эти томительные дни  на  исходе  августа  пребывание  в  конторе
Кокера сделалось менее интересным для нее самой,  то  вскоре  ей  довелось
узнать, что еще больший  ущерб  нанесла  эта  пора  благодатному  промыслу
миссис Джорден. Оттого что лорд Рай, и леди Вентнор, и миссис Бабб жили  в
это время за городом и на всех  окнах  их  роскошных  домов  были  спущены
шторы, эта изобретательная женщина  лишилась  возможности  применить  свой
удивительный талант на деле. Она, однако,  оказалась  достаточно  стойкой,
чем и снискала большое  уважение  своей  юной  приятельницы;  встречи  их,
пожалуй,  даже  сделались  более  частыми  с  тех  пор,  как   животворные
источники, из которых обе они черпали силы, начали иссякать, и  каждая  из
них - может быть, именно оттого, что ей было больше нечем себя развлечь, -
мистифицировала другую, ведя разговор, в значительной мере  сводившийся  к
стараниям что-то выведать  и  что-то  скрыть.  Каждая  ждала,  что  другая
чем-нибудь себя  скомпрометирует,  каждая  всячески  старалась  утаить  от
другой всю узость низко нависшего над ней неба. В этом борении  их  миссис
Джорден была, пожалуй,  более  отчаянной;  ничто  не  могло  сравниться  с
невнятицей, которую  она  то  и  дело  изрекала  и  которая  лишь  изредка
перемежалась порывами откровенных признаний. Рассказы ее  о  своих  личных
делах напоминали собой пламя на ветру -  оно  то  раздувалось  в  огромный
костер, то уходило в горсточку пепла. Молодая девушка считала, что все это
связано с положением, в котором в данную минуту находятся двери, ведущие в
большой свет. В одном из прочитанных ею дешевых романов ее поразил перевод
французской пословицы, утверждавшей, что двери  всегда  должны  быть  либо
заперты, либо открыты; ненадежность жизни, которую  вела  миссис  Джорден,
по-видимому, отчасти объяснялась тем, что о тех  дверях,  которые  вели  в
свет и должны были распахнуться для нее, чаще всего нельзя было сказать ни
того, ни другого. Иногда, правда,  казалось,  что  двери  эти  уже  широко
распахнуты и  приветливо  приглашают  ее  переступить  порог;  иногда  все
складывалось совсем иначе и словно было рассчитано на то,  чтобы  привести
ее в полное замешательство: двери эти захлопывались у нее перед носом. Но,
как бы там  ни  было,  вдова  священника  не  потеряла  присутствия  духа;
трудности эти были, видимо, еще  не  настолько  велики,  чтобы  мешать  ей
выглядеть хорошо. Она вскользь намекала на то, что достаточно  разбогатела
на новом своем ремесле и в силах теперь выдержать натиски волн,  и  помимо
этого приводила еще множество самых разных доводов и соображений.
   Бодрость ее зиждилась прежде всего на  том  счастливом  обстоятельстве,
что в городе всегда есть  настоящие  джентльмены  и  что  джентльмены  эти
являются ее  ревностными  поклонниками;  прежде  всего  это  относилось  к
джентльменам из Сити. Из достоверных источников она  знала  о  том,  какую
любовь сердца их питают к предметам ее прелестной коммерции и как они  ими
гордятся. Словом, люди  из  Сити  _интересовались_  цветами.  Существовал,
например, определенный тип необычайно ловкого биржевого маклера - лорд Рай
говорил про таких, что это чаще всего "евреи" и "пройдохи", но для нее это
не имело значения, - чьи неистовства, как она повторяла  не  раз,  человек
порядочный обязан был сдерживать. Может быть, тут дело  было  не  в  одной
только любви к красоте: немалую роль играло и тщеславие, и  чисто  деловые
соображения; люди эти хотели подавить своих соперников, и цветы были всего
лишь одним из средств. Миссис  Джорден  была  женщиной  в  высшей  степени
проницательной; во  всяком  случае,  она  могла  разобраться  в  том,  что
представляет собой тот или иной из ее клиентов, - ей  приходилось,  по  ее
словам, иметь дело со всякими; и даже в самую  худшую  для  нее  пору,  во
время мертвого сезона, она все равно куда-то мчалась -  мчалась  из  одной
квартиры в другую. К тому же ведь были еще и  дамы,  дамы  круга  биржевых
маклеров, те постоянно пребывали в движении.  Это  было,  может  быть,  не
совсем то, что миссис Бабб или леди Вентнор; но для  того,  чтобы  уловить
разницу между теми и другими, вам непременно надо было поссориться с ними,
- те потом первые шли мириться. Дамы  эти  составляли  особый  предмет  ее
