Итак,   гипотеза   Бундулиса  насчет   имени   солдата   блистательно
подтвердилась.  Мой крючок она проглотила без звука,  как нечто само собой
разумеющееся.  Но странно - ни слова о Валете. Казалось бы, первый вопрос:
где Валет, почему не пришел? Здесь же полнейшее безучастие...
     - Я бы и рад приударить,  да, боюсь, нашему общему знакомцу это может
не понравиться.
     - О ком это вы? - удивленно округляет глаза Лаура.
     - О Валете, о ком же еще.
     - Уникально интересно! А кто это?..
     Я даже теряюсь на секунду - таким чистым, не замутненным ложью взором
смотрит на меня Лаура. Но тут же беру себя в руки и включаюсь в игру.
     - Ха-ха!  Вашу забывчивость можно понять - столько поклонников, разве
всех упомнишь.
     - С памятью у меня полный порядок,  -  холодно отрезает Лаура.  -  Но
знакомых с такими кличками у меня не было и, надеюсь, никогда не будет.
     Вот оно что - проверка. Пожалуй, этого следовало ожидать. Вчера она с
кем-то   виделась...    слухи   об   аресте   Валета   просочились...   ее
запрограммировали на ангельскую чистоту и кротость...  Что ж,  я готов и к
такому повороту.  Сегодня днем у  меня была беседа с Валетом.  Припертый к
стенке откровенными показаниями мальчишки,  явившегося с повинной,  Дьяков
стал разговорчивей.  Того,  что я узнал,  вполне достаточно, чтобы усыпить
подозрения Лауры.
     Мы идем к выходу из парка.
     - Валета взяли,  -  роняю я вполголоса.  -  Он успел передать,  чтобы
Шплинт временно заглох и понадежней укрыл товар.
     Лаура молчит. Я начинаю сомневаться, слышала ли она мои слова.
     - Валета взяли! - повторяю я громче и внятней.
     - Не вопи, не глухая! - резко обрывает Лаура. - За что?
     - Таксиста порезал.
     И вдруг взрыв истерического хохота сотрясает плечи девушки.
     Я грубо хватаю ее за руку.
     - Ну чего веселишься? Не он, что ли? А кто? Ты ведь знаешь!..
     Визгливо-икающий  смех  Лауры  прекращается  так  же  внезапно,   как
начался.
     - Подержи!  -  Она  дает мне поводок и  вытаскивает из  сумочки пачку
сигарет.   -  Закуривай!  -  И  привычным  жестом  заправского  курильщика
выщелкивает две сигареты.
     При   свете  вспыхнувшей  спички  я   вижу   жестко  сомкнутые  губы,
закаменевшие скулы.
     - Вот,  значит,  зачем ты ко мне подкатываешься? Хочешь своего дружка
выручить? - медленно цедит она.
     Такой вариант меня вполне устраивает, и я ее не разуверяю:
     - Хотя бы!  Если знаешь, кто пырнул таксиста, пойди и скажи. Без тебя
Валету не выбраться, все улики против него.
     - Отмажется, не впервой! А в милицию я не пойду, не дождутся.
     - Почему?
     - Потому что!
     - За армейца своего испугалась? Боишься, что и его притянут к ответу?
     Она  яростно  затягивается,  и  я  замечаю в  уголке  глаза  внезапно
навернувшуюся злую слезу.  Вот оно что! Вероятно, солдат ничего не знает о
ее прошлой связи с Валетом,  о ее посредничестве в нечистых делах. Все это
может  вскрыться  на   суде,   где  она  и   солдат  должны  будут  давать
свидетельские  показания.   А   Валерку   своего   она,   кажется,   любит
по-настоящему,  надеется связать с ним дальнейшую жизнь... Мда, вот тебе и
Лаура - пожирательница сердец!
     Мы идем по темным улицам Заречья,  под ногами шуршит осенний лист.  В
придорожных кустах позади нас мелькнула и скрылась щупленькая фигурка.
     "Сопроводитель, - догадываюсь я. - Довольно грубая работа".
