рое время к воротам подошел молодой врач. Круглые очки а-ля
Джон Леннон сидели низко на переносице, он периодически поправлял их тонкими
длинными пальцами пианиста, светлый свитер мешковато сидел на фигуре.
     -  Здравствуйте,  - сказал  он мне,  - я  доктор Рабинович, пойдемте со
мной.
     Мы направились через небольшой парк к зданию клиники. Пока мы шли туда,
мы  оба молчали. На зеленых лужайках  сидели  и  лежали  люди. На  них  была
обычная,  не  больничная одежда. Многие были  до  невозможности худы. Вокруг
было тихо и весь пейзаж производил впечатление чего-то иррационального.
     Мы вошли в кабинет.
     - Садитесь, - предложил доктор, - хотите пить?
     - Спасибо, если можно, простую воду, - попросила я.
     Он достал из маленького холодильника  бутылку минеральной воды и  налил
мне в высокий стакан. Я поблагодарила, отпила немного и осмотрелась.
     Кабинет был небольшой  и уютный, если это слово подходит  для кабинета.
На стенах висели фотопейзажи и портреты веселых смеющихся людей.
     - У вас очень мило, - заметила я, усаживаясь в глубокое кресло. - А где
же доктор Зискин? Он обещал принять меня и помочь мне в моей проблеме.
     - К сожалению, доктора Зискина  нет  сейчас здесь, если хотите,  можете
рассказать мне, госпожа...?
     - Вишневская,  - быстро сказала я  и усмехнулась  про себя - ну да, нет
его, не может он меня принять. Чего темнить? Почему бы сразу не сказать, что
доктора Зискина убили?
     -  Слушаю вас,  госпожа  Вишневская,  чем  я  могу  помочь  вам?  -  он
выжидательно посмотрел на меня.
     К такому  обороту событий я не  была готова. Я вообще не знала, зачем я
потащилась в эту клинику, я кляла свой любопытство на чем свет стоит.
     -  Э... видите ли... - промямлила я. -  Мне трудно  вот так сразу, я не
думала, что будет другой доктор...
     -  Ничего,  ничего,  -  успокоил доктор  Рабинович,  - начните с самого
главного.
     - Н-ну... дело в том, что я... что мой друг начал употреблять наркотики
(прости, Денис!), и я очень этого боюсь. Он стал нервным, раздражительным, у
него  красные  глаза  и...  И  он  ворует мои  драгоценности, -  вдохновенно
закончила я. О  поведении  наркоманов мне больше ничего не  было известно. И
слава Богу.
     Доктор молчал. После паузы, он сказал:
     - Ну? Что ж вы прекратили рассказывать, продолжайте.
     А еще говорят,  что врать лучше всего экспромтом. Я  отчаянно  рылась в
собственной  памяти, пытаясь придумать душераздирающие  подробности  падения
моего ничего не подозревающего друга.
     -  Э-э-э... Он перестал  есть, -  я вовремя  вспомнила  худых людей  во
дворике,  -  и  еще...  -  мне  пришла  на ум  какая-то  древняя  статья  по
сексопатологии: - И  еще... ну, вы понимаете...  Еще он больше не занимается
со мной сексом! - выпалила я в полном отчаянии.
     Доктор откинулся на стуле. Он с интересом разглядывал меня, потом вдруг
запрокинул голову и захохотал с искренним удовольствием.
     Этот смех вдавил меня в кресло.
     Отсмеявшись, доктор Рабинович сказал:
     - Похоже, чтением  научно-популярных статей  по проблемам наркомании вы
занимались в последний раз что-то лет за десять до моего рождения. Поскольку
мне  скоро  тридцать, могу  сделать  вам  комплимент,  госпожа  Вишевская, -
Рабинович окинул меня ехидным взглядом. - Для ваших  семидесяти  с небольшим
вы очень хорошо сохранились. А теперь, может быть, прекратим  валять дурака?
- он вдруг резко изменил тон. - Вы  расскажете, с чего вдруг вам понадобился
доктор Зискин, а я пообещаю не вызывать полицию. Договорились?
     Второй  день подряд  я  связываюсь с полицией - то я ее зову, то мне ее
вызывают.  Может  быть,  пока все  не утрясется, заказать себе какого-нибудь
бравого полицейского и не отпускать его от себя ни днем, ни ночью?
     Не успев  додумать  эту  игривую мысль, я,  неожиданно  для самой себя,
разревелась. Видимо, напряжение последних двух дней дало о себе знать.
     - Простите меня за этот глупый спектакль, - сказала я сквозь слезы. - Я
знаю, что доктор Зискин убит, я услышала сегодня об этом по радио, по второй
программе.
