КАРЛ. Сейчас бы пива холодного.
   РУТ вызывающе громко включает магнитофон, звучит шлягер.
   РУТ. Придется потерпеть. Самое позднее, до следующего прилива. (Ложится
рядом с магнитофоном, закрывает глаза.)
   КАРЛ. Типично для Близнецов.
   РУТ. Что ты хочешь этим сказать?
   Пауза.
   Ах, ты еще и трус.
   КАРЛ. Только ради мира в семье.
   РУТ. Ты тоже сегодня утром спал здесь.
   КАРЛ. Разве я что-нибудь говорю?
   РУТ. Достаточно видеть твою физиономию.
   КАРЛ. Не всегда.
   РУТ. И эта бесконечная пьянка вчера ночью --
   КАРЛ. Тебя никто не заставляет пить вместе со всеми.
   РУТ. Я должна спать, а вы развлекаетесь. А потом мне  любезно разрешают
помыть посуду.
   КАРЛ. Зато с какой любовью я отнес тебя в кровать?
   РУТ. С огромной любовью. Ребенок  за завтраком не знал куда деваться от
смущения.
   КАРЛ. Она прекрасно себя вела.
   РУТ. Прекрасно! Тогда почему она сразу пошла в воду?
   КАРЛ. Я тебе не позволю всю вину вешать на меня.
   РУТ. Я тоже не позволю.
   Пауза.
   Ласкать жену можно было и по-другому. Но с твоим чувством такта --
   КАРЛ (кричит). Да, у меня есть чувство такта!
   РУТ. Господи, до чего мы так дойдем?
   КАРЛ.  Рут, я же говорил  всего  лишь  о  Близнецах.  Человек  не может
отвечать за свой знак зодиака.
   Пауза.
   РУТ. И о чем же выспрашивал этот журналист?
   КАРЛ. Как она училась.
   РУТ. Что же ты ему сказал?
   КАРЛ. Чистую правду.
   РУТ.  Карл, но ведь она  осталась на второй год  только  потому, что  я
тогда как раз проходила обследование.
   КАРЛ. Ты придумываешь себе болезни, а виноват потом я.
   РУТ.  Ничего  себе - придумываешь:  такой был  жуткий период.  Уколы  и
таблетки с утра до вечера. И все эти идиотские вопросы. А моя работа летит к
чертям.  - Вас заменит Хельга  Зикорайт!  Мир не видел подобной грязнухи. За
кассой продуктового отдела! А дома ребенок остается на второй год.
   Пауза.
   Из магнитофона звучит сентиментальный шлягер, КАРЛ обнимает РУТ.
   КАРЛ. Только не вешать нос. У Манни действительно была светлая головка.
Все эти  ее чудесные  шуточки  и словечки:  "На диване  баба с  дедой  после
сытного обеда. Деда громко пукает, баба его стукает".
   РУТ. Карл!
   КАРЛ.  Этот тип  записал все, что она говорила. Каждую фразу, сказанную
ее детскими устами. Чтобы она не ушла  беззвучно. Я хочу  сказать  -  не так
тихо и незаметно.
   Пауза
   А солнце жарит уже во всю.
   РУТ. Бикини я все равно не сниму.
   КАРЛ. А кто говорит о бикини?
   РУТ. Даже наоборот - нам бы следовало прилично одеться.
   КАРЛ. У тебя что, не все дома?
   РУТ. В семье траур --
   КАРЛ. Траур по Манни --
   РУТ. Да.
   КАРЛ. Черный костюм и лакировки, да?
   РУТ. Только  то, что принято...  А  как я, собственно, лежала, когда ты
снимал меня для того журналиста?
   КАРЛ. А что?
   РУТ. Будет заметно, что я сплю?
   КАРЛ. Ну, а если да?
   РУТ. Любая мать будет возмущена.
   КАРЛ. Мне бы твои заботы. (Смотрит на вещи Мануэлы, лежащие на  песке.)
И  ребенок  такой же безалаберный, как  ты.  Вместо того,  чтобы  приучать к
аккуратности --
   РУТ. Может, ты попытаешься?
   КАРЛ. Теперь уже ничего не исправишь, Рут.
   РУТ. Она способный ребенок.
   КАРЛ. Думаю, тебе действительно надо будет повторить курс.
   РУТ. Как ты себе это представляешь?
   КАРЛ. Вполне серьезно.
   РУТ. А моя работа?
   КАРЛ. Незаменимых людей нет.
