на макушке узлом - скорее всего,  для  того,
чтобы маска не сползла или ее не сдернули. Один из вошедших был, как мне
кажется, примерно шести футов роста, другой дюйма  на  три  повыше.  Мне
показалось, что это негр. Но точно сказать было трудно - маски  скрывали
лица, к тому же оба были в белых нитяных перчатках.
   "Секретарша здесь?" - спросил тот, что покороче. Это были его  первые
слова.
   Я привык иметь дело с психически неуравновешенными  людьми,  поэтому,
как мне представляется, проявил  в  сложившихся  обстоятельствах  полное
спокойствие.
   "Нет, - ответил я. - Она взяла  отпуск  на  пять  дней.  Я  один".  -
"Отлично, - сказал  тот,  что  покороче.  -  Доктор,  мы  не  собираемся
причинять вам никакого вреда. Пожалуйста, лягте  на  пол,  скрестите  за
спиной руки и лодыжки".
   Признаться, я был поражен  тем,  как  он  спокойно  распоряжался.  Я,
конечно, сразу понял, что это ограбление. Я решил,  что  они  пришли  за
моими лекарствами. До этого я уже  дважды  был  жертвой  налетов,  когда
грабителей интересовали только лекарства. Кстати сказать, в  моем  сейфе
весьма ограниченный запас  таких  средств.  Я  сделал,  как  велел  этот
человек. Меня связали по рукам и ногам, а рот заклеили  широкой  лентой.
Между прочим, ее потом было очень больно отдирать,  прежде  всего  из-за
моих усов. Человек спросил меня, в состоянии ли я нормально дышать, и  я
покивал головой. То, как он вел себя,  меня  очень  поразило.  Все  было
сделано в высшей степени профессионально.

55

   Кассета NYPD-SIS-146-83C - допрос Томаса Хаскинса. Стенограмма дается
в сокращении - изъяты повторы, а также материалы,  имеющие  отношение  к
вопросам, находящимся в стадии расследования.  Фрагмент  IA.  Дата  -  4
сентября 1968 года.