     -  Да?  -  доктор Рабинович почему-то удивился. - Со времени его смерти
прошел  уже месяц, и  только сейчас передали? А вам-то что?  Вы любительница
жареных фактов?
     Он вышел из-за стола и протянул мне же стакан с водой.
     Мои зубы стучали об край стакана. Наконец я немного успокоилась,  чтобы
отвечать на его вопросы.
     -  Я из Ашкелона, живу  там  и работаю, у меня бюро по переводам. Вчера
вечером  убили  моего соседа  по работе,  психоаналитика  Когана.  Ему ножом
перерезали горло, - я снова зашлась в рыданиях и невольно  подумала, который
раз я уже это рассказываю.
     - Какого  Когана,  Иммануила? - молодой доктор был поражен.  - Да-да, я
помню,  он действительно живет...  жил в Ашкелоне. Он довольно часто навещал
нашу клинику и подолгу беседовал с доктором Зискиным, они работали над общей
проблемой...  -  Тут  он спохватился и подозрительно посмотрел на меня: -  А
вы-то тут причем?
     - Я нашла его мертвым и вызвала полицию.
     - Хорошо, ну а к нам зачем пожаловали?
     - Не знаю, просто думала...
     - Знаете что, я все-таки позвоню в полицию,  - решительно сказал доктор
и поднял трубку.
     - Не надо полиции,  - быстро проговорила я. - Вот  телефон следователя,
который  ведет это  дело.  Он  в  курсе всего, позвоните  ему,  он  вам  все
подтвердит.
     - А  откуда я знаю, что он следователь?  - буркнул Рабинович, но  номер
набрал.  Поговорив  несколько  минут  и  толково,  на мой  взгляд, обрисовав
ситуацию, он повернулся  ко  мне:  -  Следователь Борнштейн сейчас  здесь, в
Тель-Авиве. Будет у нас через  полчаса...  -  тут он  участливо посмотрел на
меня: - Может быть, вы проголодались?
     Представляю  себе, как я выгляжу,  если  у молодого  мужчины  при одном
взгляде на  меня появляется желание подкормить  бедняжку.  Я вспомнила шутку
насчет "хорошо сохранилась" и на несколько секунд люто возненавидела доктора
Рабиновича.
     -  Пойдемте в нашу столовую, перекусим, - предложил  он как ни в чем не
бывало.
     И тут  я почувствовала зверский голод. Несмотря на  то,  что время было
раннее  для обеда, около полудня.  Интересно, это  эмоции  пожирают  столько
калорий?  У  меня пошел интересный  период  в жизни: столько  впечатлений  и
бесплатно. А вот теперь столовка в дурдоме. И я спросила:
     - А брому в суп не нальете?
     -  Не  волнуйтесь,  - серьезно  ответил доктор, - ни  брома,  ни битого
стекла не будет.
     И  мы пошли в столовую. Это оказалась  большая комната, напомнившая мне
столовые   в  кибуцах   -   кстати,  неплохие.   Посуда   была  одноразовая,
пластмассовая, но вилки были  и ножи  с зубчиками, все как положено. Мы сели
за угловой столик. Я  осмотрелась. Больные ели нехотя, тихо переговариваясь.
Наверное, находились под действием лекарств.  К нам подошел высокий небритый
парень. Линялые  джинсы и такая  же  майка были  чистенькими, длинные волосы
собраны на затылке в хвостик.
     - Алекс, - обратился к нему доктор  Рабинович, - принеси нам что-нибудь
поесть.
     - Кто это? - спросила я.
     - Алекс? -  переспросил доктор. - Это выздоравливающий. Он был в стране
полгода, когда попал  к нам.  Начал  колоться  героином еще в России.  Здесь
быстро спустил на наркотики все пособия, которые получают репатрианты. К нам
в клинику он пришел сам со старого автовокзала, где ночевал на скамейках. Он
сам захотел бросить. У него сильная воля. А мы только помогаем.  Без желания
самого больного  лечение невозможно.  Сейчас  он  работает на  кухне.  Мы не
заставляем, ребята сами просят дать им какую-нибудь работу. Они ночами сидят
возле своих собратьев по несчастью, когда те в ломке.
     - А кто платит за лечение?
     - Часть  дают родственники, часть  - Министерство  здравоохранения,  но
основные субсидии идут из одного американского фонда.
     Алекс принес обед. Это была пиала супа, кусок индюшки, политый какой-то
подливой  с  гарниром  из тушеного  зеленого горошка  с кукурузой и салат. Я
оглянулась. Больные ели тоже самое.
