риходить в себя и пароксизм телесной злобы упал,  но
он нарочно не оглядывался и принимал вид человека,  оскорбленного  в  лучших
чувствах. Надо было, чтобы она поняла свою вину!
     Вдруг девушка тихо шевельнулась, и легкая слабая рука  осторожно  легла
ему на локоть. Инженер невольно вздрогнул, но не пошевелился. Только глаза у
него злорадно вспыхнули.
     Робкие пальчики зашевелились, осторожно пробираясь выше,  и  наконец  в
немой ласке  замерли  на  его  руке.  Минуту  она  ждала  неподвижно,  потом
чуть-чуть потянула к себе. Девушка просила прощения, звала и соглашалась  на
все.
     Но когда инженер повторил свою попытку, Нина стала защищаться  с  новой
силой. Очевидно, это было против ее воли.
     Борьба продолжалась долго. Несколько раз Высоцкий оставлял ее, прибегая
к просьбам, поцелуям и жалким мольбам. Девушка уступала, соглашалась, крепко
стискивала зубы, чтобы пересилить самое себя, но каждый раз  стихийный  ужас
затемнял ее сознание и она билась, кусалась и царапалась, как зверек.
     Наконец инженер, обессиленный борьбой, бросил ее окончательно, отошел к
столу и сел, подперев голову руками.
     Нина лежала и плакала. Ей казалось, что все погибло, что он никогда  не
простит, и она готова была избить самое себя за то, что не могла уступить.
     Инженер  слышал,  что  она  плачет,  но  не  шевелился.  Нина  умолкла,
наступила тишина. Потом послышался торопливый шорох: она одевалась. Высоцкий
сидел как каменный. Шорох затих.
     Вдруг две руки обняли его сзади и горящее от слез лицо прижалось к  его
щеке. Высоцкий хотел оттолкнуть ее, но Нина не выпустила. Она протянула губы
для робкого, умоляющего поцелуя и старалась  улыбаться  ему.  Инженер  грубо
отвел ее.
     Глаза Нины налились слезами. Она безнадежно опустилась на обвивших  его
шею руках и снизу заглядывала ему в глаза.
     Инженер сделал холодное и равнодушное лицо.
     - Ну, что вы хотите?.. - спросил он. Губы девушки задрожали.
     - Но я же не могу... не могу!.. - жалобно прошептала она.
     - Как вам угодно!.. А я не могу иначе!.. - жестко
ответил инженер.
     При этих словах что-то смутно вспомнилось Нине. Она выпустила его  шею,
отвернулась, прижав к подбородку скрещенные пальцы, и задумалась.
     Гордость наконец смутно пробудилась в ней. Почему же это никто не хочет
считаться с нею?.. Почему они
думают только о себе? Что же она такое?.. Неужели  им  только  этого  и
нужно?.. Это оскорбительно, наконец!..
     Девушка решилась сделать еще одну попытку: она притворилась, что ничего
не случилось, и заговорила о чем-то совершенно постороннем.
     - Это не любопытно! - грубо возразил инженер.
     Нина закусила губы и долго стояла не шевелясь. Потом  тихо,  но  твердо
двинулась, взяла шляпу и направилась к двери. Инженер хотел удержать ее,  но
передумал.
     "Ничего, придет опять!.." - подумал он.

XV

     Высоцкий  решил  хорошенько  проучить  девушку,  чтобы   заставить   ее
отказаться от всякого сопротивления. Несколько дней его  не  было  видно,  и
Нина узнала, что он уехал. При этом  известии  девушку  охватил  смертельный
ужас: ей показалось, что он уехал навсегда, и больше она его не  увидит.  Но
инженер вернулся и даже подошел к ней, когда она гуляла  в  парке  вместе  с
Анни.
     Нина встретила его такой сияющей, беззаветной улыбкой, что у  нее  даже
слезы навернулись на глазах. Но  инженер  был  неумолим.  Он  очень  вежливо
поздоровался, но разговаривал только с Анни, не  обращая  на  Нину  никакого
внимания. Девушка напрасно старалась поймать его взгляд, краснела,  бледнела
и чуть не плакала. Наконец, улучив мгновение, шепнула ему:
     - Вы на меня сердитесь?..
     - Я думаю!.. - холодно пожал плечами инженер и опять обратился к Анни.
     Нина бессильно замолчала.
     Когда прощались, девушка еще раз попыталась улыбнуться ему, но  инженер
смотрел холодно и равнодушно. Оскорбленная  Нина  вспыхнула  и  сжала  губы,
чтобы не разрыдаться. Сердце ее разрывалось, она даже как-то растерялась.
