я могу с собой поделать - я видел такую женщину. И  еще
длинные прямые волосы до пояса.
   Ингрид. У меня есть такой парик.
   Андерсон. Знаю. Я же тебе его и подарил.
   Ингрид. Верно. Я и забыла. Одеть?
   Андерсон. Да.
   (пауза в 4 минуты 14 секунд)
   Ингрид. Вот. Похожа я на твой идеал?
   Андерсон. Вполне. Садись ко мне.
   Ингрид. А что ты принес мне сегодня? Еще одну зажигалку?
   Андерсон. Нет. Сотню долларов.
   Ингрид. Очень мило. Я люблю деньги.
   Андерсон. Знаю. Опять вложишь в ценные бумаги?
   Ингрид. Разумеется. У меня неплохо получается.  Мой  брокер  говорит,
что у меня есть нюх.
   Андерсон. Я мог бы давно ему это сказать. Так тебе неудобно?
   Ингрид. Все нормально. Может, пойдем в спальню?
   (пауза в 2 минуты 34 секунды)
   Ингрид. Ты похудел и заматерел. Этот шрам... ты мне рассказывал, но я
забыла.
   Андерсон. Подрались на ножах.
   Ингрид. Ты убил его?
   Андерсон. Да.
   Ингрид. Из-за чего повздорили?
   Андерсон. Не помню. Но тогда это было очень важно. Хочешь я дам  тебе
деньги прямо сейчас?
   Ингрид. Не будь таким гадким... Это не в твоем стиле.
   Андерсон.  Тогда  начинай.  Господи,  мне   надо   забыться.   Уехать
далеко-далеко. Сейчас.
   Ингрид. Это тебе так необходимо?
   Андерсон. Да. Я на крючке. Медленно.
   Ингрид. Хорошо... Нет, я же сказала тебе, не закрывай глаза.
   Андерсон. Ладно.
   Ингрид. Ты знаешь,  я,  наверное,  напишу  книгу.  Расслабь  мускулы,
Schatzie. Ты какой-то скованный.
   Андерсон. Да... хорошо. Так лучше?
   Ингрид. Гораздо. Разве ты это не чувствуешь сам?
   Андерсон. Чувствую. Господи... О чем же книга?
   Ингрид. О том, что такое боль - и преступление. Ты знаешь,  по-моему,
преступники - по крайней мере большинство - идут на все это  только  для
того, чтобы причинить кому-то боль. И  еще  для  того,  чтобы  потом  их
поймали и наказали. Причинять боль и испытывать  боль.  Ради  этих  двух
ощущений они лгут, обманывают, воруют, убивают...
   Андерсон. Наверное...
   Ингрид. А ну-ка дай я обвяжу вокруг тебя свои длинные черные пряди!..
Вот так! Туго-туго. И сделаю узелки. Отлично. Какой ты  смешной!  Словно
рождественский подарок!
   Андерсон. Ну вот, я поехал... Путешествие начинается.
   Ингрид. Начинается?
   Андерсон. Постепенно. Может, ты и  права...  Я  в  этих  делах  плохо
разбираюсь. Но в твоих словах что-то есть... Там, где я был, я  встретил
человека, который тянул тридцатку. Он получил бы от восьми до десяти, но
он применял насилие. В этом не было  необходимости.  Его  жертвы  отдали
все, что он потребовал. Они не кричали "караул!". Но он  все  равно  дал
волю рукам. И к тому же страшно наследил...
   Ингрид. Это можно понять. Ты опять напрягаешься. Расслабься. Вот так,
это другое дело. А теперь...
   Андерсон. Боже, Ингрид, не надо... прошу...
   Ингрид. Сначала ты говоришь "давай", потом просишь прекратить.  Я  же
должна помочь тебе забыться, уехать далеко-далеко. Разве не так?
   Андерсон. Ты одна в состоянии отправить меня в такое путешествие.  Ты
и больше никто.
   Ингрид. Тогда прикуси язык и старайся не кричать.
   Андерсон. Твои зубы... Не могу... прошу тебя...