***

   Ведущий допрос. Мистер Хаскинс, меня зовут Томас К. Броди, я детектив
второго класса полицейского управления Нью-Йорка. Мой долг...
   Томас. Томас? Меня тоже зовут Томас! Какая прелесть!
   Ведущий допрос. Мой долг удостовериться,  что  вы  знакомы  с  вашими
правами и привилегиями, которые предоставлены вам  законами  Соединенных
Штатов  Америки.  Вы  обвиняетесь   в   деяниях,   являющихся   уголовно
наказуемыми по законам штата Нью-Йорк. Вы...
   Хаскинс. Знаю, Томми, все знаю. Насчет адвоката и все  такое  прочее.
Можно опустить формальности...
   Ведущий допрос. В данный момент вы имеете право  не  отвечать  ни  на
какие  вопросы  представителей  правоохранительных  органов.  Вы  можете
настаивать на присутствии здесь адвоката, лично вами выбранного. Если вы
не имеете собственного адвоката и не в  состоянии  нанять  такового,  то
судебные органы могут назначить вам того адвоката, кандидатуру  которого
вы одобрите. Кроме того...
   Хаскинс. Хватит, довольно! Я готов говорить! Я хочу говорить! Я  знаю
свои права лучше вас. Почему бы нам не начать задушевную беседу,  вы  да
я, оба Томми?..
   Ведущий допрос. Имейте в виду, что показания, которые вы готовы  дать
без адвоката, даются вами по доброй воле, без принуждения. Учтите:  все,
что вы скажете, повторяю,  все,  даже  если  это  покажется  вам  чем-то
абсолютно невинным, может  быть  впоследствии  использовано  в  качестве
улик, вас изобличающих. Вы отдаете себе в этом отчет?
   Хаскинс. Ну конечно!
   Ведущий допрос. Вам все ясно?
   Хаскинс. Томми, радость моя, конечно, все ясно.
   Ведущий допрос. Кроме того...
   Хаскинс. Боже мой!
   Ведущий допрос. Кроме того, я хочу, чтобы  в  присутствии  сотрудницы
полиции Алисы Хил-кинс, выступающей в роли свидетеля, вы дали подписку в
том, что как обвиняемый на основе ранее упомянутых законов вы  полностью
сознаете ваши права и привилегии и что ваши показания сделаны  с  учетом
этих прав и привилегий...
   Хаскинс. Послушайте, детектив второго  класса,  я  хочу  говорить.  Я
сгораю от желания говорить. Так что разрешите...
   Ведущий допрос. Вы подпишете?
   Хаскинс. С удовольствием. Давайте чертову бумагу.
   (пауза в 4 секунды)
   Ведущий допрос. Кроме того, есть вторая бумага...
   Хаскинс. Томми, Томми, я так больше не могу...
   Ведущий допрос. Вторая бумага - письменное  подтверждение  того,  что
первое заявление вы подписали добровольно, по собственному желанию,  без
физического принуждения и обещаний относительно снижения срока наказания
за преступление, в котором вы обвиняетесь. Кроме  того,  вы  должны  под
присягой...
   Хаскинс. Томми, почему в наши дни человеку так  трудно  признаться  в
совершенном им преступлении?!
   (пауза в 7 минут 13 секунд)
   Хаскинс... Мне запало то, что сказал Граф на нашей последней встрече.
Он сказал, что война учит  одному:  независимо,  насколько  хорош  план,
человек не в состоянии учесть  все.  Он  сказал,  что  могут  возникнуть
непредвиденные обстоятельства и надо  уметь  с  ними  справляться.  Граф
сказал, что он и другие - он так  и  сказал  "и  другие"  -  постарались
исключить много всяких неожиданностей, но все равно может случиться  то,
что не  было  учтено.  У  дома  может  остановиться  патрульная  машина.
Патрульный может зайти в вестибюль потрепаться со швейцаром.  Кто-то  из
жильцов может оказаться с  пушкой.  Граф  посоветовал  быть  готовым  ко
всяким неожиданностям и не впадать от них в панику. Он сказал, что, хотя
план хорош, от неожиданностей не застрахован никто.
   Когда мы прибыли на место,  я  вошел  в  вестибюль  и  нажал  кнопку,
отпирающую служебный вход. Кнопка оказалась именно там, где сказал Граф.
В вестибюле я глянул на доску, где швейцары вывешивают  информацию.  Там
указывалось, кому и что должны доставить из  магазина,  кто  из  жильцов
уехал на уик-энд и так далее. Выяснилось, что психиатр все еще работал у
себя в приемной 1-6. Кроме того, в квартире 2-а  жило  двое  гостей.  Те
самые неожиданности, о которых предупреждал Граф! Как только он вошел  в
вестибюль со служебного хода, я доложил ему об этом. Он похлопал меня по
руке. Интересно, что до этого он никогда ко мне не прикасался.
   Граф и негритос разобрались с психиатром, и мы стали  действовать  по
плану. Мы знали, что в доме останутся жильцы, не уехавшие на  праздники.
Решено было не связывать их  по  отдельности  в  квартирах  -  сторожить
каждую у нас просто не хватило бы людей, - а согнать их в квартиру  4-6,
где жила старуха Хатвей  со  своей  компаньонкой.  Старушки  были  вовсе
древние, и Граф сказал, что  связывать  их  или  там  заклеивать  лентой
просто опасно. Короче, мы договорились, что соберем их всех  в  квартире
4-6, хорошенько припугнем и оставим сторожить Бокса  и  Ската.  В  конце
концов, что они могли сделать?
   Телефоны не работали, да и жильцы не знали,  вооружены  мы  ножами  и
пистолетами  или  нет.  Собрав   их   в   кучу   и   приставив   к   ним
одного-единственного человека, мы могли спокойно начать  потрошить  этот
чертов дом.
   В общем, план был - одно загляденье!

