вателя Ривлина. Тяжело.
     Он поднял  трубку и отдал короткое распоряжение, касательно Рона. Потом
повернулся к нам:
     - Что собираетесь делать дальше?
     - Уехать домой, разумеется... - ответил Денис.
     - Ну что  ж,  -  кивнул  Ривлин,  - если  понадобитесь,  я дам  знать в
ашкелонское управление. Вы оба там живете?
     Мы кивнули.
     - Ну тогда не смею задерживать.
     После этих слов мы с Денисом поднялись и вышли из кабинета.

x x x
     В кибуцной столовой не было свободных мест. Видимо мы вернулись в самый
пик обеда. В зале было шумно, закончившие есть относили подносы на мойку, на
их место тут же устремлялись желающие насытить свои желудки.
     Выбор  был очень даже приличный. Денис  взял  куриный бульон, шницель с
рисом и салат из сладкой консервированной кукурузы со  свежими огурцами, а я
предпочла грибной суп, тушеное мясо и пшеничные проростки в оливковом масле.
Говорят, что в них прорва витаминов и стимуляторов.
     Нам повезло. За угловым столиком в конце зала никого не было. Мы удобно
устроились,  Денис  сходил за  хлебом и принес  кроме  него,  еще  и  кувшин
ледяного апельсинового сока.
     - Все-таки жалко  отсюда уезжать... - мне действительно нравился кибуц.
Четкий порядок, каждый выполняет свои обязанности и при этом у всех - улыбка
на  губах.  Чувствовалось,  что  это  выражение  лица  не  наносное,  как  у
американцев "Keep smile" - "Держи  улыбку",  а внутреннее настроение  людей.
Они такие спокойные,  добродушные, умеют радоваться своим мелким радостям  и
никто, после этой ужасной трагедии не посмотрел на нас с подозрением.
     От размышлений меня оторвало легкое покашливание.
     - Вы позволите присесть?
     Подняв глаза, я увидела уже знакомого человека с клочковатой бородой.
     Денис тут же среагировал:
     - Да, да, конечно, присаживайтесь.
     Это  оказался  тот  самый  сын  лауреата,  к которому  вчера  подходили
американцы.
     - Вы взяли селедку? - спросил он нас.
     - Нет, - ответила я, - я не увидела.
     - Ее  только что поднесли. Прекрасная сельдь.  Ее  вымачивают в красном
вине и она приобретает изумительный  вкус. Вот возьмите,  попробуйте, я взял
много.
     С удовольствием  отправив в  рот нежный ломтик, я согласилась  со своим
собеседником, что селедка действительно отменная. Денис отказался.
     - Простите, вы сын писателя Исаака Брескина? - спросила я.
     - Да, - он наклонил голову, - Авраам Брескин.
     -  Мы  приносим  вам  искренние  соболезнования, -  Денис,  как всегда,
оказался  на  высоте.  Что-что,  а  хорошим  манерам  его  Элеонора  научила
прекрасно.
     -  К сожалению,  я  ничего  не читала из произведений вашего  отца,  но
обещаю, что обязательно прочту, когда вернусь домой.
     - Вы читаете на иврите?
     -  На  иврите, на  английском, на русском  - это не проблема. Ваш  папа
писал на идише, как я поняла?
     - Да, он прекрасно знал идиш. Его сравнивали с Шолом-Алейхемом, но это,
конечно, неверно. Папа писал в совершенно другой манере.
     - А как так получилось, что он прожил много лет в Америке, а вы здесь?
     - О! - горько улыбнулся Авраам. - Вы не знали моего папу.  Он был одним
из основателей этого кибуца.
     - Легендарные восемнадцать идеалистов? - вступил в разговор Денис.
     - Вы уже знаете эту историю?
     - Нам рассказывал Яков, старичок в панамке.
     - Верно,  они прибыли вместе. Но через  двадцать лет, когда  моему отцу
было тридцать восемь, а мне - восемь, он уехал из Израиля.  Он не смог взять
меня - кто там будет за мной смотреть. А здесь, в  кибуце - садик,  школа. Я
чувствовал себя  в семье.  Потом  прошло  много  лет, он  не вернулся. Начал
писать, прославился, ну и так далее...
     - А ваша мама? -  конечно  это  было нескромно, но  я ничего не могла с
собой поделать.
     - Мама умерла совсем молодой, поэтому отца ничего здесь не задерживало.
     Авраам отпил немного из стакана и спросил:
     - Вы надолго к нам?
     - Нет, - ответил Денис, вот сейчас пойдем собираться.
