ию, вчера уехал в Сибирь, - ответила Варя.
     - Не может быть! - воскликнул посетитель. - Ведь господин Ваньковский
должен был выехать только сегодня в обед?
     - Совершенно верно,  но он получил телеграмму от матери,  и  пришлось
экстренно собраться и выехать вчера вечером.
     Незнакомец задумался, затем спросил:
     - Позвольте узнать, вы будете его супруга?
     - Да, я его жена.
     - И едете вслед за супругом в Красноярск через две недели?
     - Так, но откуда вы это знаете?
     - Мы  многое знаем...  В  таком случае не  будете ли так добры увезти
вашему супругу и передать в собственные руки этот пакетик?
     С  этими  словами  молодой  человек вынул  из  кармана и  подал  Варе
сероватый конверт с красной печатью.
     - Но  почему же вы не пошлете это письмо по почте,  оно бы получилось
гораздо раньше моего приезда, - спросила Варя.
     - Такие письма по почте не посылают,  мадам,  -  ответил незнакомец с
улыбкой.  -  Вы,  конечно,  знаете,  где служит ваш супруг -  я должен был
передать  эти  секретные  справки  ему  лично.  Господину  полковнику день
отъезда  господина  Ваньковского  был  известен  точно,  и  он  велел  мне
заготовить эти справки и доставить на дом к отъезду.
     Варя только сказала: <Да, да!>
     - Так я  могу быть уверен,  что вы  их передадите супругу?  Иначе мне
достанется за  опоздание,  хотя я  и  не виноват в  преждевременном выезде
господина Ваньковского.
     С этими словами посетитель передал Варе пакет,  поклонился и исчез за
дверью.
     Варя держала конверт с печатью в руках и стояла,  словно окаменевшая,
на том же месте в  прихожей.  Когда странный посетитель упомянул секретные
справки и  полковника,  в  глубине ее  мозга  мелькнула страшная догадка и
теперь постепенно принимала все более и более ясные очертания.
     - Но не может быть, ведь это чудовищно! - шептали ее побелевшие губы,
а глаза впивались в запечатанный конверт,  содержавший,  конечно, страшную
разгадку.   На  конверте  была  только  надпись:  <А.  А.  Ваньковскому  в
собственные руки>, внизу карандашом был приписан адрес.
     - Что  же  мне  сделать,   что  мне  сделать,   чтобы  узнать  правду
относительно Тони? Жанна, деньги, полковник, адреса жандармов... Боже мой,
что все это значит?!
     <Вскрой конверт,  тогда узнаешь>, - сказала себе Варя, но не решилась
привести это  в  исполнение.  Ведь  эти  секретные справки могли  быть  от
товарищей по  партии;  может быть,  комитет предлагал Тоне в  Сибири такое
дело,   о  котором  даже  его  жена  не  должна  была  знать  ради  успеха
предприятия.
     <Но  при  чем  тут  Жанна,  что это за  Жанна?>  -  И  опять ревнивые
подозрения сжимали сердце Вари,  а  с другой стороны,  вставал жандармский
полковник; сопоставляя то и другое, вспоминая кое-что из поведения мужа за
последние  два  года,  несчастная женщина  приходила  к  выводу,  которому
все-таки не  хотела верить,  -  ее  муж поступил на  службу к  жандармам в
политический сыск, чтобы получать деньги, которые тратил на картежную игру
и на содержание какой-то Жанны.
     <Это нельзя оставить без разъяснения,  не  ради меня только,  но ради
товарищей>,  -  подумала Варя.  И  ей пришла мысль обратиться к  старому и
опытному партийному деятелю,  известному ей  по отзывам с  лучшей стороны.
Если  ему  рассказать все,  показать записную книжку и  пакет,  он  сумеет
распутать это таинственное дело; если подозрения окажутся напрасными - тем
лучше,  Тоня  о  них  и  не  узнает.  Но  если  Тоня  действительно сыщик,
предатель...
     И при этой мысли сердце Вари мучительно сжалось, но брови сдвинулись,
глаза гневно сверкнули.
     - По  крайней мере я  не останусь его сообщницей в  глазах товарищей,
так  как  выведу его на  чистую воду!  -  докончила она свою мысль твердым
голосом, вспомнив клятву, произнесенную в день бракосочетания на гранитном
столбе.


