ледовала пауза, потом Бренда сказала:
     - Я не совеем уверена, что не сделала ошибку, пригласив  вас  на  обед.
Давайте попросим счет и поедем к Полли.
     Счет пришлось ждать десять минут,  промежуток  этот  надо  было  чем-то
заполнить, и Бивер сказал, что он просит прощения.
     -  Вам  следует   научиться   быть   полюбезнее,   -   сказала   Бренда
рассудительно, - думаю, это вам под силу.
     Когда счет в конце концов принесли, она сказала:
     - Сколько полагается дать на чай? Бивер объяснил.
     - Вы уверены, что этого достаточно? Я дала бы вдвое больше.
     - Ровно столько, - сказал Бивер и снова почувствовал себя старшим, чего
и добивалась Бренда.
     Когда они сели в такси, Бивер тут же понял, что ей хочется, чтоб он  ее
поцеловал. Но он решил - пусть она теперь допляшет под его дудку. Поэтому он
отодвинулся  и  завел  разговор  о  старом  доме,  который  вносили,   чтобы
освободить место для квартала многоквартирных зданий.
     - Заткнись, - сказала Бренда. - Иди ко мне. Когда он поцеловал ее,  она
потерлась о его щеку своей, такая у нее была манера.

     Прием у Полли был точь-в-точь  таким,  как  она  хотела,  -  аккуратным
сколком всех лучших приемов, которые она посетила в  прошлом  году:  тот  же
оркестр, тот же ужин и, самое главное, те же гости. Ее честолюбие далеко  не
заходило: ей не нужно было ни произвести фурор, ни устроить прием  настолько
необычный, чтоб о нем говорили еще много месяцев спустя, не нужны ей были ни
добытые из-под земли нелюдимые знаменитости, ни  диковинные  иностранцы.  Ей
нужен был самый обыкновенный шикарный прием, и таким он и получился.  Пришли
практически  все,  кого  она  пригласила.   Если   и   существовали   другие
труднодоступные миры, куда она не была вхожа, Полли о них не подозревала. Ей
нужны были именно эти люди, и они к ней явились.  И,  стоя  рядом  с  лордом
Кокперсом, который ради такого случая, как примерный муж, появился  на  люди
вместе с ней, что делал крайне редко, Подли, обозревая  гостей,  поздравляла
себя с тем, что у нее сегодня очень мало лиц, которых она не желала  видеть.
В прошлые годы приглашенные с ней не церемонились и приводили с собой  всех,
с кем им случилось в этот день обедать, В этом году без особых усилий  с  ее
стороны приличия не нарушались.  Гостя,  которые  хотели  привести  с  собой
друзей, с утра позвонили ей и испросили позволения, а в большинстве своем  и
на это не отважились. Люди, которые всего полтора года назад делали бы  вид,
что  и  не  подозревают  о  ее  существовании,  теперь  непрерывным  потоком
поднимались по ее лестнице. Она сумела встать вровень  с  другими  замужними
дамами своего круга.
     У подножья лестницы Бренда сказала:
     - Пожалуйста, не оставляй меня. Я, наверное, тут никого не  знаю.  -  И
Бивер снова почувствовал себя защитником и покровителем.
     Они прошли прямо к оркестру и стали танцевать; разговаривали они  мало,
только здоровались со знакомыми парами. Через полчаса Бренда сказала:
     - Теперь я вам дам передохнуть. Только смотрите не потеряйте меня.
     Она танцевала с Джоном Грант-Мензисом и двумя-тремя старыми приятелями,
и потеряла Бивера из виду, пока не наткнулась на него в баре, где он сидел в
полном одиночестве. Он уже давно  торчал  здесь,  перекидываясь  одной-двумя
фразами с входящими парами, но  потом  опять  оставался  в  одиночестве.  Он
томился и злобно повторял про себя, что, не свяжись он с Брендой, он  пришел
бы сюда с большой компанией и все повернулось бы иначе.
     Бренда заметила, что он не в духе, и сказала: "Пора ужинать".
     Час был ранний, и  буфет  пустовал,  только  за  несколькими  столиками
уединились серьезные парочки. В простенке стоял  большой  круглый  никем  не
занятый стол, они сели за него.
     - Я собираюсь еще долго-долго не вставать, вы не против? - Она  хотела,
чтоб  он  снова  почувствовал  себя  хозяином  положения,  и  поэтому  стала
расспрашивать его о парочках за другими столиками.