     - А-а,  понимаю, из-за  этих убийств. Чудовищно!  У нас никогда не было
ничего подобного. Жаль, что был омрачен светлый праздник.
     - Да, - согласилась я. - Вот поэтому мы и уезжаем.
     - Я слышал, это  вы обнаружили тело молодого человека? Уж простите меня
за любопытство, в кибуце слухи распространяются быстро.
     - Совершенно случайно. Я просто гуляла...
     Договорить  мне не удалось.  К столу  подбежала прелестная  девчушка  с
огненно-рыжими кудряшками и закричала:
     - Деда, вот ты где! Пойдем к нам!
     - Простите меня, я должен идти... Видите, внучка зовет.
     Взяв  со  стола  свой  поднос,  Авраам  Брескин  направился  в  сторону
посудомоечного конвейера вместе со своей внучкой.

x x x
     Вещи мы собрали быстро.  Последней, кого я  видела  из кибуцников, была
Кира - ей я отдала  ключи  от домика. Коротко попрощавшись и поблагодарив ее
за  прекрасную экскурсию, мы двинулись на выход и через полчаса были уже  на
автобусной остановке.
     С  пересадкой  в Тель-Авиве,  мы  оказались  в  Ашкелоне  через  три  с
половиной часа.  Денис  поехал к себе, пообещав привезти  Дарью, а я, бросив
вещи нераспакованными в своей комнате, забралась в ванну.
     Телефон -  это  не  только  благо, но и  бич современного общества.  Ты
привязан к  нему, как к наркотику. У редкого индивидуума  хватает силы  воли
отключить его,  когда он (этот вышеозначенный индивидуум) отдыхает или занят
более важными делами,  нежели болтовня по телефону. От решительных  действий
нас  всегда  останавливает  боязнь  не успеть, не принять новый  звонок,  от
которого мы ждем перемены в жизни, но чаще всего - это вновь пустышка...
     К чему это я все? К  тому,  что не  успела  я понежиться в  ванной, как
раздался резкий, требовательный звук. Даже пар в ванной  комнате не смог его
приглушить.
     Чертыхаясь и путаясь в полотенце, вся в пене, я выскочила в прихожую  и
дернула трубку с рычага.
     - Валерия? Это ты? Слава богу! Я  звонила в кибуц, но  там сказали, что
ты уже уехала, - Тамара не говорила, а выливала в трубку потоки энергии. - Я
сейчас еду к тебе! Немедленно! Говори адрес.
     Презирая саму себя, я  продиктовала в трубку адрес. Ну почему я не могу
ответить  нет?!  Это так просто.  Хотя нет,  не совсем... Если этому учат на
курсах  психологической  поддержки, то значит - это совсем не просто:  уметь
сказать нет, когда тебя так и тянет в обратную сторону.
     Но я не училась на этих курсах, я только о них слыхала...
     Вновь зайдя в ванную, я растянулась в полуостывшей воде. Настроение уже
совсем не то, и оставшееся время, проведенное там, было посвящено не неге, а
вполне прозаичной  гигиене. Наскоро  сполоснув  волосы,  я  вышла из  ванной
комнаты и уселась за  туалетный  столик, надеясь до приезда  незваной гостьи
привести их в порядок.
     Наверное из своего Кирьят-Шенкина Тамара  летела на самолете. Не прошло
и двух  минут,  как она  уже звонила  мне  в  дверь  таким же требовательным
звонком,  как и по телефону. Кляня себя, судьбу, Тамару и всех ее присных, я
пошла открывать дверь. Она стояла на пороге, громоздкая и пылающая.
     - Проходи, - сухо сказала я.
     Тамара,   казалось,   не   замечала  моего   недовольства.  Она  вошла,
направилась  прямиком к креслу и  с  размаху  шлепнулась  в него так, что  я
испугалось за свое имущество.
     - Мне сейчас звонил адвокат! - выпалила она.
     Я молчала.
     - Валерия, ты слышала? Мне звонил адвокат!
     - Ну адвокат... Дальше что?
     - Нет,  ты не понимаешь!  Он  позвонил и сказал мне,  что Йоси  оставил
завещание и что обо мне в этом завещании тоже сказано.
     - Поздравляю. Только не могу понять, при чем тут я?
     - А  при том,  что  я прошу  тебя поехать  со  мной.  Я плохо говорю на
иврите, а  завещание, как пить дать, составлено  на  крючкотворном языке и я
ничего не пойму. А так ты мне поможешь.
