ь тяжкие раны, но  вы  все
пребываете в добром здравии.
     - Мы  ведь  спортом  занимались,  -  резонно  напомнил  разукрашенный
синяками археолог. - Ты-то сам как?
     Оказалось,  под  шумок  Салеху  удалось  смыться  от  немцев   весьма
элегантным образом. Его держали в  яме  (вырытой  под  будущий  сортир)  с
момента пленения у Обители Умерших Душ, но охранник вдруг куда-то побежал,
напропалую строча из "фольмера",  а  на  египтянина  неожиданно  свалилась
сверху длинная доска, которая и сыграла роль лестницы.
     - Немцы уже погрузили Ковчег?
     - При мне, Инди, они выезжали с ним через южные ворота лагеря.
     - Салех, держи тысячу долларов, - отдал последнее профессор. - На эти
деньги  вам  всем  надо  добраться  до  Александрии   и   договориться   с
каким-нибудь капитаном, чтобы  он  взял  на  Англию  груз  в  виде  одного
скромного ящика.
     - А как же ты, Инди?
     - Я беру твой грузовик, Салех. Надеюсь, он у тебя застрахован.
     - Мой грузовик? - друг в легкой растерянности шевелил губами. А потом
глянул на комок из купюр в своей руке и расслабился.  -  Ну,  если  еще  и
страховку загребу...
     Считая, что взаимопонимание установлено, доктор Джонс вскочил в чужой
автомобиль и, газанув,  стал  растворяться  в  знойном  мареве  каменистой
пустыни.
     - Эй, Инди, - послал вдогонку Салех. - Осторожно, я только в  прошлом
месяце чинил задний мост.
     Через  полтора  часа  отчаянной  погони  показался  хвост   немецкого
каравана. Догонять его по дороге - очищенной  от  камней  узкой  полосе  -
означало подставить себя под опасный обстрел из многих стволов. К  счастью
доктору Джонсу повстречался бедуин на коне. В  течение  какого-то  времени
всадник азартно состязался в скорости с автомобилистом. Житель  пустыни  и
археолог какое-то время мчались бок о бок, задорно скалясь друг другу и не
желая отдавать пальму первенства. Внезапно  из  кабины  протянулась  рука,
которая, зацепив араба за рукав, без хлопот устранила его со  спины  коня.
Само ездовое животное было схвачено за  уздечку  и  затормозило  вместе  с
автомобилем. Оставалось только перескочить с сидения в  седло  и  поручить
бедуину заботы о железном коне. Правда, в тот момент дитя пустыни, сидя  в
пыли и посылая нехорошие слова, не понимал еще своего счастья.
     А теперь - в погоню, петляя среди окружающих дорогу камней,  которые,
по-видимому, натаскали еще  древние  египтяне.  Конник,  то  есть  Индиана
верхом, внезапно выскочил  из-за  большой  глыбы  и  пристроился  в  хвост
"Даймлеру". Немцы, дотоле бесхлопотно путешествовавшие в  джипе,  какое-то
время не могли поверить в это, да  и  стрельба  по  всаднику  означала  бы
одновременно  обстрел  собственного  грузовика.   Индиана   воспользовался
смятением и, "поддав газу" лошади, добрался до самой кабины. Перескочив на
подножку,  он  распахнул  дверку,  ухватил  автоматчика,  растекшегося   в
полудреме рядом с водителем, за шкирку, и выкинул вон как драного кота.
     - Пешком ходи, соня, здоровее будешь.
     Далее завязалась борьба  с  водителем  за  руль,  педали  скорости  и
тормоза. В результате поединка грузовик едва  не  врезался  в  придорожный
камень, и тогда оба претендента резко надавили на педаль  тормоза.  Машину
занесло. Джип не смог отвернуть в сторону и поцеловал грузовик.  Благодаря
силам инерции  из  кузова  "Даймлер-Бенца"  унеслась  по  воздуху  парочка
ближайших к борту солдат, а  джип  покинуло  еще  двое  бойцов,  также  на
бреющей высоте.
     Индиана с водителем ответственно надавили  на  газ,  рванули  вперед,
дружно вырулили на правильный курс, чуть ли не заулыбались  друг  другу  и
попутно сшибли затормозившего мотоциклиста в придорожную  канаву.  Правда,
после краткого перемирия, битва  за  руль  возобновилась.  Шизофренирующий
грузовик промчался по краешку строящегося у дороги дома  и  легко  смахнул
хлипкие леса. На ветровом стекле появился  какой-то  возмущенно-удивленный
араб,  который  заклеймил  хулиганов  словом  "шайтан"  и  тут  же  исчез.