     То же повторилось и на следующие дни. Потом
     Нина сама попыталась не обращать на него  внимания,  но  этого  хватило
только на несколько часов.
     В  один  из  таких  дней   приехал   муж   Анни,   добродушный   усатый
штаб-ротмистр, обожавший жену  и  очень  любивший  Нину,  которую  знал  еще
девочкой.
     Прежде Нина приходила в детский восторг, когда он приезжал, потому  что
приезд ротмистра сопровождался всевозможными  веселыми  затеями,  поездками,
пикниками, катаньями на лодке. Но теперь девушка не  ощущала  ничего,  кроме
досады: она сразу сообразила, что теперь ей очень будет трудно  переговорить
с инженером наедине. А когда штаб-ротмистр сразу же предложил поездку в лес,
Нина чуть не заплакала от досады. Ясно было, что в  этот  день  она  даже  и
вообще не увидит Высоцкого.
     Так и случилось: после обеда поехали в лес, потом  катались  на  лодке,
потом ужинали при свете костра и  вернулись  домой,  когда  ночь  стояла  на
дворе. Все были веселы и довольны, ленивую Анни нельзя  было  узнать  в  той
хорошенькой  оживленной  женщине,  которая   смеялась   и   дурачилась   так
заразительно-весело, а Нина ходила  как  в  воду  опущенная,  еле  сдерживая
безумное раздражение, ненавидя всех и все.
     Так пошло изо дня в день. Нина не могла вырваться ни на минуту. Инженер
пришел сам, но был так же холоден и все свое внимание, казалось, обратил  на
ротмистра. Наконец Нина не выдержала этой пытки. Она улучила минуту и  почти
на глазах у всех робко и нежно прижалась к  Высоцкому,  без  слов  умоляя  о
прощении. Инженер быстро и пытливо взглянул на нее.
     - Вы меня уже больше не любите?.. - спросила Нина, краснея.
     - Нет, я люблю  вас,  но  для  меня  слишком  мучительно  любить  и  не
обладать... Вы требуете, чтобы я щадил вас, и я щажу...  Чего  же  больше?..
Моею вы быть не хотите?..
     Отчаяние выразилось в умоляющих глазах девушки.
     - Я не могу!.. - прошептала она.
     - Не могу и не хочу здесь - одно и то же!.. - холодно возразил  инженер
и отошел.
     Нина проплакала всю ночь и пала духом. Она уже не могла сопротивляться.
Наутро она стала ждать инженера, чтобы сказать ему что-то самое важное,  что
ей и самой не представлялось ясно. Но инженер нарочно  не  пришел,  учитывая
последствия бывшего разговора.
     Вся семья сидела за вечерним чаем,  и  ротмистр  оглушительно  хохотал,
рассказывая какие-то, как казалось Нине, ему одному интересные  анекдоты  из
полковой жизни.
     Девушка томилась, как больная. Бледная и беспомощная,  бродила  взад  и
вперед, то присаживалась у стола,  то  выходила  в  сад  и  с  такой  тоской
смотрела на темнеющее небо, точно с каждым погасающим лучом зари  таяла  ее
последняя надежда. Вечер шел медленно, и никуда нельзя было пристроить себя,
и было страшно, что и сегодня она не увидит инженера.
     - Что ты мечешься как неприкаянная? - спросила наконец Анни, заметив ее
блуждания.
     Нина не ответила, только губы ее задрожали от болезненной  ненависти  к
счастливой сестре.
     "Да, тебе хорошо!.." - подумала она.
     - А где же ваш прекрасный инженер?.. - добродушно  спросил  ротмистр  и
распустил усы, готовясь подшутить над девушкой.
     - Они поссорились!.. - насмешливо заметила Анни.
     Злобный  огонек  сверкнул  в  глазах  Нины,  и,  чувствуя,  что  сейчас
заплачет, она топнула ногой и крикнула:
     - Как это глупо... Чего вы ко мне пристали все!.. Что я вам сделала?..
     Потом порывисто повернулась и, уже совсем не владея собою, изо всех сил
хлопнула дверью в свою комнату.
     - Вот тебе и раз!.. - удивленно протянул ротмистр. - Что это с ней?..
     - С ума сошла!.. - холодно ответила Анни, пожимая плечами.
     Ротмистр, искренно огорченный, хотел идти за Ниной, но Анни не пустила:
     - Пускай перебесится. Эта девчонка совершенно распустилась!
     Нина слышала эти слова, и они странно засели у нее в мозгу.
