тропических зарослях, сомкнувших вершины деревьев над водой.
     Потом  судно,  не снижая скорости, миновало деревню, расположившуюся на
берегу, а точнее, можно было бы даже сказать, в воде. Хижины стоят на сваях,
а с землей их связывают мостики. Перед каждым домом
     торчат из воды  деревянные  шесты,  вроде  колодезных журавлей, а на их
концах  висят сети, которые крестьяне  то опускают в  реку,  то извлекают их
назад, поднимая в воздух, но уже с трепещущей в ячейках серебристой рыбой.
     Здесь  вся  жизнь  -  на воде. Наполовину ушли  в реку черные  буйволы,
оставив снаружи лишь криворогие головы. На их спинах играют голые детишки, с
плеском прыгая в  воду и снова  взбираясь  на  меланхоличных,  подремывающих
животных.
     Девушки, стоя по грудь  в  воде у  свай, чистят свои белые зубы пастой,
выдавливая ее на щетки, привезенные из города, а рты полощут водой из канала
и туда же сплевывают ее.
     От пронесшейся лодки поднялась волна, разбилась о сваи, накрыв  девушек
с головой.
     А лодка уже снова в джунглях, мчится по каналу, не снижая скорости.
Большие заголовки в таиландских газетах:
     ДВОЕ  ГЕРМАНСКИХ   ТУРИСТОВ  ВЗЯТЫ  ЗАЛОЖНИКАМИ  В   ДЖУНГЛЯХ  ОБЪЯВЛЕН
ТРЕБУЕМЫЙ ВЫКУП ЗА КАЖДОГО - 1 000  000 НЕМЕЦКИХ МАРОК ВЛАСТИ ПРИНИМАЮТ  ВСЕ
МЕРЫ ДЛЯ
     ОСВОБОЖДЕНИЯ ЗАЛОЖНИКОВ И ВЫРАЖАЮТ НАДЕЖДУ, ЧТО ЭТОТ ПЕЧАЛЬНЫЙ ИНЦИДЕНТ
НЕ СКАЖЕТСЯ НА ТУРИСТИЧЕСКОМ БИЗНЕСЕ В ТАИЛАНДЕ
24. Интерьер. Деревенская хижина из бамбука. День.
     Полицейский  вертолет   кружит   над   джунглями.   Таиландские  пилоты
внимательно обследуют все, что проплывает под ними.
     Стрекот вертолета то усиливается, приближаясь, то затихает, удаляясь от
одиноко стоящей хижины, скрытой густыми кронами деревьев.
     Сомкит сидит за дощатым столом вместе с теми крестьянами, что захватили
их.
     Старший. Придется  писать еще одно  письмо. Дадим еще  пару дней, чтобы
они подумали. Пиши большими буквами, красиво.
     Сомкит. Как  я  буду это  делать?  Вы чуть не сломали мне руки,  стянув
веревками. Не могу даже пальцами двигать.
     Старший.  Наши  ребята  перестарались.  Ты уж  их  прости...  темные...
неграмотные люди. Но не  печалься. Ты получишь  компенсацию... Когда получим
выкуп.
     Сомкит. Что я получу?
     С т а р ш и и. Во сколько ты ценишь свои услуги?
     С о м к и т. Сто тысяч!
     Старший. Слишком много... за красивый почерк.
     С о м к и т. Германский консул не смог разобрать ваши каракули.
     Старший. Ладно. Садись и пиши. Потом договоримся. Мы тебя не обидим.
25. Интерьер. Темная яма в земле. День.
     Глубокая яма  в  земле.  Сверху  она  накрыта  свежеотесанными  жердями
крест-накрест и  этим  напоминает,  если смотреть изнутри, тюремные решетки.
Слабый свет проникает в щели между перекладинами. Кемаль и Петер, небритые и
грязные, сидят на земле в противоположных углах ямы.
     Кемаль.  Это из-за тебя... я  попал сюда.  Зачем  я пошел  искать тебя?