     Можно  было  бы  идти  другой  дорогой,  но  я  нарочно сворачиваю на
Гончарную.  Пусть Лаура пройдет тем же  путем,  каким шла в  тот субботний
вечер... Держа девушку под руку, я не спеша веду ее под тем самым фонарем,
мимо тех самых кустов.  И  чувствую,  как вся она сжимается,  как невольно
ускоряет шаг...
     Проводить ее до самого дома Лаура не разрешила.  И хотя,  уходя,  она
несколько раз оглянулась,  я незаметно проследовал за ней. "Сосновая, 19",
- прочитал я  на доме,  в левый крайний подъезд которого она вошла.  Адрес
показался мне знакомым.  Несомненно,  я  его видел...  и совсем недавно...
может быть,  даже сегодня.  Сегодня я  просматривал папку с  делом...  Ну,
конечно,  я  видел этот адрес в  одном из протоколов...  В этом доме живет
кто-то из свидетелей. Кто же?
     Вернувшись в  райотдел,  я  бросился к  сейфу,  вынул  папку.  Однако
открыть не успел -  в динамике селекторной связи раздался голос Бундулиса:
"Лейтенант Агеев, срочно ко мне!"
     В  кабинете  начальника  сидел  малознакомый  мне  младший  инспектор
угрозыска -  маленький,  худенький,  похожий  на  подростка.  "Опекун",  -
усмехнулся я внутренне, сохраняя на лице полнейшую серьезность.
     - Послушай-ка,  Дим Димыч,  что Мирончук рассказывает.  Очень все это
занятно, очень...
     Мирончук повернулся ко мне.
     - Этого паренька,  товарищ лейтенант,  мы засекли в парке.  Он пришел
чуть позже девушки и в дальнейшем скрытно следовал за ней. Мне показалось,
что  девушка знает  о  его  присутствии,  пару  раз  она  взглянула в  его
сторону...
     Я посмотрел на Бундулиса, он сосредоточенно попыхивал трубкой.
     - Ивар  Янович,  этого можно было ожидать.  Чтобы обезопасить себя от
случайностей,  Лаура привела с собой телохранителя.  Уверен,  он из группы
Дьякова!
     - Ты слушай,  слушай,  -  прервал меня Бундулис -  Выводы потом будем
делать.
     - ...Парень не спускал глаз с  девушки и,  что особенно было заметно,
чутко  прислушивался к  каждому ее  слову.  Он  крался  за  вами,  товарищ
лейтенант,  всю дорогу,  но, когда вы свернули на Гончарную, остановился в
нерешительности. Дальше он пошел по параллельной улице.
     Бундулис выскочил из-за стола и забегал по кабинету.
     - Ты слышал,  Дим Димыч?  Честь тебе и хвала,  что догадался провести
Лауру по  Гончарной.  Но  парень-то не пошел!  Почему?  Потому что с  этой
улицей у него связаны неприятные воспоминания.  Потому что он там был в ту
самую субботу!
     Да,  сюрпризец!  Не  я  выслеживаю  преступника,  а  преступник меня.
Значит,  это его фигура мелькнула и  скрылась в  кустах.  А я-то грешил на
оперативника...
     - Сейчас,  Дим  Димыч,  мы  все это увидим в  наглядности.  Поглядим,
поглядим, как ты там разводишь шуры-муры со своей кралечкой... Мирончук, у
вас все готово?
     - Так точно, товарищ майор!
     Мы  спустились в  лабораторию.  Погас свет,  и  на экране пошли кадры
фильма,  снятого в инфракрасном свете.  Я увидел себя, расфранченного, как
брачный аферист,  Лауру  с  ее  стандартным кинооскалом.  Но  вот  в  кадр
попадает  щупленькая  фигурка  неизвестного преследователя.  Притаившись в
кустах,  он жадно прислушивается к  нашему разговору.  Оператор снимал его
сзади,  и  долгое время  я  вижу  только затылок и  спину  предполагаемого
преступника.  Но  вот  он  поворачивает голову,  и  я  едва сдерживаю крик
изумления.  Фонарев!  Роман Фонарев!  Пухлые губы, круглый, картофелинкой,
нос, вялый, безвольный подбородок...
