иедете в Лондон, непременно дайте о себе знать.
     - Может, я и выберусь на этой неделе.
     Утром Бивер дал обоим - дворецкому и лакею по десять  шиллингов.  Тони,
которого, несмотря на героическое представление, выданное Брендой,  все  еще
мучила совесть, спустился к завтраку попрощаться с гостем. Затем вернулся  в
Гиневру.
     - Наконец-то сбыли с рук. Ты была  неподражаема,  детка.  По-моему,  он
уехал в полной уверенности, что ты от него без ума.
     - Ну, не такой уж он ужасный.
     - Нет, не такой. Должен сказать, он выказал вполне осмысленный интерес,
когда мы осматривали дом.

     Когда Бивер вернулся домой, миссис Бивер ела простоквашу.
     - Кто у них был?
     - Никого.
     - Никого? Бедный мальчик.
     - Они меня не ждали. Поначалу все шло ужасно, но потом стало легче.  Ты
их точно описала. Она прелесть, он дочти не раскрывал рта.
     - Мне очень жаль, что я ее никогда не вижу.
     - Она говорила, что хотела бы снять квартирку в Лондоне.
     -  Вот  как?  -  Переделка  конюшен  и  гаражей  в  квартиры   занимала
немаловажное место в делах миссис Бивер. - А что именно ей нужно?
     - Что-нибудь попроще. Две комнаты с ванной. Но она еще толком ничего не
решила. Она пока не говорила с Тони.
     - Я уверена, что смогу подыскать ей квартиру.