   Ингрид. Еще немного.  Ты  отбываешь  в  путешествие,  Граф,  вижу  по
глазам. Еще чуточку? Ты поехал, разве нет?  Да,  ты  умеешь  сбежать  от
всего этого. В отличие от меня, Граф, в отличие от меня...

21

   Начиная с 12 апреля  1968  года  в  соответствующие  инстанции  стали
поступать письма с  угрозами  в  адрес  президента  Соединенных  Штатов,
членов Верховного суда США, а также некоторых сенаторов. Судя по  всему,
их автор был психически ненормальным  человеком.  Как  ни  странно,  эти
анонимные письма были напечатаны на почтовой бумаге  отеля  "Экскалибур"
(14896, Бродвей, Нью-Йорк).
   19  апреля  1968   года   спецслужбы   США   установили   электронное
прослушивание  отеля.  Подслушивоющее  устройство   контролировало   все
телефонные разговоры в отеле. Кроме того, в ряде номеров были поставлены
"жучки", регистрирующие разговоры в  комнатах.  Все  эти  приспособления
были связаны  с  магнитофоном  Emplex  47-83B,  включавшимся  от  звуков
человеческого голоса. К  нему  был  подключен  магнитофон-дублер  Emplex
47-82B-1 на случай,  если  одновременно  прослушивались  два  разговора.
Магнитофоны были установлены в подвальном помещении отеля "Экскалибур".
   Кассета USSS-VS-901KD-432,  датирована  5  июня  1968  года.  Записан
разговор, имевший место в номере 432. Собеседники, Джон Андерсон и Томас
Хаскинс, идентифицированы сопоставлением образцов звукозаписей  голосов,
а также по показаниям свидетелей.

***

   (стук в дверь)
   Андерсон. Кто там?
   Хаскинс. Это я... Томми.
   Андерсон. Входи. Внизу все в порядке? Хвоста нет?
   Хаскинс. В порядке. Ну и дыра!
   Андерсон. Я снял номер, только чтобы пообщаться с тобой. Спать  здесь
не собираюсь. Садись вон туда. Я пью бренди. Не желаешь?
   Хаскинс. Спасибо, нет. Я лучше покурю. Травки хочешь?
   Андерсон. Обойдусь бренди. Как выступил?
   Хаскинс. По-моему, неплохо. Я был там два дня назад. Снэп  собирается
завтра.
   Андерсон. Все прошло нормально?
   Хаскинс. Были маленькие  осложнения.  Но  это  чепуха.  Обошлось  без
последствий.
   Андерсон. Значит, можно поздравить с победой?
   Хаскинс. Может, и не с такой большой, как хотелось бы,  но  я  сделал
все, что смог. Есть кое-что любопытное.
   Андерсон.  Томми,  не  буду  морочить  тебе  голову  -   ты   неплохо
соображаешь. Ты понимаешь, что я не заплатил бы тебе пятьсот  просто  за
разведку,  если  бы  не  планировал  кое-что   серьезное.   Прежде   чем
докладывать, скажи прямо - игра стоит свеч?
   Хаскинс. Какая именно квартира тебя интересует, радость моя?
   Андерсон. Меня интересует весь дом, целиком.
   Хаскинс. Господи праведный!
   Андерсон. Стоит ли беспокоиться?
   Хаскинс. Конечно, стоит!
   Андерсон. Сколько можно заработать, по-твоему?
   Хаскинс. По-моему, никак не меньше ста тысяч. А может, и в  два  раза
больше.
   Андерсон. Мы с тобой считаем одинаково. У меня тоже вышло столько же.
Ну ладно, я тебя слушаю.
   Хаскинс. Я напечатал отчет в двух экземплярах на машинке Снэп.  Можем
проглядеть вместе. Разумеется, ты получишь оба экземпляра.
   Андерсон. Разумеется.
   Хаскинс. Ладно. Начнем со швейцаров. Их трое.  Тимоти  О'Лири,  Кенет
Райан и Эд Бейкли. Соответственно они дежурят -  с  полуночи  до  восьми
утра, с восьми до четырех и с четырех  до  полуночи.  О'Лири,  тот,  что
дежурит ночью, - алкаш. Бывший полицейский. Когда  кто-то  берет  отгул,
остальные работают по двенадцать часов и  получают  в  двойном  размере.