     Бундулис удивлен не меньше:
     - Фонарев?!.  Главный  свидетель по  делу  Виктора Лямина?  Тот,  кто
помогал Волкову искать нож преступника?..
     Я срываюсь с места и бегу к дверям.
     - Дим Димыч, куда ты?
     - Сейчас, Ивар Янович! Мне надо кое-что проверить.
     Теперь-то я вспомнил,  где видел адрес -  Сосновая,  19.  В этом доме
живет  Роман Фонарев,  это  зафиксировано в  протоколе его  допроса.  Мозг
лихорадочно работал, синтезируя разрозненные факты в окончательную версию.
Все неясные подозрения, которым я подсознательно не давал ходу, потому что
они не укладывались в придуманную схему, вдруг выплыли и замелькали передо
мной.   Воскресенье.  Он  стоит  у  стола  в  квартире  Ксении  Борисовны,
выкладывает из  сетки бутылки с  соками.  А  перед тем успел сбрить баки -
парикмахерские открыты с семи утра.  Аккуратная прическа,  гладко выбритые
щеки... Теперь понятно, зачем он стал отращивать усы - готовился к встрече
с Мишей Носковым.  Тот парень,  что пырнул таксиста,  был с баками, но без
усов,  а этот совсем наоборот.  Чего доброго,  Носков мог и не узнать.  Ну
ловок,  ну  хитер!..  И  вдруг меня опалило:  мне  вспомнилась татуировка,
которую я увидел на его руке,  -  якорь,  оплетенный вместо цепи змеей. Не
тот ли  это якорь,  о  котором кричал в  бреду раненый таксист?  Не его ли
увидел Миша Носков за  секунду до удара?  Надо немедля проверить.  Кто еще
мог видеть руку Фонарева так близко?..  Парикмахер!  Он  сбривал ему баки,
мог и заметить...
     Я  разыскивал в  телефонной книге номер парикмахерской,  где  работал
седовласый маэстро.  В  ответ на мой вопрос в  трубке зарокотал низкий,  с
легкой картавинкой голос:
     - Вы знаете, инспектор, якорь таки был...


                                    12

     Пока мы с Бундулисом обсуждали весомость собранных улик, пока решили,
надо  ли  дожидаться санкции на  арест,  Фонарев,  оказывается,  не  терял
времени зря. К сожалению, узнал я об этом значительно позже. А было так...
     Когда мы с Лаурой свернули на Гончарную, Фонарев пошел, почти побежал
по параллельной улице, торопясь домой.
     "Что делать,  что делать?..  - растерянно метались мысли. - Через две
недели выйдет из больницы таксист...  Узнает с первого взгляда.  И милиция
уже хватает за пятки... Раз добрались до Ларки, считай, все кончено...
     Бежать надо, скрыться! А куда? Если ехать всю ночь, к утру можно быть
в Минске...  А в Витебской области есть маленькая деревушка, бабушка давно
зовет в гости. Вот и поживу сколько можно".
     Открыв дверь,  Роман  шагнул в  переднюю.  Из  ванной выглянула мать,
рукава ее халата были закатаны по локоть.
     - Ромонька, я нашла в чулане твой плащ, стала стирать, а там какие-то
пятна, никак не отстирываются. Чем ты его так извозюкал?
     Роман молча прошел в свою комнату. Мать нерешительно шагнула вслед.
     - Ромасик,  что с  тобой творится в последнее время?  С матерью-то ты
можешь поделиться?
     - Ма,  я уезжаю к бабушке.  Собери мне рюкзак в дорогу  и  что-нибудь
поесть. Если кто будет мной интересоваться, скажи - не знаю. Уехал, а куда
- неизвестно. Ясно?