II

     Если Бренде надо  было  поехать  на  день  в  Лондон  за  покупками,  к
парикмахеру или костоправу (последним она особенно увлекалась), она ехала  в
среду, потому что в этот день билеты шли в полцены.  Она  уезжала  в  восемь
утра и возвращалась вечером,  в  начале  одиннадцатого.  Ездила  она  обычно
третьим классом, и вагоны по большей части бывали  переполнены,  потому  что
остальные домохозяйки,  жившие  но  этой  линии,  тоже  не  упускали  случая
воспользоваться дешевым проездом. Обычно она проводила день со своей младшей
сестрой Марджори, которая была замужем за кандидатом  консервативной  партии
от избирательного округа,  по  преимуществу  голосовавшего  за  лейбористов.
Марджори была не такая хрупкая, как Бренда. Газеты называли их не иначе  как
"прелестные сестры Реке". Марджори и Аллан были  стеснены  в  средствах,  но
имели широкий круг знакомств; они не могли позволить себе ребенка; они  жили
в маленьком домике поблизости от Портмен-сквер, откуда было рукой подать  до
Пэддингтонского вокзала. У них был китайский мопс по кличке Джинн.
     Бренда приехала с  налету,  поручив  дворецкому  позвонить  Марджори  и
предупредить о ее приезде. Она выпорхнула из поезда, проведя два с четвертью
часа в вагоне, где жалось по  пять  человек  на  скамейке,  такая  свежая  и
изящная, словно только что появилась из роскошных  апартаментов  отеля,  где
над ней трудилась целая армия массажисток, педикюрш, маникюрш и  парикмахерш
Она  обладала  способностью  никогда  не   выглядеть   средне;   когда   она
действительно выматывалась, что бывало часто  после  наездов  в  Лондон,  то
распадалась прямо на глазах и превращалась в халду;  тогда  она  сидела  еле
живая у камина с чашкой размоченного в молоке хлеба до тех пор, пока Тони не
уводил ее спать.
     Марджори в шляпке сидела за письменным столом и колдовала  над  чековой
книжкой и пачкой счетов.
     - Детка, что за чудеса делает с тобой деревенский воздух? Ты  выглядишь
бесподобно. Скажи, где ты купила этот костюм?
     - Не знаю, в каком-то магазине.
     - Что нового в Хеттоне?
     - Все то же. Тони работает феодала. Джон Эндрю ругается как извозчик.
     - А как ты?
     - Кто? Я? Я - прекрасно.
     - Кто приезжал?
     - Никто. На прошлой неделе гостил друг Тони мистер Бивер.
     - Джон Бивер?.. Как странно.  Никогда  б  не  подумала,  что  он  может
нравиться Тони.
     - Ты не ошиблась... А что он такое?
     - Я его почти не знаю. Вижу иногда у Марго. Он мастак ходить в гости.
     - А мне он показался довольно забавным.
     - Да, уж это точно. Ты на него кинула глаз?
     - Господи, разумеется, нет.
     Они повели Джинна на прогулку в парк. Пес был жутко  неблагодарный,  он
не желал глядеть по сторонам, и его приходилось тащить  волоком  за  упряжь;
они  сводили  его  к  уоттсовской  "Физической  мощи"  {Статуя   английского
скульптора и художника Д. Ф. Уоттса (1817-1904),  изображающая  всадника  на
коне - олицетворение физической мощи.}, когда его  спускали  с  поводка,  он
стоял, неподвижно, угрюмо уставясь в  асфальт,  до  тех  нор,  пока  они  не
поворачивали домой; только один раз он выказал некое подобие чувств:  цапнул
какого-то ребенка,  когда  тот  захотел  его  погладить;  вслед  за  тем  он
потерялся и нашелся в нескольких ярдах под стулом, где  сидел,  таращась  на
клочок бумаги. Он был совершенно  бесцветный,  с  розовым  носом,  губами  и
розовыми кругами голой кожи вокруг глаз.
     - Он, по-моему, начисто лишен человеческих чувств, - сказала Марджори.
     Они поговорили о своем костоправе, мистере Кратуэлле, и о  новом  курсе
лечения Марджори.
     - Мне он этого никогда  не  делал,  -  позавидовала  Бренда  и  тут  же
спросила: - А как, ты думаешь, у мистера Бивера обстоит с сексом?
     - Откуда мне знать. Представляю, какая это тоска. Значит,  ты  все-таки
на него кинула глаз?
     - Сдаюсь, - сказала Бренда, - не так уж часто я вижу молодых людей.
     Они оставили собаку дома и отправились за  покупками  -  полотенца  для
детской,  консервированные  персики,  часы  для  одного   из   привратников,
отмечавшего шестидесятилетний юбилей службы в Хеттоне,  банку  отечественных
креветок, любимых Тони; записались на дневной  прием  к  мистеру  Кратуэллу,
поговорили о предстоящем приеме у Полди Кокперс.
     - Непременно приезжай. Там наверняка не соскучишься.
     - Может, и выберусь... Если удастся подыскать кавалера. Тони на дух  не
переносит Полли. А в моем возрасте уже неприлично разъезжать одной.
     Обедать они пошли в новый ресторан на  Олбемарл-стрит,  который  только
что открыла их приятельница Дейзи.
     - Тебе везет, - сказала Марджори, едва они переступили порог,  -  здесь
родительница твоего мистера Бивера.
     За большим круглым столом в центре зала миссис Бивер занимала  компанию
человек в восемь; делала она это не бескорыстно -  Дейзи,  чей  ресторан  не
оправдывал ожиданий, оплачивала обед, и миссис Бивер был  обещан  подряд  на
весенний ремонт и обновление интерьера, если ресторан до  этого  времени  не
прогорит. Компания подобралась  случайная  -  людей  этих  свели  вместе  не
потому, что их что-то объединяло, и менее всего привязанность к миссис Бивер
или друг к другу, а потому лишь, что имена их были  широко  известна:  среда
них был не спесивый, хотя еще и не вполне  опустившийся  герцог,  незамужняя
девица,  прославившаяся  своими   похождениями,   танцовщица   и   романист,
театральный художник, застенчивый помощник министра, который осознал, как он
влип, когда было уже слишком поздно, и леди Кокперс.
     - Господи, ну и сборище, - сказала Марджори, радостно
     махая им рукой.
     - Придете на мой прием, лапочки? - разнесся на весь ресторан  скрипучий
голос Полли Кокперс. - Только,  чур,  никому  ни  слова.  Это  будет  совсем
маленький интимный прием. Всего несколько человек - больше в  моем  доме  не
поместится, - только самые старые друзья.
     - Все б отдала, чтоб посмотреть, какие у нее настоящие старые друзья, -
сказала Марджори. - Она ни с кем дольше пяти лет не знакома.
     - Жаль, что Тони не понимает ее прелести.
     (Хотя состоянием своим Полли была обязана мужчинам,  популярностью  она
пользовалась главным образом у женщин, которые восторгались ее  туалетами  и
скупали по дешевке ее поношенные платья; первые шаги по  пути  наверх  Полли
сделала в кругах столь неприметных, что не нажила  врагов  в  том  мире,  до
которого  потом  возвысилась;  несколько  лет  назад  она  вышла  замуж   за
добродушного графа, на которого тогда почему-то никто не посягал,  и  с  той
поры она вскарабкалась разве что не на самые вершины всевозможных социальных
лестниц.)
     После обеда миссис Бивер проследовала через зал к их столику:
     - Мне ужасно некогда, но я просто не могла не подойти  к  вам.  Мы  так
давно не виделись; Джон рассказывал мне, как дивно он провел у вас уикенд.
     - Мы живем так тихо и скромно.
     - Именно это он обожает. Бедный мальчик  в  Лондоне  сбивается  с  ног.
Скажите, леди Бренда, вы правда подыскиваете квартирку? Похоже, у меня  есть
именно то, что вам нужно. Сейчас дои ремонтируется, но к рождеству он  будет
готов. - Миссис Бивер посмотрела на часы. - О господи,  надо  бежать.  А  вы
никак не могли бы заскочить сегодня ко мне на коктейль?  Я  бы  вам  все-все
рассказала.
     - Пожалуй... - сказала Бренда неуверенно.
     - Непременно приходите. Жду вас к шести. Вы, наверное,  знаете,  где  я
живу? - и сообщив адрес, миссис Бивер отбыла.
     - Что это она там говорила о квартире? - спросила Марджори.
     - Да так, есть у меня одна сумасбродная идея...