Следующим исчез водитель. Индиана наконец поразил его внушительным  ударом
в ухо, а затем, отклонившись вправо, удачно  брыкнулся  и  выпихнул  немца
вон.
     Теперь можно было распоряжаться машиной по своему соизволению. Первым
делом "Даймлер-Бенц" толкнул бортом джип, который как раз пошел на  обгон,
пытаясь достать врага Рейха пулеметной очередью. Джип слетел с дороги и  с
тех пор его никто не видел и не слышал -  очевидно,  он  упал  в  глубокое
ущелье, по местному прозываемое "вади".
     Затем  подошла  очередь  второго  мотоциклиста,  который   собирался,
поровнявшись с грузовиком, выстрелить в стекло. Этот человек,  получив  от
борта внушительный импульс, покинул  мотоциклетное  седло,  сделал  сальто
через придорожные пальмы и скрылся за горизонтом.
     Список опасностей на  этом  не  был  исчерпан.  Оставшиеся  в  кузове
эсэсовцы выступили в поход на водительскую кабину. Они лезли  вдоль  обоих
бортов. Индиана прижался к левому краю дороги, где густо  росли  финиковые
пальмы. Листья поработали как мечи, срубая с машины смельчаков. Левый борт
был очищен. А вот человек, пробиравшийся с  другой  стороны,  благополучно
достиг кабины и пальнул из "парабеллума". За мгновение до выстрела угонщик
краем зрения уловил движение за правым стеклом. Поэтому успел тормознуть и
сбить прицел у стрелка. Пуля угодила в шляпу, правда, не в жизненно важную
ее часть, а в тулью. И сбросила ни в чем  не  повинный  головной  убор  на
грязное дно кабины.
     - Шляпу-то за что? - доктор Джонс разъярился,  и  ударом  ноги  вышиб
подлого немца вместе с дверцей.
     К сожалению, угонщик не располагал перископом.  И  это  его  подвело.
Один из эсэсовцев, сильный, смелый и ловкий дядька,  сумел  пробраться  по
крыше и внезапно запрыгнул в кабину ногами  вперед.  Индиана  получил  под
ребра, затем в челюсть. Защищаться было не с руки, потому  что  извилистая
дорога между скал требовала внимания, а руль - управления.
     Избиение закончилось тем, что угонщика схватили за шиворот и швырнули
головой в лобовое стекло. Череп бы  треснул,  как  орех  фундук,  если  бы
лобовое стекло не было уже покрыто сеткой  трещин.  Полная  знаний  голова
профессора пробила стеклянную преграду, а сам он вылетел на капот -  немец
придал ему  хорошее  ускорение.  Чтобы  не  упасть  под  колеса,  пришлось
схватиться за  фирменный  трилистник  "Даймлер-Бенца".  Впрочем,  немецкое
украшение не хотело держать американского профессора и тут  же  погнулось,
собираясь  вот-вот  оторваться.  Решетка  радиатора  тоже   не   разрешила
цепляться   за   себя,   тонкие   ее   прутья    рвались    под    руками.
"Национал-социалистический эрзац", - проклинал падающий  человек,  а  ноги
его уже бороздили дорогу. К тому же  эсэсовец,  занявший  место  водителя,
поддал  газу,  чтобы  раздавить  профессора  о  бампер  пылящего   впереди
автомобиля с начальством.
     Выход из этой ситуации имелся, но лишь на тот  свет.  Однако  Индиане
пришел на ум еще один вариант.
     Вот такой  -  волочась  телом  по  земле,  руками  хвататься  за  все
неподвижные детали под  днищем  и  перемещаться  от  переднего  бампера  к
заднему.
     И вскоре задница запрыгала на отвратительной египетской дороге. Потом
спина: все спинные  позвонки  заплясали  канкан.  Руки  же  перебрались  с
бампера на балку переднего моста. Кожаная  куртка  и  кожаная  вставка  на
штанах пока еще спасали собственную кожу профессора  от  сдирания.  Однако
галька и щебенка, усеивающие дорогу, мигом исколошматили его. Тело жалобно
просило: "Отпусти, доктор Джонс, этот  грузовик,  не  будь  садистом,  дай
отдых..."
     Профессор все-таки добрался до  заднего  бампера.  Уцепился  за  него
вначале руками, потом кнутовищем - многострадальное тело было вынесено  за
автомобиль,  напряжения  подходили  уже  к  пределу  прочности  организма,
упрямство - к границе с безразличием.  И  все-таки  немыслимый  ковбойский
курбет позволил археологу приподняться на колени, а потом в одно мгновение
вскочить на ноги и перемахнуть на задний борт машины.
