бензином  и
подожгли.
     Нас тошнит. Мы  убегаем  из лагеря. Мы  идем  домой. Бабушка  зовет нас
обедать, но нас снова тошнит.
     Бабушка говорит:
     -- Небось опять ели какую-нибудь дрянь.
     Мы говорим:
     -- Да. Зеленые яблоки.
     Наша кузина говорит:
     -- Они сожгли лагерь. Надо пойти посмотреть. Пока там никого нет.
     -- Мы там уже были. Там не на что смотреть -- ничего интересного.
     Бабушка хмыкает:
     -- Значит, наши храбрецы ничегошеньки не оставили? Все с собой забрали?
Что, совсем ничего, что может пригодиться? Да вы хорошо ли смотрели?
     -- Да, бабушка. Очень хорошо. Там ничего нет.
     Наша кузина выходит из кухни. Мы идем за ней. Мы спрашиваем:
     -- Ты куда?
     -- В Городок.
     -- Уже? Обычно ты туда только вечером уходишь.
     Она улыбается:
     -- Да, но я кое-кого жду. Все, хватит вам приставать ко мне!
     Наша кузина опять улыбается и бежит в город.

МАМА
     Мы  в  саду. Перед  домом  останавливается армейский джип, выходит наша
мама с  иностранным  офицером. Она бежит  через сад к нам. На  руках  у мамы
маленький ребенок. Мама кричит нам:
     -- Скорее,  скорее!  Быстро в машину --  мы  уезжаем! Поторапливайтесь!
Бросайте все, и едем!
     Мы спрашиваем:
     -- Что это за ребенок?
     Она говорит:
     -- Это ваша сестра. Поехали! Нельзя терять ни минуты!
     Мы спрашиваем:
     -- А куда ехать?
     -- В другую страну. Перестаньте наконец задавать вопросы! Едем!
     Мы говорим:
     -- Мы не хотим никуда уезжать. Мы хотим остаться здесь.
     Мама говорит:
     -- Я должна уехать туда. А вы поедете со мной.
     -- Нет, мы останемся здесь.
     Из дома выходит бабушка. Она спрашивает маму:
     -- Что это ты еще придумала? И что у тебя в руках?
     Мама говорит:
     -- Я приехала за своими сыновьями. Я пришлю вам денег, мама.
     Бабушка говорит:
     -- Мне не нужны твои деньги. И мальчишек я тебе не отдам.
     Мама просит офицера забрать нас силой. Мы быстро карабкаемся  на чердак
по веревке. Офицер пытается  схватить нас, но мы  ногой толкаем  его в лицо.
Офицер ругается, а мы втягиваем наверх веревку.
     Бабушка хихикает:
     -- Видала? Не хотят они с тобой уезжать.
     Мама кричит на нас:
     -- Я вам приказываю -- спускайтесь немедленно!
     Бабушка говорит:
     -- А приказов они никогда не слушаются.
     Мама начинает плакать:
     -- Идите ко мне, дорогие мои, милые! Я не могу уехать без вас!
     Бабушка говорит:
     -- Что, иностранцева выблядка тебе мало?
     Мы говорим:
     -- Нам тут нравится, мам. Езжай. Нам хорошо у бабушки.
     Мы слышим канонаду и пулеметные очереди. Офицер  обнимает маму за плечи
и ведет к машине. Но мама вырывается от него:
     -- Они мои дети! Они мне нужны! Я люблю их!
     Бабушка говорит:
     -- Они и мне нужны. Я уже старая. А ты себе еще нарожаешь -- я вижу,  с
этим у тебя проблем нет!
     Мама говорит:
     -- Умоляю вас, не держите их!
     Бабушка говорит:
     -- Да  кто их  держит?  Эй, мальчишки! Ну-ка  спускайтесь  сейчас  же и
поезжайте со своей матерью!
     Мы говорим:
     -- Мы не хотим ехать. Мы хотим остаться с вами, бабушка.