   РУТ. Да, в личной жизни нет незаменимых. Но не за  моей кассой. Или  ты
предлагаешь снова посадить туда Хельгу Зикорайт с ее прыщами на физиономии?
   КАРЛ. Значит, тебе наплевать на лечение?
   РУТ. Могу себе представить какую мину состроил бы Бушке.
   КАРЛ. Да, некоторые живут только ради своего начальника отдела.
   РУТ. А другие ради своего завода даже позволяют рвать себя на куски.
   КАРЛ. Безумно смешно.
   РУТ.  Да,  безумно  смешно.  Ты  же  все  успел:  отключить  установку,
предупредить бригадира, стереть кровь с верстака и только тогда свалился без
чувств. Строго по инструкции. Безумно смешно.
   КАРЛ. У нас бы любой так поступил.
   РУТ. Нет, любой вырвал бы кабель из розетки.
   КАРЛ.  То  есть, иными словами, навалил бы  кучу  дерьма. Ты хоть  себе
представляешь сколько стоит такая  машина! Я пятнадцать  лет на заводе и все
делал как надо, и вкалывал --
   РУТ. Ну и что?
   КАРЛ. Думаешь, я собираюсь всем этим рисковать?
   РУТ. Зато твои пальцы были бы на месте.
   КАРЛ. Вы, бабы, ничего в этом не смыслите. А привыкнуть можно ко всему.
   РУТ. К сожалению --
   КАРЛ. Когда в кассе не хватило полсотни, ты тоже не спала ночами.
   РУТ. Пятьдесят марок - это пятьдесят марок.
   Пауза.
   Почему ты постоянно так меня мучаешь?
   КАРЛ. Что?
   РУТ. Карл, я тебе задала вопрос.
   КАРЛ. Идиотский вопрос.
   Пауза.
   Знаешь,  Рут, есть люди,  они как бы  носят в  себе счастье. В них есть
что-то, дающее счастье окружающим. Знаешь, они постоянно как бы светятся.
   РУТ. В самом деле?
   КАРЛ.  Например,  Эльфи Вебер.  Как  она  всегда  сияет! И  дает Веберу
ощущение неизменного счастья.
   РУТ. Это, наверное, потому, что ее интересуют только аборты Фабиолы.
   КАРЛ. Неважно. Но  он живет в каком-то счастливом  состоянии.  Рядом  с
Эльфи человек чувствует себя  безумно приятно. Каждый. А она окончила  всего
лишь восемь классов.
   РУТ. И что дальше?
   КАРЛ. Ничего.
   РУТ. Но ты ведь хочешь что-то этим сказать?
   КАРЛ. Ну-у, что ты к таким не принадлежишь.
   РУТ. Вот как?
   КАРЛ. Знаешь, Рут,  ты  скорее относишься  к тому типу  женщин, которые
должны непременно все испакостить. В них есть что-то  безрадостное.  Знаешь,
они  все делают  скверно.  И  никогда не  сияют.  Потому что они практически
всегда всем недовольны. Несмотря на твой аттестат зрелости, Рут.
   Пауза.
   Рут? Что с тобой?  Скажи что-нибудь. Ты что, немая, дар речи  потеряла?
Сейчас же скажи  что-нибудь. Иначе  снова начнешь бесноваться. Я же знаю как
это бывает.  Ты не виновата. Хоть это и не  слишком приятно. Я говорю сейчас
совершенно объективно. Я же  хочу только,  чтобы ты  вошла в норму. А то все
время - как лунатик.
   Пауза.
   Открой же рот, наконец. Иначе будет поздно. Сейчас же скажи что-нибудь,
Рут! Ты должна что-нибудь сказать!
   РУТ смеется, КАРЛ бьет ее.
   РУТ. Хочешь моего картофельного салата?
   КАРЛ. Картофельного салата -- ?
   РУТ. И пару сосисок.
   КАРЛ. Мою плоть  и кровь  пожирают рыбы, а  я  буду набивать себе брюхо
картофельным салатом?
   РУТ.  Мне показалось, ты  хочешь, чтобы  я вошла в норму. Мы завтракали
уже очень давно.
   КАРЛ. Для картофельного салата наступит черед --
   РУТ. Когда?
   Пауза.
   Когда же, Карл?
   КАРЛ. По прибытии бренных останков.
   РУТ. Бренных останков --
   КАРЛ. Все, я сыт тобой по горло.
   Крики чаек.
   РУТ. Ах, твари! Проклятые твари!