разговора, это был тот конек, на  которого  она  чаще  всего  садилась,  и
увлеченность ее достигала таких пределов,  что  ее  приятельница  в  конце
концов стала приходить к убеждению, что вряд ли следует жалеть,  что  сама
она не  воспользовалась  всем,  что  ей  предоставлялось.  Правда,  миссис
Джорджей описывала при этом их домашние платья, но нельзя же  ведь  свести
всю почтенность  к  одним  только  платьям,  и  было  странно,  что  вдова
священника может говорить о  них  иногда  так,  как  будто  принимает  это
всерьез. Надо отдать ей должное, в рассказах своих дама эта неукоснительно
возвращалась к лорду Раю и, как видно, не выпускала  его  из  своего  поля
зрения даже в периоды самых многоречивых своих излияний. По сути дела, все
сводилось  к  тому,  что  он  был  воплощенною  добротой,  и,  когда   она
принималась говорить о нем, все это можно было прочесть в странном  блеске
ее близоруких глаз. Она бросала на  свою  юную  подругу  многозначительные
взгляды,  торжественно  предвещавшие  какое-то  из  ряда   вон   выходящее
сообщение. Сообщение это откладывалось с недели на неделю; но сами  факты,
над которыми оно витало, воодушевляли ее, и ей незачем было особенно с ним
спешить. "И в _одном_, и в _другом_ отношении, - часто  повторяла  она,  -
они  являются  надежной  опорой";  и  так  как  слова  эти  имели  в  виду
аристократов, то девушка всякий раз удивлялась, зачем, коль скоро они  уже
были опорой "в одном отношении", понадобилось еще и то, чтобы они  были  в
каком-то другом. Она, однако, отлично разобралась  в  том,  сколько  таких
"отношений" насчитывала миссис Джорден. Все это означало лишь, что  судьба
ее сложилась совсем не легко. Если бы судьбе этой предстояло завершиться у
брачного алтаря, то упомянутая дама вряд ли стала бы  так  кичиться  своим
превосходством над  обыкновенной  телеграфисткой.  Все  это  не  могло  не
выглядеть в  глазах  девушки  унижением,  способным  вызвать  одну  только
жалость. Лорд Рай - если только это действительно был лорд Рай - не мог бы
быть "добрым" к такому ничтожеству, даже если другие,  такие,  как  он,  и
могли.
   Однажды воскресным утром - это было в ноябре -  они  сговорились  пойти
вместе в церковь; после этого, повинуясь какому-то  минутному  побуждению,
неожиданному для них обеих, они зашли к миссис Джорден,  жившей  в  районе
Мейда Вейл (*17). Дома у себя она снова стала  говорить  о  своем  любимом
деле; она ведь "очень многого" сумела добиться, и  тут  она  не  преминула
напомнить девушке о том, что не раз выражала желание  приобщить  и  ее  ко
всему связанному с ним комфорту и привилегиям, которые  сама  она  обрела.
Густой коричневый туман навис над  городом,  и  Мейда  Вейл  был  пропитан
запахом едкого дыма, а они обе  упивались  сладостными  напевами,  дивными
звуками музыки, курившимися вокруг  фимиамами.  Но,  как  ни  велико  было
впечатление, которое все это производило на  девушку,  она  погрузилась  в
раздумья, имевшие лишь самое отдаленное отношение к тому, что ее окружало.
Одно из таких раздумий было вызвано тем, что миссис Джорден сказала ей  по
дороге с неким скрытым значением, что лорд Рай с недавних пор находится  в
городе. Сказано это было так, как будто ей не  надо  было  даже  ничего  к
словам этим добавлять, как будто отношение, которое это могло иметь  к  ее
собственной жизни, само собой разумелось. Может быть,  именно  раздумье  о
том, действительно ли лорд Рай  собирается  на  ней  жениться,  и  придало
мыслям ее гостьи определенное направление; она твердо решила, что еще одна
свадьба состоится в церкви святого Юлиана  (*18).  Мистер  Мадж  продолжал
оставаться приверженцем везлианства, но это было еще  наименьшим  из  всех
зол - само это обстоятельство никогда не  тревожило  ее  настолько,  чтобы
упоминать о нем в  разговорах  с  миссис  Джорден.  Религиозные  убеждения
мистера  Маджа  были  одной  из  сторон  -  значительность  их  и  красота
вознаграждали за то, что сторон этих было не так уж много, -  относительно
которой она давно уже решила, что тут он должен будет равняться по ней,  а
для себя она только что сделала окончательный выбор. Самое главное,  чтобы
убеждения эти были теми же, что у миссис Джорден и у лорда Рая; к этому, в
сущности, и свелось то, о чем говорила она в тот  день  с  хозяйкою  дома.