     Офицер  обнимает  маму  и тянет ее к машине,  но мама отталкивает  его.
Офицер садится  в  машину и  заводит  мотор. В тот  же самый  момент в  саду
раздается  взрыв.  В следующий миг мы видим, что мама лежит на земле. Офицер
подбегает к ней. Бабушка пытается оттащить нас в сторону:
     -- Не смотрите! Ступайте в дом!
     Офицер  выкрикивает ругательство,  прыгает в джип  и,  резко  рванув  с
места, уезжает.
     Мы смотрим на маму. У нее вылезли  кишки из  живота. Она вся в крови, и
младенец  тоже. Мамина голова  свисает в  воронку  от  снаряда.  Глаза у нее
открыты и все еще полны слез.
     Бабушка говорит:
     -- Лопаты принесите.
     Мы кладем на дно ямы одеяло, кладем на него маму. Она все еще прижимает
к себе девочку. Мы укрываем их вторым одеялом и засыпаем яму.
     Когда кузина возвращается из города, она спрашивает:
     -- Что-нибудь случилось?
     Мы говорим:
     -- Да, снаряд у нас в саду взорвался и воронку сделал.

КУЗИНА УЕЗЖАЕТ
     Ночью слышны канонада и взрывы. На рассвете  все вдруг стихает. Мы спим
на широкой кровати офицера. Теперь его кровать -- наша, и комната тоже.
     Утром  мы  идем  на  кухню  завтракать. Бабушка стоит  у  плиты. Кузина
сворачивает свои одеяла.
     Она говорит:
     -- Я так плохо спала сегодня!
     Мы говорим:
     -- Спи в саду. Там сейчас тишина и стало тепло.
     Она спрашивает:
     -- Неужели вам не было страшно ночью?
     Мы только молча пожимаем плечами.
     Раздается стук в дверь. Входит человек в штатском, с ним двое солдат. У
солдат автоматы, и они одеты в форму, какой мы раньше не видели.
     Бабушка говорит  что-то на языке, на котором она говорит, когда выпьет.
Солдаты отвечают. Бабушка обнимает  их  и  целует.  Потом  она  говорит  еще
что-то.
     Штатский спрашивает:
     -- Вы говорите на их языке, сударыня?
     Бабушка говорит:
     -- Это мой родной язык.
     Наша кузина спрашивает:
     -- Они уже здесь? Когда же они пришли? Мы хотели встречать их с цветами
на ратушной площади...
     Штатский спрашивает:
     -- Кто это "мы"?
     -- Я и мои друзья.
     Штатский улыбается:
     -- Опоздали. Они ночью в Городок вошли. А я прибыл почти сразу вслед за
ними. Я ищу одну девочку...
     Он называет имя, наша кузина говорит:
     -- Да, это я. Где мои родители?
     Штатский говорит:
     -- Не знаю. Мое  дело  -- находить детей по списку. Мы сначала направим
тебя в распределитель в Большом Городе. А  там попытаемся и родителей  твоих
отыскать.
     Кузина говорит:
     -- У меня здесь есть друг. Он тоже в вашем списке?
     Она называет имя своего любовника. Штатский листает список:
     -- Да. Он уже в военном штабе. Поедете вместе. Собирайся.
     Кузина  счастлива. Она собирает  свои платья и складывает всякую мелочь
на свое большое купальное полотенце.
     Штатский обращается к нам:
     -- Ну, а вы что? Как вас зовут?
     Бабушка говорит:
     -- Это мои внуки. Они остаются со мной.
     Мы говорим:
     -- Да, мы остаемся с бабушкой.
     Штатский говорит:
     -- Все равно назовите мне ваши имена.
     Мы называем ему свои имена. Он сверяется со списком.
     -- Да, вас в списке нет. Можете оставить их, сударыня.
     Бабушка говорит:
     -- Что значит -- могу оставить? Само собой могу!