   КАРЛ. Да ты что, Рут!
   РУТ. Настоящие стервятники.
   КАРЛ. Чайки - стервятники?..
   РУТ. Смотри! Как они беспрестанно бьют клювом по воде.  Они выклевывают
глаза у мертвецов.
   КАРЛ. Причем тут чайки.
   РУТ бросается камнями в чаек.
   РУТ. Именно чайки.
   КАРЛ. Какая чушь.
   РУТ. Нет, правда, они - как коршуны. Особенно когда на них нападает эта
неутолимая прожорливость. Прямо  настоящие  стервятники. Ты не смотри на  их
окраску.  Не  смотри,  что  они  похожи  на  голубей -  это  подлая  уловка.
Проваливайте отсюда! Гадкие  твари! Проваливайте! Попала,  Карл! Я  попала в
нее!
   КАРЛ. Они наверное уже тебе выклевали глаза.
   РУТ. Но  я  почти  попала.  Рядом с крылом.  Там  у  этих  гадин  самое
чувствительное  место. Ах,  вы  твари!  Проклятые  твари! (Убегает вслед  за
чайками.)
   КАРЛ срывает  ленту с платьица  Мануэлы.  Потом  зарывается лицом  в ее
одежду.
   КАРЛ. Малышка-глупышка с  плюшевыми ушками...  Какое подонство... Какое
проклятое подонство! Чтобы такое стопроцентное подонство --
   Затемнение.




   Сцена 4.
   КАРЛ  украдкой что-то  пишет  на  полях газеты, РУТ  читает  в школьной
тетради.
   КАРЛ. Такая трагическая смерть изменяет все.
   РУТ. В каком смысле?
   КАРЛ.  Я  имею  в  виду  -  духовно. Но  зато  уж  по-настоящему.  Если
переживаешь это всем сердцем. Прежней жизни приходит конец.
   РУТ. Ах, Карл, дорогой --
   КАРЛ. Для  меня,  во всяком случае, в  будущем  остаются  только высшие
ценности.
   РУТ. Так, так --
   КАРЛ.  Да.  Прежде  всего  куплю велосипед.  От  машины  могу  спокойно
отказаться.  Вебер, конечно, тут  же заявит, что я тронулся. Ну и ладно, его
дело.  И телевизору тоже конец. Куда  лучше по вечерам наслаждаться  покоем.
Кое-какая закуска и немного вина--
   РУТ. Ага --
   КАРЛ. Все это за мой счет. Рассматривать фотографии --
   РУТ. Те, что ты сделал здесь, на море.
   КАРЛ. Да.
   РУТ. Немного музыки, когда Манни уже в постели --
   КАРЛ. Почему нет?
   РУТ. Да ты просто --
   Пауза.
   КАРЛ. Не  обязательно  же  думать  об  этом постоянно.  А  ты все время
думаешь об этом?
   РУТ. Да.
   Пауза.
   Что это ты там подсчитываешь?
   КАРЛ.  Мое чисто личное дело.  Погода бы не испортилась.  Не то -  одна
капля, и я бегу в машину.
   РУТ. Я останусь.
   КАРЛ. Я только хотел сказать --
   Пауза.
   Тебе все еще снятся числа?
   РУТ. А что?
   КАРЛ. Ну, здесь  такой  бодрящий климат.  Для  твоих нервов, вообще-то,
идеально.
   РУТ. Ты находишь?
   КАРЛ. Да. Лучше любого санатория.
   РУТ. А я уже как-то настроилась.
   КАРЛ. Вот как? У тебя это, однако, быстро получается.
   РУТ. Просто скажу Бушке, что перетрудилась.
   КАРЛ. После трех недель отпуска --
   РУТ. Но тогда тебе придется самому заботиться о себе и о ребенке.
   Пауза.
   КАРЛ. Завяжи узелок. Чтобы не забывала - у тебя остался один я.
   РУТ. Ну вот, сам видишь в каком я состоянии.
   Пауза. Доносится легкая музыка.
   И  еще  этот  праздник  в  кемпинге.  Именно  сейчас,  когда  мы  такое
переживаем.
   КАРЛ. Тебе сейчас лучше взять бумажный платок.
   РУТ.  Не  беспокойся,  я  держу  себя  в  руках.  Я  не  доставлю  тебе
неприятностей.
   КАРЛ. Иди ты, знаешь куда -- (Насвистывает доносящуюся мелодию.)
   РУТ. Это так необходимо сейчас?