     В кузове помимо ящика с Ковчегом находился еще один эсэсовец.  Участь
этого человека была печальна. Он только успел вперить изумленный взгляд  в
запорошенного дорожной пылью ковбоя. Доктор Джонс, подпрыгнув, уцепился за
верхнюю балку, обнял ненужного человека за шею ногами и вышвырнул за борт.
     Продолжая движение, дорожный ковбой вскарабкался на крышу. Пробежался
на полусогнутых вперед, повторяя маневр  своего  главного  недруга.  Грубо
ввалился в кабину, припечатав тяжелыми башмаками эсэсовца. Развивая успех,
схватил здоровяка за шиворот и ударил лбом о переднюю панель... Оставалось
только завершить процедуру возмездия и яростным взрывным  броском  послать
недавнего соперника  через  разбитое  ветровое  стекло  на  капот.  Спустя
секунду машина неприятно подпрыгнула. Стало ясно, что эсэсовец не  проявил
должной смекалки и силы воли, поэтому угодил под колесо.
     Сбитый в кусты автомобиль с партийно-эсэсовским начальством  поставил
точку в затянувшейся дорожной битве. Неприятный осадок в душе Индианы  был
лишь от того, что для Урбаха и компании не оказалось  вблизи  какой-нибудь
пропасти. Легковая автомашина уткнулась в пальму и замерла, пустив дым  из
мотора.


     Доведенный до нервного  срыва  немецкий  археолог  заколотил  лбом  о
переднее сидение.
     - Все пропало! История мне этого не простит! Что скажет Германия?..
     - Германия нас восславит. Доктору Джонсу надо еще вывезти  ковчег  из
Египта, -  произнес  хладнокровный  пруссак  Мюллер.  -  Судя  по  убогому
оснащению, финансами  он  не  блещет,  поэтому  попробует  погрузиться  на
пароход. Вот в море мы и перехватим еврейскую реликвию.
     - Что вы такое говорите, штандартенфюрер? - завопил Урбах от  избытка
истерических чувств. - Думайте хоть иногда! Из Александрии каждый  день  в
разных направлениях уходят десятки судов.
     Штурмбанфюрер Хорхер успокоил "бурю в стакане", поблескивая  стеклами
очков как ледышками:
     - У нас свои люди и в  портовой  администрации,  и  в  таможне,  и  в
стивидорной  компании  [организация,  занимающаяся   погрузо-разгрузочными
работами]. Ни один груз не проходит мимо нас  незамеченным,  партайгеноссе
Урбах.


     Доктор Джонс вытащил из-под ног шляпу - истоптанную, истерзанную, - и
бережно положил на соседнее сидение, как раненого товарища.
     Через семь с половиной часов грузовик с Ковчегом в  кузове  въехал  в
город-порт Александрия.




          ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ЭГЕЙСКОЕ МОРЕ. СЕНТЯБРЬ. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ


                     1. "БРОНЕНОСЕЦ" ВЫХОДИТ В МОРЕ

     - Все, Ковчег на борту "Броненосца". Если точнее, в твиндеке  второго
трюма, - торжественно подытожил Салех, стоя на  причале  возле  ржавого  и
обшарпанного, но довольно крупнотоннажного судна со столь странным именем.
- Загружайся и ты, Инди. Вернее, то, что от тебя осталось после сухопутной
части путешествия.
     - Все будет  исполнено  в  точности,  доктор  Джонс,  -  торжественно
поклялся верный Клопик, который тоже оставался на причале.
     - Ты стоишь десяти кадровых разведчиков, малыш, -  археолог  потрепал
мистера Лопсанга  по  жестким  вихрам.  -  Только  тебе  я  могу  доверить
препровождение моего дурноватого папаши  из  Искендерона  в  Чикаго.  Ведь
сержант Питерс - это много мышц и куча эрудиции. Больше ничего за душой  у
него нет.
     - Понял, доктор Джонс, сержанту Питерсу я ничего сложного поручать не
буду.
     - Мистер Катанга, это доктор Джонс и  мисс  Кэмден,  -  заявил  Салех
торопившемуся мимо человеку в свитере и фуражке, по виду явно капитану.  -
Мои лучшие друзья. Надеюсь, их не обидят на вашем судне?
     Сам вопрос  был  проигнорирован,  однако  моряк  пробубнил  мясистыми
губами.
     - Наслышан, наслышан, мистер  Джонс.  Вы  вполне  соответствуете  тем
анекдотам, которые мне рассказали о вас.