     Наша кузина говорит:
     -- Я готова. Поехали.
     Штатский говорит:
     --  Ты не слишком спешишь,  а? Могла бы по  крайней  мере поблагодарить
хозяйку и попрощаться с мальчиками.
     Кузина говорит:
     -- С мальчиками? С поганцами, вы хотите сказать.
     Она крепко обнимает нас:
     -- Целовать  вас  я  не стану, я знаю,  что вам  телячьи нежности не по
вкусу. Постарайтесь делать поменьше глупостей... Ну, пока!
     Она  обнимает  нас  еще  крепче  и  плачет.  Штатский поворачивается  к
бабушке:
     -- Я хотел бы поблагодарить вас, сударыня, за  все, что вы сделали  для
этой девочки.
     Мы все вместе выходим из  дома. У калитки стоит  джип. Солдаты  садятся
вперед, штатский и кузина  -- сзади. Бабушка кричит что-то солдатам. Солдаты
хохочут. Джип уезжает. Кузина не оглядывается.

ПРИХОД НОВЫХ ИНОСТРАНЦЕВ
     После отъезда кузины мы идем в город посмотреть, что там происходит.
     На  каждом   углу  стоят  танки.  На  ратушной  площади  --   множество
грузовиков,  джипов, мотоциклов,  простых  и с  колясками.  Всюду  множество
иностранных  солдат.  На рыночной площади, которая не  заасфальтирована, они
ставят палатки и полевые кухни.
     Когда  мы проходим мимо, они улыбаются нам, что-то говорят,  но мы пока
не понимаем их речи.
     Кроме  солдат,  на улицах  никого нет. Двери  домов заперты, окна тоже,
витрины магазинов закрыты решетками или жалюзи.
     Мы идем домой и говорим бабушке:
     -- В Городке все тихо.
     Она хмыкает:
     -- Это они отдыхают. Вот погодите, увидите, что вечером будет!
     -- А что будет, бабушка?
     -- Для начала -- обыски. Они пройдут  по всем домам и все обыщут. Ну, и
возьмут  себе  все,  что  им понравится. Я одну войну пережила  уже, я знаю.
Нам-то бояться незачем -- взять у нас нечего, и я знаю, как с ними говорить.
     -- Но что они будут искать, бабушка?
     -- Шпионов, оружие, боеприпасы, часы, золото, женщин.
     Действительно, во второй  половине дня солдаты начинают  систематически
обыскивать дома.  Если  им  не отвечают, они дают выстрел в  воздух, а затем
ломают дверь.
     Многие  дома стоят пустыми.  Жители ушли  насовсем или прячутся в лесу.
Дома без хозяев и магазины солдаты обыскивают так же тщательно.
     Вслед за  солдатами  по брошенным домам  и  магазинам  идут воры. Это в
основном дети, старики и некоторые женщины -- те, кто не боится и беден.
     Мы  встречаем  Заячью  Губу.  Она  тащит  охапку платьев и  туфель. Она
говорит нам:
     -- Поторопитесь, пока что-то еще  остается. Я  уже три  раза  сходила в
магазин.
     Мы  идем в  магазин  "Книги и  канцелярские  товары" -- дверь выбита  и
здесь. В  магазине только несколько  детей  -- они  берут карандаши, цветные
мелки, ластики, точилки и школьные ранцы.
     Мы  не  спеша отбираем  то, что нужно  нам:  многотомную  энциклопедию,
карандаши, бумагу.
     На улице старик и старуха дерутся  из-за копченого окорока. Вокруг  них
собралась  толпа,  люди  подзуживают  стариков и смеются  над  ними. Старуха
ногтями царапает лицо старика и наконец убегает, унося окорок.
     Мародеры напиваются краденым  спиртным  допьяна,  дерутся, бьют  окна и
витрины разграбленных домов и магазинов, крушат посуду и ломают все,  что им
не нужно или что они не могут унести.