     Постепенно их  стол  заполнялся.  К  ним  подсаживались  старые  друзья
Бренды, с которыми она общалась, когда начала выезжать и в первые  два  года
брака до смерти отца Тони; мужчины слегка за тридцать, замужние  женщины  ее
лет - одни из них не знали Бивера, другие не любили его. Стол  их  был  явно
самым веселым в комнате. Бренда подумала:  "Как  мой  юный  кавалер,  должно
быть, тяготится этим". Ей и в голову не пришло, что, с точки зрения  Бивера,
ее старые друзья самые завидные тут люди и он в  восторге  оттого,  что  его
видят в такой компании.
     - До смерти надоело? - шепнула ему она.
     - Что ты, счастлив, как никогда.
     - А мне надоело. Пойдем потанцуем.
     Но оркестр отдыхал, и  в  танцзале  не  было  никого,  кроме  серьезных
парочек, которые переселились сюда, в поисках уединения, и сидели там и  сям
по стенам, уйдя с головой в разговоры.
     - О  господи;  -  сказала  Бренда,  -  мы  влипли.  Вернуться  к  столу
неудобно... похоже, нам придется ехать домой. - Но еще нет и двух.
     -  Для  меня  это  поздно.  Послушайте,  вам  совсем  не  надо   ехать.
Оставайтесь здесь и веселитесь.
     - Разумеется, я поеду с тобой, - сказал Бивер.
     Ночь была холодная, ясная. Бренда дрожала, и в такси он обнял  ее.  Они
почти не разговаривали.
     - Уже приехали?
     Они посидели несколько секунд неподвижно. Потом Бренда высвободилась, и
Бивер открыл дверцу,
     - К сожалению, я не могу пригласить тебя выпить. Донимаешь, я не у себя
и ничего здесь не найду.
     - Что ты, что ты.
     - Спокойной ночи, милый.  Огромное  спасибо,  что  приглядел  за  мной.
Боюсь, я тебе отравила весь вечер.
     - Что ты, что ты, - сказал Бивер.
     - Позвони мне с утра... Договорились? - Она поднесла  руку  к  губам  и
повернулась к двери.
     Еще с минуту Бивер раздумывал, стоит ли вернуться  к  Полли,  но  потом
решил, что не стоит. Он был близко от дома, да и у  Полли  к  этому  времени
все, должно быть, уже угомонились, так что он поехал  на  Сассекс-гарденз  и
тут же лег спать.
     Не успел он раздеться, как внизу раздался телефонный звонок. Звонил его
телефон. Он спустился по холоду на два пролета. Звонила Бренда.
     - Милый, я уже собиралась повесить трубку. Подумала, что ты вернулся  к
Полли. Разве твой телефон не у постели?
     - Нет, на первом этаже.
     - Значит, я тебе зря позвонила?
     - Ну не знаю. А в чем дело?
     - Просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
     - Ах да, понятно, конечно. Спокойной ночи.
     - И ты позвонишь мне утром?
     - Да.
     - Рано-рано, до того, как наметишь планы?
     - Да.
     - Спокойной ночи, господь с тобой.
     Бивер снова поднялся на два пролета и залез в постель.

     - ...Удрать в самый разгар веселья...
     - Стыдно сказать, насколько это было невинно. Он даже не зашел.
     - Этого-то как раз никто и не узнает.
     - Он просто рассвирепел, когда я позвонила,
     - А что он о тебе думает?
     - Ничего не может понять... совершенно ошарашен и притосковывает.
     - Ты что, собираешься это продолжать?
     - Сама не знаю. - Зазвонил телефон. - Вот, наверное, он.
     Но это был не он. Бренда пришла к Марджори, и они завтракали в постели.
В это утро Марджори особенно вошла в роль старшей сестры.
     - Правда же, Бренда, твой молодой человек - это такое убожество...
     - Я сама все знаю. Он не бог Весть что, и он сноб,  и  похоже,  у  него
рыбья кровь, но мне он приглянулся, и все тут... и потом, я не уверена,  что
он уж совсем ужасный... он обожает свою гнусную мать... и потом он вечно без
денег. По-моему, ему очень не везло в жизни.  Он  мне  все  про  себя  вчера
рассказал. Он был раз помолвлен, но они не смогли пожениться из-за денег,  а
с тех пор у него не было ничего приличного... Его еще многому надо  научить.
Этим отчасти он мне и нравится.
     - О господи, я вижу, ты всерьез. Зазвонил телефон.
     - Может, на этот раз он.
     Но знакомый голос так громко заверещал в телефон,  что  Бренда  слышала
весь разговор.
     - Добрый день, лапочка, какие последние сплетни?
     - А, Полли, поздравляю - прекрасный прием.