56

   Фрагмент пространного письма Эрнеста Генриха Манна автору (датировано
28 марта 1968 года).

***

   Дорогой сэр!
   Хочу поблагодарить Вас  за  интерес  к  моему  здоровью  и  душевному
состоянию, выраженный в Вашем недавнем послании.
   Рад сообщить, что, слава Богу, и то и другое в полном  порядке.  Пища
простая,  но  обильная.  Моцион  -  прогулки   на   свежем   воздухе   -
удовлетворителен, а работа в библиотеке в высшей степени  содержательна.
Вам, может быть, интересно узнать, что в последнее время я занялся йотой
- я имею в  виду  комплекс  физических  упражнений,  философия  меня  не
интересует. Но упражнения эти тем более кстати, что не  требуют  никаких
специальных приспособлений, и я могу заниматься ими у себя в камере. Что
и говорить,  все  это  вызывает  большое  удивление  моего  сокамерника,
основное  занятие  которого  читать  комиксы  о   новейших   похождениях
Космического Человека.
   Благодарю Вас за книги  и  сигареты,  которые  прибыли  в  целости  и
сохранности. Вы спрашиваете насчет нужных мне печатных изданий,  которые
могли бы прислать, если они отсутствуют в тюремной  библиотеке.  У  меня
есть одно пожелание. Несколько месяцев  назад  я  прочитал  в  "Нью-Йорк
тайме", что ученым впервые удалось синтезировать фермент. Эта тема  меня
очень интересует, и я был бы рад, если бы Вы могли  раздобыть  для  меня
экземпляр научной работы, где  описывается  это  открытие.  Заранее  Вам
благодарен.
   Теперь к вопросу о личности и чертах характера человека,  которого  я
знаю как Джона Андерсона.
   Прежде всего, это очень сложный человек. Как вы, наверное, понимаете,
я неоднократно имел с ним дело и до событий 31 августа - 1 сентября 1968
года. Я всегда считал его человеком высочайшей честности,  надежности  и
отваги. Я без колебаний дал бы ему самые лестные рекомендации,  если  бы
меня об этом попросили.
   Хотя этот человек практически не  получил  никакого  образования,  он
превосходно мыслил, что, согласитесь, бывает нечасто. В наших  контактах
- личных и деловых - он  был  настойчив  и  целеустремлен.  Как  нередко
бывает в таких ситуациях, я его побаивался. Не потому,  что  он  угрожал
мне - этого не было и в помине. Но с ним мне было неловко и неуютно. Так
чувствуют  себя  люди  заурядные  в   присутствии   тех,   кто   наделен
фантастической энергией и решительностью. Добавлю только, что, общаясь с
ним, я постоянно ощущал собственную неполноценность.
   Убежден,  что,  если  бы  его  физические  и  умственные  силы   были
направлены на что-то более созидательное, он бы, как  говорится,  далеко
пошел. Очень далеко. Разрешите привести только один пример.
   После нашего второго сбора - кажется, 28 августа - я провожал его  до
метро. Сбор прошел отлично. Я поздравил его  с  тем,  как  все  блестяще
спланировано, и выразил предположение, что  он,  наверное,  очень  долго
вынашивал этот план. Он улыбнулся и сказал примерно вот что: "Да, я  жил
этим  несколько  месяцев,  думал  об  этом  постоянно,  даже   во   сне.
Удивительное занятие - что-то обдумывать. Перед тобой вопрос, который не
дает тебе покоя, лишает сна. Он всегда тут как тут. Чтобы не запутаться,
надо смотреть в корень. Надо понять,  почему  для  тебя  это  составляет
проблему. Если удастся это сделать -  проблема  решена  уже  наполовину.
Например, что, по-вашему, было самым сложным в нашем плане?"
   Я предположил, что самое сложное  -  как  разобраться  со  швейцаром,
когда мы подъедем на грузовике.
   "Нет, - сказал он. - Есть несколько способов вывести его из игры. Для
меня самым трудным  было  понять,  как  забраться  в  квартиры,  хозяева
которых будут в доме во время нашего налета. Они явно запирают  двери  и
на замок, и на цепочку. Кроме того, будет уже ночь, и многие - например,
старушенции  из  квартиры   4-6   и   семья   из   квартиры   5-а,   где
калека-мальчишка, - могут уже лечь спать. Я просчитал  разные  варианты.
Можно, конечно, попробовать взломать двери. Но это опасно. Хотя телефоны
будут выведены из строя, хозяева могут поднять крик и, пока  мы  до  них
доберемся, перебудят всю округу. Я мог бы попросить вас тихо  поработать
отмычкой, но где гарантия, что в этот момент все они будут крепко спать?
А что, если они услышат шум и поднимут тревогу? В общем, это был крепкий
орешек. Я пытался расколоть его целых три дня. У меня было около десятка
решений. Но я их все забраковал - ни одно меня не удовлетворило. Тогда я
заглянул в корень. Я задал себе вопрос: а почему эти люди запираются  на
замки и на цепочки? Ответ простой: потому  что  боятся  таких,  как  мы.
Боятся  воров,  грабителей,  мошенников.  Тогда  я  подумал:  если   они
запираются из боязни,  что  же  может  заставить  открыть  их  двери?  Я
вспомнил свой первый визит -  я  заметил  тогда,  что  только  в  дверях
врачебных консультаций на первом этаже имелись глазки, в жилых квартирах
они отсутствовали. В самом деле, зачем глазки, когда в вестибюле круглые
сутки торчит швейцар, а служебный ход на запоре?
   Я подумал - если они запираются из страха, то лишь еще больший  страх
может заставить их открыть двери. Что страшнее  грабежа?  Ответ  один  -
пожар".
   Вот так, мой дорогой сэр, работал человек,  известный  мне  как  Джон
Андерсон. Он хоть и не получил образования, зато с  интеллектом  у  него
был полнейший порядок.