     Солдаты тоже пьют и снова идут по домам -- на этот раз они ищут женщин.
     Повсюду слышны выстрелы и крики насилуемых женщин.
     На ратушной  площади солдат играет на аккордеоне. Другие солдаты поют и
пляшут.

ПОЖАР
     Уже несколько дней мы не видели свою соседку --  она не выходит  в сад.
Не видели мы и Заячью Губу. Мы идем посмотреть, что с ними.
     Дверь домика распахнута. Мы входим. Хотя на улице ярко  светит  солнце,
внутри темно, потому что окна очень маленькие.
     Когда наши глаза  привыкают к темноте, мы видим соседку. Она  лежит  на
кухонном столе. Ее ноги свисают со стола, а руки она прижимает к глазам. Она
не движется.
     Заячья Губа лежит на  постели. Она голая. Между  ее  раздвинутых ног --
целая лужа из  крови и спермы. Ее ресницы слиплись -- теперь уже навсегда, а
ее губы  растянуты  и открывают черные  зубы в  вечной  улыбке:  Заячья Губа
мертва.
     Соседка говорит нам:
     -- Уходите.
     Мы подходим к ней и спрашиваем:
     -- Так вы не глухая?
     -- Нет. И не слепая. Уходите.
     Мы говорим:
     -- Мы хотим вам помочь.
     Она говорит:
     -- Мне не нужна помощь. Мне уже ничего не нужно. Уходите.
     Мы спрашиваем:
     -- Что здесь произошло?
     -- Сами не видите?.. Она ведь умерла, да?
     -- Да. Это были новые иностранцы?
     -- Да. Она  сама их зазвала.  Она вышла на дорогу  и знаками звала их в
дом. Их было двенадцать или  пятнадцать. И они  ее трахали один за другим, а
она только кричала:  "О, хорошо, хорошо! Давайте, давайте, все по  очереди!"
Она умерла  счастливой -- затраханная  насмерть. А я  не могу  умереть! Я не
знаю, сколько я уже тут  лежу без еды и питья. А смерть все не приходит. Она
никогда не приходит, если ты зовешь ее  сам. Ей нравится мучить  нас. Я зову
ее вот уже много лет -- а она не слышит меня.
     Мы спрашиваем:
     -- Вы действительно хотите умереть?
     --  Чего  я  могу еще  хотеть?  Если  вы  и  впрямь хотите мне  помочь,
подожгите дом. Я не хочу, чтобы нас нашли -- вот так.
     Мы говорим:
     -- Но это же будет очень больно.
     -- А  это уж не ваше дело. Подожгите дом,  и все, если,  конечно, вы на
это способны.
     -- Да, сударыня, мы на это способны. Положитесь на нас.
     Мы перерезаем ей горло бритвой, потом идем и сливаем немного бензина из
бака армейского грузовика. Мы поливаем бензином тела и  стены дома. Потом мы
поджигаем дом и идем к себе.
     Утром бабушка говорит:
     -- Дом соседки сгорел. Они обе были внутри -- и  она, и ее дочь. Верно,
девчонка оставила что-нибудь на огне -- с дурочки станется.
     Мы идем к  дому соседки, чтобы забрать кур и кроликов, но другие соседи
уже растащили их ночью.

КОНЕЦ ВОЙНЫ
     Уже несколько  дней мы видим,  как победоносная армия новых иностранцев
--  которую  мы  теперь  называем   армией-освободительницей  --  идет  мимо
бабушкиного дома.
     Танки, пушки, бронеавтомобили  и грузовики Освободителей  день  и  ночь
идут через  границу. Фронт  уходит все  дальше  и  дальше в  глубь  соседней
страны.
     В  противоположном  направлении  движется другой  поток:  идут пленные,
побежденные. Среди  них  много  людей и из нашей страны. Пленные  все еще  в
форме, но без оружия и  без  знаков различия. Они бредут, опустив  голову, к
станции, где их сажают в вагоны и увозят. Никто не  знает, куда и надолго ли
их увозят.