     - Спасибо, Александр, - сказала я по-русски.
     - На здоровье, - ответил он мне и отошел.
     Мы принялись  за  еду. На  удивление, вкус  оказался  вполне сносным. Я
ожидала худшего.
     - Как вас зовут, госпожа Вишневская? - спросил неожиданно молодой врач.
     - Валерия. А вас?
     - Меня Игаль, - сказал он в ответ.
     - Вы знаете, обед очень приличный, даже, можно сказать, вкусный.
     Игаль пристально смотрел  на  меня  сквозь свои круглые очки и  молчал.
Вдруг он спросил:
     - Так что вы у нас искали, Валерия?
     Я отложила вилку в сторону:
     -  Когда я услышала по радио, что был убит еще  один  врач-психиатр, то
подумала - может быть, в клинике что-нибудь узнаю. Приехала сюда просто так,
по наитию и абсолютно не предугадывала, что из этого выйдет.
     - Значит,  вы  решили  провести  самостоятельное расследование, госпожа
Агата Кристи?
     Неужели я так похожа на великую писательницу?
     -  А что бы вы хотели?- взорвалась я. - Сначала я  вижу труп, потом  ко
мне пытается ворваться убийца, потом меня допрашивают, потом убийца угрожает
мне по телефону... Это что - не причина защищаться?
     - Ну, ну, успокойтесь, Валерия,- примирительно сказал Игаль. -  Похоже,
вам действительно не помешал бы  бром. В  супе, - он улыбнулся.  Я  опустила
голову и стала ковырять пластмассовой вилкой индюшку.
     -  И  вообще,  - заметила я  угрюмо,  -  Агата Кристи  расследований не
проводила. Это Эркюль Пуаро проводил. А она романы сочиняла.
     - Именно  это я и  имел  в  виду, -  любезно сообщил  доктор.  Но через
несколько секунд вдруг  заговорил вполне серьезно. - В  день, когда был убит
доктор Зискин, у него вышел крупный спор с одним из наших больных. Его зовут
Яир  Бен-Ами. Яир  кричал,  что он  убьет доктора и  не соглашался принимать
лекарства. Его утихомирили наши работники и вывели из кабинета Зискина. В ту
же ночь доктор был убит, ему перерезали горло, а Яир пропал, хотя убежать из
клиники  весьма  сложно.  Кстати,  его  родственники  живут  в Ашкелоне.  Мы
сообщили полиции о  скандале, его ищут,  но пока не нашли. Доктор Коган тоже
осматривал  Яира,  так  что  все   может   быть,  -  Игаль  вдруг  прекратил
рассказывать и посмотрел поверх моей головы.
     Я обернулась. К нашему столику подходил Михаэль Борнштейн.
     Он  сухо поздоровался с нами.  Доктор Рабинович предложил ему присесть.
Он отказался и повернувшись ко мне, произнес:
     - Пойдемте, Валерия.
     Я послушно встала и  направилась к  выходу. Борнштейн молча шел следом.
Игаль остался за столом.
     Я чувствовала, что Борнштейн взбешен, но сдерживается. Мы  вышли в парк
перед клиникой. Больных не было, видимо, обед еще не кончился.
     - Кем вы себя вообразили,  госпожа Вишневская, что  полезли туда,  куда
вас не просят  лезть?  -  сказал он,  глядя на меня своими блеклыми голубыми
глазами.
     - Агатой Кристи, - услужливо подсказала я. Имя известной сочинительницы
детективов вылетело у меня совершенно автоматически.
     - Издеваетесь?! - рявкнул Михаэль.
     -  Нет-нет,  что  вы,  - защищалась  я, - просто меня сегодня  уже  так
называли.
     - Вы себе просто не представляете, как вы нам мешаете, - уже чуть мягче
сказал Борнштейн. - Мы знаем об убийстве Зискина, просто это дело расследует
наше  тель-авивское отделение,  вот потому  я  и  здесь. А  вы не даете  нам
спокойно работать.
     - А про Яира Бен-Ами вы знаете?
     - Знаем, он в розыске.
     - А то, что его родственники живут в Ашкелоне, это вам тоже известно? -
спросила я саркастически.
     Но весь мой сарказм пропал втуне.
     -  Да, - устало  сказал Борнштейн, -  известно.  И  живут  они в  вашем
районе. И вообще, бросьте вы  это дело, Валерия, вам, что, забот не хватает?
У вас работа, дочка, занимайтесь ими и не мешайте нам работать. Я сейчас вас
просто предупреждаю, а ведь могу и официально.