     - Правда, старушка не подкачала? Слушай,  что  там  у  твоей  сестры  с
Бивером?
     - Что у них?
     - Давно они путаются?
     - Ты попала пальцем в небо, Полли.
     - Да брось. Сразу видно, что у них далеко зашло. Нет, ты мне скажи, как
это ему удалось. Вот что интересно. Что-то в нем наверняка есть,  просто  мы
не замечали.
     - Полли тебя засекла. В данный момент она оповещает весь Лондон о своих
наблюдениях.
     - Какая жалость, что и оповещать-то не о чем. Этот сопляк мне  даже  не
позвонил... Что ж, придется оставить его в покое. Если он  не  опомнится,  я
днем уезжаю в Хеттон. Вот, может, он.
     Но  это  был  всего-навсего  Аллан,  который  звонил  из  штаб-квартиры
консерваторов извиниться, что не смог накануне приехать к Полли.
     - Я слышал, Бренда пустилась во все тяжкие, - сказал он.
     - Господи, - сказала Бренда, - можно подумать, молодых людей так  легко
соблазнить.

     - Я тебя почти не видела вчера у Полли, - сказала миссис Бивер. -  Куда
ты исчез?
     - Мы рано уехала. Бренда Ласт устала.
     - Она прелестно выглядела. Я очень рада, что ты с ней подружился. Когда
ты с ней встречаешься?
     - Я договорился, что позвоню.
     - Ну, так чего же ты ждешь?
     - Да что толку, мамчик?  Разве  я  могу  себе  позволить  ухаживать  за
женщиной вроде Бренды Ласт?  Позвонишь  ей,  она  скажет,  что  вы  делаете,
придется ее куда-нибудь вести, и так каждый день. У меня денег на это нет.
     - Знаю, сын мой. Знаю, как тебе трудно. Знаю, как ты умеешь  экономить.
Я должна быть благодарна, что мой сын не является ко мне с  долгами.  И  все
же, не стоит отказывать себе буквально во всем. Так ты в двадцать  пять  лет
превратишься в старого холостяка. Я еще в тот вечер, когда Бренда  пришла  к
нам, заметила, что ты ей нравишься.
     - Это точно, я ей очень даже нравлюсь.
     - Надеюсь, она решит наконец относительно квартиры. Они  сейчас  просто
нарасхват.  Мне  придется  присмотреть   еще   один   дом,   который   можно
перегородить. Ты просто не поверишь, кто их снимает: масса людей, у  которых
собственные дома в Лондоне... Ну, мне пора на работу. Кстати,  я  уезжаю  на
два дня. Проследи, чтоб Чэмберс как следует о тебе заботилась.  Тут  Сильвия
Ньюпорт нашла каких то австралийцев, которые хотят снять дом  в  деревне,  я
покажу им парочку подходящих. Ты где обедаешь?
     - У Марго.

     К часу, когда они возвратились домой,  выгуляв  Джинна,  Бивер  еще  не
звонил.
     - Раз так, значит так, - сказала Бренда. - Я как будто даже рада.
     Она послала Тони телеграмму, что  приедет  дневным  поездом,  и  слабым
голосом приказала упаковать вещи.
     - Похоже, мне сегодня негде обедать, - сказала она.
     - Почему б тебе не пойти к Марго? Я уверена, она будет рада.
     - Ладно, позвони ей и спроси.
     Так она снова встретила Бивера.
     Он сидел довольно далеко от нее, и, пока гости не  начали  расходиться,
им так и не пришлось поговорить.
     - Я пытался дозвониться вам все утро, - сказал он, - но было занято.
     - Да ладно, -  сказала  Бренда.  -  Беру  тебя  в  киношку.  Позже  она
телеграфировала Тони. "Остаюсь Марджори день два целую вас обоих".

IV

     - А мама сегодня приедет?
     - Надеюсь.
     - Как долго она гостит у этой  обезьяньей  тетки.  Можно,  я  поеду  на
станцию ее встречать?
     - Конечно, поедем вместе.
     - Она целых четыре дня не видела Громобоя. И не видела,  как  я  прыгаю
через новое препятствие, верно, пап?
     Она приехала поездом 3.18. Тони и Джон Эндрю явились на станцию загодя.
Они походили по перрону, все осмотрели, купили шоколадку в автомате.
     Начальник станции вышел к ним поболтать
     - Ее милость сегодня возвращается?
     Он был старым приятелем Тони.
     - Я ее каждый день ждал. Сами знаете, что бывает с  дамами,  когда  они
дорвутся до Лондона.