Нужен ты мне! Кто ты мне? Мой брат? Приятель?
     Петер. Отстань. И  так тошно. Вернемся  в Мюнхен -  можешь жить  у меня
бесплатно...
     Кемаль. Большое спасибо. Ты становишься щедрым. Тем более что выбраться
отсюда у нас мало шансов. Будем лежать в одной могиле. Хотя  нет, ты ведь не
согласишься лежать рядом со мной. Потребуешь отдельной ямки.
     Петер. Нас спасут. Не надо терять надежды.
     К  е  м а л ь.  А мне терять нечего. Я ее давно потерял... надежду... в
твоей Германии.
     Петер.  Никто тебя  туда насильно не тащил. Вы рветесь  к нам... потому
что мы даем вам работу.
     Кемаль. Захочешь жрать - к черту  пойдешь.  А вы пользуетесь... дешевой
рабочей силой.
     П е т  е р. Я, что ли, эксплуатирую тебя? Я-такой же рабочий. Одна лишь
разница...  Я имею профессию в  руках. Потому и  платят больше. Думаешь, мой
босс не богатеет на мне?
     Кемаль. Допустим, он  зарабатывает  на  тебе...  А ты  добираешь,  чего
недодали,  на мне. Ты из меня выжимаешь последний грош за ночлег на чердаке.
Каждый давит того, кто под ним.
     Петер. Ну, так уж повелось в этом мире.
     Кемаль. Ну, так знай: такой мир - дерьмо!
     Петер.   Хочешь   его   переделать?   Чтоб  самому   забраться  на  шею
нижестоящему?!
     Кемаль. Врешь!
     Петер.  Забыл,  как ты  у  меня на глазах  загнал несчастного рикшу  до
инфаркта?
     Кемаль.  Неправда. Я не  знал, что  он больной.  А  ты... ты не погонял
своего рикшу?
     П е т е  р. Но мой ведь  не рухнул. Да чего мы спорим? Оба - хороши. Не
сегодня-завтра нас зарежут. А в могиле все равны.
     Жерди  над  их  головами  задвигались,  и  в  образовавшееся  отверстие
просунулась косоглазая голова.
     Крестьянин.  Эй! Еще  не сожрали один  другого? Что, нет  аппетита?  Не
бойтесь... Мы вас кормить будем... Вы нам  нужны живыми. За ваши трупы никто
гроша не даст.
     Петер.  Есть  новости?  Крестьянин.  Пока нет.  Все  торгуются.  Петер.
Значит,  не  все еще потеряно. К  е м а л  ь.  Чему  ты радуешься?  Кто даст
миллион марок за такой мешок с дерьмом, как ты?
     П е  т е р. В одном  я не сомневаюсь: никто не станет  выкупать тебя. А
меня?.. Подумают.
     К е м а л ь (крестьянину).  Ты слышал, что он говорит? За  меня платить
не будут. И не ждите. Потому что я  -  турок. Понял?  Третий  сорт!  А  он -
первый! Мы, турки, такие же бедные, как и вы. Ну, может быть, вы даже беднее
нас.
     Крестьянин.  Я ничего не понимаю в политике. Нам нужны деньги. Заплатят
- будете жить. Если нет -  зароем живьем. А  пока...  Вот вам еда!  Не  надо
умирать раньше времени.
     Он  сбросил в яму банан и  кокосовый орех. Кемаль схватил банан. Петеру
достался  кокос.  Под рукой  нет ничего,  чем можно было  бы расколоть орех,
чтобы добраться до живительного сока. Немец вертел
     его в ладонях, сдавливал, даже пытался вонзить зубы в жесткую скорлупу.
Все - тщетно.
     Кемаль,  сдерживая дрожь в руках, полоску за полоской, снимает с банана
кожуру.  Он  откусил  верхушку  плода,   медленно  жует,  стараясь  продлить
удовольствие, и даже закрыл глаза - то ли для того, чтобы не видеть угрюмого
голодного взгляда Петера, то ли от наслаждения едой.