     Клавдия Семеновна всхлипнула и вышла.  Она поняла:  произошло  что-то
непоправимо  страшное,  о чем лучше не расспрашивать,  что рано или поздно
узнается,  и  лучше  позже,  чем  раньше...  Привычные  хлопоты  заглушали
непрошеные  мысли,  и  она  стала  лихорадочно  собирать  сына  в  дорогу,
подсознательно чувствуя, что не скоро теперь его увидит.
     Роман  достал  из  потайного  места  пятьсот  рублей,  скопленные  на
четырехдорожечный "Грюндиг",  сунул во  внутренний карман.  "Может,  зря я
сболтнул матери, куда еду?.. Нет, ничего, ей можно. Что с ней будет, когда
все узнает?..  А,  ничего не будет -  переживет. Ее больше волнует, где бы
достать самый  модный мебельный гарнитур.  Об  отчиме и  говорить нечего -
вздохнет с облегчением...  Ладно,  попрощаюсь с Ларой - и ходу, только они
меня и видели. Пора бы ей уже вернуться..."
     Роман подошел к стене,  постучал условленным стуком. Никакого ответа.
Постучал еще раз - тот же результат. За стеной голосами модных менестрелей
завывала стереорадиола.  "Может,  не слышит?" Он натянул куртку и выскочил
из квартиры.  Вбежав в соседний подъезд, поднялся на второй этаж, позвонил
раз,  другой...  Наконец дверь распахнулась.  Мамзелина -  так  фамильярно
называла Лаура свою мать -  предстала перед Романом в  состоянии подпития.
Из  комнаты доносились хмельные мужские голоса,  кто-то порывался затянуть
песню.
     - А,  жених!  -  Женщина растянула в  зубастой улыбке кроваво-красные
губы. - Заходи, раз пришел, нальем и тебе.
     - Я к Ларе. Она дома?
     - Пошла Джимми выгулять, скоро вернется. Проходи, подождешь.
     - Я лучше на улице.
     Мамзелина прищурила глаза,  еще заметней стали густые зеленые тени на
морщинистых веках.
     - Что,  не подходит тебе наша компашка?  А ты,  мальчик,  очень-то не
заносись - не хуже тебя. Я ведь все про твои делишки знаю, все... Но молчу
покудова.  - Она качнулась вперед, обдав Романа перегаром, жарко зашептала
в ухо:  -  А Ларку я за тебя не отдам,  не мечтай.  Что ж она, столько лет
будет тебя дожидаться?  Да тут никакая любовь не выдюжит.  А уж такая, как
ваша...  Что вас связывает,  кроме постели,  что?  А для такого дела можно
найти парня и повидней...
     Роман  выскочил из  квартиры,  сбежал по  лестнице вниз.  Его  душили
жгучие слезы  обиды.  "Вон,  значит,  как!..  А  на  что,  собственно,  ты
рассчитывал?  Конечно, Ларка не станет ждать десять лет. Один необдуманный
шаг,  и  все  кувырком.  Потерял девушку,  загубил жизнь и  себе  и  этому
таксисту...  А-а...  -  успокоил он сам себя, - все мы крепки задним умом.
Сделано - не вернешь! Теперь о другом думать надо".
     Роман подошел к  стоящему у подъезда мотоциклу,  бережно провел рукой
по  седлу.  Этот друг надежный,  не  подведет.  Значит,  первым делом надо
выехать на Минское шоссе...
     Послышался  знакомый   стук   Лауриных  каблучков.   Роман   бросился
навстречу.
     - Лара! Я тебя так ждал! Я хотел...
     - Опять шпионил за мной?  -  резко оборвала его Лаура.  -  Ну и  как,
понравился тебе мой новый кадр?
     - А  ты  хоть знаешь,  кто это?  Что он  у  тебя выпытывал?  Про меня
спрашивал?
     - Про тебя?..  -  Лаура нервно закусила верхнюю губку.  -  Нет... про
тебя... нет... Слушай, Ромка, неужели?..
     - Дошло наконец-то!  Это инспектор угрозыска Агеев! Раз уж он на тебя
вышел, теперь не отцепится... И пусть, пусть, я уезжаю!