     Бабушка говорит, что их везут далеко,  в холодные и безлюдные края, где
их заставят работать так тяжело, что  никто не вернется.  Все  они умрут  от
холода, непосильного труда, голода и разных болезней.
     Через месяц после освобождения нашей страны война заканчивается совсем,
и  Освободители занимают  нашу страну -- люди говорят,  навсегда. Поэтому мы
просим бабушку научить нас их языку. Она говорит:
     -- Что я вам, учительница? Как я вас учить-то буду?
     Мы говорим:
     -- Очень просто, бабушка. Просто говорите с нами весь день на их  языке
-- в конце концов мы начнем понимать.
     Вскоре мы знаем достаточно, чтобы  переводить, когда местные  говорят с
Освободителями.  Мы пользуемся  этим  и  становимся посредниками при  обмене
того, что в избытке у военных: сигареты, шоколад,  табак, -- на то, что есть
у жителей: вино, водка и фрукты.
     Деньги ничего не стоят, все только меняются.
     Девушки спят с  солдатами  за шелковые  чулки,  украшения, духи, часы и
прочие вещи, которые солдаты набрали в освобожденных городах.
     Бабушка больше не ходит на рынок  со своей тележкой. Наоборот -- теперь
к ней приходят хорошо одетые дамы и умоляют продать им курицу или колбасу за
перстень или серьги.
     Люди получают продовольственные карточки. С четырех часов утра у мясных
и хлебных лавок выстраиваются длинные очереди. Остальные магазины закрыты --
им нечем торговать.
     Не хватает всего.
     Но у нас с бабушкой есть все, что нам нужно.
     Сколько-то  времени  спустя   у  нашей  страны  снова  появляется  свое
правительство и своя армия, правда,  и правительство  и армия  находятся под
контролем  наших Освободителей. Их флаг  висит на всех общественных зданиях.
Повсюду  портреты  их  Вождя.  Они  учат  нас  своим  песням и  танцам;  они
показывают в кинотеатрах свои фильмы. В школах введено обязательное изучение
языка наших Освободителей, а все остальные иностранные языки запрещены.
     Запрещено критиковать наших Освободителей или наше новое правительство,
запрещены шутки  о них. Достаточно доноса, чтобы  любого человека  бросили в
тюрьму  без суда и следствия.  Люди -- и мужчины, и женщины --  исчезают без
следа, никто не знает за что, и их семьи больше ничего про них не слышат.
     Границу восстановили. Теперь ее невозможно перейти.
     Нашу страну окружили колючей  проволокой; теперь  мы полностью отрезаны
от остального мира.

ШКОЛА ОПЯТЬ ОТКРЫЛАСЬ
     Осенью все дети опять идут в школу -- кроме нас.
     Мы говорим бабушке:
     -- Бабушка, мы не хотим идти в школу.
     Она говорит:
     -- Надеюсь,  что  так:  вы мне дома  нужны.  К тому же, что вы там  еще
можете узнать нового?..
     -- Ничего, бабушка, совершенно ничего.
     Вскоре мы получаем письмо. Бабушка спрашивает нас:
     -- Что тут написано?
     -- Тут написано, что вы  несете за нас ответственность и что мы обязаны
явиться в школу.
     Бабушка говорит:
     -- Киньте это в печку. Я неграмотная, вы  тоже. Никто из нас это письмо
не прочел.
     Мы  сжигаем  письмо.  Через  несколько дней приходит  еще  одно.  В нем
сказано, что, если мы не пойдем в школу, бабушка  будет  наказана по закону.
Мы бросаем в печку и это письмо и говорим бабушке:
     -- Бабушка, не забудьте, что один из нас глухой, а другой слепой.