   КАРЛ. Не выходит из головы с того последнего заводского вечера.
   РУТ. Что у тебя не выходит из головы, я прекрасно знаю.
   КАРЛ. Еще бы. А вечер был классный.
   РУТ. Потому что Вебер все время пытался лапать меня?
   КАРЛ. Он же в шутку.
   РУТ. Есть места, где это перестает быть шуткой.
   КАРЛ. Рут, хозяева поставили угощение. Так, что дым  коромыслом. Все за
счет центральной дирекции. Достаточно было телекса из Нью-Йорка.  На будущий
год я получу часы с кукушкой. Пятнадцать лет стажа. (Пытается ущипнуть РУТ.)
Тогда я смогу делать ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!
   РУТ. Прекрати, пожалуйста.
   КАРЛ. Но вокруг ни души.
   РУТ. А вертолет?
   КАРЛ. Всякий  раз, когда у человека радость, тебе надо все испортить. А
я, идиот, еще надеялся, что с такой как ты можно быть счастливым.
   РУТ. Все от тебя зависит. (Читает в тетради.)
   КАРЛ. Что там такое ужасно интересное.
   РУТ. Мое личное дело.
   КАРЛ. Как угодно.
   РУТ. Здесь  записи Мануэлы  на тему:  "Что  ты  видишь вокруг  себя  на
пляже".
   КАРЛ. И что же?
   РУТ. Оглянись вокруг.
   КАРЛ. И все правильно?
   РУТ (читает). Жестяные банки,  пластиковые пакеты,  железная проволока,
бочки  из-под смолы,  бутылки  от Кока-колы, картонные  тарелки,  потерянные
туфли, небо --
   КАРЛ. Что?
   РУТ. Небо.
   КАРЛ. Где это написано?
   РУТ. Вот.
   КАРЛ. Это ничего не значит.
   Пауза.
   Небо --
   Пауза.
   Жаль, что она больше не с нами.
   РУТ. Господи, наш ребенок!
   Хватает бинокль, но КАРЛ отнимает его.
   КАРЛ. Ты же сказала, смотреть - ниже твоего достоинства.
   РУТ. "И  что мы видим, если закрыть  глаза"  -  это написано  на другой
странице.
   КАРЛ. Что за ерунда?
   РУТ. Тогда можно дальше не читать.
   КАРЛ. Ну, пожалуйста.
   РУТ рвет тетрадь.
   А ведь ей иногда несладко приходилось с тобой.
   РУТ. Твоя обожаемая Эльфи наверняка  не водит свою дочь Улли в балетную
школу.
   КАРЛ. Вот именно. Одно мучение для ребенка.
   РУТ. Кто из нас больше мучил Манни, Карл --
   КАРЛ. Да? А когда она разрисовала  стену? Ребенок просто разыгрался. За
такое не запирают в подвал.
   РУТ. А кто избил ее так, что у нее носом шла кровь? Кто разбил ей лицо?
   КАРЛ. Потому что она хлопнула дверью. Как ненормальная.
   РУТ. Карл, ты же сам знаешь, что это был сквозняк.
   КАРЛ  (кричит). Человек может ошибаться! Но  то, что ты не отвела ее  к
глазному врачу --
   РУТ. А почему это, собственно, всегда я?
   КАРЛ. Потому что она никогда не могла сразу взять нужную вещь.
   РУТ. Но почему я?
   КАРЛ. Глазной врач - это женская  работа. Когда  на море волнение, надо
чертовски хорошо видеть.
   РУТ. Прошу тебя -- !
   КАРЛ. Да, Рут, так губят то, что дороже всего.
   РУТ. Ты ошибся адресом.
   КАРЛ. Но - должен же кто-то быть виноват! (Хочет уйти.)
   РУТ. Карл, ты куда?
   КАРЛ. Не знаю. В воду. Думаю, стоит сплавать еще раз ненадолго.
   РУТ. Это бессмысленно.
   КАРЛ. Я здесь дольше не вынесу. (Уходит.)
   РУТ читает записи КАРЛА на  полях газеты, затем замечает, что на платье
Мануэлы недостает ленты.
   РУТ. Боже всемилостивый, помоги нашей Манни. Боже всемилостивый, помоги
нашей  Манни.  Помоги  нашей Манни, Боже  всемилостивый.  Прошу  тебя,  Боже
всемилостивый,  помоги  нашей Манни. Помоги нашей  Манни, прошу  тебя,  Боже
всемилостивый. Я  - э-э-э.  (Произносит без выражения,  как пустые слова.) Я
носила ее в своем теле, в муках произвела на свет, вскормила  этой грудью --
Боже всемилостивый, почему я не могу ощутить горе?