     - Брось дурить! Куда?
     - Сперва к бабке,  а там видно будет.  Я хотел проститься,  Лара. Мы,
может быть, никогда больше не увидимся...
     Лаура вынула из  сумочки сигарету,  чиркнула спичкой.  При  ее  свете
увидела дрожащие губы парня.
     - Струсил?  В штанишки наложил?  А ведь твое бегство - главная улика.
Кто ни в чем не виноват, тому скрываться незачем.
     - Нет,  я  еду...  это  решено.  Махну  на  Дальний  Восток,  там  не
достанут... Приедешь ко мне? - с надеждой спросил он.
     Лаура выпустила изо рта плотное облачко дыма.
     - Я ухожу, мне холодно...
     - Проводи меня, я еду сейчас...
     - Ладно. Отведу Джимми и приду.
     - Не уходи! - Роман порывисто притянул девушку к себе.
     - Сумасшедший! Ты меня всю измараешь!..
     Роман, не слушая, осыпал жадными поцелуями губы, щеки, шею Лауры.
     - Ну хватит, хватит! Ты видишь, как я одета, мне холодно...
     - Может, прокатишься со мной немного? Обратно на троллейбусе...
     - Еще чего выдумал! Меня гости ждут!
     Роман вздохнул:
     - Эх, Ларка, Ларка, первая ты моя любовь...
     - Ничего, авось не последняя. Ариведерчи, Рома...


     Все машины были в  разгоне,  и  на задержание Фонарева мы с  Рябчуном
отправились пешим ходом. Рябчун пышет гневом.
     - Нет,  ты подумай,  каков подлюга! Втерся в семью таксиста, стал там
своим  человеком...  Такого криводушия я,  Дим  Димыч,  еще  не  встречал:
пырнуть Носкова в  живот и  через полчаса преспокойно разговаривать с  его
матерью, утешать ее, сочувствовать... Откуда это у него?
     - Откуда лжецы и  лицемеры?  С  неба не  падают,  сами выращиваем.  В
семье:  "Сделаешь уроки, Ромичек, заработаешь рубль. Только папе ни слова,
ладно?" В школе: "Портишь ты нам, Рома, отчетность своими хилыми знаниями.
Надо бы тебе поставить двойку в четверти, ну да так уж и быть..."
     Мы  опоздали на  самую  малость.  Рябчун  растерянно крутит  головой,
оглядывая пустую площадку перед домом.
     - Здесь обычно стоит его мотоцикл... Неужели удрал?
     Что ж,  не исключено.  Если он видел меня с Лаурой,  слышал, о чем мы
говорили... Надо разыскать Лауру, она живет в этом же доме.
     На длинный и требовательный звонок открывает сама Лаура.  Она даже не
удивляется при  виде  меня,  и  поэтому  разговор складывается как  нельзя
лаконичней.
     - Где Фонарев? - спрашиваю я.
     - Драпанул!
     - Куда?
     - На Дальний Восток!
     - Лаура, нельзя ли посерьезней?
     - Ладно,  чего там  темнить,  все  равно узнаете.  Ромка отправился к
своей бабушке.
     - Где она живет?
     - Где-то в Белоруссии...
     - Давно уехал?
     - Минут... пятнадцать, двадцать назад.
     - Лаура, мне нужно срочно позвонить. Телефон у вас есть?
     - Да, но...
     - Андрей  Петрович,  доставайте машину,  я  сейчас  вернусь!  Идемте,
Лаура!
     Девушка нервно  передергивает плечиками,  не  оглядываясь,  входит  в
прихожую.  Мы  появляемся  в  самый  разгар  веселья.  К  нам  выскакивает
кругленький лысенький коротышка и принимается вопить дурашливым голосом:
     - Ларочка,  любовь моя,  наконец-то! А это кто? Пополнение? А бутылек
где? Без вступительного взноса не принимаем...