Иногда - например на Рождество, одновременно двое могут взять  выходной,
тогда профсоюз присылает кого-то на замену. Так?
   Андерсон. Продолжай.
   Хаскинс. В отчете, радость моя, я описал это со всеми  подробностями,
я просто хочу пройти по основным пунктам вместе с тобой,  вдруг  у  тебя
будут вопросы.
   Андерсон. Давай.
   Хаскинс. Техник-смотритель, Иван Блок. Кажется,  венгр,  а  может,  и
поляк, тоже алкаш. У него квартирка в подвальном помещении.  В  доме  он
двадцать четыре часа в сутки, шесть  дней  в  неделю.  По  понедельникам
ездит к своей замужней сестре в Нью-Джерси. Если что-то случается, когда
он выходной, жильцы  обращаются  к  технику  соседнего  дома  -  пятьсот
тридцать седьмого, по той же улице. Он также заменяет Блока,  когда  тот
берет в мае свой двухнедельный отпуск. Блоку шестьдесят четыре  года,  и
один глаз у него не видит. Его квартира состоит  из  комнаты  и  ванной.
Райан дал понять, что Блок большой жмот и под матрасом у него может быть
кое-что припрятано.
   Андерсон. Почему бы и нет. Эти старые пердуны из Европы  не  верят  в
банки. Давай дальше. Не хочется здесь засиживаться. Этот номер действует
мне на нервы. Клоповник проклятый.
   Хаскинс. Притом в самом прямом смысле.  Я  только  что  видел  клопа.
Первый этаж. 1-а. Приемная. Доктор Эрвин Лейстер,  кандвдат  медицинских
наук, специалист по внутренним болезням. Медсестра и секретарша, она  же
регистраторша. Работают  с  девяти  утра  до  шести  вечера.  Иногда  он
приходит на работу чуть позже.  Обычно  медсестра  и  секретарша  уходят
около половины шестого. Приемная 1-6. Психиатр доктор Дмитрий Рубиков. У
него работает медсестра, она же секретарша. Прием пациентов с девяти  до
девяти. После четверга Снэп даст тебе подробный отчет об этих служителях
медицины.
   Андерсон. Работаете неплохо.
   Хаскинс. На каждом этаже по две квартиры. Последний этаж - пятый, там
где веранды.
   Андерсон. Я знаю.
   Хаскинс. Второй этаж. Квартира 2-а. Эрик Сабайн. Дизайнер. Специалист
по интерьерам. То, что нам надо! В прошлом году о нем и его квартире был
очерк в "Тайме". Я  специально  посмотрел.  Оригиналы  Пикассо  и  Клее.
Неплохая  коллекция  индейского  искусства.  Роскошный  восточный  ковер
девять на двенадцать  футов.  Стоит  тысяч  двадцать.  На  фотографии  в
"Тайме" он носил три кольца. Выглядели впечатляюще. У парня есть деньги.
Не в моем вкусе, но, если  хочешь,  я  могу  попробовать  узнать  о  нем
побольше.
   Андерсон. Посмотрим.
   Хаскинс. Квартира 2-6. Мистер  Арон  Рабинович  с  супругой.  Богатые
молодые евреи. Он - младший партнер в юридической фирме  на  Уоллстрите.
Интересуются  оперой,  балетом,  театральными  постановками   и   прочим
дерьмом. Большие либералы. Одна из трех квартир, которые я осмотрел  как
следует. Супруга была  дома.  Очень  обрадовалась  возможности  обсудить
проблему подземки на Второй авеню и участь бедняков. Мебель современная.
Ничего такого не заприметил, кроме ее обручального кольца  -  старинное.
Поскольку он юрист, то  где-то  в  стене  может  иметься  сейф.  Картины
ничего, но слишком громоздкие, чтобы  с  ними  возиться.  В  абстрактном
стиле.
   Андерсон. Серебро?
   Хаскинс. Ты помнишь все, солнышко! Да, серебро имеется. Выставлено на
всеобщее обозрение.  Очень  симпатичное.  Думаю,  старинное.  Похоже  на
свадебный подарок. Оно  в  буфете  в  их  столовой.  Еще  есть  вопросы?