     -  Извини, Тамара,  такие  вещи  входят  в  непосредственный круг  моих
обязанностей на работе, и я привыкла получать за свою работу соответствующую
плату.
     - А я  что, отказываюсь? - Тамара даже слегка обиделась. -  Я  же знаю,
что  у  тебя собственное переводческое  бюро. Вот  я и хочу тебя  нанять.  И
заплачу, сколько надо.
     - Все это хорошо, Тамара, но я обычно принимаю в своем бюро, а не дома,
поздно вечером. К чему такая спешка?
     - К тому,  что  ты  знаешь, какой  Йоси был богатый?  А если кто-нибудь
перехватит? Нужно немедленно ехать к адвокату.
     Поняв, что мне от Тамары никак не избавиться, я набрала номер телефона,
услужливо подсунутый мне назойливой клиенткой.
     Поговорив пару минут с адвокатом,  я записала время встречи, завтрашнее
утро, в десять и буквально выпроводила Тамару из дома, наказав ей завтра как
штык быть у моей конторы.

x x x
     Приемная  у  адвоката  была  роскошная,  с мягкими  креслами, картинами
маслом и фикусом в кадке. Мы с Тамарой уселись на широкие диванные подушки и
взяли в  руки по журналу.  Ей достался "Мир женщины", а мне  "Интерьер".  Из
соседней двери  высунулась головка миловидной  секретарши и  предложила  нам
кофе. Мы вежливо отказались.
     Ровно в десять другая секретарша, постарше, пригласила нас в кабинет.
     Адвокат, грузный мужчина с выпуклыми глазами, привстал и пригласил  нас
садиться.  Между нами  находился  массивный  стол из  темного  дуба,  вполне
подходящий к своему  хозяину. На противоположной от нас стене висели дипломы
в изящных золотых рамочках, а  в углу роскошного кабинета цвел пышный цветок
с кружевными листьями.
     - Вас зовут Тамара Гриншпан? - спросил адвокат.
     - Да, - кивнула она.
     - А вас?..
     - Это Валерия Вишневская, она будет переводить.
     -  Хорошо,  - согласился он, - хотя перевести смогла  бы  одна из  моих
секретарш.
     - Моя подруга вчера не расслышала ваше имя, - вступила я в разговор.
     - А-а..., меня зовут Джакоб Горенци и я уполномочен сообщить вам нечто,
госпожа Тамара.
     - Прошу вас.
     - Как давно вы знакомы с Йосефом Шлушем?
     - Примерно восемь месяцев.
     - Простите, вы замужем?
     - Да.
     - У вас есть дети?
     - Да, двое. А к чему вы это спрашиваете?
     -  Дело  в   том,  что  господин  Шлуш,   интересы  которого  я  сейчас
представляю, попросил  меня передать  вам  следующее:  если  вы  согласитесь
развестись со своим мужем и родить  ему ребенка, то  этот ребенок получит по
наследству все состояние моего клиента.
     - Но как? - мы с Тамарой были поражены. - Он же умер!
     Адвокат принял это  известие со стоическим спокойствием. Видимо  он уже
знал, что Йоси уже второй день находится в лучшем из миров.
     -  Да, умер. Но  он  предвидел  это. Поэтому  господин  Шлуш  оставил в
медицинском центре несколько порций  своего генетического материала. Если вы
соглашаетесь, то мне остается только позвонить туда.
     Тамара вдруг начала хихикать. Потом ее  плечи затряслись  все сильнее и
сильнее, она схватилась рукой за грудь и далее зашлась в истерическом смехе.
     - Ой не могу! Я сейчас лопну! - причитала она сквозь смех и слезы. - Ну
почему все так не по-человечески?! Что ты,  Йоси, не мог поговорить со мной?
-  Тамара  уставилась   взглядом  поверх  моей  головы,  кажется,  в  диплом
юридического факультета. - Обязательно надо приплетать сюда адвоката? Ты что
думал, что  я  не пойму тебя, если даже  я  плохо говорю на иврите? Валерия,
переведи этому крючкотвору,  чтоб не  лупил на меня зенки, скажи, что мне на
фиг не нужны ни его деньги, ни  его замороженная сперма. Мужа бросить? Детям
моим  братика  родить  от  покойника?  Нет  уж,  пусть  кому-нибудь  другому
предложат, вот хотя бы  этим  длинноногим в  приемной  -  те сразу побегут в
холодильник...
     - Тамара, остановись, успокойся, - увещевала я ее. - Зачем же ты так?
     Вы  не волнуйтесь,  -  это  я  уже обратилась к  адвокату,  невозмутимо
сидящему за столом, - она сейчас успокоится и скажет свое решение.