     Позже, раскинувшись в неге на столе костоправа, под  сильными  пальцами
которого ее позвонки трещали, как защелки, Бренда  гадала,  будет  ли  Бивер
вечером дома.
     "Скорее всего нет, если он так любит светскую жизнь, - думала она, - да
и потом, что толку?.."
     Но он был дома, невзирая на два приглашения. Она получила все  сведения
о квартирке. Миссис Бивер свое дело знала.
     - Человеку надо,  -  говорила  она,  -  чтоб  было  где  переодеться  и
позвонить.
     Она разгораживала домик в Белгрейвии на шесть  квартирок  -  каждая  из
комнаты с ванной, по  три  фунта  в  неделю  за  все;  ванные  будут  просто
шикарные, горячая вода в неограниченном количестве, все новейшие заокеанские
усовершенствования,  а  в  комнате  поместится  огромный  стенной   шкаф   с
электрическим освещением изнутри и останется место для постели.  "Это  решит
давно назревшую проблему" - сказала миссис Бивер.
     - Я посоветуюсь с мужем и дам вам знать.
     - Только побыстрее, ладно? На них просто невероятный спрос.
     - Я вам очень быстро дам знать.
     Когда Бренде пришло время уезжать, Бивер отправился с ней  на  станцию.
Обычно она ела в вагоне булочки с шоколадом" они вместе сходили  за  ними  в
буфет. До отправления поезда оставалось много времени,  и  вагон  был  почти
пуст. Бивер прошел в вагон и сел рядом с Брендой.
     - Вам наверняка хочется уйти.
     - Вовсе нет.
     - У меня есть что читать.
     - Но я хочу посидеть с вами.
     - Очень мило с вашей стороны. - Потом она сказала  довольно  робко:  ей
никогда не приходилось просить о таком. - Вы  б,  наверное,  не  согласились
повезти меня к Полли?
     Бивер заколебался.  Перед  приемом  у  Полли  предполагалось  несколько
обедов, и его почти наверняка пригласили  бы  на  один  из  них...  если  он
свяжется с Брендой, ее придется  повести  или  в  "Эмбасеа",  иди  в  другой
роскошный ресторан... на это уйдет по меньшей мере три фунта... и  еще  надо
будет возиться с ней, провожать ее домой... и если верить ей, она и в  самом
деле растеряла за последнее время  всех  знакомых  (иначе  зачем  бы  он  ей
понадобился?), значит, он к тому же еще будет связан по  рукам  и  ногам  на
весь вечер...
     - Мне очень жаль, - сказал он, - но я уже обещал обедать в одном доме.
     Бренда заметила его колебания.
     - Я так и думала.
     - Но мы там встретимся.
     - Да, если я поеду.
     - Я бы очень хотел повести вас.
     - Что вы, что вы... Я просто так спросила.
     Веселое настроение, с которым они покупали булочки,  бесследно  прошло.
Минуту они посидели молча. Потом Бивер сказал:
     - Что ж, я, пожалуй, пойду.
     - Да, бегите. Спасибо, что проводили.
     Бивер пошел по платформе к выходу.  До  отхода  поезда  оставалось  еще
восемь минут. Вагон внезапно набился битком, и Бренда почувствовала, как она
вымоталась.
     - С какой стати бедному мальчику связываться со мной? - подумала она. -
Но он мог бы отказать и поаккуратнее.