Андерсон. Прислуга?
   Хаскинс. Приходящая. Появляется в полдень, а домой уходит после того,
как подает вечером обед и моет  посуду.  Пожилая  немка.  Теперь  третий
этаж. Квартира 3-а. Мистер Макс  Горовиц  с  супругой.  На  пенсии.  Был
оптовым  торговцем  ювелирными  изделиями.  У   него   сильный   артрит,
передвигается с палочкой. У нее три шубы, в  том  числе  одна  норковая,
другая соболиная, и  полным-полно  бриллиантов.  По  крайней  мере,  так
говорит швейцар. И еще он говорит, что они страшные скупердяи - на  всех
швейцаров на Рождество выдают пятерку. Но он уверен,  что  денег  у  них
прорва. Квартира 3-6. Миссис Агнес Эверли. С мужем  не  живет.  Квартира
принадлежит ему, но живет в  ней  она.  Ничего  интересного.  Разве  что
норковая  шуба.  Она  торгует  оптом  женским   бельем,   поставляет   в
галантерейные магазины. Много ездит. Кстати, я  упомянул  о  шубах,  мой
дорогой, но, разумеется, в это время года большинство из них,  наверное,
на хранении.
   Андерсон. Конечно.
   Хаскинс.  Четвертый  этаж.  Квартира  4-а.  Мистер  Джеймс  Шелдон  с
супругой и  трехлетними  дочерьми-близняшками.  Живущая  прислуга.  Днем
выходит в магазин. В этой квартире я тоже побывал. Я зашел туда, как раз
когда прислуга уходила. Она из  Вест-Индии.  Пальчики  оближешь  -  если
любишь этот тип. Очаровательный акцент.  Роскошный  бюст.  Ослепительная
улыбка. Миссис Джеймс Шелдон, напротив, - страхолюдина. Лошадиное  лицо,
лошадиные зубы, кожа как наждак. У нее  должны  быть  деньги.  Муж  явно
трахает служаночку. Он партнер в брокерской фирме, возглавляет филиал на
Парк-авеню. В квартире полно всяких  интересных  штучек.  Успел  мельком
увидеть кабинет - стены  в  деревянных  панелях,  по  стенам  стеклянные
шкафы. Потом миссис Шелдон закрыла дверь. Похоже, там  коллекция  монет.
Легко проверить.
   Андерсон. Ясно. Служанка, говоришь, в полдень выходит за покупками?
   Хаскинс. Именно. Как  часы.  Я  уточнил  это  у  швейцара.  Ее  зовут
Андроника.
   Андерсон. Андроника...
   Хаскинс. Да. Все это есть в моем отчете. Квартира 4-6.  Миссис  Марта
Хатвей. Вдовица  девяноста  двух  лет.  Живет  с  восьмидесятидвухлетней
компаньонкой,  которая  ведет  хозяйство.  Дама  с   большим   приветом.
Отшельница.
   Андерсон. Да?
   Хаскинс. Да. Выходит крайне редко. День-деньской  смотрит  телевизор.
Гостей не принимает. Компаньонка все покупки делает по телефону. Швейцар
Райан сказал, что  муж  был  политическим  деятелем,  большой  шишкой  в
Таммани-холле  тысячу  лет  назад.  Квартирка  обставлена   мебелью   из
фамильного особняка Хатвеев на Восточной Шестьдесят шестой. После смерти
мужа вдовица много чего продала, но придержала самое лучшее.  Тогда  был
большой аукцион - если хочешь, можешь проверить. А могу  и  я  -  только
скажи.
   Андерсон. Что у нее может быть?
   Хаскннс. Серебро, драгоценности, картины, много чего...  Я,  конечно,
только предполагаю, но квартирка 4-6 может оказаться золотым дном.
   Андерсон. Это запросто...