     Капитан больше  не  удостоил  вниманием  пассажиров  и  направился  к
судовому трапу. Судя по ллойдовской фуражке с большим  козырьком,  был  он
подданным его Величества, а внешность моряка выдавала  помесь  цейлонского
сингала с негритянками, малайцами, португалками и возможно голландцами.
     - Мы разве похожи на людей, которых можно так просто обидеть? -  мисс
Кэмден несколько возмутилась.
     - Дело вот в чем, - Салех прокашлялся. - Солидные компании не возьмут
какой-то ящик от людей с улицы, или уж столько заломят... В общем, судно я
нашел из дешевых, с несколько  подмоченной  репутацией.  Сам  Катанга  его
владелец.
     - Понятно, контрабандист, - Индиана был как всегда догадлив.
     Мужчины на прощание весомо пожали руки,  Лилиан  и  Салех  обменялись
крепкими поцелуями.
     - Именно так целуют гурии в мусульманском раю, -  авторитетно  оценил
египтянин и добавил: - Будем считать, что  я  получил  страховку  за  свой
грузовичок.
     Салех с Клопиком, весело посвистывая дуэтом, отправились в  ближайшую
кофейню, а Индиана с Лилиан в  отведенные  им  каюты  на  корме.  Впрочем,
сперва доктор Джонс навестил штурманскую рубку.
     - Мастер,  сколько  времени  займет  у  нас  переход  до  Лондона?  -
обратился он к капитану.
     - Неделю, мистер Джонс. Будем там шестого сентября.
     - Так долго? Почему не торопимся?
     - Мы торопимся.  У  нас  не  только  грузы  на  Лондон  вроде  вашего
драгоценного ящика, но и кое-что для одного испанского порта.  Кстати,  мы
выгрузимся  в  Ла-Корунье  довольно  резво.  Чем  резвее,  тем  целее,   -
скаламбурил Катанга.
     -  Ла-Корунья...  -  необходимый   участок   крупномасштабной   карты
мгновенно появился перед мысленным взором доктора  Джонса.  -  Значит,  вы
работаете на франкистов-фалангистов?
     - Что, не нравится? Я и на Гитлера потружусь,  и  на  Сталина,  и  на
любого другого черта, если он прилично заплатит... Вы против?
     - Не спорю, бизнес тем и хорош, что стоит вне политики и идеологии, -
легко согласился доктор Джонс и попробовал выведать. - Но все-таки, что вы
везете в Ла-Корунью?
     - Я же не спрашиваю, что лежит в  вашем  ящике,  -  отразил  капитан,
меланхолично покусывая резинку. На том разговор и закончился.
     Индиана спустился в свою каюту и улегся на койку. Рука наткнулась  на
номер "Таймс"  недельной  свежести.  Газетные  заголовки  клеймили  сговор
Гитлера и Сталина, оформленный двадцать третьего августа в  виде  пакта  о
ненападении. Надо же, два главных беса  договорились,  -  вяло  усмехнулся
Джонс. - Интересно, о чем?
     Надежно урчал  четырехцилиндровый  двигатель  "Бурмайстер  ог  Вайн",
проходящий неподалеку от переборки гребной вал усыплял крупной  вибрацией,
легкая  бортовая  качка  тоже  развивала  сонливость.  Дремота  затягивала
умаявшееся  тело,  приглушала  повсеместную  боль,  и  оставалась   только
огромной величины усталость. Все силы были отданы на какое-то  не  слишком
понятное дело и, казалось, уже никогда не восстановятся даже на треть.
     Веки доктора Джонса тяжело смежались, когда  в  каюте  возникла  мисс
Кэмден.
     - Я сейчас поставлю тебе примочки, - бодро объявила она.
     - Какие-такие примочки? - страдающим голосом спросил Индиана.
     - Катанга велел. Он еще посоветовал мне, когда я лягу спать, запереть
дверь и задраить иллюминатор. Это, чтобы его мохнорылые пираты не  влезли.
Но сначала я буду тебя спасать.
     Тут крутая волна ударила в борт.  Лилиан,  утратив  равновесие,  села
прямо на разбитое тело Индианы. И тут же вскочила,  испугавшись  страшного
воя пациента.
     - Да ладно, Инди, не придавай такого  значения.  Это  же  я,  хрупкая
женщина, а не бегемот какой-нибудь.
     - Из-за бегемота меньше бы мучиться пришлось.
     Лилиан потащила куртку с профессора, рубаха же на  нем  отсутствовала
со времен экскурсии в подземный храм.  Затем,  несмотря  на  все  стенания
Индианы, стала тыкать своей примочкой в его сизо-багровое тело.