                                    IV

     Варя начала было одеваться,  чтобы уйти из  дома,  но вспомнила,  что
находка записной книжки прервала ее поиски в карманах старого платья мужа;
эти поиски нужно было кончить, - может быть, найдется еще что-нибудь!
     Действительно,  во  внутреннем  кармане  старого  сюртука  она  нашла
несколько гектографированных прокламаций,  изданных по  поводу  волнений в
университете и  призывавших студенчество к  объединению.  Но  эта  находка
значения не имела,  а больше Варя не нашла ничего.  Собираясь уже уходить,
она заметила телеграмму мужа, брошенную на стол.
     <Необходимо ему  ответить>,  -  подумала  она,  потому  что  записная
книжка,  быть  может,  будет задержана на  несколько дней для  разъяснения
дела.
     Она присела и  быстро набросала мужу короткое письмо в Красноярск,  в
котором извещала,  что пиджак она уже успела продать татарину,  не обыскав
его  карманов,  но  что  она примет все меры,  чтобы найти этого татарина,
известного  прислуге,  и  вернуть  от  него  записную  книжку;  но  поиски
потребуют нескольких дней, которые нужно потерпеть.
     Наконец,  Варя,  захватив записную книжку,  пакет и  телеграмму мужа,
вышла из  дома.  Она отправилась сначала по одному конспиративному адресу,
где ее  хорошо знали и  дали ей  адрес другой квартиры,  на которой ей уже
после маленького допроса указали адрес того лица,  кого она  искала.  Этот
старый вожак жил в  столице нелегально и часто менял квартиры;  узнать его
адрес было нелегко,  и осторожность требовала,  чтобы не всякий,  желавший
его  видеть,  мог добиться свидания,  а  только тот,  в  ком товарищи были
вполне уверены,  что  он  не  только не  предаст,  но  и  не  проболтается
случайно.  Хотя  Варя и  не  была деятельным работником партии,  но  имела
вполне хорошую репутацию надежного товарища,  так  что узнала адрес Никона
Серого, как звали в партии нужного ей человека.
     Серый жил в  одном из огромных домов на Садовой улице между Гороховой
и Сенной,  в квартире портного-штучника,  занимая совершенно  обособленную
комнату с отдельным выходом на черную лестницу. Штучник был свой человек и
очень внимательно,  даже с подозрением,  осмотрел Варю, когда она пожелала
видеть его жильца; он переспросил ее два раза, кого она хочет видеть и кто
ей сообщил адрес,  и,  только убедившись,  что она не сбилась в фамилиях и
адресах, провел ее к Серому.
     Варя  встречалась с  этим  руководителем партии раза  три  в  прежнее
время,  и  он  произвел на  нее  сильное впечатление как  своей внешностью
природного вождя,  так и  разговором;  потому она и  решилась обратиться к
нему  для  разъяснения мучительной загадки.  Серый  сейчас же  ее  узнал и
спросил о  муже,  о  курсах,  поздравил с предстоящим окончанием и наконец
сказал, усаживая посетительницу в старое и просиженное кресло возле своего
рабочего стола:
     - Я слышал, что ваш муж хочет перевестись на службу в Сибирь. Вы тоже
пойдете с ним в добровольную ссылку?
     - По  этому вопросу я  к  вам и  пришла за  советом,  вы  один можете
разъяснить мои сомнения, мои подозрения относительно мужа...
     Серый несколько удивленно взглянул на свою собеседницу и спросил:
     - Вы боитесь, что муж изменяет вам?
     - Если бы дело было только в этом, я бы не стала занимать ваше время.
Нет, я боюсь, что дело гораздо хуже, слушайте...
     И  Варя,  волнуясь  и  останавливаясь,  изложила ему  все  открытия и
происшествия после  отъезда мужа,  показала телеграмму,  записную книжку и
пакет,  принесенный неизвестным;  в книжке она обратила внимание Серого на
записи, показавшиеся ей подозрительными, особенно на адреса конспиративных
квартир и  жандармов,  а  рубрику  <получений  от  Жанны>  отметила только
вскользь.
     Серый  выслушал ее  очень  внимательно,  задал  несколько вопросов об
образе жизни Ваньковского за последние годы и его знакомствах,  рассмотрел
записи книжки и задумался. Сопоставив некоторые записи с событиями в жизни
партии и  подводя итоги  всему,  что  он  узнал,  опытный деятель почти не
сомневался в  измене мужа Вари;  но,  видя ее волнение,  читая в ее глазах
глубокую  скорбь,  он  постарался поддержать молодую  женщину,  внушив  ей
некоторую надежду и оттянув решительный ответ.