     - Ну да!.. И распустилась!.. - с каким-то жгучим наслаждением повторила
она, лежа  на  кровати  и  судорожно  крутя  угол  подушки  злыми,  нервными
пальцами.
     И ей пришло в голову, что теперь все равно!.. Пусть так!..
     Решение пришло сразу,  без  колебания.  Приближалась  ночь.  Надо  было
спешить.  Бесшумными,  быстрыми  движениями  Нина  задвигалась  по  комнате.
Казалось, она двигается уже помимо воли,  во  власти  какой-то  чужой  силы.
Каждый жест ее был механичен, лицо бледно, губы сжаты.
     - Распустилась?.. И пусть!.. - повторяла девушка
сквозь зубы.
     Она закутала голову легким шарфом, осторожно прислушалась к  голосам  и
смеху на балконе, бесшумно и ловко вылезла в окно и опрометью побежала через
сад. В голове у нее не было ничего, кроме одного: а вдруг его нет дома?..  И
при этой мысли холодело в груди.
     Вечера уже становились свежими, и потому в парке никого не было. Только
одинокие фонари, мертвенно зеленя ближайшие листья, бросали полосы  тусклого
света на широкие пустынные аллеи. Нина бежала как  преступница,  придерживая
на лице свой шарф, а другой рукой подбирая платье. Черная тень, то отставая,
то широким полукругом обгоняя ее, бежала следом.
     Дача инженера была темна, как нежилая.
     Нина остановилась растерянная, подавленная, как будто  случилось  такое
страшное несчастье, которому даже и поверить нельзя. Ей  казалось,  что  все
погибло. Было чувство, похожее на отчаяние, и безумно колотилось  сердце  от
быстрого бега.
     Медленно, на каждом шагу останавливаясь и
в смутной надежде прислушиваясь, девушка пошла  назад.  На  повороте  в
большую аллею она услышала голоса, и ей почудился голос инженера. Не отдавая
себе отчета, Нина спряталась и затихла в тени большой толстой сосны.
     Шли двое: мужчина и женщина. Они о чем-то  оживленно  спорили.  Мужчина
убеждал, женщина не соглашалась и смеялась кокетливо  и  лукаво.  Не  доходя
нескольких шагов, они остановились прямо под фонарем. Нина  стояла,  опустив
шарф, пораженная одной страшной мыслью.
     -  Мало  ли  чего!..  Какой  хитрый!..  -  сказала  женщина,   очевидно
поддразнивая его.
     Мужчина что-то ответил, и женщина опять засмеялась.  Нина  чувствовала,
что теряет сознание, но еще не могла понять всего.
     Инженер стоял спиной  к  ней,  держа  женщину  в  объятиях  и  стараясь
поцеловать ее, а та коротко смеялась и упиралась ему в грудь обеими  руками.
Свет фонаря упал ей прямо в лицо, и Нина  узнала  изменившееся  от  страсти,
побледневшее, с полузакрытыми глазами лицо хорошенькой продавщицы из  киоска
фруктовых вод. В ту же минуту и продавщица заметила Нину.
     - Пустите!..  Да  пустите  же!..  -  крикнула  она,  вырываясь  из  рук
инженера.
     Тот не понял и не пускал. Продавщица грубо изо всех сил оттолкнула  его
и, подхватив юбку, побежала прочь, прямо по траве, в сторону от аллеи.
     - Да постой!.. Куда же ты?.. Подожди!.. - крикнул  ей  вслед  Высоцкий,
хотел бежать за нею и прямо налетел на Нину.
     Это было так неожиданно, что  в  первое  мгновение  лицо  его  выразило
только  неописуемое  удивление.  Но  сейчас  же  инженер  понял  весь  смысл
случившегося, и все черты его красивого  лица  исказились  злобной  досадой.
Такое выражение Нина увидела в первый раз и в ту же минуту поняла, что это и
есть его настоящее лицо.
     Несколько мгновений тянулось тягостное молчание,
и неизвестно чем бы кончилось, если бы вдруг, совершенно неожиданно для
самого себя, инженер не осклабился до самых ушей. И это была такая  нелепая,
глупенькая, виноватая и дрянненькая улыбочка, что Нина  глухо  вскрикнула  и
закрыла лицо руками.
     - Как-кими судьбами!.. - совершенно не зная, что  сказать,  проговорил
инженер и протянул руку.
     Но девушка дико отшатнулась от него, отдернув даже конец шарфа, точно к
ней потянулся омерзительный гад.
     - Не подходите!.. - в  исступлении  крикнула  она,  всплеснула  руками,
мгновение, как бы не веря своим глазам, смотрела на него и  вдруг  побежала,
почти падая, волоча по земле свой шарф.
