орд "Фокус" Дениса стоял неподалеку. Нырнув вовнутрь, я поцеловала его
в прохладный нос:
     - Куда теперь?
     -   Мне   посоветовали  один  премилый   ресторанчик  около  яхт-клуба.
Отметимся?
     - Ага!
     Когда  нам принесли свежие  булочки с чесночным маслом и салаты,  Денис
предложил:
     - А теперь рассказывай, что у тебя там произошло?
     Намазывая булочку маслом, я сообщила о визите в агенство по перевозкам,
о  Вадиме с проломленной головой, о  просьбе профессора помочь ему в поисках
светильника. Денис слушал внимательно, не перебивал.
     - Вадима могли убить по  разным причинам: кому-то  перешел дорогу, влез
чужаком в налаженный бизнес, из ревности, по пьяному делу.  И розенталевский
светильник, пусть он и  супер-пупер ценный и  принадлежит, по  слухам, самой
Нефертити,  может не играть в этом деле никакой роли. Разве что он пропал до
убийства парня. Но,  как ты  сама любишь произносить: "После того не  значит
вследствие  того".  Ты  хочешь  помочь профессору  найти  светильник?  Очень
хорошо. Абстрагируйся  от  смерти  Вадима.  Поспрашивай жену,  домработницу,
грузчиков  -- может, сунули куда-то. Убивать-то  зачем?  Не твое это дело --
расследовать преступление. Пусть полиция занимается.
     Конечно,  Денис  консерватор  и  ретроград,  несмотря  на свой  молодой
возраст, но резон в его словах есть.  Вот сейчас доем  креветок  в сливочном
соусе и завтра с  утра за  работу! А поисками займусь  в свободное от работы
время. Найду -- хорошо, не найду -- на нет и суда нет. Решено.
     - И все же я не пойму, - произнес Денис, обсасывая креветочный хвостик,
- почему тебя  тянет разгадывать эти дедуктивные головоломки?  Книжки читай,
знаешь, как успокаивает? Сказки на ночь...
     - Сказки? -- удивилась я. -- Так они и есть самые криминальные истории!
Я только  не  понимаю, как детям  эти  триллеры на ночь  рассказывают, вроде
"Красной шапочки".
     - С "Красной Шапочкой" уже Эрик  Берн  разобрался4.  Ты хочешь сказать,
что "Курочка-Ряба" или "Колобок" тоже детективы?
     - И ты  еще сомневался? Ну, скажи,  с чего бы вдруг Курочка-Ряба снесла
золотое яйцо? Не иначе получила какое-то воздействие извне.
     -  Зевс  к ней пришел, как к Данае, в виде золотого дождя, - усмехнулся
Денис.
     -  Да  хотя бы  и Зевс.  Ты  же знаешь, что в древности  происками  или
провидением  высших  сил  назывались  любые  загадочные явления природы  или
человеческого   умения   и  разума.   Возьмем   основной   постулат  римской
юриспруденции: если что-то сделано,  ищи  того, кому это  выгодно. Кому было
выгодно, чтобы Курочка-Ряба несла золотое яичко?
     - Деду с бабкой.
     - А вот и нет. Они были в полной растерянности, узнав о новых свойствах
своей курицы. И с присущим человеку любопытством принялись исследовать яйцо.
Кстати, в этом нет ничего подозрительного  -- нормальная реакция  ничего  не
подозревающих  людей.  И  это  характеризует их  алиби.  Вот  если  бы  они,
зараженные  вирусом стяжательства, требовали от Курочки-Рябы  новых и  новых
кладок, а потом продавали их, как яйца Фаберже, вот  тогда их  можно было бы
заподозрить.
     - Тогда, кроме мышки, других персонажей в сказке не имеется.
     - И это наводит на определенные размышления!
     - Какие?
     - Во-первых, уж больно она вовремя появилась на сцене. Неспроста это. В
детективах случайностей не бывает. Далее, мышка -- специалист.  Задачу,  над
которой бились  дилетанты дед с  бабкой, она решила  одним движением хвоста.
Значит,  знала  силовую  точку,  в  которую  надо  ударить.  Кстати,  обрати
внимание, что было дальше.
     -  Да знаю я,  что было дальше:  "Дед плачет,  бабка плачет, а  курочка
кудахчет..." Потом она опять им стала обычные белые яйца нести.
     - Тогда  ответь мне на вопрос, господин аналитик: куда девались мышка и
скорлупа золотого яйца? Об этом в сказке ни слова.
     - Мышка убежала, а скорлупу выкинули.
     - Золотую? Вот так просто?