   КАРЛ возвращается, РУТ позирует.
   Боже всемилостивый, помоги нашей Манни!
   КАРЛ берет фотоаппарат.
   КАРЛ. Рут!
   РУТ оборачивается к нему, он фотографирует ее в позе молящейся.
   РУТ. Ты ведь насобирал уже достаточно воспоминаний.
   КАРЛ. Блаженны преследуемые, да?
   РУТ. Фу, Карл!
   КАРЛ  (включает  магнитофон).  Только  не питай  никаких  иллюзий.  Она
покинула нас безвозвратно. И называй ее - Мануэла. Чтобы Он знал, о ком идет
речь, и не промахнулся.
   РУТ. Бог не может промахнуться.
   КАРЛ.  Да? Почему же  Он допустил, чтобы  она погибла? Девчушка, восемь
лет --
   Пауза. РУТ выключает магнитофон.
   Приложить бы ему как следует этими здоровыми камнями.
   РУТ. Карл, прошу тебя! Это же богохульство.
   КАРЛ. Потому что от твоих молитв никакого толку.
   РУТ. Во что ты, собственно, веришь?
   КАРЛ. В твою задницу.
   РУТ. Стыдись, Карл.
   Музыка, доносящаяся из кемпинга.
   КАРЛ. Как животные.
   РУТ. Вот как? Но ведь твоя потребность в трауре уже удовлетворена.
   КАРЛ. Ты что, совсем тронулась?
   РУТ.  Я  всего лишь  просмотрела твой перечень убытков. (Берет газету.)
Гроб обойдется дешевле, чем ты написал. Для Манни нужен совсем маленький.
   Пауза.
   Но ведь  без  "Таунуса"  ты  не  будешь  чувствовать  себя  полноценным
мужчиной.
   КАРЛ. Рут, только ради твоего лечения.
   РУТ. Это и есть первый взнос за "Таунус".
   КАРЛ.  Знаешь, Рут,  у каждого  бывают  свои минуты  слабости. И у меня
тоже. Я не могу всегда оставаться железным. Но жизнь-то продолжается, Рут.
   РУТ. Вечно ты со своими дурацкими изречениями --
   КАРЛ.  Так уж устроен мир. Возврат  излишков подоходного  налога за год
тоже постепенно приближается. Правда, эти подонки не торопятся. Может в этот
раз  по почте  пришлют. А когда приедем, будет уже  лежать в почтовом ящике.
Как ты думаешь?
   Пауза.
   РУТ  (иронически).  И  еще: стоимость перевозки тела можешь вычесть  из
налога.
   КАРЛ. Ну конечно же, жизнь продолжается!
   РУТ. Ах, Карл, ну как можно принимать тебя всерьез?
   КАРЛ.  И еще как продолжается жизнь - еще как! Передай-ка мне  сумку со
жратвой.
   РУТ. Сам возьми.
   КАРЛ не может открыть банку с салатом искалеченной рукой.
   Дай  сюда.  (Отвинчивает крышку банки, КАРЛ  ест.)  А что  ты  сделал с
ленточкой?
   КАРЛ. С какой ленточкой?
   РУТ. С ее платья?
   КАРЛ. Спрятал.
   РУТ. Зачем? -- Карл, зачем?
   Пауза. Приближается вертолет.
   Карл, милый?
   КАРЛ (машет рукой вверх). Эти ребята не сдаются. Помаши им. Смотри, нам
аквалангист помахал. (Фотографирует вертолет.)
   РУТ. Зачем ты взял ленточку?
   КАРЛ. Сам не знаю.
   РУТ. Но ведь ты что-то думал, когда брал.
   КАРЛ. Для "Таунуса".  Привяжу  изнутри  на  ветровое  стекло.  Приносит
удачу.
   РУТ. Для "Таунуса", который ты вовсе не собираешься покупать.
   КАРЛ. Ну и что? -- Есть еще салат?
   РУТ. Только для нее.
   КАРЛ. Хм --
   Пауза.
   Главное, долго ли приходится мучиться.
   РУТ. Мне - долго.
   КАРЛ. Когда тонут.
   РУТ. Что за жуткие мысли у тебя.
   КАРЛ. Мысли пошлиной не облагаются. Думаю, что конец наступает довольно
быстро.
