м, подумал он, имея в виду скорее звук, чем ощущение  скользкой
влажности в обуви и носках. Для него было  бы  большим  удовольствием  снять
обувь и носки и пойти дальше босиком, и если он этого не сделал,  то  только
из-за лени, а вовсе не потому, что это показалось бы ему неприличным. Но  он
старательно шлепал по лужам, он старался ступать как раз  посередине  каждой
лужи, он бежал, меняя направление, от лужи к луже, иногда он переходил  даже
на другую сторону  улицы,  потому  что  видел  на  противоположном  тротуаре
особенно красивую и большую  лужу  и  плюхался  своими  плоскими  хлюпающими
подошвами в нее так, что брызги летели и на  витрины,  и  на  припаркованные
здесь автомобили, и на его собственные штанины, это было  восхитительно,  он
наслаждался  этим  маленьким  детским  свинством,   словно   большой   вновь
обретенной свободой. Он был окрылен и безгранично счастлив, когда  вышел  на
Рю де ля Планш, вошел в дом, прошмыгнул мимо закрытой комнатки мадам  Рокар,
пересек внутренний двор и начал подниматься по узкой лестнице хозяйственного
входа.
 И лишь наверху, подходя к шестому этажу, перед концом пути его  охватило
нехорошее  предчувствие:  там  наверху  сидит  голубь,  это   отвратительное
животное. Он, должно быть, расположился на своих красных когтистых лапках  в
конце коридора, посреди нечистот и летающего пуха, и  ждет,  голубь,  с  его
ужасными вывернутыми наружу глазами, он, должно быть,  взлетит  с  щелкающим
хлопком крыльев и коснется ими его, Джонатана,  и  нет  никакой  возможности
уклониться в тесноте коридора...
 Он поставил чемодан и остановился, хотя пройти ему осталось  всего  лишь
пять ступенек. Отступать он не хотел. Он  хотел  только  какое-то  мгновенье
подождать, немножко  отдышаться,  дать  хоть  чуть-чуть  успокоиться  своему
сердцу, прежде чем одолеть последний отрезок пути.
 Он посмотрел назад. Его взгляд скользнул по овалу перил вниз  в  глубину
лестничной клетки, и он увидел на каждом этаже лучи падающего  сбоку  света.
Утренний  свет  потерял  свою  синеву  и  стал,  как  показалось  Джонатану,
золотистее и теплее. Из хозяйских  комнат  до  него  донеслись  первые  шумы
просыпающегося дома: звон чашек,  приглушенный  щелчок  двери  холодильника,
тихая музыка из радиоприемника. Затем его  нос  внезапно  уловил  напористый
знакомый аромат, это был аромат кофе  мадам  Лассаль,  и  он  несколько  раз
втянул его в себя, у него было ощущение, словно он сам пьет этот кофе. Выпив
свой кофе, он двинулся дальше. Больше он нисколечко не боялся.
 Ступив в коридор,  он  сразу  же,  одним  взглядом  выхватил  две  вещи:
закрытое окно  и  половая  тряпка,  развешенная  для  просушки  над  сливной
раковиной рядом с общим туалетом. Конец коридора рассмотреть он еще не  мог,
тот был закрыт  ослепляюще  яркой  полосой  света,  падающего  от  окна.  Он
продолжал идти, довольно успешно подавляя  страх,  переступил  через  полосу
света и вошел в тень. Коридор был абсолютно пустым. Голубь исчез.  Пятна  на
полу были  вытерты.  Не  было  больше  ни  перышка,  ни  пушиночки,  которая
трепетала на красном кафеле.