57

   После событий, о которых идет  речь,  следствие  предприняло  попытки
получить показания от всех тех,  кто  имел  хоть  какое-то  отношение  к
опушившемуся, пока детали случившегося были еще  свежими  в  их  памяти.
Среди допрошенных были как жертвы, так и преступники. Вскоре выяснилось,
что ключевую роль в плане ограбления дома  535  по  Восточной  Семьдесят
третьей улице играла квартира 4-6, принадлежавшая вдове  миссис  Хатвей,
проживавшей там со своей компаньонкой-экономкой незамужней мисс Колер.
   Во время описываемых событий миссис Хатвей был 91 год, мисс  Колер  -
82. Обе дамы наотрез отказались отвечать на вопросы  поодиночке.  Каждая
из  них  настаивала  на   присутствии   другой.   Просьба,   оказавшаяся
неожиданной, в свете результатов допроса.
   Так или иначе показания обеих дам были записаны  одновременно.  Далее
приводится в сокращении запись NYPD-SIS N146-91A.

***

   Миссис Хатвей. Отлично. Я расскажу, что  случилось.  Вы  записываете,
молодой человек?
   Ведущий допрос. Машина записывает, мэм. Все, что мы говорим.
   Миссис Хатвей. М-мда.  Это  было  поздно,  около  часа  ночи  первого
сентября.
   Мисс Калер. Без пятнадцати час.
   Миссис Хатвей. Замолчи. Я рассказываю!
   Мисс Калер. Вы рассказываете не правильно.
   Ведущий допрос. Дорогие дамы...
   Миссис Хатвей. Это случилось примерно в час. Мы  уже  спали  час  или
два...
   Мисс Калер. Это вы спали. Я и глаз не сомкнула.
   Миссис Хатвей. Ну как же! Я слышала твой храп!
   Ведущий допрос. Прошу вас...
   Миссис Хатвей. Вдруг  я  проснулась.  Кто-то  барабанил  в  дверь.  Я
услышала мужской голос:  "Пожар!  В  доме  пожар!  Все  должны  покинуть
здание!"
   Вопрос. Вы услышали именно эти слова?
   Миссис Хатвей. Что-то в этом роде. Я точно слышала "Пожар, пожар!", и
я тут же встала и надела халат.
   Мисс Калер. Поскольку я не спала, то была одета и  быстро  подошла  к
входной двери. "Где горит?" - спросила я через дверь. "В подвале, мэм, -
ответил этот человек, - но огонь быстро распространяется, и мы вынуждены
просить вас покинуть здание, пока пожар не  вышел  из-под  контроля".  Я
спросила его: "А вы кто такой?" Он ответил: "Я пожарник Роберт Берне  из
пожарной команды Нью-Йорка..."
   Миссис Хатвей. Ты перестанешь трещать  хоть  на  секунду?  Я  хозяйка
квартиры и сама должна рассказать, как все  было.  Не  так  ли,  молодой
человек?
   Ведущий допрос. Видите ли, мэм, нам хотелось бы услышать вас обеих...
   Миссис Хатвей. Помолчи, глупое болтливое существо. Дай мне рассказать
этому милому юноше, что случилось. Увидев, что мы обе пристойно одеты  и