Густой туман окутывал маленькую гостиную, не позволяя пока судить  о  том,
находилось ли в этой гостиной  что-нибудь  еще,  помимо  чайных  чашек,  и
оловянного чайника, и очень тусклого огня в камине,  и  керосиновой  лампы
без абажура. Во всяком случае,  в  доме  не  было  ни  малейшего  признака
цветов; себя ими миссис Джорден, как видно, не услаждала.  Девушка  ждала,
пока они выпьют по чашке чаю, ждала, что на этот раз приятельница поставит
ее в известность о том, что - она теперь в этом не сомневалась - было  для
той уже делом окончательно  решенным;  однако  прошло  какое-то  время,  и
ничего этого не последовало, разве что хозяйка дома пошевелила чуть-чуть в
камине огонь: так прочищают горло перед тем, как начать говорить.



25

   - Вы, должно быть, слышали от меня о мистере Дрейке?
   У миссис Джорден никогда не было такого странного вида, и улыбка у  нее
на лице никогда не обнажала зубов таким широким и дружелюбным оскалом.
   - О мистере Дрейке? Ну да, это же ведь друг лорда Рая, не так ли?
   - Большой и верный друг. Пожалуй, даже любимый друг.
   Это "пожалуй" прозвучало в устах миссис Джорден так  необычно,  что  ее
приятельнице  захотелось,  может  быть,  несколько  дерзко,  не   особенно
задумываясь над тем, что оно значит, к нему придраться.
   - А можно разве не любить своих друзей, если им доверяешь?
   Слова эти несколько охладили ту, что  рассыпалась  в  похвалах  мистеру
Дрейку.
   - Ну я вот, например, моя дорогая, люблю _вас_.
   - Но вы мне не доверяете? - безжалостно отрезала девушка.
   Миссис Джорден снова замолчала; вид у нее был по-прежнему странный.
   - Да, - ответила она довольно торжественно, - я  как  раз  и  собираюсь
привести тому веское доказательство.
   Вескость этого доказательства была настолько бесспорна,  что,  когда  в
подтверждение она многозначительно подняла голову, собеседница ее смиренно
замерла в молчании.
   - Мистер  Дрейк  в  течение  нескольких  лет  оказывает  его  светлости
различные услуги, которые его светлость всегда высоко ценил;  поэтому  тем
более... неожиданным является то,  что  именно  сейчас  они,  может  быть,
чересчур поспешно, расстаются.
   - Расстаются? - Девушку слова эти заинтриговали, но  она  сделала  вид,
что ей это просто интересно; она уже понимала, что стала на  ложный  путь.
Ей, правда, и раньше доводилось кое-что слышать о мистере Дрейке,  который
был одним из принадлежавших к кругу его светлости людей, одним из  тех,  с
кем в силу своих занятий миссис Джорден, должно быть, виделась  чаще,  чем
со всеми другими. Только само слово "расставание" ее немного смущало.
   - Ну уж во всяком случае, - улыбнувшись, сказала девушка,  -  если  они
расстаются друзьями!..
   - Как же, его светлость проявляет  очень  большой  интерес  к  будущему
мистера Дрейка. Лорд Рай готов для него сделать все, да он  уже  и  сделал
очень много. Знаете, иногда ведь в жизни _бывают нужны_ перемены!..
   - Кому же об этом лучше знать, как  не  мне,  -  ответила  девушка.  Ей
хотелось вызвать свою собеседницу на откровенность. - Немало перемен скоро
будет и у меня.
   - Вы уходите от Кокера?
   Та, что была украшением упомянутой конторы, с минуту помолчала,  словно
для того, чтобы собраться  с  мыслями,  но  потом  вдруг  в  свою  очередь
спросила:
   - А сами-то вы что собираетесь делать?
   - А как по-вашему?
   - По-моему, вы нашли как раз ту благоприятную возможность, в которой вы
всегда были уверены.
   Слова эти повергли миссис Джорден в напряженное раздумье.