     Инженер так и остался с протянутой рукой, в позе  человека,  неожиданно
выпустившего из рук пойманную птицу. Когда же он опомнился, Нины уже не было
видно...
     Улыбка медленно сошла с лица Высоцкого, и гримаса досады  исказила  его
черты. Он даже зубами заскрипел.
     - Ах, черт!.. Эх!.. - прибавил он, досадливо щелкнув пальцами.

XVI

     Для инженера эта история была совершенно неожиданна, и он никак не  мог
себе простить, что попался так глупо. Но Высоцкий был слишком уверен в своей
неотразимости, чтобы поверить, будто Нина может разлюбить его. Ему казалось,
что стоит только повидаться с девушкой наедине, и  она  опять  будет  в  его
власти.
     Но именно увидеться с нею и не удалось. Два дня инженер ловил девушку в
парке, но Нины нигде не было видно. Потом он решился идти напролом и  явился
прямо на дачу, но девушка спряталась  у  себя  в  комнате  и  не  вышла  под
предлогом головной  боли.  Она  забилась  в  самый  дальний  угол  и  только
вздрагивала
и бледнела, когда с балкона доносился голос Высоцкого. Инженер  написал
страстное послание, но ответа не получил, хотя Нина и долго плакала над этим
письмом. Два  последующих  письма  вернулись  нераспечатанными,  и  Высоцкий
решил, что девушке просто не передают этих писем. Чтобы она сама не захотела
ответить ему, этого инженер  никак  не  мог  допустить.  Тогда  он  придумал
обратиться к Коле Вязовкину.
     Коля уныло брел куда-то через парк, когда Высоцкий остановил его.
     - Здравствуйте, - сказал он развязно, приподымая шляпу.
     Коля Вязовкин посмотрел как-то странно, но остановился.
     -  Мы  с  вами  мало  знакомы,  -  очаровательно  улыбаясь,   продолжал
инженер, - но у меня к вам  большая  просьба...  Вы  можете  мне  уделить  одну
минутку?..
     Коля Вязовкин кивнул головой.
     - Видите ли, в чем дело, - все развязнее и даже легкомысленным  тоном
продолжал Высоцкий, - ведь вы, кажется, большой друг Нины Сергеевны?
     Коля Вязовкин сделал какое-то неопределенное  движение,  но  опять-таки
промолчал.
     Ну, так вот... Вы простите, что я обращаюсь к вам,  и,  пожалуйста,  не
примите этого в каком-нибудь дурном смысле... Не можете ли вы передать  Нине
Сергеевне мое письмо и попросить ответа?..
     Коля Вязовкин исподлобья посмотрел и ничего не ответил.
     Видите ли, я имею основания думать, что мои письма не доходят  до  Нины
Сергеевны, а между тем это очень важно и для меня, и  для  нее...  Вероятно,
для вас не тайна, что мы... ну то есть что я и  Нина  Сергеевна  любим  друг
друга...
     То же, совершенно неопределимое движение было  единственным  выражением
сочувствия со стороны Коли.
     "Вот упрямый баран!.." - подумал инженер, но улыбнулся еще дружелюбнее.
     - Между нами, знаете, произошла маленькая размолвка. Конечно, я был  немного  виноват,  но...  Вы  простите,  что  я
посвящаю вас в эти подробности, но я так много хорошего слышал о вас от Нины
Сергеевны... и потом, мне совершенно не  к  кому  обратиться!..  Вообще  это
довольно глупая история, и если бы  я  мог  повидать  Нину  Сергеевну,  все,
конечно, уладилось бы. Вот вы, как  друг,  могли  бы  убедить  ее,  что  нам
необходимо увидеться.
     Инженер выжидательно  умолк,  но  Коля  Вязовкин  так  же  выжидательно
смотрел и молчал. Терпение Высоцкого истощилось.
     Ну, так как же?.. Передадите?.. - грубо спросил он, решив, что  с  этим
болваном много церемониться нечего.
     Коля Вязовкин вдруг густо покраснел,  словно  виноватый,  и  с  усилием
ответил: Хорошо... я передам...
     - Вы меня очень обяжете!.. - обрадовался инженер, доставая письмо, -  я
бы никогда не обратился к вам...
     - Давайте!.. - не глядя,  перебил  Коля,  почти  вырвал  письмо,  круто
повернулся и зашагал. Инженер даже немного растерялся.
     - Так я вас здесь подожду!.. - крикнул он вдогонку.
     Коля Вязовкин, не оборачиваясь, кивнул головой.