     Мы дошли уже до моей машины. Я  села, пристегнула ремень и взглянула на
Михаэля.
     -  Езжайте  домой,  Валерия,  и  будьте  осторожны  на  дорогах,  -  он
повернулся и пошел к своей машине.
     - Постойте, - закричала я, - я должна придти к вам в пять часов?
     - Нет, не надо,  я уже  распорядился поставить  ваш сотовый  телефон на
прослушивание... - он махнул мне рукой и сел в машину.
     Устроившись  поудобнее в своей маленькой "Сузуки", я пристегнула ремень
и тронулась с места. Выруливая на проезжую часть, я затылком ощутила смутное
беспокойство.  Мне  казалось,  что  опасность  вот-вот  настигнет  меня.  Но
движение на дороге было такое сильное, что у меня просто не было возможности
обернуться.
     Вдруг  вид  на заднее  стекло заслонила  какая-то  тень и  тихий  голос
по-русски проговорил:
     -Не бойтесь, госпожа, это я.
     Моя машина вильнула влево. Мужик в соседнем автомобиле, гаркнув что-то,
покрутил пальцем у виска. Нет, мне так больше не выдержать!
     -Кто вы? - спросила я и посмотрела в зеркало заднего  обзора. Но только
глянув, я  поняла,  что  сзади меня  сидит тот  самый Алекс,  с которым меня
познакомил доктор Рабинович.
     -Саша, - сказала я, еле удерживаясь от дрожи, - как вы меня напугали!
     -  Простите,  я  не  хотел.  Просто мне  нужно  было поговорить  с вами
наедине,  и я  ждал  здесь,  около  вашей машины.  Мне  не  хотелось,  чтобы
кто-нибудь увидел  бы меня.  А когда вы подошли вместе с полицейским, мне не
оставалось ничего другого, как открыть дверцу и спрятаться внутри.
     -А что, дверь была открыта? - я была удивлена.
     Алекс усмехнулся:
     -Открыть -  это  не проблема. Вот если бы вы уехали, вот тогда было  бы
гораздо хуже.
     Вспомнив, что  рассказывал доктор, я поняла, каким  образом  на  старом
автовокзале Алекс добывал наркотики - вскрывал  автомашины и воровал  оттуда
ценные приемники и магнитофоны. Но поняв это - я разволновалась еще больше -
значит меня вот так просто можно обокрасть, а я и не почувствую.
     На свое счастье, впереди  показался знак поворота и я, свернув на тихую
улочку, остановила машину.
     -Сядьте  вперед  и  рассказывайте, - приказала я.  Кажется, мне удалось
придти в себя - вон какой командный тон прорезался.
     -Простите,  как к вам обращаться?  - спросил он  несмело, усаживаясь на
переднее сиденье. Видимо сам был не рад сложившейся ситуации.
     -  Валерия, - ответила я и посмотрела на него повнимательнее,  -  можно
просто  Валерия, без  "госпожи".  Парень производил приятное впечатление - у
него  были  интересные  глаза  -  ярко-голубые, с  огромными  зрачками,  они
смотрели на меня смущенно. Он машинально  потеребил свой хвостик на затылке.
Кажется, Алекс не знал, с чего начать.
     -Скажите, Валерия, вы приехали  к нам из-за убийства доктора Зискина? -
наконец решился он.
     - Саша, я могу вас так называть?  -  он кивнул  и я  продолжила, -  Это
действительно так. Мне нужно было кое-что выяснить.
     -  Не нужно ничего выяснять, вы уехали оттуда и правильно сделали. И не
приезжайте больше - забудьте, что был такой  доктор и что вы были там,  - он
говорил таким умоляющим голосом, что мне сделалось нехорошо.
     -  Послушай,  Саша,  -  я  перешла на  "ты", так как  парень был совсем
молодой, лет  девятнадцати - двадцати и мне хотелось  все-таки докопаться до
сути,  - я приехала в клинику,  не потому, что  мне  это нравится, или нечем
заняться больше (Ой, да что я несу, ведь именно  об  этом меня  предупреждал
Михаэль). Поэтому  я прошу тебя  рассказать, что  же тебя так взволновало до
такой степени, что ты вспомнил свои старые привычки и залез ко мне в машину.
И пожалуйста, если уж ты пошел на такой поступок, то будь мужчиной  до конца
- расскажи, чего, или кого я должна опасаться.
     Повисла пауза.  Саша смотрел на меня  своими синими глазищами и  я даже
поежилась, а видит ли он меня? Может быть он витает в каком-то своем мире, а
весь этот разговор  об опасности -  для отвода глаз. Может быть  он залез ко
мне в машину, чтобы украсть что-нибудь, а я его застала, вот он и выдумывает
невесть что.