   Хаскинс. Последний  этаж,  пятый.  У  обеих  квартир  есть  маленькие
веранды.  Квартира  5-а.   Мистер   Джеральд   Бингем   с   супругой   и
пятнадцатилетним  сыном,  Джеральдом-младшим.  Мальчишка  в   инвалидной
коляске. От пояса и  ниже  парализован.  К  нему  каждый  день  приходит
частный  преподаватель.  У  Бингема  своя  фирма  на   Мэдисон-авеню   -
консультации в  области  менеджмента.  Собственный  лимузин  с  шофером.
Машину держит в гараже на Лексингтон-авеню. Шофер отвозит его  утром  на
работу, вечером привозит с работы домой. Сказка! Бингем значится во всех
справочниках - легко проверить.  У  жены,  похоже,  тоже  есть  денежки.
Насчет квартиры ничего точно узнать не смог.
   Андерсон. Дальше.
   Хаскинс. В квартире  5-6  живут  Эрнест  Лонжин  и  Эйприл  Клиффорд.
Утверждают, что женаты, но живут под разными фамилиями.  Он  театральный
режиссер,  она  была  знаменитой  актрисой.  Уже  лет  десять,  как   не
появляется на сцене.  Предается  воспоминаниям.  Боже,  как  это  у  нее
получается! Живущая прислуга. Большая полная негритянка, типичная нянька
в семействе белых южан... Это третья квартира,  в  которую  мне  удалось
проникнуть. Эйприл собиралась на обед в отель "Плаза"  и  нацепила  свои
будничные бриллианты. Очень миленькие.  На  стенах  неплохие  картины  -
небольшие по размеру. В  стеклянных  витринах  очень  славная  коллекция
неограненных камней.
   Андерсон. Как насчет денег?
   Хаскинс. Сейчас у него на Бродвее идут с аншлагами два  спектакля.  А
это значит, что в доме должны быть наличные - может,  в  стенном  сейфе.
Вот, радость моя, самое основное. Прости, что не так подробно.
   Андерсон. Ты выведал куда больше, чем  я  предполагал.  Давай  второй
экземпляр отчета.
   Хаскинс. Пожалуйста. Уверяю тебя, что больше у  меня  экземпляров  не
осталось.
   Андерсон. Верю. Я заплачу вам остаток гонорара, когда получу отчет  и
от Снэп.
   Хаскинс. Конечно! Я тебя не тороплю. У тебя есть какие-то вопросы или
пожелания? Может, надо что-то вызнать еще?
   Андерсон. Пока нет.  Это  как  бы  предварительная  проверка.  Позже,
может, тебе придется еще поработать.
   Хаскинс. В любой момент. Ты знаешь - мне можно доверять.
   Андерсон. Ну конечно.
   (пауза в 6 секунд)
   Хаскинс. Скажи-ка мне, солнышко, ты видишься с Ингрид?
   Андерсон. Да.
   Хаскинс. И как поживает это очаровательное создание?
   Андерсон. В порядке. Я думаю, тебе лучше сейчас  идти.  Я  подожду  с
полчаса и тоже уйду. Скажи Снэп, что я позвоню ей как обычно в пятницу.
   Хаскинс. Ты на меня сердишься, Граф?
   Андерсон. С какой стати. Ты отлично поработал...
   Хаскинс. Не сердишься, что я заговорил об Ингрид?
   (пауза в 4 секунды)
   Андерсон. Ты что, ревнуешь, Томми?
   Хаскинс. Разве что самую малость.
   Андерсон. Напрасно. Брось! Мне не нравится, как ты пахнешь.
   Хаскинс. Тогда я, пожалуй...
   Андерсон. Да, иди. И не бери ничего в голову.
   Хаскинс. По поводу чего, радость моя?
   Андерсон. По поводу того, что я делаю.
   Хаскинс. Какая ерунда, мой милый! Я не настолько глуп.
   Андерсон. Вот и отлично.

22

   Кассета NYSITB-FD-6-6-68-106-GH. Местонахождение  автомашины  -  66-я
улица, неподалеку от Парк-авеню.

***

   Авдерсон. Черт возьми, я же сказал Доктору, что свяжусь с ним,  когда
буду готов. Пока я еще не готов.
   Симоне,  Не  волнуйся,  Граф.  Ты  сделан  из   легковоспламеняющихся
материалов.
   Андерсон. Просто я не люблю, когда на меня давят.