     Взгляд  немца прикован  к банану  в  руках у турка.  Бесполезный  кокос
валяется у его ног.
     Кемаль снова  стал подносить  надкушенный  банан  ко рту. Но не  донес,
замерев. И с  мукой преодолев искушение,  протянул  Петеру остаток  банана и
отвел взгляд от него.
     Кемаль. Ладно... откуси кусочек... маленький.
     Петер сгреб банан обеими руками, широко  распахнул рот, но спохватился,
силой  воли  заставил  себя  ограничиться маленьким  кусочком.  Конвульсивно
сглотнув, он вернул  плод  Кемалю.  Тот  осторожно  откусил и отдал  остаток
Петеру. После  того как немец съел свою часть банана, в кончиках его пальцев
остался  крохотный  смятый  кусочек.  Он  мучительно  борется  с  искушением
слизнуть  его. Турок не стал дожидаться результата этой борьбы - взял жалкие
остатки банана и проглотил.
     Какое-то  время  оба продолжали жевать, продлевая наслаждение  от  еды,
потом облизали пальцы, и на
     лицах обоих мужчин появилась улыбка.
     К е м а л ь. Ну, а теперь займемся твоим орехом.
     Петер. Бесполезно.  Голыми руками  скорлупу не пробить. В этой чертовой
яме нет ни единого камушка.
     Кемаль взял кокос, повертел  его  в ладонях и, напрягши всю силу  своих
рук, сдавил. Кокос остался целехонек.
     Петер. Был бы у нас кусочек железа... или стекла.
     Кемаль. Дай твой ремень.
     Петер неуверенно расстегнул ремень и протянул его турку.
     Кемаль. Пряжка большая... может сработать.
     Он приподнял  на пряжке язычок, приложил его острием к кокосу и с силой
прижал большим пальцем. Кокос не поддался.
     Петер (нетерпеливо). Дай мне! Я знаю как!
     Он положил орех  на землю, приложил к скорлупе стальной язычок пряжки и
навалился  на  него  всей тяжестью  своего тела так, что  лицо  его налилось
кровью.  Потом  оторвал  ремень  от  кокоса.  Глянул:  на скорлупе  осталась
маленькая вмятина.
     Петер. Ура! Еще разок-другой, и мы пробьемся к молоку.
     Кемаль взял у него  ремень  и орех и повторил нажим. Струйка кокосового
молока проступила из-под его
     пальцев.
26. Интерьер. Консульство. День.
     Большой  кабинет  в  консульстве  Федеративной  Республики  Германии  в
Таиланде. За широкими окнами - качающиеся  на ветру пальмы и кусты, усеянные
розами. На простенке между окнами - зимние пейзажи в горах.
     Немецкий  консул обращается  к  своим  служащим и  офицерам таиландской
полиции.
     Консул. Господа!  Я  пригласил вас, чтобы обсудить последние новости  о
наших, пока,  к сожалению, безуспешных,  попытках освободить захваченного  в
качестве заложника гражданина Федеративной Республики Германии Петера Вейса.
     Таиландский  офицер. Я извиняюсь, но, если я не  ошибаюсь, из  немецкой
туристской  группы  захвачены   два  заложника.  Кроме  господина  Вейса,  у
похитителей находится еще один турист - гражданин Турции.
     К о н с у л. А уж это, как вы понимаете, забота консульства Турции.
     Таиландский   офицер.   Турецкий   консул   на   наш   запрос   ответил
категорическим  отказом  вступать  в  какие-либо  переговоры   о   выкупе  с
находящимися вне закона преступными элементами. Это было бы наруше-
     нием  правил, на которых зиждется политика Турции.  Кроме того,  консул
настаивает  на ответственности германских  властей за  судьбу всех туристов,
привезенных  немецкой туристической  компанией в Таиланд, вне зависимости от
их гражданства.
     Консул. Странная  логика. С  момента  прибытия  туристов в  Таиланд вся
ответственность за их комфорт и сохранность переходит к местным властям.