обуты в домашние туфли, я велела девушке открыть дверь.
   Мисс Калер. Сколько раз я просила вас,  миссис  Хатвей,  не  называть
меня девушкой.
   Миссис Хатвей. И она открыла дверь.
   Ведущий допрос. Которая до этого была заперта?
   Миссис Хатвей. Ну  конечно.  Когда  мы  дома,  замок  закрыт  на  два
оборота.  Есть  у  нас  еще  и  цепочка,   которая   позволяет   немного
приоткрывать дверь. И еще имеется так  называемый  "полицейский  замок",
рекомендованный мне сержантом Тимом Салливаном, он ныне в  отставке,  но
ранее работал в Двадцать первом участке. Вы его знаете?
   Ведущий допрос. Боюсь, что нет, мэм.
   Миссис Хатвей. Прекрасный человек, большой друг моего покойного мужа.
Сержанту Сал-ливану рано пришлось уйти в  отставку  из-за  грыжи.  После
того как в нашем районе произошло  довольно  много  квартирных  краж,  я
пригласила его зайти, и он порекомендовал замок, точнее, стальной засов,
который вставляется в паз так, что дверь невозможно взломать.
   Мисс Калер. Спросите ее, как этот  "удивительный  человек"  заработал
грыжу!
   Миссис Хатвей. Это несущественно. Человек за дверью  кричал:  "Пожар!
Пожар!", мы разволновались, открыли все три запора и отворили дверь. И к
нашему...
   Мисс Калер. И он ворвался в квартиру. Монстр. В нем было  целых  семь
футов, на голове маска, в руке огромный револьвер. И  он  заорал:  "Если
вы..."
   Миссис Хатвей. В нем  было  примерно  шесть  футов,  и  оружия  я  не
заметила, хотя одну руку он держал в кармане - может, что-то у него  там
и было. Но он был довольно вежлив  и  сказал:  "Дамы!  Нам  придется  на
некоторое время воспользоваться вашей квартирой, но если вы будете вести
себя тихо, спокойно, то мы тогда сможем..."
   Мисс Калер. А за ним стояли еще двое - страшные маньяки. В масках и с
револьверами. Они затолкали нас в квартиру. Я  спросила:  "Так,  значит,
пожара нет?" И первый ответил: "Нет, пожара  нет,  но  нам  на  какое-то
время  понадобится  ваша  квартира.  Если  вы  не  станете  кричать  или
сопротивляться, нам не понадобится связывать вас и заклеивать  вам  рты.
Ведите себя благоразумно,  и  все  в  порядке".  Я  сказала:  "Мы  будем
благоразумны". Тогда первый сказал: "Приглядывай за ними,  Душитель,  и,
если они начнут фокусничать, можешь их отправить на тот  свет".  На  это
второй  -  похоже,  негр  -  ответил:  "Ладно,  шеф,  если   они   будут
фокусничать, я им покажу". Черный остался и стал следить за нами, а двое
других...
   Миссис Хатвей. Ты замолчишь? Ты когда-нибудь замолчишь?
   Ведущий допрос. Дамы, прошу вас...