     - Ну как, хоть  сейчас  к  Барнардо?  {Имеются  в  виду  "Барнардовские
приюты" - приюты для беспризорных и бездомных детей, названные  в  честь  их
основателя и первого директора Томаса Джона Барнардо (1845-1905), известного
английского филантропа.}
     Бренда кивнула.
     - Шел по улице малютка, - сказала она, - и совсем, совсем пропал.
     Она сидела,  склонясь  над  чашкой,  и  безучастно  помешивала  хлеб  с
молоком. Чувствовала она себя премерзко.
     - Весело прошел день? Она кивнула.
     - Видела Марджори и ее гнусного пса. Кое-что купила. Обедала у Дейзи, в
ее новой забегаловке. Ходила к костоправу. Только и всего.
     - Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты отказалась  от  двойных  поездок  в
Лондон. Ты от них очень устаешь.
     - Кто? Я? Я в полном порядке. Просто я хочу умереть - вот и все. И ради
бога, Тони, милый, только ничего не говори о постели, потому что я и пальцем
пошевелить не могу...

     На следующий день пришла  телеграмма  от  Бивера.  "Удалось  отмотаться
обеда 16 Вы еще свободны".
     Она ответила: "Семь раз отмерить всегда хорошо Бренда". До сих пор  они
избегали называть друг друга по имени.
     - Ты сегодня как будто в хорошем настроении, - сказал Тони.
     - Я себя прекрасно чувствую. Я считаю, это из-за мистера Кратуэлла.  Он
приводит в порядок и нервы, и кровообращение, и все-все.

III

     - А куда мама уехала?
     - В Лондон.
     - А почему?
     - Дама по имени леди Кокперс устраивает прием.
     - Она хорошая?
     - Маме нравится. Мне нет.
     - А почему?
     - Потому что она похожа на обезьяну.
     - Вот бы на нее посмотреть. А она в клетке сидит? А хвост у  нее  есть?
Бен видел женщину, похожую на рыбу, так у нее  была  не  кожа,  а  чешуя.  В
цирке, в Каире. И, пахло от нее, Бен говорит, как от рыбы.
     После отъезда Бренды они пили чай вместе,
     - Пап, а что леди Кокперс ест?
     - Ну, орехи и разные другие штуки.
     - Орехи и какие штуки?
     - Самые разные орехи.
     И на много дней образ Волосатой и зловредной графини занял  воображение
Джона Эндрю. Она поселилась в его мире так же прочно, как умерший с  перепою
Одуванчик. И когда с ним заговаривали деревенские,  он  рассказывал  им  про
графиню, про то, как она висит вниз головой на дереве и швыряется в прохожих
ореховой скорлупой.
     - Это ж надо про живого человека такое придумать, -  говорила  няня.  -
Что бы сказала леди Кокперс, если б услышала?
     - Она б трещала, тараторила, хлесталась хвостом, а  потом  бы  наловила
крупных сочных блох и позабыла обо всем.