     Я вежливо отстраняю толстячка-бодрячка и прохожу в комнату. Навстречу
поднимается недовольная хозяйка.
     - Кто вы такой и что вам здесь надо?
     Я вынимаю свою книжицу.
     - Инспектор  угрозыска  Агеев.   Мне   нужно  срочно  позвонить.   Вы
разрешите?
     - О,  пожалуйста, пожалуйста, - захлопотала хозяйка. - Мы всегда рады
помочь нашей родной милиции...
     Набирая  номер,  я  неприметно  осматриваю собравшуюся компанию.  Мое
внимание привлекает рыжеватый мужчина с  тонким хрящеватым носом,  немного
свернутым набок. Он сидит, уткнувшись в тарелку и не поднимая глаз. Ба, да
ведь это Танцор,  он же Станислав Лабазин!  Теперь следователю будет легче
протянуть ниточку между участниками концерна:  Валет -  Лаура -  ее мать -
Танцор... И о содержимом пакетов теперь легче будет узнать.
     На другом конце провода поднимают трубку:
     - Дежурный по городу капитан Удалов!
     Волоча за собой шнур, выхожу в соседнюю комнату, прикрываю дверь.
     - Говорит инспектор угрозыска лейтенант Агеев. Полчаса назад бежал на
мотоцикле Роман  Фонарев,  подозреваемый в  тяжком преступлении.  Мотоцикл
"Ява"  номер  двадцать  четыре  семьдесят шесть  ЛАВ.  Наиболее  вероятное
направление: дорога на Вильнюс - Минск.
     - Сигнал принят, лейтенант! Даю команду перекрыть город!
     Я  спускаюсь вниз,  прыгая через три ступеньки.  У подъезда меня ждет
Рябчун, чуть поодаль вижу новенький "Жигуленок" цвета "белая ночь".
     - Поехали,  Дим  Димыч.  Это наш автодружинник Рихард Зилберг.  Готов
ездить с нами хоть всю ночь.
     Я усаживаюсь рядом с мускулистым крепышом,  одетым совсем по-летнему,
даже ворот рубашки нараспашку,  и машина рывком трогается с места.  Видно,
Рябчун уже ввел Рихарда в курс дела.
     На Минском шоссе нас перегоняет  машина  с  голубым  маяком-мигалкой.
Взвывает  сирена,  и  машина  исчезает  за  поворотом.  Во мне просыпается
извечный азарт - любой ценой обойти соперника.  Наверное,  это гнездится в
человеческой  натуре  с  первобытных охотничьих времен,  когда вырвавшийся
вперед отхватывал лучший кусок мамонта.
     - Гони, Рихард! Я отвечаю!
     Водитель прибавляет газу,  и вскоре мы обгоняем машину ПМГ.  Движение
на  шоссе  незначительное,   встречных  машин  мало.   Стрелка  спидометра
переваливает за сто тридцать.
     - Рихард, здесь есть боковые дороги?
     - Я  этот  район  плохо  знаю.   Если  он  учуял  погоню,  непременно
попытается свернуть.
     - Думаю,  о преследовании он пока не подозревает. А впрочем... Андрей
Петрович, смотрите внимательней, нет ли где съезда с основной магистрали?
     Рябчун припадает к  окну,  я  тоже  до  рези в  глазах всматриваюсь в
осеннюю темень.
     - Вот он,  ваш гонщик,  -  неожиданно извещает Рихард.  - Жмет на всю
катушку!
     Внезапно  сзади  снова  слышится  звук  милицейской  сирены.   Видно,
водитель ПМГ не смог снести оскорбления, нас догоняют.
     Звук сирены заставил мотоциклиста оглянуться.  По-видимому, он понял,
в чем дело, выжал ручку газа до отказа и мгновенно скрылся из глаз.
     - Давай, Рихард, жми! - подхлестывает Рябчун. - Уйдет ведь, бродяга!
     Минут через десять проскакиваем небольшой сосновый лесок, въезжаем на
деревянный мост.
     - Стой, Рихард! Кажется, авария!..
     Мы