     - Жена Сэма Брейса уехала в Лондон, и  он  никак  не  мог  ее  вернуть.
Пришлось самому за ней отправиться. Так она ему еще трепку задала.
     Вскоре подошел поезд, и Бренда грациозно выпорхнула из вагона  третьего
класса.
     - Пришли оба. Какие вы милые. Я этого не заслужила.
     - Мам, а ты обезьянью тетку привезла?
     - Что за чушь порет ребенок?
     - Он вбил себе в голову, что у твоей подружки Полли есть хвост.
     - Кстати говоря, меня б ничуть не удивило, если б так оно и оказалось.
     Багаж Бренды умещался в двух крохотных чемоданчиках.
     Шофер привязал их к багажнику, и Ласты покатили в Хеттон.
     - Какие новости? Рассказывайте по порядку.
     - Бен поднял жердь высоко-высоко, и мы  с  Громобоем  вчера  шесть  раз
прыгали, и сегодня шесть раз, и еще в прудике сдохли две рыбки, они вздулись
и плавают вверх животами, и еще няня вчера обожгла чайником палец, и еще  мы
с папой вчера видели лису, ну, совсем рядом, она посидела, а потом убегала в
лес, и еще я начал рисовать битву, но никак не могу кончить,  потому  что  у
меня краски не те, и еще серая ломовая, у которой были глисты, поправилась.
     - Ничего особенного не произошло, - сказал Тени. - Мы по тебе  скучали.
И что ты делала в Лондоне так долго?
     - Кто? Я? Я очень плохо себя вела, если говорить правду.
     - Швырялась деньгами?
     - Хуже. Я предавалась жуткому разврату, ухнула кучу  денег  и  получила
уйму удовольствия. Но у меня есть для тебя ужасная новость.
     - Что такое?
     - Нет, лучше я ее попридержу. Тебе она вовсе не понравится.
     - Ты купила мопса.
     - Хуже, гораздо хуже. Только я этого еще не сделала. До  сил  нет,  как
хочу.
     - Давай выкладывай.
     - Тони, я нашла квартиру.
     - Так потеряй ее, и побыстрее.
     - Ладно, я за тебя еще возьмусь. А пока постарайся заранее не хандрить.
     - Я и думать об этом забуду.
     - Пап, а что такое квартира?

     Бренда обедала в пижаме, а потом, примостившись около Тони  на  диване,
ела сахар из его чашки.
     - Все это, как я понимаю, означает, что ты снова  заведешь  разговор  о
квартире.
     - Угу...
     - Ты не подписывала никаких бумаг, скажи?
     - Что ты, - Бренда решительно затрясла головой.
     - Тогда еще ничего страшного, - Тони принялся набивать трубку.
     Бренда присела на диване на корточки.
     - Слушай, а ты не хандрил?
     - Нет.
     - Потому что ты квартиру представляешь себе совсем иначе,  чем  я.  Для
тебя квартира - это и лифт, и швейцар в галунах, и огромный парадный вход, и
роскошный холл, из которого ведут во все стороны двери, и кухни, и буфетные,
и столовые, и гостиные, и спальни для прислуги... верно. Тони?
     - Более или менее.
     - То-то и оно. А для меня это спальня  с  ванной  и  телефоном.  Уловил
разницу? Так вот, одна моя знакомая...
     - Какая знакомая?
     - Ты ее не знаешь... Так вот она разгородила целый  дом  неподалеку  от
Белгрейв-сквер на такие квартирки - платишь три фунта в  неделю,  и  никаких
тебе налогов и обложений, горячая вода, центральное отопление, когда  нужно,
можно вызвать уборщицу, что ты на это скажешь?
     - Понятно.
     - Теперь послушай, что я думаю. Что такое три фунта  в  неделю?  Меньше
девяти шиллингов в день. А где ты можешь остановиться  с  такими  удобствами
меньше чем за  девять  шиллингов?  Тебе  приходится  ехать  в  клуб,  а  это
обходится дороже, а я не могу  вечно  останавливаться  у  Марджори,  ее  это
ужасно стесняет, ведь у нее еще пес, и  ты  сам  всегда  говоришь,  когда  я
приезжаю вечером из Лондона, прошатавшись весь день по магазинам: "Почему ты
не осталась там ночевать? - говоришь ты мне. - Зачем так  выматываться".  Не
счесть, сколько раз ты мне это говорил. Я уверена, что мы тратим куда больше
трех фунтов в неделю из-за того, что у нас нет  квартиры.  Знаешь  что  -  я
пожертвую мистером Кратуэллом. Идет?
