- Ты что пришел сюда? - А ты?
- Ну, ну, тише...
- Вы что здесь собрались? Уходите отсюда!
- Помалкивай...
- Становитесь и ждите.
- Он еще не проходил?
- Нет еще...
- Вот он идет...

Входят Франсуа и Жак. Люди придвигаются к ним,
открывая Катерину, стоящую у стены.

- Прощай, Вийон. Ты был нам добрым другом.
- Вийон, если придешь в Льеж, то разыщи моего брата Симона Дю-Понтале, и ты
всегда будешь иметь кусок хлеба.

Буассон расталкивает людей.

 - БУАССОН. Пустите меня! Дайте мне проститься! Возьми
меня с собой, Франсуа!..
 - ФРАНСУА. Куда, цыпленок? Неужели ты хочешь
сопровождать меня следующие пятьсот лет? Тебе нет туда дороги.
 - БУАССОН. Что я могу сделать для тебя, Франсуа?
 - ФРАНСУА. Ты можешь дождаться моей смерти и, издав мои
стихи, заработать на похоронах.
 - БУАССОН. Франсуа, я издам твои стихи! Где мне найти
тебя, Франсуа?
 - ФРАНСУА. Пойдешь прямо... до надписи "Франция"... Я
там живу... Заходи, побеседуем. Идем, Жак... Путь дальний... Начинается
ветер... Видишь, тучи покрыли черные каштаны за белой стеной... Ветер умчал
пыль вдаль по сухой дороге... Слышу, как стучат башмаки по черепу дороги...
Э-гей! Это твои ножки, красавица Марианна! Я иду! Я иду! Я - душа твоя,
Франция! А зовут меня Франсуа Монкорбье, по прозвищу Вийон.

Поднимается ветер.

Эй, дорога...
Дождь за шировот течет,
Ветер лица нам сечет.
Эй, дорога...
Жак и Франсуа уходят. Выходит Катерина и идет за ними.
Люди глядят им вслед и медленно сходятся на дорогу.