     - А что ты, собственно говоря, хочешь этим сказать?
     - Одна  из традиций детектива  -- это рассказ  о  том, как сыщик  видит
целостную картину  преступления. Обычно Ниро  Вульф собирает всех участников
драмы в своем  кабинете,  подозреваемого сажает в  красное кресло и начинает
вещать. Вот и представь себе, что в кабинете сидят дед, бабка, Курочка-Ряба,
мышка, а на столе у Вульфа на серебрянном подносе лежит золотая скорлупа.
     Денис даже зажмурился от удовольствия.
     - Валяй, подруга! Тебе бы книжки писать!
     - Итак, господа,  я начинаю.  Мы  видим перед  собой скромную  хату,  в
которой  живут наши  персонажи  --  дед и  баба. Живут они  небогато,  можно
сказать, бедно. Из продуктов питания  у них Курочка-Ряба, да и не собственно
говоря,  не она, а ее яйца. Курочка несет в день по яйцу, дед с бабкой жарят
себе  яичницу,  тем  и  пробавляются. Но  такая  жизнь не  нравится  другому
персонажу нашей драмы, а именно мышке! Ей надоело питаться яичной скорлупой,
так как ничего другого у деда с бабкой нет, и она измысливает потрясающий по
своей  изощренности ход: с помощью методов генной инженерии мышка добивается
того, что  Курочка-Ряба сносит золотое яйцо. Из этого яйца должна вылупиться
золотая  курочка,  которая положит начало  благосостоянию  деда с  бабкой, а
также и мышки, как особи,  паразитирующей на них. У нее будут другие золотые
яйца  и  другие золотые  цыплята,  уже  без вмешательства генной  инженерии.
Цыпленка надо  вытащить из прочной скорлупы. Дед с бабкой этого  не знают, и
из-за человеческого  любопытства  начинают  колотить по  яйцу.  Мышка  им не
препятствует.  Но  когда  она понимает, что  у  них ничего не получается,  и
цыпленку может быть нанесен вред, она выходит на  авансцену и  ловким ударом
хвоста  разбивает скорлупу.  И тут, о  горе! Золотое  яйцо,  на которое были
возложены такие надежды -- пустое! Дед с бабкой плачут от разочарования, они
трудились, им хочется есть, а кроме золотых скорлупок в  доме ничего нет. Да
и они  исчезают. Мышка, поняв,  что эксперимент окончился  крахом,  убегает,
прихватив  улики.  Ей   не   нужно,  чтобы  методом  получения  золотых  яиц
воспользовались силовые структуры и органы. Курочка-Ряба  успокаивает деда с
бабкой и обещает  им ежедневный прокорм вместо несбыточной мечты о журавле в
небе. Я кончил, господа!
     - Браво! --  похлопал  Денис. --  Более качественного  бреда я  в своей
жизни  не  слышал.  Молодец, Лерочка! Только ты одной  детали не  учла.  Нет
криминала в твоем детективе. А без криминала это не детектив. И без убийства
тоже не  детектив,  а  так,  побасенка.  Для  того,  чтобы  найти  истинного
виновника, нужно вспомнить, что без  петухов яйца с цыплятами не получаются.
А  золотое яйцо  вместо простого  -- это уже не генетическая метаморфоза,  а
банальная измена Курочки-Рябы с самцом Жар-Птицы. И главный преступник у нас
-- петух. Он, как и  полагается по детективу,  в  тени, за кадром, и у  него
есть реальные  причины  желать смерти  того, кто заключен в  золотом яйце. С
какой  стати  сначала дед, потом баба, потом мышка стараются разбить золотое
яйцо? Вероятно, петух не пользуется  любовью в этом  кругу. Он  - тиран. Его
все  боятся. И происходит элементарное уничтожение улики - никто  не  хочет,
чтобы золотое  яйцо попало петуху на глаза. И финальные слезы деда с бабой -
реакция организма после тяжелого  стресса,  вызванного  элементарным страхом
перед  петухом.  А  у Курочки крепкие  нервы,  и  она  находит  в себе  силы
успокоить стариков после уничтожения золотого яйца. Вот так-то, дорогая!
     Да, это было сильно...
     -  Я  тебе   также  могу  и  о  спящей  красавице   рассказать,   и   о
мальчике-с-пальчик, - предложила я.
     - Спасибо, не надо, в другой раз. Официант, счет!

x x x
     Утром  я проснулась  с мыслью,  что пора завязывать с этим делом. Денис
прав,  пусть специалисты занимаются. Но я  же  обещала профессору съездить к
Ципи. Ничего не поделаешь, обещания надо выполнять.