     Таиландский  офицер. Наше правительство, так  же  как  и  правительство
Турции,  придерживается  правила:  никогда   не  вступать  в  переговоры   с
криминальным  миром.  В  районе,  где  произошел   инцидент   с   туристами,
специальная  группа нашей  военной  полиции  проводит  поиск  на земле  и  с
воздуха.
     К о н с  у л. За  это мы выражаем  вам  нашу признательность.  Но  факт
остается   фактом:   жизни  германского   гражданина   угрожает  смертельная
опасность,  и  мое  правительство,  которому тоже не доставляет удовольствие
идея вступать в контакт с шантажистами, тем не менее из гуманных соображений
согласилось с условиями выкупа,  чтобы сохранить своего соотечественника. Мы
готовы  заплатить сумму выкупа -  миллион немецких марок. Половина  расходов
ляжет на плечи правительства, другую половину внесет немецкое  туристическое
агентство, организовавшее эту поездку.
     Эта новость вызвала оживление. Сотрудники кон-
     сульства заулыбались, заговорили между собой.
     Таиландский офицер.Следовательно,один заложник будет выкуплен. А второй
- обречен на смерть?
     Консул. Повторяю. Второй  заложник не является гражданином моей страны.
Он лишь пребывает в Германии в  качестве иностранного рабочего, но паспорт у
него турецкий. На территории нашей  страны мое правительство несет  за  него
ответственность. Но с того  момента, как он покидает ее пределы, мы не имеем
ничего общего с ним.
     Таиландский офицер. Но ведь его, как и немецких граждан, отправила сюда
германская туристическая компания, и с вашей же территории. Агентство  сочло
своим долгом разделить с германским правительством сумму выкупа за господина
Вейса.  Почему  же  оно  отказывается  платить  за  другого  члена  немецкой
туристской группы?
     К о н с у л. Я не совсем  понимаю. Каким образом  он попал в эту группу
туристов?
     Светловолосая сотрудница консульства поднялась со своего места.
     Блондинка. Мы  запросили Франкфурт и Мюнхен и получили ответ.  Турецкий
гражданин,  работающий  в Германии, выиграл по лотерейному  билету поездку в
Таиланд. Как приз.
     Сотрудники консульства снова оживились, стали перешептываться.
     Консул.  В  таком случае, компания, проводившая лотерею,  должна  нести
ответственность за судьбу человека, выигравшего приз.
     Блондинка. Дальнейшее  расследование,  проведенное  нами, показало, что
эта компания объявила о своем банкротстве и больше не существует.
     Консул с  сожалением  развел  руки, констатируя этот  печальный факт, и
встал, давая понять, что встреча закончена.
27. Экстерьер. Яма в земле. День.
     Солнечный  свет  проникает в щели между  жердями и  ложится пятнами  на
голову и плечи Петера. Он руками роет  земляную стену ямы, где-то в метре от
поверхности,  стоя на плечах  у Кемаля. Его  пальцы ковыряют  землю,  и  она
ссыпается на голову турку.
     Петер. Шаги! Кто-то идет!
     Он спрыгивает с плеч Кемаля, и мужчины быстро рассаживаются по углам на
дне ямы. Наверху кто-то сдвинул несколько жердей и просунул туда голову.
     Крестьянин. Я принес вам новости.
     Петер (вскочив). Они согласились заплатить?
     Крестьянин. Они согласились.
     Кемаль тоже вскочил на ноги.
     Крестьянин  (Кемалю). Они  согласились  заплатить только за одного,  За
него.
     К е м а л ь" А за меня?
     Крестьянин. За тебя нет.
     П е т е р. А что будет с ним? Вы не освободите нас обоих?
     Крестьянин. Нет. Только того,  за кого заплатят. Завтра, возможно, тебя
отпустят. Как только получим выкуп.
     Петер. Завтра?
     Крестьянин. Я сказал: возможно, Если получим деньги.
     П е т е р. И он останется один в этой яме?