                                  ЗАНАВЕС


 - Так как же все-таки быть с другой цивилизацией? Какая
она должна быть? А? Я вас спрашиваю. А? И ответа я не получил.
Спрашивать-то было некого. Как это я мог забыть? Кого спрашивать, если они
заперлись там, в магазине "на воровство". И все. что может быть придумано,
может быть использовано. И все-таки я по своей настырной привычке решил
попытаться.
 - Ведь те, кто привел цивилизацию к магазину, и
обдумывают, как дальше быть. То есть, как уворовать? Все то положительное,
что будет вновь придумано. А уворовать можно было все. Практически. То есть
как сделать так, чтобы выдумать такое, чтобы выдумкой нельзя было
воспользоваться? А ведь всеми выдумками пользуются. И это и есть
цивилизация. То есть как было выдумать такое, чтобы это не выглядело
выдумкой? Потому что даже отменой цивилизации можно было воспользоваться и
както уворовать плоды этого дела.
 - Передо мной стояла грандиозная задача, которая должна
была перекрывать все мыслимое и даже немыслимое. И причем задача реальная,
которая не укладывалась ни в какие концепции. То есть выдумка должна быть
такая, которая не могла бы прийти в голову всему сонму дьяволов, которые
там заперлись и вывесили табличку: "Магазин закрыт на воровство".
 - У меня кружилась голова от предстоящей задачи. Надо
было опереться на что-то реальное. Реальное стояло передо мной, выпятив
пузо. Жена смеялась.
- Слушай, а все же, кто ты такой? - спросил я грандиозного своего сына.
 - И тот пожалел меня и ответил в той же интонации,
выставив вперед туго сжатый кулачок:
- Я такой молоденький, - сказал он, - лихой, голенький.
 - То есть он сказал то, чего я не мог сказать о себе.
Хотя, если разобраться, я не мог сказать о себе только первое: то, что я
такой молоденький. А вот лихой ли я? Как сказать... Если я затеваю поиски
того, чем эти дьяволы не могли бы воспользоваться, то в случае удачи - как
знать - может быть, и лихой. А что касается того, голенький ли я, а
пожалуй, так оно и есть - голенький. Сама задача делала меня голеньким. То
есть все, что я придумаю, я должен был тут же откидывать, потому что то,
что я мог выдумать, мог выдумать и другой. И значит, это уже - тенденция. И
значит, тенденцией можно уже воспользоваться. Магазин-то ведь закрыт с
вполне определенными целями, и они там готовятся ко всему тому, что могу я
придумать. И я взвыл:
- Я? Ну почему опять я?!
 - И на эту простую мысль возникал простой ответ:
- А почему не ты? Взялся за гуж - не говори, что не дюж...
 - Но я знал свое и вопил:
- Ни за какой "гуж" я не брался. Я даже не очень помню, что означает слово
"гуж". Какой гуж, почему гуж?
 - Я смутно помнил, что есть какой-то гужевой транспорт.
Лошадиный, что ли? Значит, "гуж" - это что-то на лошади? Гуж! Откликнись!
Кто ты?!
 - Но Гуж не откликался...
 - Вы прочли то, что уже было написано. Ну и что
особенного? В песне это называется припев, рефрен. Я это перепечатываю
из-за чрезвычайной важности этого места, как я кричал: "Гуж, кто ты?" А
"гуж" не откликался. А чрезвычайная важность этого места состоит в том, что
задним числом я обнаружил, что я хныкал. А хныкать я не люблю. Потому что
хныканьем в искусстве пользуются ог-го-го еще как! Просто торгуют соплями!
Но делать было что-то надо. И где-то лежал выход, которого не знал не
только я, но и собравшиеся там, в магазине, на воровство всего того, что
можно было бы придумать.
 - Но делать было что-то надо. Это не отменялось. Потому
что, если цивилизация дошла до магазина и теперь дрожит от страха, не
кончится ли сама цивилизация от одного взрывчика, и вопрос теперь стоит
так: как отменить такую цивилизацию, при которой основным чувством и
стоп-сигналом стало чувство страха перед тем, что могут наступить всеобщие
"кранты" (научно выражаясь),- надо что-то менять. Это ясно. И менять так,
чтоб этим нельзя было воспользоваться. Значит, надо опереться на что-то,
что уже открылось. То есть нечто реальное, чем я мог бы воспользоваться, а
вся эта банда, засевшая в магазине, нет, не могла бы.
 - Самым основательным, что я к этому времени знал, было
открытие Николаем Елисеевичем "закона случайности", не как дополнения
необходимости, а как основного закона жизни, живой жизни. Потому что
мертвой жизни не бывает. Но положение осложнялось (или, если хотите,
облегчалось, кому как) тем обстоятельством, что я должен был придумать
нечто такое, что было бы фактом искусства. Почему? Потому что это моя
профессия, потому что я это люблю больше всего и потому что мне за это
иногда платят деньги.
 - Ну и как быть? Я ведь не один. У меня семья, сын - их
кормить надо. Да, как быть?
 - Что такое цивилизация? Цивилизация - это когда
накопились ценности. Это когда жили-поживали и добра наживали. Но если то,
что считалось добром, привело к магазину, и все ждут и трясутся, что эта
цивилизация сама себя отменит при помощи кнопки, неживой кнопки, то надо
было эти ценности пересматривать, хочешь - не хочешь. То есть нужна была
переоценка ценностей. Все ли ценно в этих ценностях? А может, не все? А
может быть, в этих ценностях есть кое-что выдуманное? А что особенного?
Ценности пересматривают все время. Вот я сам слышал по радио. Передавали
какую-то беседу с ансамблем "Кукуруза". Я и на беседу-то обратил внимание
случайно, то есть по-живому, из-за названия ансамбля. Я в то время собирал
мнения о кукурузе. Потому что кукуруза была плодом индейской цивилизации,
то есть цивилизации, которая доработалась до сытости, не придумав колеса,
которым гордилась Европа, но которое привело европейскую цивилизацию к
магазину, подсунув Европе колесо, чье-то изобретение. И все обрадовались -
какой простой выход! А выход-то привел к магазину, который заперт на
воровство. Нет, тут нужно что-то Другое.