     Ципи жила  на самом берегу моря, в  квартирке из двух  комнат: салона и
спальни. Одна  стена была  полностью из стекла и  открывала роскошный вид на
море  и  яхт-клуб.  Именно из-за  этого вида тесные  квартиры  стоили  очень
дорого.  Их  покупали зажиточные туристы  и  израильтяне, как летние  дачки:
утром проснулся, перед тобой покачивается яхта, а внизу золотистый песок, на
котором сушатся узконосые лодки-каяки.
     Войдя в просторный холл, я спросила у девушки за стойкой, где находится
квартира номер 213. Она показала мне, куда идти.
     Длинный  коридор устилал  темнобородовый  ковролит,  на  дверях  висели
таблички: "Не беспокоить"  или "Просьба убрать".  Это был  дом  гостиничного
типа, с предоставлением различных услуг.
     Ципи  открыла  дверь,  и   на  ее  лице  застыло   удивленно-испуганное
выражение.
     - Доброе утро,  -  поздоровалась я. -- Ципи, мы с  вами  договаривались
вчера, что я к вам зайду. Вы помните, мы встречались у Розенталей?
     - Да, конечно, - кивнула она. - Проходите.
     Вид из  окна был необыкновенный: тонкие  мачты покачивались под морским
бризом. В небе летел  маленький желтый самолетик,  а водную  гладь рассекали
яркие каяки.
     Девушка  даже  в  домашней  одежде  выглядела  патологическим  "книжным
червем". Сутулая,  в некрасивых больших очках,  со  взлохмаченными волосами,
требующими стрижки, она производила жалкое впечатление.
     Чтобы немного повысить себе настроение, я прошла в комнату и посмотрела
в окно:
     -  Ципи,  какая  красота!  Вы  счастливица,   каждый  вечер  наблюдаете
ослепительные закаты!
     - Да, - улыбнулась она.  Улыбка ее красила, и, если бы не ужасные очки,
она могла бы быть хорошенькой. -- Это то, ради чего я сняла  здесь квартиру.
Хоть и дорого, но очень красиво. А мне так не хватает красоты...
     - Понимаю, - протянула я, хотя ничего не понимала. Какой именно красоты
не хватало Ципи? Внешности, интерьера, красоты отношений?
     - Вас, наверное, профессор послал? -- спросила она невпопад.
     -  Да, Алон попросил меня кое-что  выяснить, так как он  очень  занят в
университете, а эта история выбила его из колеи.
     - Конечно,  -  кивнула  она. -- Переезд - сложная  процедура. У  меня в
сотню раз  меньше  вещей, и  то я  неделю приходила в себя. Я еще не  была у
Розенталей, планировала навестить их в субботу.
     Мне стало понятно,  что Ципи ничего не знает ни  о пропаже светильника,
ни о смерти Вадима.
     - Скажите, вы давно знаете профессора? -- спросила я.
     - С  детства, - просто ответила она. -- Наши отцы были дружны, и Алон с
Сарой часто навещали нас. Я так была рада их визитам. Он всегда приносил для
меня какую-нибудь книжку,  а  то  и  черепок  из  раскопок или  какую-нибудь
бусину, которой  не  одна сотня  лет. А  с  четырнадцати лет  я каждое  лето
участвовала в археологических экспедициях под руководством профессора. С тех
пор я мечтала стать археологом.
     - И вы поступили в университет на эту специальность?
     - Да! Только чтобы заниматься любимым делом и быть рядом  с профессором
Розенталем.
     "Ого, - подумала я, - а девушка влюблена не по-детски".
     - И что вы делали после окончания университета?
     -  Принялась  писать  докторат,  - Ципи  посмотрела  на  меня  с  таким
изумлением,  будто  я задала глупый  вопрос.  -  Чего  же  еще делать  после
университета?
     - Ну, не знаю... Работать, например.
     - А это что, не работа? -- она обвела руками комнату. Бумаги были везде
-- на столе, на диване, под шкафом. -- Это очень интересная работа. Я пишу о
еврейской  общине  в период правления Аменхотепа IV, о ее обычаях и законах.
Это неизведанный пласт культуры и истории. И профессор мне всячески помогает
в работе.
     -  Кстати,  об Аменхотепе, - сказала  я,  обрадовавшись, что  Ципи сама
завела  этот  разговор.  -- Я  слышала от  Розенталя  о  каком-то  необычном
светильнике эпохи Нефертити. Вы его видели?