     Нина была в саду, когда он нашел ее.
     Девушка одна сидела на той же скамейке,  и  на  коленях  у  нее  лежала
книга, но Нина не читала. Все эти дни она просидела дома, боясь  встретиться
с инженером, и все время проводила  в  глубине  сада,  где  по  целым  часам
сидела, сжав руки и бледными отчаянными глазами глядя прямо перед  собою  на
пожелтевшую листву. Ей некому было рассказать, что она пережила, некого было
спросить о том, чего она не понимала, и девушке казалось, что  все  кончено,
больше жить не стоит.
     Неужели же повсюду такой обман, такая же страшная, пошлая грязь?..  Что
же это такое?.. Или это она  такая  несчастная,  такая  жалкая,  что  с  нею
обращаются так подло и гадко, или же все переживают то же  самое?..  Неужели  и  с
Анни было так?..
     Нина представила себе добродушного ротмистра и впервые  увидела  в  нем
только сытое, грубое, пошлое животное.  И  все  мужские  лица,  которые  она
представляла себе, были такими же животными  и  чувственными.  Отвращение  и
тоска сжимали сердце девушки. Она чувствовала себя точно среди диких зверей,
совершенно беспомощной и беззащитной.
     А где же та любовь, о которой она читала и слышала?..
     Песок заскрипел под грузными шагами. Девушка испуганно вскинула глазами
и увидела Колю Вязовкина.
     Краска разлилась по ее побледневшим, похудевшим щекам.  Нина  торопливо
опустила глаза в книгу. Вот вам  письмо...  -  не  здороваясь,  сказал  Коля
Вязовкин.
     Те же огромные, пугливые  глаза  остановились  на  письме,  которое  он
протягивал, но Нина не взяла письмо.
     Коля Вязовкин уныло и внимательно посмотрел на нее и опустил руку.
     - Может, вы не хотите?
     Нина взглянула ему в глаза, потом на письмо, потом  опять  на  него,  и
Коля видел, как она колебалась.
     Боже мой, как хотелось девушке прочесть это письмо, поверить, что здесь
одно недоразумение, что все объяснится, и тогда...  Что  -  тогда,  Нина  не
знала, но мысль о  том,  что  она  уже  никогда  не  увидит  инженера  и  не
почувствует его поцелуев, казалась ей невозможной, страшной, как смерть.
     Зачем Коля Вязовкин смотрел так серьезно и строго,  что  Нина  даже  не
посмела показать, что делается у нее на душе?.. Ей казалось, что,  если  она
возьмет это письмо, Коля будет презирать ее, как самую ничтожную женщину. Да
и презирает уже!..
     Коля Вязовкин подождал, подумал, потом решительно сунул письмо в карман
и пошел прочь.
     - Коля!... - жалобно вскрикнула девушка, когда студент был уже далеко.
     Коля оглянулся.
     Нина жалко улыбнулась ему, точно умоляя о пощаде,  но  взгляд  студента
был так же строг и серьезен. Силы  оставили  ее.  Нина  закрылась  руками  и
заплакала.
     Коля Вязовкин внимательно, казалось, без жалости, сверху смотрел на  ее
мягкие вздрагивающие плечи, повернулся и ушел.
     Инженер ждал его, нетерпеливо прохаживаясь взад и вперед.
     - Ну,  что?..  -  быстро  спросил  он,  когда  студент  появился  из-за
поворота.
     Коля Вязовкин молча протянул письмо.
     Инженер поспешно схватил  конверт  и  тут  же  узнал  свой  собственный
прекрасный почерк.
     - В чем дело?.. Вы не передавали?.. - слегка покраснев, спросил он.
     - Нет, я передал... - уныло возразил Коля Вязовкин.
     - Ну и что же?..
     - Ну и ничего... - еще унылее пробормотал Коля.
     Инженер вспыхнул. Насмешка почудилась ему в голосе, студента, и в самом
деле  показалось,  что  положение  глупо  и  комично.  Злоба  и  желание  на
ком-нибудь сорвать ее охватили инженера.
     - Тэкс-с!.. - процедил он сквозь  зубы.  -  Очень  хорошо!..  Благодарю
вас!.. Это я и сам мог бы сделать... болван!.. - пробормотал он про себя.
     Коля Вязовкин услышал и  слегка  побледнел,  но  не  сказал  ни  слова.
Инженер нагло посмотрел на него. Покорность студента, которую он  принял  за
трусость, подзадорила его.
     - В таком случае, - медленно и со смаком начал он,  -  передайте  вашей
прелестной Ниночке, что она просто...
     Инженер невольно запнулся, так стр