 - И вот какой-то представитель ансамбля "Кукуруза"
рассказывает случай, который впервые реально показал, как происходит
переоценка. И вот под смех слушателей кто-то из ансамбля рассказывал, как
они заехали от Москвы, от центра цивилизации, в город Благовещенск. И
кто-то из них зашел в магазин уцененных товаров и видит: продается
контрабас, да не фанерный, как сейчас модно, а настоящий, долблђный. Он
посмотрел на цену и глазам не поверил. Контрабас стоил два рубля! Он
переспросил у продавщицы. Она подтвердила: "Да, два..." И тот из "Кукурузы"
сказал, что если все так, то он купит сейчас этот контрабас, уйдет и больше
его продавщица не увидит. Парень был честный и боялся - не ошибка ли это?
Не игра ли воображения? Продавщица сказала: "Сейчас посмотрю". Порылась в
бумажках и говорит: "Да, два рубля. Если вам не правится, зайдите за
прилавок" (за кулисы, так сказать, этого театра). Там у нее еще два
контрабаса стоят. Парень все же не поверил. Вернулся в ансамбль, разыскал
кого-то из скрипачей и говорит; "Идемте кто-нибудь со мной. Может,
контрабас бракованный". И те пошли с ним в самый лютый холод. Лязгали
зубами, но пошли. Пришли. Смотрят, крутят - все правильно: контрабас
отличный. "А еще есть?" "Есть" - говорит продавщица и показывает еще два
контрабаса. Ну' один, правда, похуже, фанерный, а другой традиционный,
долблђный. "Берем два контрабаса",- сказали музыканты. Она им недрогнувшей
рукой выписала, а когда те уже держали в руках, один поинтересовался:
"Почему все-таки четыре рубля пара?" Она им сказала:
- Привезли контрабасы. Стоили 380 рублей. Десять лет их никто не брал: в
Благовещенске они не нужны никому оказались. Стали снижать цены, снижать,
снижать... Переоценка ценностей. И вот последняя цена - два рубля.
 - Они заплатили четыре рубля и ушли. Вот тебе и
кукуруза!
 - Контрабас не изменился. Как был так и есть, а вот цена
на него упала до двух рублей. А какая истинная цена контрабаса? 380 рублей
или 4 рубля пара? Оказалось, цена-то относительна. Относительность цены!
Цена-то возникает от потребности, то есть от желания, то есть опять
срабатывал "закон случайности", основной закон жизни.
 - Повычисляли, сколько стоит работа, налоги, прибыль.
Назначили цену - 380 рублей. В Благовещенске никто не брал. И в
Благовещенске в тот момент контрабасы стоили четыре рубля пара. Ансамбль
"Кукуруза" и сейчас на них играет. Потому что ансамблю "Кукуруза" эти
контрабасы были позарез. Вот и все. Над этим стоило подумать.
 - Я и начал было думать по-прежнему, логически, но, к
счастью, мне помешала живая случайность, которая вошла ко мне в дом вместе
с Тоней, которая к тому времени уже поступила в киноинститут, где дают
дипломы. Диплома у нее еще не было, но роли она уже имела право получать.
Считалось, что она уже прикоснулась к изучению искусства. Как будто
искусство родилось от изучения, а не наоборот. Как-то все уже и забыли, что
сначала было искусство, а потом началось его изучение. Потому что изучают
то, что есть, чего нет - не изучишь. Значит, то, что есть, появляется
раньше, чем то, что изучают.
 - И вот однажды появилась Тоня, а с ней внесли арфу.
- Не сердитесь на нее,- сказал просочившийся вслед за ней Ефим
Палихмахтер.- Это ее выдумка, а не моя. Простите ей.
- Ну-ка, ну-ка,- сказал я, обрадованный тем, что Тоня, оказывается, вообще
в состоянии выдумывать.
 - И Тоня, зардевшаяся от волнения, начала петь какую-то
известную песню, вернее то, что считалось песней в те времена, ну там
обычное: что ты мне звонишь... я тебе звоню... что ты мне не позвонила...
или я тебе не позвонил... В общем - ты ушла, и я ушел, и оба мы ушли... В
этом роде. То есть то, что сейчас на эстраде считается музыкальным
авангардом, который больше всего похож на тираж и ширпотреб. Я сначала так
и воспринял. А в чем же новинка? Новинка-то в чем? Выдумка? Чужое
выдумывать нельзя. Выдумать можно только свое. А потом заметил, что
выдумка-то не в песне, а в аккомпанементе. Она играла на арфе не так, как
положено, вернее не так, как общепринято: не перебирала струны пальцами, а
играла на арфе, как на гитаре, и как сегодня - "чесом". Играть на арфе
"чесом" - этого я еще не слышал. Я тут же подумал: "А почему бы нет?" Ведь
это и на гитаре не так давно было новинкой. Но я тут же подумал - а
перспективна ли эта новинка? Для новой цивилизации, по крайней мере. Или
этой новинкой тоже можно будет воспользоваться? А как проверишь?
Будущего-то мы не знаем. По крайней мере, в области психологии или, как
раньше говорили, в области душевной жизни. Как проверишь?
- Тоня,- сказал я,- один мальчик притащил домой черепаху, маленькую. А
когда его спросили, зачем он это сделал, мальчик ответил: "Говорят,
черепахи живут 200 лет. Я хочу проверить".
 - Тоня засмеялась. Как человек, честное слово. А как
проверишь, сколько лет живет черепаха, если человек столько лет не живет?
Другие проверят и либо подтвердят, либо опровергнут. Вот на это дьяволы,
которые заперлись на воровство, и рассчитывают. Рассчитывают, что человек
проверить не может. Что проверяют долгосрочные прогнозы другие люди, у
которых будут свои желания. И им, может быть, наплевать на то, сколько лет
прожила данная черепашка.
 - И тут я впервые подумал, что похоже, что в этом пункте
магазинных дьяволов, в этом пункте прокол. В чем прокол - я тогда еще не
знал, но почувствовал.