     Бренда остановилась у Марджори. Она оделась первой и прошла к сестре.
     - Какая прелесть, детка. Новое?
     - С иголочки.
     Марджори позвонила дама, к которой она была звана на обед.
     (- Послушай, ты никак не можешь добыть Аллана сегодня вечером?
     - Никак. У него митинг в Камберуэлле. Он, может, и к Полли не придет.
     - Ну, а хоть какого-нибудь мужчину можешь раздобыть?
     - Что-то никто в голову не приходит.
     - Ничего не поделаешь, будет на одного мужчину меньше, только и  всего.
Никак не пойму, что такое сегодня стряслось. Я позвонила  Джону  Биверу,  и,
представляешь, даже он занят.)
     - Видишь,  -  сказала  Марджори,  вешая  трубку,  -  какой  из-за  тебя
переполох. Ты перехватила единственного свободного мужчину в Лондоне.
     - О господи, я и не подозревала...
     Бивер прибыл без четверти девять, весьма довольный собой; одеваясь,  он
отказался от двух приглашений на обед; он получил десять фунтов  по  чеку  в
клубе; он заказал диванный столик у "Эспинозы". И хотя он чуть ли не  первый
раз в жизни приглашал даму в ресторан, ритуал он знал назубок,
     - Надо мне разглядеть твоего мистера  Бивера,  -  сказала  Марджори.  -
Давай заставим его снять пальто и выпить.
     Однако, сойдя вниз, сестры слегка оробели, Бивер же ничуть не смутился.
Он был весьма элегантен и выглядел гораздо старше своих лет.
     "А он не так уж плох, этот твой мистер Бивер, - казалось говорил взгляд
Марджори, - вовсе нет"; и он, видя двух этих женщин вместе, - а они обе были
красивы и каждая настолько по-своему, что хотя  и  было  очевидно,  что  это
сестры, они могли б сойти за представительниц разных рас, -  начал  понимать
то, что всю неделю ставило его в тупик: отчего вопреки всем своим  принципам
и привычкам он телеграфировал Бренде и пригласил ее на обед.
     - Миссис Джимми Дин страшно  расстроена,  что  не  смогла  вас  сегодня
залучить. Но я не выдала вас и не сказала чем вы занимаетесь.
     - Передайте ей от меня горячий привет, - сказал Бивер. - Но  все  равно
мы встретимся у Полли.
     - Мне пора идти. Обед назначен на девять.
     - Подожди немного, - сказала Бренда. - Они наверняка опоздают.  Теперь,
когда она неминуемо должна была остаться наедине с Бивером, ей совсем  этого
не хотелось,
     -  Нет,  мне  пора.  Развлекайтесь,  господь   с   вами,   -   Марджори
почувствовала себя старшей сестрой, видя, как Бренда волнуется и  робеет  на
пороге романа.
     После ухода Марджори обоим стало неловко, потому что за неделю  разлуки
каждый в мыслях своих сблизился с другим гораздо больше, чем  на  то  давали
право их немногие встречи. Будь Бивер поопытнее, он бы  прямо  прошел  через
всю комнату к Бренде, которая сидела на ручке кресла, поцеловал бы ее, и, по
всей вероятности, ему бы все сошло с рук. Но вместо этого  он  непринужденно
заметил:
     - Нам, пожалуй, тоже пора.
     - Да, а куда?
     - Я думал к Эспинозе.
     - Отлично. Только  слушайте,  давайте  договоримся  сразу:  это  я  вас
приглашаю.
     - Разумеется, нет... что вы.
     - Не возражайте. Я пожилая замужняя  женщина,  на  год  старше  вас,  и
притом довольно богатая, так что не спорьте - плачу я.
     Бивер протестовал, пока они не сели в  такси.  Отчужденность  никак  не
проходила,  и  Бивер  уже  подумывал:  "Не  ждет  ли  она,  чтоб  я  на  нее
набросился?" Так что когда они повали в затор у Мраморной арки, он потянулся
к ней, однако в последний момент она отстранилась. Он  оказал;  "Бренда,  ну
пожалуйста", но она отвернулась к окну и решительно потрясла головой. Потом,
по-прежнему не отводя  глаз  от  окна,  протянула  ему  руку,  и  они  молча
просидели так, пока не доехали до ресторана.
     Бивер был совершенно ошарашен.
     Однако, как только они оказалась  на  людях,  к  нему  вернулась  былая
уверенность. Эспиноза проводил их к столику справа от  двери,  несколько  на
отшибе - это был единственный столик в  ресторане,  за  которым  можно  было
разговаривать, не опасаясь, что тебя услышат. Бренда передала Биверу меню.
     - Выбирайте вы. Мне очень немного, и чтоб все блюда были с крахмалом, и
без протеина.
     Что бы вы  ни  заказывали,  счет  Эспиноза,  как  правило,  представлял
одинаковый, но Бренда могла этого не знать, и, так как подразумевалось,  что
платит она, Бивер стеснялся заказывать явно дорогие  блюда.  Все  же  по  ее
настоянию они заказали шампанское, а позже графинчик ликеру для Бивера.
     - Вы не представляете себе, как я волнуюсь. Ведь я в первый раз в жизни
приглашаю на обед молодого человека.
     Они просидели у Эсиинозы, пока не подошло время ехать к Полли. Раз  или
два они  потанцевали,  но  больше  болтали  за  столиком.  Взаимный  интерес
настолько превышал их осведомленность друг  о  друге,  что  у  них  не  было
недостатка в темах.
     Через некоторое время Бивер сказал:
     - Простите, я вел себя в такси как последний идиот.
     - М-м?
     Он перестроился:
     - Вы не очень рассердились, когда я пытался поцеловать вас?
     - Кто? Я? Нет, не особенно.
     - Тогда почему же вы отвернулись?
     - О господи, вам еще много чего надо понять.
     - Чего?
     - Никогда не задавайте таких вопросов. Запомните это на будущее, ладно?
     Он надулся.
     - Вы со мной говорите, словно я  студент,  пустившийся  в  свой  первый
загул.
     - Вот как? Выходит, это загул?
     - С моей стороны - нет. - Пос