     - На расследование этого дела нужно время,  -  сказал он. - Обвинение
слишком  тяжкое,   шутить  такими  вещами  нельзя.   Я  надеюсь,  что  все
разъяснится к лучшему. Не падайте духом, ваши силы нужны вам для окончания
экзаменов.
     - Что же мне делать сейчас?  -  спросила Варя.  -  Неужели я уйду, не
получив разъяснения?
     - Вы говорите,  что через две недели,  покончив с экзаменами,  должны
уехать в  Сибирь к  мужу и увезти ему этот таинственный конверт и записную
книжку?  Да?  Так вот мой совет и моя покорнейшая просьба: забудьте на эти
две  недели о  происшедшем -  займитесь учебниками до  одурения,  кончайте
курс,  чтобы быть самостоятельной.  А  я за это время займусь разъяснением
вопроса...  Не теряю надежды,  что подозрения по поводу измены нашему делу
окажутся несостоятельными...
     - Отчего же вы не вскроете конверт?  -  вскричала Варя. - Может быть,
все разъяснится сразу и всякое расследование окажется излишним!
     - Может быть, да, а может быть, нет, дорогая.
     И,  взяв из ее рук конверт, он тщательно рассмотрел сургучную печать.
Кроме  желания  дольше  сохранить  в   душе  молодой  женщины  надежду  на
благоприятное разрешение загадки и веру в невиновность мужа,  Серый имел в
виду еще необходимость немедленно принять меры, чтобы связи предателя были
раскрыты и  ему  самому пресечена возможность вредить дальше делу  партии.
Между тем можно было опасаться,  что Варя, узнав правду теперь же, в своем
отчаянии сделает какой-нибудь  безрассудный поступок,  который спутает все
планы, позволит предателю скрыться или, наоборот, выдать всех, кого он еще
до поры до времени не выдавал.
     Вот почему необходимо было оттянуть решительный ответ и оставить Варю
в неизвестности.
     - Видите ли,  - сказал Серый, - этот конверт нужно вскрыть совершенно
незаметно,  чтобы адресат мог  затем получить его  и  не  догадаться,  что
кто-нибудь прочитал его  переписку.  Подумайте только:  если  ваш  муж  не
виновен -  каково было бы  ему  узнать,  что  вы  и  мы  заподозрили его в
предательстве,  изучали его записную книжку,  вскрывали письма!  У нас это
так  не  делается.  Нужно  незаметно  убедиться в  вине  или  невиновности
человека,   а   не   мучить  его   подозрениями,   слежкой,   может  быть,
неосновательными.  Вскрыть незаметно этот  конверт может только искусный в
таком деле человек и  при помощи некоторых приспособлений,  которых у меня
нет. Я должен отправиться к этому человеку довольно далеко.
     - Но это продолжится день, много два.
     - Может  быть,  и  дольше.  Кроме  того,  некоторые записи в  книжке,
которые  кажутся  вам   такими  страшными,   могут   оказаться  совершенно
невинными,  но для разъяснения их придется наводить справки у  разных лиц.
Затем  -  содержимое этого  пакета также может потребовать разных справок.
Словом...
     - Словом,  вы  хотите измучить,  истомить меня  неизвестностью.  Ведь
возможна двойная измена - партии и мне.
     - Будем надеяться, что окажется только одна измена или даже ни одной,
- ответил Серый.  -  Поверьте,  что я  приложу все усилия,  чтобы дать вам
ответ как можно раньше. Две недели - это крайний срок. А вы отбросьте пока
всякие скверные,  мучительные мысли и держите экзамены;  это будет полезно
вдвойне - и курс кончите, и не будете волноваться, строить всякие догадки,
ломать себе голову и трепать нервы.
     - Постараюсь исполнить ваш совет,  хотя мне уже не удастся отделаться
вполне от  мысли,  что мой муж,  может быть,  предатель,  -  сказала Варя,
вставая.
     - Только, пожалуйста, ни слова, ни намека вашему мужу о происшедшем -
ради его спокойствия,  если он не виновен, ради успеха расследования, если
он виноват.  Пишите ему о своем здоровье и об экзаменах и покороче,  чтобы
случайно не выдать себя.