     Еще через несколько дней приходит какой-то человек. Он говорит:
     -- Я -- инспектор начальных школ. В вашем доме проживает двое детей, по
возрасту подпадающих под закон о всеобщем образовании. Вы  получили уже  два
письменных предупреждения.
     Бабушка говорит:
     -- Вы о письмах? Не знаю, не читала. Я неграмотная, и дети тоже.
     Один из нас спрашивает:
     -- Кто это? Что он говорит?
     Другой отвечает:
     -- Он спрашивает, умеем ли мы читать. На кого он похож?
     -- Он высокий, и лицо у него злое.
     Мы начинаем кричать вдвоем:
     -- Уходи! Не трогай нас! Не убивай нас! Помогите!..
     Мы прячемся под стол. Инспектор спрашивает бабушку:
     -- Что это с ними?
     Бабушка говорит:
     --  Ох,  бедняжки всех  боятся! Они  пережили  ужасные  вещи  в Большом
Городе. К тому же  один глухой, а другой слепой. Глухой поэтому рассказывает
слепому, что он  видит, а  слепой объясняет глухому, что он слышит. А  иначе
они ничегошеньки не понимают.
     Мы продолжаем кричать под столом:
     -- Спасите, спасите! Все рушится! Я не  могу выдержать  этот грохот!  Я
ничего не вижу!..
     Бабушка объясняет:
     -- Видали? Когда кто-нибудь их пугает, они слышат и видят то, чего нет.
     Инспектор кивает:
     -- У них галлюцинации. Их надо положить в больницу.
     Мы кричим еще громче.
     Бабушка говорит:
     -- Это еще хуже! В больнице-то все  и случилось. Они навещали свою мать
-- она там работала. А  тут бомбежка, как раз когда они были в больнице. Они
видели  взрывы,  убитых  и  раненых;  они  и  сами  были несколько  дней без
сознания.
     Инспектор говорит:
     -- Бедные ребята! А где их родители?
     -- То ли померли, то ли пропали. Сгинули. Кто знает, что с ними!
     -- Это, должно быть, тяжкая ноша для вас.
     -- Что поделаешь. Я -- единственная, кто у них остался.
     Перед уходом инспектор пожимает бабушке руку:
     -- Вы очень добрая женщина.
     Вскоре  мы  получаем  еще  одно  письмо  --  в  нем  написано,  что  мы
освобождены от посещения школы в связи с физическими  травмами и психическим
состоянием.
     БАБУШКА ПРОДАЕТ ВИНОГРАДНИК
     К  бабушке   приходит  офицер.  Он  хочет,   чтобы  она  продала   свой
виноградник. Армия хочет построить на его месте казарму для пограничников.
     Бабушка говорит:
     -- А чем вы мне заплатите? Деньги нынче ничего не стоят.
     Офицер говорит:
     --  В  обмен  за  вашу  землю  мы  проведем  в  ваш  дом  водопровод  и
электричество.
     Бабушка говорит:
     -- Не нужны мне ваши  водопровод  и электричество.  Я всю жизнь без них
прекрасно обходилась.
     Офицер говорит:
     -- Мы ведь могли  бы  реквизировать ваш  виноградник и  ничего  вам  не
платить. Собственно, мы так и сделаем, если вы откажетесь продать его. Армии
нужен ваш участок. Передать его нам -- ваш патриотический долг.
     Бабушка открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут вмешиваемся мы:
     -- Бабушка,  вы уже старая, и вам не так легко работать. Виноградник --
это лишняя работа для вас, а родит он  плохо, пользы от него  мало. С другой
стороны, стоимость дома существенно возрастет после проведения в него воды и
электричества.
     Офицер говорит:
     -- Ваши внуки гораздо сообразительнее вас, бабушка.
     Бабушка говорит:
     -- Еще бы. Что ж, обсуждайте это дело с ними. Пусть они решают.
     Офицер говорит:
     -- Но мне понадобится ваша подпись.
     -- Я подпишу что хотите. Правда, писать