     - Тебе в самом деле так этого хочется?
     - Угу.
     - Видишь ли, мне надо подумать. Может, и удастся  что-нибудь  выкроить,
но из-за этого придется отложить кое-какие усовершенствования в доме.
     - Я этого совсем не заслужила, - сказала она, закрепляя сделку, - я всю
неделю предавалась разврату.

     Бренда пробыла в Хеттоне всего трое суток. Потом  вернулась  в  Лондон,
заявив, что ей надо  заняться  квартирой.  Квартира,  однако,  не  требовала
пристального внимания. Предстояло решить, в какой  цвет  окрасить  стены,  и
купить  кое-какую  меблировку.  У  миссис  Бивер  все  было  наготове:   она
предоставила Бренде на выбор кровать,  ковер,  туалетный  столик  и  стул  -
больше в комнате ничего не помещалось.  Миссис  Бивер  пыталась  продать  ей
набор вышивок на стены, но Бренда их отвергла, а  с  ними  и  электрогрелку,
миниатюрные  весы  для  ванной,  холодильник,  стоячие  часы,  триктрак   из
зеркального стекла и синтетической слоновой кости, серию французских  поэтов
восемнадцатого века в изящных переплетах, массажный аппарат и радиоприемник,
вделанный в лакированный ящичек в стиле Регентства - все это было выставлено
специально для нее в лавке в качестве "недурных идеек".
     Миссис  Бивер  была  не  в  претензии  на  Бренду  за   скромность   ее
приобретений, она неплохо подзаработала на квартире выше  этажом,  где  одна
канадская  дама  обшивала  стены  хромированными  панелями,  не  считаясь  с
расходами.
     Тем временем Бренда останавливалась у  Марджори  на  условиях,  которые
постепенно становились унизительными.
     - Мне не хотелось бы читать тебе  мораль,  -  сказала  Марджори  как-то
утром, - но я не желаю, чтоб твой мистер Бивер сшивался целыми днями в  моем
доме и еще называл меня Марджори.
     - Потерпи, квартира скоро будет готова.
     - И я повторяю и буду повторять, что ты совершаешь нелепую ошибку.
     - Просто тебе не нравится мистер Бивер.
     - Нет не только в этом дело. Видишь ли,  я  думаю,  что  Тони  придется
несладко.
     - За Тони не беспокойся.
     - А что, если будет скандал?..
     - Скандала не будет.
     - Ну не скажи. Так вот, если будет скандал,  я  не  хочу,  чтобы  Аллан
думал, будто я вам потакала.
     - Я тебе не говорила таких гадостей, когда ты шилась с Робином Бизили.
     - Между нами ничего такого и не было, - сказала Марджори.
     Но если не  считать  Марджори,  общественное  мнение  было  целиком  на
стороне Бренды. По утрам трещали телефоны, разнося новости о ее похождениях,
и даже те, кто едва был с нею знаком, взахлеб рассказывали,  как  видели  ее
накануне с Бивером в ресторане или в кино.
     В эту осень худосочных и скудных романов сходились и  расходились  лишь
парочки, которым это было на роду написано, и Бренда кинула кусок тем,  чьим
основным  удовольствием  в  жизни  было,  раскинувшись  поутру  в   постели,
обсасывать такого рода новости по  телефону.  Обстоятельства  романа  Бренды
имели особое очарование: целых пять лет - она была  легендой,  чем-то  почти
мистическим, плененной принцессой из волшебной сказки, и теперь,  когда  она
явила миру подлинное лицо, это было куда увлекательней, чем  смена  предмета
увлечения у любой осторожной жены. Самый выбор партнера сообщал  этой  связи
нечто фантасмагорическое; Бивер  -  это  всеобщее  посмешище,  был  внезапно
вознесен ею в  сверкающую  обитель  небожителей.  Если  бы  после  семи  лет
неукоснительной супружеской верности Бренда наконец закрутила роман с Джеком
Грант-Мензисом, или Робином Визили, или любым другим хлыщом, с которым почти
у всех рано или поздно был один-другой заход, это тоже было бы  захватывающе
интересно, но в конце концов не выходило  бы  за  рамки  привычной  салонной
комедии. Избрание Бивера переносило эту  эскападу  в  глазах  Полли,  Дэйзн,
Анджелы и всей шайки сплетниц в сферу поэзии.
     Миссис Бивер не скрывала своего восторга; "Конечно, Джон ничего мне  не
говорит, но если то, что я слышу, правда, мальчику  это  пойдет  на  пользу.
Конечно, он вс