     - Но   ведь  он   телеграммой  просит  выслать  ему  записную  книжку
немедленно по  почте.  Я  уже написала ему,  что продала пиджак с  книжкой
татарину, которого разыскиваю.
     - Продолжайте в  том  же  духе.  Через несколько дней  сообщите,  что
татарин нашелся,  но что пиджак он перепродал и обещает найти покупателя и
отобрать у него книжку.  Потом можно написать,  что книжка нашлась, но что
вы едете вскоре сами и привезете эту драгоценность с собой.
     - Тяжело так лгать своему мужу, - заметила Варя со вздохом.
     - На  партийной работе ради  успеха дела приходится кривить душой,  -
ответил Серый,  провожая гостью к двери.  -  Итак, самое позднее через две
недели я  сам  или  кто-нибудь по  моему поручению,  конечно,  лицо вполне
надежное и  скромное,  доставит вам книжку и пакет и даст все разъяснения,
укажет,  что  делать.  А  пока  желаю  вам  успешного  учения.  Мужайтесь,
партийный работник не должен падать духом даже в самые критические моменты
своей жизни. До свиданья.
     И он крепко пожал Варе руку и тихо запер за ней дверь.


                                    V

     Для  Вари  потянулись  тяжелые  дни.  Приходилось напряженно учиться,
прочитывать и  запоминать сотни страниц,  а  в  голову назойливо врывалась
мысль,   что  любимый  человек  оказался  подлецом,   двойным  предателем,
оплаченным шпионом.  Варя успокаивала себя надеждой, что все разъяснится к
лучшему,  что  подозрения  необоснованны,  но  все-таки  ее  честная  душа
альтруистки,  ее  чистая душа верной и  любящей женщины тяжело страдала от
ужасной мысли о  возможности измены мужа.  Подчас трудно было учиться,  но
Варя работала и  хотя с грехом пополам,  но сдала все экзамены,  последний
даже  днем  раньше,   чем   предполагала,   так   что   имела  возможность
приготовиться к  отъезду,  закупить кое-что,  побывать кое-где в последний
день в ожидании прихода Серого, о котором она была уже извещена письмом за
несколько дней.
     Она  вернулась  домой  за  полчаса  до  назначенного  срока  и  стала
укладывать  свой  чемодан,  стараясь  не  думать  о  предстоящем свидании,
которое могло перевернуть всю ее жизнь вверх дном.
     Наконец  раздался  звонок,  и  в  комнату  вошел  незнакомый  мужчина
высокого роста,  но  несколько сутулый;  он  представился Варе в  качестве
товарища Рыжова и сказал:
     - Принес вам письмо от Никона. Прочитайте, а потом побеседуем.
     Рыжов передал письмо, а сам сел в стороне и отвернул голову к окну.
     Варя быстро разорвала конверт.
     <Дорогая Варвара Гавриловна,  -  писал ей Серый.  - Извиняюсь, что не
явился  лично,   как  хотел  непременно  сделать.  Но  мое  убежище  стало
известным,  и  пришлось скрыться в  другой город.  Я  посылаю Вам человека
вполне надежного, который поможет в беде.
     А беда действительно не малая. Ваш муж, как Вы знаете, два года назад
был  арестован  и  просидел  несколько месяцев  в  предварилке.  Одиночное
заключение и допросы жандармов подействовали на него угнетающим образом, и
он проговорился и  кое-кого неосторожно подвел.  Но затем жандармы сумели,
вероятно,  убедить его,  что все равно репутация его испорчена,  а  потому
лучше поступить к ним на службу;  обещали, конечно, полное освобождение от
наказания и хорошее жалованье. Он согласился, его выпустили и дали кончить
курс.  Сначала он был агентом малодеятельным и вредил нам редко и немного;
но постепенно или сам вошел во вкус предательства,  или жандармы нажали на
него, угрожая разоблачением, и его работа сделалась интенсивнее.
     Мы  имеем  теперь  полное  основание  приписывать  его  предательству
неудачу нескольких хорошо организованных покушений, провал двух типографий
и  арест  десятка  крупных  и  мелких  работников революции.  Эти  неудачи
возбудили в свое время сильные подозрения,  но,  к сожалению, не против их
виновника,  а  против других лиц -  до того мы были уверены в  преданности
Ваньковского делу партии.  В одном случае даже заподозрили Вас, так как Вы
через  мужа   могли  иметь  сведения  и   могли  неосторожно  проболтаться
где-нибудь.