   -  Всегда  была  в  этом  уверена,  конечно,  и  тем  не  менее   часто
разуверялась!
   - Ну, я надеюсь, что теперь-то уже вы твердо уверены. Я  хочу  сказать,
уверены в мистере Дрейке.
   - Да, моя дорогая, кажется, на этот раз я действительно  могу  сказать,
что да. Я испытывала его все время, пока окончательно не убедилась.
   - В таком случае он ваш?
   - Мой и больше ничей.
   - Как это хорошо! И он ужасно богат? - продолжала молодая девушка.
   Миссис Джорден тут же объявила, что любит претендента  на  ее  руку  за
достоинства более высокого порядка.
   -  Он  такой  статный,  шесть  футов  и  три  дюйма.  И  у  него  _есть
сбережения_.
   -  Выходит,  совсем  как  мистер  Мадж!  -  воскликнула  невеста  этого
последнего с какой-то безнадежностью в голосе.
   - Да нет, _не совсем_.
   Невеста   мистера   Дрейка   не   очень-то   склонна   была   об   этом
распространяться. Однако упоминание о мистере Мадже, как  видно,  побудило
ее не остаться в долгу.
   - Так или иначе, у него теперь будет больше возможностей. Он  переходит
к леди Бредин.
   - К леди Бредин? - Она не знала, что и подумать. - Переходит?..
   По взгляду, брошенному на  нее  в  эту  минуту,  девушка  поняла,  что,
увидав, какое  впечатление  произвело  на  нее  это  имя,  миссис  Джорден
попытается что-то от нее выведать.
   - А вы разве не знали?
   Сначала она немного растерялась, но потом все же нашлась:
   - Вы же помните, я вам говорила, что если у вас есть высокопоставленные
клиенты, то они есть и у меня тоже.
   - Это так, - ответила миссис Джорден, - но между нами большая  разница:
вы-то ведь своих ненавидите, а я их по-настоящему люблю. Так  _вы  знаете_
миссис Бредин? - не унималась она.
   - Как нельзя лучше! Она то и дело к нам приходит.
   В мутном взгляде миссис Джорден можно было прочесть, что признание  это
вызывает в ней известное удивление и даже зависть.  Но  она  сдержалась  и
веселым тоном спросила:
   - Так вы _и ее_ ненавидите?
   - Нет, что вы! - поспешила заверить ее гостья. - Она совсем  не  такая,
как другие. Она неимоверно красива.
   - Неимоверно?
   - Ну да, она восхитительна. - Восхитительнее всего  на  этот  раз  было
замешательство миссис Джорден. - Так вы ее не знаете,  вы  ее  никогда  не
видали? - беспечно продолжала ее гостья.
   - Нет, но я столько всего о ней слышала.
   - И я тоже! - воскликнула девушка.
   Было мгновение, когда, глядя на миссис Джорден,  можно  было  подумать,
что она усомнилась в правдивости нашей девушки или, во всяком случае, в ее
серьезности.
   - Вы знаете кого-то из ее друзей?..
   - Из друзей леди Бредин? О да, одного знаю.
   - Только одного?
   Девушка рассмеялась.
   - Только одного, но зато самого близкого.
   Миссис Джорден задумалась.
   - Так это он?
   - Да, это не она.
   Казалось, собеседница ее что-то прикидывает в уме.
   - Около нее столько людей.
   - Около нее теперь _будет_ мистер Дрейк!
   Глаза миссис Джорден странным образом застыли:
   - Так она действительно _очень_ хороша собой?
   - Это самая красивая женщина, какую я только знаю.
   Миссис Джорден снова что-то соображала.
   - Ну, я-то знаю кое-каких  красавиц.  -  А  потом  со  свойственной  ей
неуклюжей резкостью спросила: - А как по-вашему, она _хорошо выглядит_?
   - В самом деле, ведь это далеко не всегда бывает  с  женщиной,  которая
хороша собой, - подхватила другая. - Конечно же, не всегда; это,  кажется,
единственная вещь, которой  я  научилась  у  Кокера.  И  тем  не  менее  у
некоторых женщин есть все. Леди Бредин, во всяком  случае,  ни  в  чем  не
обижена: и глаза, и нос, и рот, и цвет лица, и фигура...
   - Фигура? - едва не перебила ее миссис Джорден.
   - Фигура, пышные волосы! - Девушка  сделала  легкое  движение  головой,
встряхнув свои, а приятельница ее в  удивлении  на  нее  взирала.  -  Так,
выходит, мистер Дрейк - другой ее...