 - Это ни хрена себе! Я поставил перед собой задачку -
переменить цивилизацию! Да еще при помощи искусства! Ни хрена себе!
 - А вы заметили, какая в этом году неестественная,
нереальная зима? А-а. Вот то-то! Все время кажется, что она вот-вот
кончится. а она не кончается. Уже пасха прошла - май скоро, а всђ холодные
ветры с Арктики. Это надо же - словами уговорить переменить цивилизацию!
Опомнитесь! Иначе худо будет! На кого это действует? Уговоры... уговоры...
 - Вот вчера, выступает комментатор Зорин по телевизору и
рассказывает:
- Ну, что это такое? Что это такое? Приезжал министр иностранных дел Шульц
и уже сговорились о потеплении. Даже Рейган хлопал в ладошки и говорил:
"Дело стало налаживаться". И вдруг министр обороны Уайнбергер выступает по
радио и опять нас несет, как будто ничего достигнуто не было. И Зорин
предупреждает:
- Это не пропаганда. Это на самом деле в администрации у Рейгана борьба
началась. И Уайнбергер, представитель совсем других сил -
военно-промышленного комплекса,- действует пока что пропагандой, надеется
нашу пропаганду переговорить, или перепропагандить. А представляет совсем
другие мощные силы - военно-промышленный комплекс.
 - Комплексы, комплексы... Го-осподи, ни у кого еще не
хватает пороху сказать попросту - доходы берегут. Военнопромышлен-ные
доходы.
 - Расходы - это у тех, кто работает, а для тех, кто
продает их, ворует - чистые доходы. Кто же от них просто так откажется? И
пытаются американскую публику перетянуть на свою сторону. А если нет, то
возможны военные путчи! Потому что кто же от таких дивидендов, бесплатных,
отказывается? И Зорин нас попугивает: "Берегитесь..." От чего беречься-то?
Доходы доходами, а помирать каждому не хочется. И придется частью доходов
пожертвовать. То есть, пойти на расходы.
 - Закон рынка... Закон рынка... Может у рынка и есть
закон, но сам рынок необязательная выдумка. Что такое рынок? Это место, где
добывают деньги. Не те добывают, кто что-то произвел, а те, кто с этим
произведенным химичит. Сейчас этим местом пытаются сделать шарик земной. Но
уже не всему шарику годится такая выдумка.  - Конечно,
деньги сразу не отменишь. Но ведь было время, когда и деньги выдумывали, а
дальше пошло развитие этой великолепной идеи.
 - Деньги можно скопить. Пустить в рост, и прочие
радости... А сейчас кажется, что только так и можно жить, хотя каждый день
видно, что это - чушь. Но стараются не обобщать. Контрабасы в Благовещенске
остались теми же самыми, какие и были. Только стоили раньше 380 рублей, а
когда их никто не брал - 2 рубля штука. Четыре рубля пара -те же самые
контрабасы! Вот тебе и деньги! Чему они соответствуют? Контрабасы
соответствуют - на них играют, а цена на них ничему не соответствует.
 - И я, конечно, не знаю, чем заменить деньги - я не
экономист, но я уже знаю, что если не покупать оружие, то его выпускать не
будут.
 - Это все брехня, что оружие сегодня заводят из-за
страха, из-за опасения. Оружие толкают на рынок. Заводят рынок, где можно
продать оружие, и толкают туда. А страхом обеспечивают спрос. Но уже
перестают бояться.  - И вот уже выступает другой
комментатор по телевидению - Геннадий Герасимов, который спокойно, толково
разбирает что к чему. И голос ироничный. А ирония - это уже начало конца
страха. Страх заканчивается. А Зорин все пугает. И видно, что сам боится. А
Геннадий Герасимов - не боится.
 - И тот и другой комментаторы зарабатывают деньги. Но до
Герасимова уже дошло то простое, что сложилось в народе, что всех денег не
заработаешь. Значит, и хлопотать не о чем. А то если перехлопочешь, то и
выйдет, что "жадность фрайера сгубила". А Уайнбергер - не самый умный
человек из немцев. Был немец поумнее, а главное, понаблюдательнее -
Бисмарк, который еще в XIX веке заметил, что Россия это такая тройка,
которая медленно запрягается, но быстро едет!  -
Ценообразования... Ценообразования... Мать их... Вот смешной мужик, к
примеру, который был в Одессе 1 апреля, когда там проводилась всеодесская
юморина, рассказывает, как в Одессе зарождается юмор, и делится передовым
опытом. Он на рынке спросил у тетки:
- Почему все на рынке продают семечки по 20 копеек стакан, а вы по 30
копеек за стакан?
 - Она ему ответила:
- Потому что 30 - больше.
 - Это - юмор, то есть правда, высказанная не вовремя.
Она ведь правду ему сказала, истинную, но высказала неожиданно, не вовремя
- потому и смешно. А ведь действительно никаких других причин для тридцати
копеек не было. 30 копеек у нее стоит потому, что 30 больше, чем 20. Вот и
все! А все остальное - хорошо оплаченные профессорские соображения. А эта
тетка бесплатно сказала. 30 копеек за стакан потому, что 30 больше, чем 20.
И все. Простите, но я не знаю ни одной страны, ну не знаю и точка, кто
знает - пусть меня поправит, но я не знаю ни одной страны, кроме Россия,
где бы над деньгами уже начали посмеиваться. Еще робко, правда, потому что
не знают, чем эту тысячелетнюю выдумку заменить, но уже начали. А как
дойдут до хохота - тут деньгам и конец! Конец дьявольской выдумке,
подсунутой человеку!