     Крестьянин.  В этой?  Навряд  ли.  Ему понадобится что-нибудь  поменьше
этой... для могилы.
     Петер  (внезапнорешившись). Слушай  меня!  Передай  тем...  кто  платит
деньги. Я, Петер Вейс, один отсюда не уйду. Или вместе с ним, или делайте со
мной то же, что и с ним.
     Крестьянин. А  зачем нам ваше согласие?  Если за него не  заплатят - не
получат его. А тебя мы свяжем и передадим им.
     П е т е р (в истерике). Не имеете права!  Я не уйду один! Я  не оставлю
его!
     Сомкит,  в сопровождении вооруженного крестьянина,  у которого на ремне
висит кривой нож, вышла из крытой пальмовыми листьями хижины.
     У девушки в руках - блокнот и перо.
     Вооруженный крестьянин.  Пусть сами  пишут  в  консульство,  если хотят
уцелеть.
     С о м к и т. А если это не поможет?
     Вооруженный крестьянин ('похлопав по ножу). Тогда я им  головы  отрежу.
...... Сомкит. Обоим?
     Вооруженный крестьянин. И тебе тоже.
     Они  продираются  сквозь  густые   заросли  к  яме,  накрытой  жердями.
Таиландец  и Сомкит  отодвинули  решетку  в  сторону - в  темную яму  хлынул
солнечный свет.
     Крестьянин лег  плашмя,  свесив  голову. Вдруг девушка схватила  его за
ноги и толкнула в яму. Он полетел вниз. Кемаль и Петер еле  успели отскочить
в сторону. Таиландец растянулся на дне.
     Сомкит. Вздуйте его покрепче, чтоб он и звука не издал. На ремне у него
- нож. Отберите - пригодится. Я вам сейчас лестницу спущу.
     Крестьянин, со связанными  руками  и  забитым кляпом ртом, дергается на
дне ямы, беспомощно мыча. Над ним, угрожая кривым ножом, навис Петер.
     По шаткой лесенке, сделанной из связанных па-
     лок бамбука,  Кемаль вылезает  наружу. Когда  его голова  появилась над
краем ямы, Сомкит обняла его за шею и звучно поцеловала в черные усы.
     Петер прицепил нож к своему ремню и пнул  пленника на прощание в живот.
Тот   перестал  дергаться  и  затих.  Немец   осторожно  ступил  на  хрупкие
перекладины лесенки.
     Беглецы  вприпрыжку пробираются  через джунгли, стараясь ступать след в
след.  Впереди -  Сомкит, за ней  -  Кемаль,  а  вслед  ему  - Петер. Троица
выбралась  на  берег  канала,  на  другом  берегу которого  качала  зелеными
вершинами пальмовая роща.
     Девушка ступила  в  воду и тотчас погрузилась по  шею. За ней с плеском
нырнул немец. Турок замялся на берегу.
     К е м а л ь. Я не умею плавать.
     Сомкит. Все равно прыгай! По нашему следу идет погоня.
     К е м а л ь. Я утону.
     Петер. Лезь в воду! Кому говорят!
     Сомкит. Ты не утонешь. Мы не дадим тебе утонуть.
     Три  головы торчат  из  воды, медленно  пересекая  канал:  Кемаль  -  в
середине, Сомкит и Петер - по бокам, поддерживая его руками.
29. Экстерьер, Пальмовая роща. День.
     Промокшие до нитки, они бегут  изо всех сил по  пальмовой роще, мелькая
между   высокими    стволами,   стараясь   уйти    подальше   от   возможных
преследователей.
     С о м к и т. Скорее! Не отставать!
     П е т е ро Не могу! У меня сейчас сердце выскочит из груди.
     С о м к и т. Пусть выскочит! А ты не обращай внимания! Знай - беги!
     Петер начал отставать, и бежавший третьим Ке-маль, поравнявшись  с ним,
положил его руку себе на плечо и волоком потащил немца за собой.