   - Другой? - Миссис Джорден словно вдруг очнулась от забытья.
   - Другой поклонник ее светлости. Он "перешел", как вы говорите, к ней?
   Миссис Джорден запнулась на полуслове.
   - Так это же она его к себе взяла.
   - Взяла к себе? - ее гостья окончательно растерялась.
   - Совсем так же, как брал лорд Рай.
   - А разве лорд Рай мог его _взять_?



26

   Миссис  Джорден  глядела  теперь  куда-то  в  сторону;  как  показалось
девушке, она была несколько обижена, даже,  может  быть,  рассержена,  как
будто над ней подшутили.  Упоминание  о  леди  Бредин  нарушило  привычный
круговорот мыслей нашей героини; однако стоило ей  почувствовать,  что  ее
старую приятельницу обуревают одновременно и нетерпение,  и  робость,  как
мысли эти снова закружились вокруг нее, и это  продолжалось  до  тех  пор,
пока одна из них не вырвалась из их общего хоровода и  не  впилась  в  нее
своим острием. Ей пришло вдруг  в  голову  -  и  она  была  этим  ужалена,
потрясена, - что мистер Дрейк был... возможно  ли  это?  От  одного  этого
предположения она готова была снова расхохотаться, предаться внезапному  и
странному по своей извращенности веселью. Мистер Дрейк  промелькнул  вдруг
перед  ней  в  своем  истинном  обличье;  таких,  как  он,  она  видела  в
распахнутых дверях домов близ конторы Кокера - это был  всегда  величавого
вида человек средних лет, державшийся прямо; по обе стороны стояли  лакеи,
и он неизменно спрашивал фамилию у каждого, кто входил в дом. Так  значит,
мистер Дрейк и был как раз тем, кто открывает двери!  Однако,  прежде  чем
она успела прийти в себя от представшей в ее воображении картины, возникла
другая, совершенно ее затмившая. Каким-то чувством она уловила, что стоило
миссис Джорден заметить, как лицо  ее  собеседницы  переменилось,  как  ей
неудержимо захотелось чем-то ошеломить ее и этим  смягчить  то  осуждение,
которого она от нее ждала.
   - А знаете, в доме леди Бредин все должно измениться. Она ведь  выходит
замуж.
   - Выходит замуж? - Это, правда, было  похоже  на  шепот,  но,  так  или
иначе, слова эти прозвучали в ее устах.
   - А вы разве не знали?
   Девушка напрягла все свои силы.
   - Нет, она мне не говорила.
   - Ну а ее друзья, те разве ничего не сказали?
   - А я давно уже никого из них не видала. Мне ведь  не  так  везет,  как
_вам_.
   Миссис Джорден приободрилась.
   - Так вы, значит, даже не слыхали о смерти лорда Бредина?
   Приятельница ее, у которой от волнения сдавило горло,  в  ответ  только
покачала головой. И лишь спустя некоторое время спросила:
   - Вы узнали это от мистера Дрейка?
   Разумеется,  лучше  было  вообще  не  узнавать  никаких  новостей,  чем
узнавать их от слуг.
   - Она ему все говорит.
   - А он говорит _вам_. Понимаю. - Девушка встала. Взяв муфту и перчатки,
она улыбнулась. - Знаете, к сожалению, у меня нет никакого мистера Дрейка.
Поздравляю вас от всего сердца. Вместе с тем, даже без той помощи, которая
есть у вас, мне удается что-то узнавать иногда то тут, то  там.  Думается,
что если она за кого-то выходит замуж, то человек этот не  кто  иной,  как
мой друг.
   Миссис Джорден теперь уже тоже поднялась:
   - А что, разве капитан Эверард ваш друг?
   Натягивая перчатку, девушка размышляла.
   - Одно время мы очень часто встречались с ним.
   Миссис Джорден с укоризною посмотрела на перчатку, но какое ей в  конце
концов было дело до того, что она недостаточно чиста.
   - Когда же это было?
   - Да, должно быть, как раз в то время, когда вы так часто встречались с
мистером Дрейком.
   Сейчас она прекрасно все поняла: высокопоставленное лицо,  за  которого
миссис  Джорден  готовилась  выйти  замуж,  будет  выходить  на  звонки  и
подкладывать уголь в камины и уж  если  не  чистить  сам,  то,  во  всяком
случае, следить  за  чисткой  ботинок  другого  высокопоставленного  лица,
которому _она могла