 - Ну ладно, пойдем дальше. Я, конечно, не выдумал, чем
заменить деньги, но я был обрадован чрезвычайно тому способу, каким Тоня
придумала играть на арфе. Так ведь действительно никто не играл. Нет,
конечно, я сразу понял, что и этой выдумкой можно будет воспользоваться.
Появятся ансамбли, которые будут играть на арфе "чесом" и будут за это
получать большие "башли" от слушателей. которым это будет любопытно,
какое-то время... Потом мода на это утихнет. "Башли" уменьшатся, и снова
начнут платить за старый способ. Но это, я думаю, ничего. Главное было не в
этом. А главное было то, что обнаружилось, что даже Тоня, на которую у меня
сразу же не было никаких надежд, оказалось, что даже Тоня способна
выдумывать. А если уж Тоня способна выдумывать, значит я на верном пути!
Какой это путь, я еще не знал, но я уже понял, что путь верный. Потому что
каждый способен выдумывать, каждый, если, конечно, захочет, а Тоня.
захотела. Вот какая штука. И я продолжил поиски универсальной выдумки.
 - Сначала я рассмотрел выдумку Н. Е., лингвиста,
обыкновенного Бодуэна де Куртенэ. Совершенно очевидно, что Н. Е. видел
выход в том, чтобы найти способ договориться. Я детально рассмотрел этот
способ и понял, что это уже преувеличение и не универсально.
 - Тут у него, в отличие от "закона случайности", перебор
и прокол. (Лингвист, все-таки...) Судите сами. А вдруг договориться и в
принципе невозможно.
 - Вдруг у людей не только разные языки, но и разные
способы на них реагировать. Где доказано, что это не так? - -
- Вот возьмите кошек и собак: они же враждуют всю дорогу. И
выяснилось, что "уголок" этой вражды - первичные обстоятельства, некая
мелкая хреновина, лежащая в основании всего,- открыл еще Гошка Панфилов.
(Смотри роман "Записки странствующего энтузиаста", где рассказывается о
специалисте по "уголкам" поэте Панфилове. Ах да, этот роман еще не вышел,
хотя как будто выходит.)
 - Так вот, "уголок" исконной вражды кошки с собакой как
будто состоит в том, что когда собака машет хвостом - она проявляет
дружелюбие, а когда кошка машет хвостом - это для нее приготовление к
нападению.
 - Один и тот же жест у собак и кошек означает разное.
Как тут поверишь? Вот и сражаются.
 - Вот говорят, кризис доверия, кризис дов