     Но вскоре  и он стал выбиваться из сил. Только Сомкит  двигалась легко,
будто усталость ее не брала.
     С о м к и т. Таким шагом далеко не уйдем. Ложись. Отдыхай.
     Мужчины рухнули наземь и лежат неподвижно, раскинув руки и ноги, Сомкит
села у них в головахэ подобрав колени и упершись в них подбородком.
     Кемаль  и  Петер открывают  глаза, смотрят  на  гладкие  стволы  пальм,
уходящих ввысь  к  шелестящим  огромным  листьям на вершинах,  под  которыми
раскачиваются огромные тяжелые гроздья кокосовых орехов.
     Петер (мечтательно) Полжизни отдал бы за один орех.
     К е м а л ь. Да и я бы не отказался. Но око видит,
     да зуб неймет Слишком высоко.
     Петер. Если я не проглочу чего-нибудь-и шага больше не смогу ступить.
     К е м а л ь" И я. Если не пожую чего-нибудь.
     Петер (глянув на Сомкит). Ей хорошо, им это все привычно.
     Сомкит. Что привычно? Голодать?
     Петер. Я  не  это имел в виду, Привычно  жить здесь  как  в первобытные
времена, лазить по деревьям.
     Сомкит. Как обезьяны?
     Кемаль,, Нам только недостает поссориться.
     Петер. Придумай что-нибудь, миленькая.
     Сомкит, Вот это другой разговор.
     Она  запрокинула  голову, прицениваясь к  кокосовым  орехам,  гроздьями
повисшим высоко под зонтом пальмовых листьев.
     С о м,к и т (Петеру). Дай нож!
     Действительно как  обезьянка, она ловко и быстро  стала  карабкаться по
гладкому стволу, обхватив его  руками и ногами и зажав в зубах кривое лезвие
ножа.
     Кокосы полетели на землю. Петер и Кемаль подобрали, что нашли,  и, пока
Сомкит  слезала с дерева, сложили  всю  добычу у  подножия  пальмы и уселись
рядом, предвкушая пир. Девушка присоединилась к ним.
     Таиландка  срезает  макушки  орехов  и, как хозяйка,  протягивает плоды
своим подопечным. Мужчины, как
     шаловливые  дети,  ликуя  от  радости  насыщения,  не  могут   оторвать
восхищенных глаз  от  своей крохотной красавицы-спасительницы.  Сомкит  пьет
густое молоко кокоса маленькими аккуратными  глоточками, Кемапь же с Петером
- захлебываясь и чавкая,  от  все еще не утоленного  голода.  У  обоих  лица
перемазаны.  Сомкит  ножом  раскалывает   пустые,  без   жидкости,  орехи  и
выскабливает  изнутри  скорлупы белые, хрустящие  на  зубах  полоски мякоти.
Мужчины по очереди зубами снимают с лезвия  вкусные угощенья. Все довольны и
веселы, а Сомкит - больше всех.
     Напевая и пританцовывая, она возглавляет маленький отряд, пробирающийся
через джунгли. Их окружают разноголосые крики невидимых зверей, пение птиц.
     В  зарослях,  которые  они  раздвигают,  чтоб  проложить  себе  дорогу,
попадаются  кусты,  увешанные  незнакомыми  плодами.  Петер осторожно впился
зубами в один из них и зажмурил глаза от удовольствия, слизывая сок с губ.
     Сомкит  (тоном гида).  Это - папайя, вкусными  плодами которой  Таиланд
торгует во всем мире.
     Кемаль протянул Сомкит другой фрукт.
     К е м а л ь. Что это? Есть можно?
     С о м  к  и т. Не  только можно, но и нужно. Это  - манго.  Разве вы не
слыхали про него? Уверена, у вас в Германии его продают.
     П е т е р. В Мюнхене я часто пил консервированный сок манго.
     С о  м  к и т. И уверена, никогда не  ел его свежим,  сорванным прямо с
дерева.  А  сейчас  появилась  возможность  попробовать манго в естественном
виде. И это не самое худшее,