     - Ничего, ничего, - благодушно ответил он, - вы можете продолжать...
     - Что продолжать? По-моему все и так понятно! Пойдем, Валерия.
     И Тамара поднялась с места.
     - Подождите, - остановил нас Джакоб Горенци, - возьмите вот это.
     Он протянул нам длинный конверт.
     - Это письмо  Йосефа. Он  просил  меня  передать вам его  в  случае его
смерти.
     Тамара нерешительно взяла конверт. Повертев его в руках, она спросила:
     - А что там написано?
     - Не знаю, - ответил адвокат, - меня просили передать, а не прочитать.
     - Открой, Валерия, - Тамара буквально сунула мне в руки письмо.
     Конверт  был обыкновенный, с маркой  внутренней почты.  На нем  корявым
почерком на иврите было написано: "Уважаемой Тамаре". И все - ни фамилии, ни
адреса.
     Вскрыв конверт, я  обнаружила в нем  сложенный  вчетверо  лист бумаги и
старую  фотографию.  На  ней  была изображена  молодая пара. Одетые по  моде
тридцатых  годов,  они  сидели на  садовой скамейке и  серьезно  смотрели  в
объектив. Я развернула письмо, надеясь там найти объяснение, при чем тут эта
фотография, но тут меня  постигло разочарование. Послание  было написано  на
незнакомом мне языке. Вероятнее всего это был французский.
     - Ну что там? - спросила Тамара.
     - Не знаю, кажется, написано по-французски.
     - А ты не знаешь этого языка?
     - К сожалению, нет.
     - Тогда надо обращаться к переводчику.
     -  Простите,  что  я  вмешиваюсь,  -  сказал адвокат,  - но найдите для
перевода человека, которому вы всецело доверяете. И  лучше, заверьте перевод
нотариально.
     - Как  нотариально? - опешила Тамара. - Нотариусы  переводят на  иврит.
Что  же  мне  за  два перевода  платить. Еще переврут.  Мне  нужен перевод с
французского на русский. Где я такого найду?
     "Элеонора!  -  вдруг  вспыхнуло  у  меня  в  мозгу.   -  Она  же  знает
французский." И обращаясь к адвокату, проговорила:
     - Большое спасибо за заботу, у нас есть переводчик. Мы пойдем.
     Схватив Тамару за руку, я буквально вытащила ее из кабинета.

x x x
     Решив  не откладывать дело в долгий  ящик,  я собралась  набрать  номер
телефона  Дениса, но тут  как  всегда,  аппарат зазвонил  у  меня в  руках и
знакомый голос произнес:
     - Валерия, шалом, говорит Михаэль Борнштейн.
     - О! Михаэль! Как я рада! Здравствуйте. Как поживаете?
     -  Спасибо,  у  меня все  в  порядке.  А вот  у  вас,  я  слыхал, снова
приключения?
     - Да, вы совершенно правы. Я только что вернулась из кибуца.
     - Вот по этому поводу я и хотел бы с  вами поговорить. Когда вы сможете
приехать ко мне - дело очень срочное, не терпящее отлагательства.
     - Одну секундочку, Михаэль...
     Зажав телефон ладонью, я прошептала Тамаре:
     - Это следователь.
     - Какой следователь, - испугалась она, - из кибуца?
     -  Да нет же, просто мой знакомый следователь и он срочно зовет меня  к
себе. Так что давай встретимся попозже, я тебе позвоню. Ладно? Не обижайся.
     И вновь обратившись к телефону, я почти прокричала в трубку:
     - Михаэль? Я еду к вам.
     - Я буду ждать вас в кафе "Магриб" на площади царей Израиля.
     - Буду через четверть часа.
     После  того, как  разговор  был  завершен, я  подумала, что  может быть
Михаэлю будет интересно встретиться  и с Тамарой тоже, но она отказалась  от
предложения и попросила меня высадить ее около автовокзала.
     Автоматически сунув Тамаре письмо, я помахала ей рукой и сев  в машину,
поехала на площадь царей Израиля.
     Михаэль  сидел под полосатым  тентом.  На столике перед  ним уже  стоял
кофе-капуччино с пышной пенистой шапкой. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:
     -  О,  Валерия, вы прекрасно  выглядите! Отдых  в  кибуце пошел вам  на
пользу.
     - Вы шутите,  Михаэль, - улыбнулась я в ответ, - такой отдых не пожелаю
своему злейшему врагу.