     Возвращаю Вам записную книжку и  пакет.  Из первой мы скопировали все
важнейшие улики. Партийный работник, всегда могущий ждать обыска и ареста,
не носит в записных книжках адресов товарищей,  квартир, а выучивает их на
память;  Ваш муж этой предосторожности не  соблюдал,  потому что ареста не
боялся.  В  его  книжке мы  нашли  много очень важных адресов,  частью уже
устаревших,  но также и  современных;  теперь,  конечно,  и  эти устарели,
потому что мы  приняли свои меры.  Были также адреса сыщиков,  жандармских
офицеров и чиновников Третьего отделения.
     <Получения от  Жанны> -  это скорее всего жалованье за предательство,
которое он почему-то тщательно регистрировал.
     В  пакете оказался целый ряд  справок о  месте жительства и  фамилиях
сыщиков и  жандармов в  Красноярске и  вообще  в  Енисейской области,  где
Ваньковскому предстояло развернуть свою деятельность; были также фамилии и
адреса  политических ссыльных  и  общественных деятелей этой  области,  за
которыми,  очевидно,  нужно было устроить надзор.  Нам часть этих сведений
будет очень кстати,  так как позволит сильно обезвредить сыск в Енисейском
крае на некоторое время.
     Не имею права скрыть от Вас,  дорогой товарищ,  что в деле замешана и
женщина,  именно  хористка  итальянской  оперы,  на  которую  Ваньковский,
очевидно,  тратил  деньги,  получаемые от  жандармов.  В  записной  книжке
оказалось несколько ее  адресов -  она  часто меняла квартиру,  и  один из
наших сумел от нее выведать о ее связи.  Эта женщина была очень возмущена,
узнав,  что ее покровитель уехал в Сибирь,  не предупредив ее,  и грозила,
что поедет туда за ним.
     Мне,  конечно,  не нужно тратить много слов, чтобы убедить Вас в моем
искреннейшем  сочувствии  Вашему  великому  горю.  Но  я  должен  от  души
поблагодарить Вас  за  то,  что  Вы  не  скрыли от  нас случайную находку,
которую  свободно  могли  отправить мужу  или  бросить  в  печку.  Передав
разъяснение дела мне,  Вы оказали партии громадную, скажу даже, неоценимую
услугу.
     Я слышал о Вас как энергичной женщине,  желающей работать в Сибири на
пользу нашего дела.  Как старый,  закаленный в боях революционер, позволяю
себе дать Вам  искренний совет:  вырвите без  колебаний,  без сожаления из
своего сердца того,  кто совершил двойное предательство, чтобы покончить с
ним раз навсегда. Не думайте о компромиссах - они погубят только Вас самих
и  ничему не помогут.  Мужайтесь и посвятите себя общественной и партийной
работе - в ней Вы найдете утешение и забвение личного горя.
     Если хотите, мы поможем Вам освободиться от власти мужа.
     Еще раз спасибо и прощайте.  Может быть, нам суждено еще встретиться.
Письмо, конечно, истребите.
     Ваш Н. С.>.


                                    VI

     В  глубоком волнении Варя читала письмо;  по временам невольные слезы
набегали и туманили ей глаза,  но она быстро,  нетерпеливым движением руки
смахивала их, чтобы не мешали читать.
     За  истекшие две  недели молодая женщина уже  значительно подготовила
себя,  вспоминая  поступки  и  слова  мужа,  странные  посещения и  частые
отлучки,  сопоставляя все это с обнаружившимися после его отъезда данными.
Конечно,  в душе еще теплилась смутная надежда на то, что все объяснится к
лучшему после расследования Никона,  но эта надежда была очень слаба. Варя
больше надеялась на  то,  что муж не  изменил лично ей,  но  в  его измене
партии она  была почти уверена;  а  эту  измену она считала более важной и
из-за нее разошлась бы с мужем - конечно, не без борьбы, не без страданий.
     Теперь же,  когда оказалось, что он изменял и ей, и изменял давно, ее
чувство к нему, уже ослабевшее за последние два года, превратилось почти в
ненависть.  И  слезы,  набегавшие при  чтении письма,  были скорее слезами
обиды,  слезами сожаления о том,  что она любила этого двойного