58

   Кассета NYDA N146-98B.

***

   Ведущий допрос. Магнитофон включен, миссис Бингем. Меня зовут  Роджер
Лейбниц. Я помощник окружного прокурора Нью-Йорка. Сегодня  11  сентября
1968 года. Я хочу допросить вас по поводу событий, имевших место в  ночь
с 31 августа на 1 сентября в вашем доме. Если по каким-либо причинам  вы
хотите отказаться от показаний,  или  пригласить  вашего  адвоката,  или
хотите, чтобы судебные органы  назначили  такого  адвоката,  пожалуйста,
заявите об этом.
   Миссис Бингем. Нет, все в порядке.
   Ведущий допрос. Прекрасно. Вы понимаете, что я должен напомнить вам о
ваших законных правах?
   Миссис Бингем. Я понимаю.
   Ведущий допрос. Для протокола я попрошу  вас  назвать  себя  и  место
жительства.
   Миссис Бингем. Меня зовут миссис Джеральд Бингем, я живу  в  квартире
5-а дома 535 по Восточной Семьдесят третьей улице, Манхаттан, Нью-Йорк.
   Ведущий допрос. Благодарю вас. Пока мы не начали - как чувствует себя
ваш муж?
   Миссис Бингем. Сейчас гораздо лучше. Сначала врачи опасались, что  он
может ослепнуть на правый глаз.  Теперь  они  говорят,  что  глаз  будет
видеть, хотя, возможно, и похуже, чем прежде. Но с мужем, в общем, все в
порядке.
   Ведущий допрос. Рад слышать это, мэм. Ваш муж храбрый человек.
   Миссис Бингем. Очень храбрый.
   Ведущий допрос. Как вы сами, миссис Бингем?
   Миссис Бингем. Я? Нормально.
   Ведущий допрос. Если вы хотите отложить нашу встречу на  другой  день
или почувствуете в ходе допроса  усталость,  то  сразу  же  скажите.  Не
желаете ли кофе или чаю?
   Миссис Бингем. Нет, все будет в порядке.
   Ведущий допрос. Отлично. Теперь я хотел  бы,  чтобы  вы  собственными
словами рассказали, что  же  произошло  в  интересующий  нас  период.  Я
постараюсь не перебивать, вы же спокойно, не торопясь, рассказывайте.
   Миссис Бингем. Это случилось тридцать  первого  августа.  Большинство
жильцов нашего дома разъехались кто куда - ведь был канун Дня труда.  Но
мы редко выезжаем - из-за сына. Его зовут Джерри - Джеральд-младший. Ему
пятнадцать лет. В возрасте десяти лет с ним произошел несчастный  случай
- его сбил грузовик, и он лишился возможности ходить. Доктора не  верят,
что он когда-либо сможет  снова  нормально  передвигаться.  Он  хороший,
умный мальчик, но нуждается в опеке. Он пользуется  ивалидной  коляской,
иногда - очень немного -  костылями.  От  пояса  и  выше  он  крепкий  и
сильный, но не может передвигаться без посторонней  помощи.  Поэтому  мы
редко выезжаем.