     - Да, я слышал, - он вдруг посерьезнел, - и  мне хотелось бы задать вам
несколько вопросов...
     - По поводу этих двух убийств?
     -  Да,  и  не  только. Убийствами  в  кибуце  "Сиртон"  занимаются наши
сотрудники, а я хочу спросить вас...
     Он сделал паузу и неожиданно поинтересовался:
     - Какие у вас отношения с нынешними деятелями партии репатриантов?
     Вопрос застал меня в тупик. Я уже приготовилась рассказывать о том, как
увидела  кричащую  Тамару,  бегающую  вокруг домика  для  приезжих,  как  я,
споткнувшись, упала на бездыханного Марка. Но чтобы о партии? Тем более, что
выборы   уже  закончились  и   депутаты   муниципалитета   вовсю   принялись
растаскивать портфели в разные стороны.
     - Хорошо, Михаэль, я попробую рассказать. Дайте только вспомнить...

x x x
     Знаете как в Израиле отвечают на вопрос:  "Почему израильтянин работает
на трех работах? -  Потому что  не может найти  четвертую." Я не исключение.
Несмотря на то, что  мы с Дашкой представляем собой  так называемую неполную
семью,  и вполне могли бы рассчитывать на социальное пособие от государства,
я не  получаю  от  Института  национального страхования  ни копейки, то есть
шекеля, так как являюсь свободным предпринимателем. Но всех моих  доходов по
переводам документов, романов и прочих полезных советов хватает разве что на
самые насущные траты и поэтому я была очень  обрадована, услышав по телефону
следующее предложение:
     -  Госпожа  Вишневская?  Добрый  день. Меня  зовут  Валерий  Искрин,  я
представитель комитета партии  "Репатриация на подъеме" в Кирьят-Шенкине и я
бы хотел с вами встретиться. У меня есть для вас интересное предложение.
     - Хорошо. Приходите ко мне в офис. Я работаю с девяти до четырех, там и
поговорим.
     Он  подъехал в  тот  же день.  Кирьят-Шенкин  -  это небольшой  городок
неподалеку от Ашкелона, в котором я живу. Я иногда бываю там по делам. Из-за
недорогих   квартир   в   Кирьят-Шенкине   поселилось   большое   количество
репатриантов из бывшего Союза и город  стремительно развивался. По последним
сообщениям  из  газет,  несколько десятков тысяч  человек  прибыло  туда  за
последние пять  лет  и  треть  населения  уже  составляли  люди,  говорившие
исключительно по-русски. Ранее глухая провинция Израиля, если вообще можно в
нашей  маленькой стране говорить о провинции - до любой границы  четыре часа
езды на  автомобиле, сейчас Кирьят-Шенкин стал  вполне современным городом с
новостройками, широкими бульварами, и расширяющейся промышленной зоной. Даже
был свой лесопарк на южном  выезде  из города, что само по себе  для Израиля
является ценным местом отдыха,  так как  у нас все леса  - рукотворные. Мы с
Дарьей  однажды собирали там  очень  приличные маслята в  феврале. Только  с
работой  в Кирьят-Шенкине было плоховато. Это известное  дело - где квартиры
дешевые, там работы нет и наоборот. Вот такие реалии.
     Вошедший ко мне в кабинет мужчина имел благообразную  седую бородку, на
вид ему  было  около  пятидесяти лет и  говорил он с  характерным московским
аканьем.
     - Добрый  день,  -  поздоровался он -  я Валерий Искрин, я  звонил  вам
сегодня.
     - Да, да, - сказала я, - здравствуйте, присаживайтесь.
     - Спасибо. Я вот по какому делу. Как вы знаете, через несколько месяцев
будут местные выборы и наша партия имеет хорошие шансы войти в муниципалитет
Кирьят-Шенкина.
     - Я желаю успеха вашей партии, но я не понимаю...
     - Дело в  том, что мы плохо говорим  на иврите, а нам придется сидеть в
муниципалитете  на заседаниях, участвовать в  обсуждении, принимать решения.
Нам нужен язык.
     - Вам нужно, чтобы я сидела на заседаниях и переводила вам?
     -  Нет,  нет,  что вы.  Нам нужен  учитель иврита и  мы  предлагаем вам
взяться за это дело.
     - Да, но я переводчик, а не учитель. Вот сколько преподавателей обучают
репатриантов.
     -  Но  они не говорят  по-русски,  а вас  нам вас порекомендовал  Натан
Мордухаев. Он у нас председатель секции ветеранов и очень вас хвалил.
     Я  помню  господина  Мордухаева. Я переводила  на иврит