   Симоне. Никто на  тебя  не  давит,  Граф.  Но  Доктор  вложил  в  это
предприятие три тысячи долларов из своего собственного кармана, а потому
вполне естественно и нормально, что он интересуется,  как  у  тебя  идут
дела.
   Андерсон. А что, если я сообщу ему, что все разваливается, что ничего
не выйдет?
   Симоне. Ты хочешь, чтобы я ему передал именно это?
   (пауза в И секунд)
   Андерсон. Нет, мистер Симоне, я просто немного погорячился. Извините.
Но я люблю двигаться с привычной для себя  скоростью.  Дело-то  крупное,
самое крупное за всю мою жизнь. Пожалуй, даже покрупнее налета  на  банк
Бенсонхерста. Я хочу, чтобы все прошло без сучка без задоринки.  Я  хочу
быть уверен, что все идет как следует. Мне надо еще неделю-другую. Самое
большее - три недели. Я не швыряю деньги на  ветер.  Я  могу  отчитаться
перед Доктором, на что пошел  каждый  цент  из  его  трех  тысяч.  Я  не
собираюсь его обманывать.
   Симоне. Граф, Граф! Дело не в деньгах. Уверяю  тебя,  деньги  его  не
волнуют. Он может просадить эти три тысячи в одном  забеге  на  собачьих
бегах и даже не заметить. Но, Граф, не  забывай,  что  Доктор  -  гордый
человек и очень серьезно относится к тому положению,  которого  добился.
Он стал тем, кто есть, именно потому, что всегда ставил на  победителей.
Понимаешь? Ему бы очень не хотелось, чтобы поползли слухи. Мол,  он  дал
три тысячи какому-то вольному стрелку и не получил  взамен  ничего.  Это
было бы ударом по  его  репутации,  по  его  самоуважению.  Кое-кто,  из
молодых начнет говорить, что он стал ошибаться, что он потерял  чутье  и
его пора  заменить  кем-то  другим.  Доктор  должен  думать  о  подобных
ситуациях.  И  поэтому  его  озабоченность  вполне  объяснима.  Ты  меня
понимаешь?
   Андерсон. Конечно... Я все понимаю. Просто я хочу провернуть  крупное
дело. Настолько крупное, чтобы оно надолго  запомнилось.  Я  заведен  до
предела. Тут не должно быть никаких ошибок.
   Симоне. Ты хочешь сказать, что урожай обещает быть неплохим?
   Андерсон. Мистер Симоне, судя по тому, что  мне  известно,  он  будет
богатый. Очень богатый!
   Симоне. Доктор будет рад это услышать.

23

   Эрнест Генрих Манн (Профессор).  Возраст  -  53  года.  Проживает  по
адресу:   Восточная   51-я   улица,   529,   Нью-Йорк.   Место   работы:
магазин-мастерская электронной аппаратуры "Фон  Сити",  Авеню  Д,  1975,
Нью-Йорк. Рост - 5 футов б дюймов, вес -  147  фунтов.  Почти  полностью
лысый, седые волосы по краям лысины.  Седые  брови,  маленькая  бородка,
тоже седая. Слегка прихрамывает  на  левую  ногу.  На  икре  левой  ноги
глубокий шрам (судя по всему, от удара ножом) - см.  досье  Интерпола  №
96-В, J43196. Специалист по механике, электротехнике  и  электронике.  В
1938 году с отличием окончил  Высшую  техническую  школу  г.  Штутгарта.
Профессор цюрихской Академии механики (1939-1946). Эмигрировал в США  по
швейцарскому паспорту в 1948 году. 17 июня 1937  года  был  арестован  в
Штутгарте  за  непристойное  поведение   (обнажил   половые   органы   в
присутствии пожилой женщины). Отделался внушением. 24 октября 1938  года
арестован  в  Париже  за  мелкое  хулиганство   (помочился   на   Могилу
Неизвестного  Солдата).  Дело  закрыто,  выслан  из  страны.  В   Цюрихе
арестовывался  трижды  -  за  хранение   сильного   наркотика   (опиум),
непристойное поведение и незаконное владение шприцем.