   РУТ. Пожалуйста, Карл --
   КАРЛ. Тот малыш,  что провалился под  лед. Знаешь, Рут, что  он увидел,
когда умер? А? -- Нечто прекрасное. Угадай-ка.
   Пауза.
   Конечно, откуда ты можешь знать. Так вот: он видел рыб.
   РУТ. В самом деле?
   КАРЛ. Рыб. И очень много ярких камней. А потом появился  большой черный
мужчина.
   РУТ. Наступление беспамятства.
   КАРЛ. Я только пересказываю,  с его слов.  (Зажимает под мышкой банку с
салатом для Мануэлы и на  словах  "в два счета" отвинчивает  крышку здоровой
рукой.) Во всяком случае - это происходит в два счета.
   РУТ. Неужели ты способен обидеть ребенка?
   КАРЛ. Считаешь,  что я и теперь ее объедаю? (Ест.) Вечно ты из девчонки
изображаешь ангела. -- И Эльфи тоже это замечала.
   РУТ. Эльфи --
   КАРЛ. У нее есть чутье.
   РУТ. Вопрос только - к чему. Ну, а если даже и так?
   КАРЛ. Манни была далеко не идеальна.
   РУТ. О, Бог мой --
   КАРЛ. Да-а-а -- Бог карает маленьких грешников первыми.
   РУТ. Да каких таких грехов мог ребенок натворить?
   КАРЛ.  Отрывала лапки навозным жукам. Все  по очереди. И потом  целиком
сжигала на спичке. (Ест.) Так вот, скоро я окончу курсы мастеров.
   РУТ. Опять?
   КАРЛ. На этот - раз вполне серьезно.
   РУТ.  Серьезно...  Пока-то  ты начнешь взбираться  по  этой лестнице...
Бездарь --
   КАРЛ. Слушай, ты, а ну-ка, повтори!
   РУТ. Карл, на эти курсы ты поступаешь уже много лет.
   КАРЛ. Но сейчас это не болтовня. Хочешь пари? Тогда мы  запросто сможем
поднять и "Таунус". (Ест.)
   Справа налево проходит с песней группа детей.
   Дети из кемпинга.
   РУТ. Пошли на прогулку.
   Пауза. Пение детей.
   Карл, они пошли на прогулку!
   КАРЛ. Да, Рут --
   Пауза.
   Чтобы  взрослые  могли  свободно   поразвлечься.  Свиньи!  (Ковыряет  в
салате.) Чего ты, собственно, наложила в него?
   РУТ. Огурцы, яйцо и майонез. А что?
   КАРЛ.  Ужасно  кисло.  Просто невозможно. На  вкус  -  это  практически
селедочный салат.
   РУТ. Маринованные огурцы обычно бывают довольно кислыми.
   КАРЛ. Пусть кислыми. Но не до такой степени.
   РУТ. Господи, ну бывает.
   КАРЛ. Но ведь не так безумно кисло!
   РУТ. Послушай, Карл, ты ведешь себя очень странно. Сначала ты буквально
пальчики облизываешь, а теперь тебе вдруг стало невкусно.
   КАРЛ. Если теперь мне  перестало быть вкусно, значит это  действительно
невкусно.
   Пауза.
   Там сплошной уксус.
   РУТ. Карл!
   КАРЛ. Уксус.
   РУТ. На что ты сейчас похож --
   КАРЛ. И это для детского желудка. Разве ты мать? Ты хуже мачехи.
   РУТ. Только не наступай на мое больное место.
   КАРЛ (бьет РУТ). Мачеха! Мачеха! Мачеха! Мачеха!
   РУТ отбегает.
   (Плачет.) Да, с водой в легких долго не подышишь.
   РУТ. Карл? Теперь мне хотелось бы лежать в земле.
   КАРЛ. Снова этой твой пьяный бред.
   Атмосфера, создающая хрупкое настроение, например: легкий ветер и  крик
одинокой чайки.
   РУТ. Ведь она такая хрупкая --
   КАРЛ. Не надо верить всему, что пишут в газетах. Подойди сюда.
   РУТ. Зачем?
   КАРЛ. Не заставляй меня ждать.
   Они сходятся.
   РУТ. Ты никогда не бил меня так сильно.
   КАРЛ. Такой уж здесь бодрящий климат. (Смеется.)
   РУТ. Но, Карл, что же тут смешного?
   КАРЛ.  Это  все  Вебер, он по любому случа