не  говоря  ни  слова   закрывает.  Барран
возвращается к своей работе.
     На операционном столе  сидит совсем молоденькая пациентка. Молчаливая и
безразличная она ждет, чтобы врач продолжил прерванное обследование. Верх ее
платья на спине спущен а лиф она руками прижимает к груди.
     Барран неторопливо идет за белым платком лежащим на столе где стоит его
черный чемодан. По пути он  поглядывает в сторону металлического шкафа. Хотя
тот и придвинут назад к стене, на которой укреплена камера  Изабеллы,  между
ним  и  стеной осталось пустое  пространство.  В этом  пространстве внезапно
появляется свет осветилось вентиляционное  отверстие возвещая о появлении  в
хранилище администратора и охранников.
     Барран запускает руку в чемодан и  подключает батарею  к камере. Тотчас
же начинает раздаваться равномерное - трижды в секунду - щелканье.
     Приложив белый платок к спине молоденькой служащей Барран наклоняется к
ней чтобы послушать дыхание.
     - Зачем понадобилось освободить коридоры? - спрашивает он.
     Непродолжительное  молчание  нарушается  только  тихим,  но  различимым
щелканьем  камеры. Девушка темноволосая  с отсутствующим взглядом, терпеливо
дождавшись конца прослушивания отвечает не поворачивая головы.
     - Они несли рождественский подарок.
     - Рождественский подарок?
     - Ну да, жалованье вознаграждение. Банки-то на праздники закрываются, -
отвечает девушка.
     Лифт  СИНТЕКО Барран  и Изабелла одни  в движущейся  кабине. Он в белом
халате  она  в  розовом  форменном платье  компании.  Позади  нее  на  табло
поочередно зажигаются номера этажей.
     У  Баррана   суровое   жесткое  выражение   лица.  Изабелла  же  готова
разрыдаться как тогда в Марселе.
     - Почему ты мне не сказала? - отрывисто спрашивает Барран.
     - Да я сама не знала! - жалобно восклицает Изабелла.
     - И сколько же там?
     Изабелла мнется, отвечает нехотя:
     - Говорят, что-то около двухсот миллионов.
     - Многовато для трехсот служащих!
     - Там еще для выплаты на заводах... Я сейчас объясню.
     Когда она  приближается к Баррану, тот беззлобно, но сильно отбрасывает
ее ладонью к стенке кабины.
     - Что ты мне собираешься объяснить? Что  это легко заграбастать? Что ты
с самого начала вела именно к этому?
     Ошеломленная, Изабелла  мотает головой не в  силах подобрать слов чтобы
выразить свое негодование.
     В  этот  миг  лифт   прибывает  на  последний,  тридцатый  этаж.  Двери
раздвигаются  и в кабину  входит макетист  в  сером,  держа в руках  большой
рекламный плакат.
     Лифт спускается.
     Любовники вынужденные молчать, даже не смотрят друг на  друга. Макетист
удостаивает их лишь беглым взглядом. Тремя  этажами  ниже - снова остановка.
Макетист выходит.
     Барран  нажимает  на   кнопку  "Подземелье"  и   номера   этажей  вновь
принимаются мелькать на табло.
     - Да ты рехнулся! - внезапно оживляясь  со слезами на глазах восклицает
Изабелла. - Я прошу тебя открыть сейф чтобы положить туда мои акции!  Мои! Я
не прошу у тебя ничего другого! Для меня ничего не изменилось!
     Барран недоверчиво усмехается.
     - А двести миллионов? К ним мне не прикасаться?
     - Конечно, нет! Ты с ума сошел!..
     В ответе  Изабеллы  слышится такая убежденность, что  в ее  искренности
сомневаться не приходится.
     Лифт останавливается в подземелье. Двери раздвигаются Барран задумчиво,
пристально смотрит на свою подругу.
     С  тех пор,  как  Барран  увидел  людей  с  деньгами,  направляющихся в
хранилище, он держался так, словно нисколько не удивился, словно он с самого
начала ждал,  что все сведется к заурядному  ограблению.  Удивлен  он теперь
Если у Изабеллы и есть какой-то тайный умысел, то  не  этот. Но какой же?  В
конце  концов  он  выходит  из  лифта  и  достает из кармана  пиджака  рулон
фотопленки.
     - Сколь