     Подумав немного, Саша сказал:
     - Вот и доктора убили, за то, что лез не в свое дело.
     - Какого доктора, - не думая спросила  я, так как у меня у меня их было
двое.
     - Как какого? - непонимающе посмотрел на меня Саша, - Зискина.
     - А в какие такие дела он лез?
     - В наркотики, - хмуро ответил он, видимо решив все-таки раскрыться.
     Теперь не понимала уже я:
     - Саша, что  значит наркотики? Ведь он именно  ими  и занимался.  Лечил
людей от наркотической зависимости. Тебя вылечил.
     - Нет!  - закричал он,  - меня доктор Игаль спас! Я  ему руки  целовать
должен!
     - Ну хорошо, хорошо, успокойся. Игаль так Игаль. Ему, я надеюсь, ничего
не грозит?
     - Да что вы говорите, Валерия? - испугался он не на шутку, - я не хочу,
чтобы с доктором Рабиновичем случилось то же самое.
     -Так расскажи в конце концов, что ты сомневаешься. Нельзя молчать, если
какая-то беда грозит хорошим людям.
     -   Вы  знаете,  что  мы  тут  все  наркоманы,  -  сказал  Саша  совсем
успокоившись, -  и самое  трудное для  нас - это удержаться,  чтобы снова не
сесть  на  иглу.  А  существуют  такие сволочи, -  тут  его голос напрягся и
зазвенел, - что проносят  нам наркотик прямо в  больницу. Что они только  не
делают: и  в  хлеб засовывают ампулы, и в трусах проносят. А наши ребята,  у
которых силы воли не хватает, клянчат у  родственников  деньги, вроде бы как
на еду, а сами покупают  героин. Но вы же видели, как нас тут кормят. Многие
даже трети не съедают.
     - Да, Саша, видела. А что, доктор Зискин не знал, что здесь творилось?
     -  Как  не знал?  Знал.  И  в тот день,  когда его  убили,  у  нас были
посетители.  Кто-то из дружков Яира принес  упаковку ампул - двадцать  штук.
Чтобы тот  продал их в больнице. А доктор узнал об  этом  и отобрал коробку.
Ночью Яир залез к нему и убил. Ведь эти  ампулы стоили огромные деньги. И их
не нашли.
     - Ты думаешь, что это  Яир  убил  доктора  Зискина и забрал наркотик? -
спросила я Сашу.
     - Ну конечно! - убежденно воскликнул он, - а кто же еще?
     Я пожала плечами.
     - Я не понимаю, причем здесь я? Мне-то какая опасность грозит?
     -  Валерия, ведь  вы к нам приехали через месяц после убийства. Все уже
затихло, никого не поймали. А  вы снова подняли это дело. Да еще полицейский
приходил.
     У нас ведь все по старому. Есть  новый распространитель, вместо Яира. А
я не знаю, как его зовут. И опять ребята ходят под дурью. Если вы будете  им
мешать, расследовать  то,  что  для  них опасно вытаскивать наружу,  то  вас
уберут также, как Зискина.
     - Нет, милый, не уберут, - сказала я задумчиво, - дело в том, что убили
еще одного врача, который тоже лечил наркоманов. И я нашла тело.
     - А кого убили? - заинтересовался Саша.
     - Доктора Когана.
     -  Какого  доктора Когана?  Такого высокого, с  узенькой  бородкой и  в
больших очках?
     - Да, Саша, судя по твоему описанию, это именно он.
     - Тогда я тем более прав! Нельзя вам  соваться в это дело, а  то будете
третьей!
     - А ты что, его знаешь?
     -Так он же был у нас в тот день, когда убили доктора.
     -Подожди. Как был? А почему об этом мне ничего не рассказал Игаль?
     - А он и не знал. А я знал.  Коган ненадолго  пришел к доктору Зискину,
буквально забежал на минуточку, что-то сказал и уехал обратно. Поэтому Игаль
ничего и не знал.
     - Скажи, а Коган был здесь, когда доктор  Зискин обнаружил  ампулы? - я
рвалась вперед как ищейка, почуявшая след.
     - Дайте подумать... Да, он был у  нас.  Героин был уже у доктора, когда
приехал  Коган. Я уверен, что  Когана  прикончили потому,  что он  знал, что
здесь  вовсю  торгуют  наркотиками   и   еще...  Он,  по-видимому,  оказался
нежелательным свидетелем.
     - Может ты и прав, - я задумалась. Нужно сообщить Борнш