     - Сдал ты, доктор Джонс, - уязвила  женщина,  никогда  не  забывающая
обид. - Мало чем напоминаешь того парня, которого я  видела  в  не  совсем
одетом виде лет десять тому.
     - Правильно, эти десять лет  я  не  лежал  как  рыбка  в  маринаде...
Лилиан, здесь ты не найдешь спасенья от людей в тельняшках.  По  известным
тебе причинам я сегодня тих и кроток. Иди лучше и запрись в  своей  каюте.
Или, наоборот, запускай секс-пиратов Катанги  с  интервалом  в  пятнадцать
минут...
     - Я - твое спасение  от  страданий,  -  пропела  Лилиан,  не  обращая
внимания на грубости.
     - Но мне не нужна скорая помощь... Ай, больно. Не трогай там.
     - А тут, Инди?
     - Очень больно, отвяжись!
     - Ну, не вертись... А здесь, зайчик?
     - Вроде не так мучительно. Знаешь, не очень больно  еще  вот  тут,  -
профессор, кряхтя, показал на губы. И женщина присосалась  к  определенной
части мужского лица.
     - Ну, что гордишься своей победой? Снова окрутил меня, да? Я даже  не
спрашиваю, что у тебя было с той немкой. Вот дура.
     Доктор Джонс нашел в себе силы качественно удивиться.
     - О чем ты? Немки какие-то мерещатся... Эх, немки...
     Лицо его разгладились,  под  закрывшимися  веками  будто  заструились
приятные картины из былой жизни.
     - Она, видите ли, многое умеет, более  темпераментная,  -  мстительно
припомнила гостья. - Ну, ты меня еще не знаешь! Тебе  еще  предстоит  меня
узнать... - Она хихикнула. - Ты не бойся, я буду осторожной, ласковой.
     Индиана с трудом приподнял одно  веко  и  даже  успел  заметить,  как
слетает сброшенная женщиной рубаха, после чего  сон  окончательно  победил
его.
     Это получилось нечаянно, совершенно естественным образом. Лилиан, еще
не веря дурным предчувствиям, позвала:
     - Джонс, кончай придуриваться... Эй, бери меня.
     Она осторожно пощипала мужчину, потом довольно крепко встряхнула.  Но
ничего кроме жалобных стонов из него выжать не удалось.  Лилиан  бессильно
уронила себя на койку...
     А во сне Индиана был вместе с ней. Только не нынешней, а десятилетней
давности, еще студенткой. Да и сам он в  сновидении  оказался  куда  более
юным - свежеиспеченным профессором Чикагского университета.
     Она отвечает ему вопрос по древнегреческой мифологии  и  рассказывает
ерунду, мол, Зевс, вступил в интимную связь с  Ледой  в  виде  воробья,  а
девушке Европе пришлось натерпеться от  Зевса-быка.  Профессор  слушает  и
кивает, потому что девичья коленка в  фельдиперсовом  чулке  касается  его
ноги. Неуместный сладкий озноб пробирается снизу вверх. Левая рука,  прямо
на экзамене, спускается на гладкую  коленку,  и  (фу,  срам!)  принимается
ползти туда, где чулок кончается и  начинается  нечто  похожее  на  теплый
шелк. Какой приятный сон...
     Впрочем, в тот момент, когда правая рука ставит высший бал в зачетку,
левая немедленно отбрасывается в сторону. "Все, профессор, вы  мне  больше
неинтересны", - чарующий и воркующий голос становится резким и  каркающим.
Сон превращается в гулкий кошмар, наполненный хохотом, воем, искривленными
рожами...
     Когда Индиана открыл глаза и пошевелился, то, понял,  что  ему  много
легче, чем вчера. А во-вторых, что рядом с ним  Лилиан  -  настоящая.  Она
источала самое обычное тепло, которое, однако, все более щекотало  нервные
окончания поздоровевшего мужского тела.
     В то время, как женщина  притворялась  спящей,  а  рука  мужчины  уже
занималась ее бюстом... двигатель вдруг замер. Судно, утратив устойчивость
поступательного движения, закачалось на волнах.
     Доктор Джонс сразу переключился на серьезный лад. Взгляд, брошенный в
иллюминатор, ничего не прояснил  -  поблизости  не  обнаружилось  порта  в
частности, и берега вообще.
     Когда  мужчина  стал  спешно  надевать  шляпу,   бдительная   женщина
распахнула глаза.
     - Куда ты, бестолковый?
     - Двигатель заткнулся.
     - Ну, а тебе какое дело? Двигатель помолчит, наши уши отдохнут...
     Но Индиана не слушал женские глупости. Он бежал,