     -  Да, видела, -  кивнула она. -- Это  очень  редкая вещь,  и профессор
нашел  его  в Синае, когда  тот был  еще нашим,  а  не египетским.  Если  бы
египтяне узнали о находке, они потребовали бы светильник назад. Для них  это
весьма ценная вещь.
     - Почему? Мало ли выкапывали разных ламп? Что им, своих не хватало?
     - Это не простой светильник. Он выполнен из пропавшего органа Осириса.
     - Какого органа?
     - Вы не знаете эту историю?
     - Расскажите, пожалуйста.
     - Вы видели фильм "Близнецы"  со Шварцнеггером и  Де Витто? -- спросила
Ципи.
     - Да, - кивнула я.
     - Вот в той давней истории получилось примерно так же. Слушайте.
     И Ципи принялась рассказывать.
     Давным давно властвовали  над Египтом бог земли Геб и богиня  неба Нут.
Когда  пришло  время  Нут  рожать,  послышался  голос  с неба, гласящий, что
родившийся  ребенок станет владыкой всего  сущего на земле. На свет появился
Осирис, и был он  рослым, широкоплечим и красивым. А после него родился Сет,
он  получился  рыжеволосым  карликом. Не привечают  в  Египте  рыжих --  они
считаются хитрыми,  злыми и упрямыми. Таким  и оказался  Сет,  младший  брат
великого Осириса.
     Конечно,  к  родителям, Гебу  и  Нут,  тоже  можно  было  бы предъявить
претензии:  они любили старшего  сына, Осириса, а  на младшего  не  обращали
никакого внимания -- так и рос Сет, как сорная трава под забором.
     Осириса  же родители с  детства обучали всему, что  знали сами, так как
готовили его к царствованию над Египтом. И когда возмужал Осирис, сел  он на
царский трон и  принялся  учить людей всему, что узнал  от  родителей-богов.
Египтяне  тогда  жили  скудно,  питались сырыми  кореньями  и не  занимались
ремеслами. У Осириса  люди научились выращивать пшеницу  и  выпекать из  нее
хлеб, получать из винограда вкусное вино,  изготовлять сыры  и строить дамбы
на  Ниле, чтобы разливалась  вода и  плодородный ил оседал на полях  дельты.
Кроме того,  фараон прекрасно  пел,  слагал  гимны  и научил  египтян любить
музыку.
     Разбогател Египет  при  Осирисе.  Крестьяне пасли тучные нивы на мощных
быках,  давили виноград  и  оливы,  пасли  стада  на обильных  лугах.  Народ
радовался, процветал и нес богатые дары в храмы, чтобы поблагодарить богов и
фараона Осириса.
     Сет завидовал  брату лютой завистью. Он был  богом суховеев и  песчаных
бурь. От  этого он порос весь рыжей шерстью, как песок из пустыни, и глаза у
него всегда слезились и воспалялись, словно их припорошили пылью.
     Сет,  пользуясь своей силой,  насылал  бури  на  поля  крестьян,  губил
урожаи, и земледельцы молили Осириса оградить их от гнева и своеволия Сета.
     Осирис женился на Исиде, прекрасной богине воды и ветра, женственной  и
нежной. Она охраняла умерших, идущих в свой последний путь,  мореплавателей,
пустившихся в бурное море,  и  носила головной  убор,  увенчанный  коровьими
рогами, символом плодородия.  Когда  Сет  засыпал поля  крестьян  песком  из
жаркой пустыни, Изида  проливала божественную влагу и  насылала ветер, чтобы
смести песок с земли. Сет ненавидел Изиду едва ли не больше, чем Осириса.
     Однажды весной  в  царском  дворце начался пир.  Фараон  справлял  свой
двадцать восьмой  день  рождения.  Он был красив  и темен волосами, высокого
роста и царской  стати.  Гости восхваляли  божественную  чету,  пили, ели  и
веселились.
     Внезапно на пир явился Сет, которого никто не звал. Он даже нацепил  на
себя  ослиную  голову,  чтобы  его поначалу никто  не узнал и  не  выгнал из
дворца. Его слуги, такие же  маленькие, краснокожие и рыжеволосые, тащили за
ним огромный саркофаг, отделанный изящной резьбой и инкрустированный ценными
породами дерева.
     "Объявляю  свою  волю, - провозгласил  Сет. --  Тот,  кому мой саркофаг
придется  впору, тот получит  его в подарок и будет после  смерти погребен с
достойной пышностью и богатством."
     Египтяне  очень интересовались загробной жизнью, тщательно готовились к
ней,  и  поэтому  в  подарке  Сета  не  было  ничего  необычайного.  Каждому
захотелось  получить роскошный гроб  и  покоится в  нем вечность, и  поэтому
около саркофага образовалась  очередь из подвыпивших  гостей. Они ложились в
гроб, а Сет, как истинный Прокруст, проверял, впору саркофаг или нет.
     Но ни одному  из  гостей не  повезло, слишком длинным было вместилище и
слишком просторным. И тут встал с трона Осирис. "А давай-ка, брат мой Сет, и
я попробую. Вдруг мне подойдет твой драгоценный подарок?"  - подошел и лег в
гроб.
     Сет только того  и  ждал.  Он сделал знак слугам, те  захлопнули крышку
саркофага,  заколотили  гвоздями,  засмолили,  залили свинцом и  вынесли  из
дворца. Часть заговорщиков  охраняла Сета, чтобы дворцовая охрана не  отбила
гроб с Осирисом.
     Гроб  с телом Осириса Сет  выбросил в воду, и он, тяжелый  и  огромный,
пошел  ко дну неподалеку от  устья, там, где  Нил,  разделенный в  дельте на
каналы и притоки, впадает в Средиземное море.
     Изида принялась за поиски своего супруга, и через четыре  месяца  нашла
гроб  - ей об  этом сказали дети, видевшие  Сета. С  тех  пор египтяне любят
прислушиваться  к болтовне  своих  отпрысков,  надеясь  найти  в  их  словах
предсказания судьбы.
     Изида  со своими слугами вытащила гроб на сушу. И когда открыла его, то
увидела, что ее любимый муж мертв -- задохнулся в тесном ящике.
     Долго оплакивала мужа скорбная вдова. Потом легла на труп мужа и зачала
от  него сына  Гора. А  когда,  обессилевшая от слез, заснула  около  гроба,
мстительный Сет подкрался, выкрал тело Осириса, разрубил его на четырнадцать
кусков и раскидал их по каналам и притокам.
     Проснулась Изида и  увидела, что  нет в  гробу тела  ее  любимого мужа.
Оставили ее силы, она отчаялась, упала на колени и взмолилась сокологоловому
богу  Солнца  Ра-Амону-Хепри:  "Помоги  мне,  всесильный  Ра! Дай  мне  силы
разыскать Осириса!"
     Внял   солнцеподобный  Ра  мольбам   Изиды  и  послал   ей   в   помощь
Анубиса-Саба-Хентиаменти,  с головой шакала, покровителя умерших, некрополей
и  кладбищ,  хранителя  ядов  и  лекарств. Вместе с Анубисом Изида  отыскала
тринадцать из  четырнадцати  частей  тела. Не нашла  она только божественный
фаллос.
     Анубис плотно сложил и  запеленал части тела  Осириса и оживил его.  Но
Осирис  отказался взойти вновь на престол фараона в  царстве живых и передал
власть  сыну,  которого  должна была родить Изида. А  сам вернулся в царство
мертвых.
     И теперь каждый год  в  мае, когда  на землю Израиля спускается засуха,
умирает Осирис. А стоит пролиться первому осеннему дождю, Нил разливается, и
Осирис возрождается, дабы принести народу Египта сытость и процветание...

x x x
     Ципи закончила рассказ и словно вернулась в сегодняшний мир из Древнего
Египта. Я молчала, дав ей время прийти в себя.
     -   Профессор  Розенталь  сделал  несколько   открытий.  На   основании
скрупулезного изучения древних  текстов, он нашел место затопления саркофага
Осириса и показал, где искать. Саркофаг скрыт под густым слоем донного ила в
притоке  Нила  Рашиде,  так как только  этот  приток естественно  впадает  в
Средиземное море. Сам же Нил закрыт большой песчаной косой и прибоем. Так же
было и во времена Древнего Египта. Приток Рашид открыт для прибоя и не имеет
каких либо ограничений при впадении в море.
     - И как, нашли саркофаг?
     -  Пока  что  египтяне  не спешат  с выводами  израильского профессора.
Может, нет  денег, а может, это задевает их профессиональную и  национальную
гордость.
     - А что со светильником?
     -  Именно   с  него  и   пошло  увлечение  Алона   египтологией.  После
Шестидневной войны, в конце 1967 года, его, совсем молодого парня, послали в
экспедицию  на Синайский полуостров искать нефть. Однажды вахтенные оставили
его возле бурильной установки  на дежурстве, а сами уехали. От нечего делать
Алон  стал  бродить возле  отвалов земли,  извлеченных во  время бурения,  и
наткнулся  на какую-то  штуку, величиной  с крупный баклажан.