Входит Райли.

     Райли. Входит свободный человек!

    Гимн "Правь, Британия" играет, постепенно усиливаясь, до конца акта.

     Линда. Бедный папа...
     Персефона (у дверей). Линда! (Идет наверх.)
     Линда (идет за Персефоной). Ты должна чтото решить с ним, должна...
     Райли. Я оставил ее с легким сердцем.

                  Свет постепенно гаснет в доме и в баре.

     Линда. Время летит, я буду старой и некрасивой.
     Райли.  Она  хорошая  женщина,  даже  прекрасная  женщина, но, с другой
стороны, ужасная обуза.

                                Свет гаснет.

                                  Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

До  занавеса  играет  гимн  "Правь,  Британия". Освещен дом Райли. Гостиная.
Действие  происходит  поздним  утром  на  следующий день. Персефона начинает
накрывать  на стол. Линда, в джинсах и свитере, оживленно вбегает в комнату.
                           В руках кусок пирога.

     Линда.  Этот гимн меня разбудил. (Поет на мотив "Правь, Британия".) Уже
две-енадцать часов, пора вста-авать, пом-пом, две-е-е-надцать часов!
     Персефона. Я тоже прошлой ночью из-за него уснуть не могла.
     Линда. Бедные люди - не завидую тем, кто купит эти часы, если, конечно,
дело  дойдет  до  массового  производства.  (Включает  радио,  где  передают
популярную песню.)
     Персефона. Ты вчера поздно пришла?
     Линда. Да-а-а! Я поздно вернусь, я проснусь на заре!

     Линда, танцуя, подбегает к Персефоне и целует ее в щеку. Персефона
                            никак не реагирует.

     Персефона. Ну как, хорошо повеселилась?
     Линда.  Просто  великолепно, можно сказать, грандиозно. А сегодня будет
еще лучше, и завтра, и каждый день!
     Персефона. Сделай потише, пожалуйста. Голова болит.
     Линда (крутит ручку радио). Чай есть?
     Персефона. Кажется, есть. Ты завтракать не будешь?
     Линда. Мне такие сны снились - просто сказка.  Как  будто  мы  в  Ниццу
ехали на мотоцикле.
     Персефона. Обедать будем через час.
     Линда. Ну вот, а ты про обед. Тебе не кажется, что у тебя жизнь слишком
однообразная?
     Персефона. А ты мне можешь другую жизнь предложить?
     Линда.  Все  у тебя заранее расписано, по полочкам разложено. Персефона
(терпеливо). Ладно. Разложи-ка лучше приборы. (Выходит.)

   Линда раскладывает ложки. Персефона возвращается с тарелками в руках.

     Персефона.  Удивляюсь,  как  ты  ему  можешь  нравиться  в этих штанах.
Особенно в воскресенье.
     Линда. А при чем тут воскресенье?
     Персефона.  Ну, как-то некрасиво. По воскресеньям все в церковь ходят и
вообще...
     Линда.  В  церковь,  говоришь? То-то я всегда удивлялась, куда это люди
ходят по воскресеньям. У нас дома не с кого брать пример.
     Персефона.  А  кто обед будет готовить? Ты же первая запоешь, если я не
приготовлю горячего.
     Линда. Да, люблю твои пирожки, что поделаешь.
     Персефона.  Не  знаю, как сейчас, а моим ухажерам стыдно было бы гулять
со мной в таком виде.
     Линда.  У  тебя  и ухажеры даже были? Вот это да! До того, как ты вышла
замуж?
     Персефона. А что такого? Можно подумать, что ты первая их открыла.
     Линда. М-м, ты, наверное, была очень и даже очень...
     Персефона. Была, была.
     Линда. Как я? Или еще лучше?
     Персефона. Нет, не совсем.
     Линда. Интересно.
     Персефона. У тебя все на месте, можешь не волноваться.
     Линда.  Меня  только пальцы вот беспокоят. По ним сразу видно, что я не
пианистка.
     Персефона. Ты могла бы учительницей быть, если б захотела.
     Линда.  Тебе  никогда  не  приходило  в  голову...  (Останавливается и,
осматривая  свои  пальчики,  решает  переменить  разговор.)  Хм, я придумала
отличную  идею  для телевикторины. Несколько человек показывают свои руки, а
зрители  должны  отгадать  их  профессию.  А  можно  пригласить каких-нибудь
таинственных  людей  -  они  просовывают  руки в отверстия в экране... и все
смотрят. (Смотрит на свои руки.) Руки убийцы, душителя...
     Персефона. Да, были у меня и женихи, все было.
     Линда. Женихи-и-и!
     Персефона.  Ты  лучше  не  спеши  с этим. Замуж всегда успеешь. Я двоим
отказала до твоего отца.
     Линда. Честно? И никогда не жалела?
     Персефона. Линда, постыдилась бы так говорить!
     Линда. Ну а все-таки?
     Персефона.  Нет.  Никогда  я  не  жалела.  Я  знала, что он... не такой
надежный, как другие. Но надежность - это еще не все. Хорошо, конечно, иметь
надежного мужа с надежной работой, но это не главное, поверь мне.
     Линда. А деньги как же? Жить-то на что-то надо.
     Персефона.  Понимаешь,  я  встречала мужчин, похожих на твоего отца, но
чего-то  в  них  не хватало. Одни больше зарабатывают, другие меньше, третьи
вообще  ничего  не  имеют,  но  не  в  этом  суть.  В общем, мне трудно тебе
объяснить, но дело в том, что он не такой, как все. А все остальное не имеет
значения.
     Линда.  Хм,  здорово  ты рассуждаешь. Чего я тогда делаю в этом вонючем
магазине?  Лучше я буду сидеть дома, зато не такая, как все. Помру с голоду,
но не такая, как все. Колоссально.
     Персефона. Ты зря обижаешься, я же с тобой откровенно говорю.

                                   Пауза.

     Линда.  Слушай,  мам,  а твои ухажеры... ну, кто-нибудь уговаривал тебя
уйти из дому?
     Персефона. Уйти? Куда?
     Линда. Просто уйти.
     Персефона. Ты имеешь в виду сбежать, что ли?
     Линда. Ну, можно и так сказать.
     Персефона. Конечно нет.
     Линда. А если б тебя попросили? Убежала бы?
     Персефона. Я же сказала тебе.
     Линда. Но ведь это романтично?
     Персефона. Что романтично?
     Линда.  Ну,  уйти с каким-нибудь парнем. Вдруг ваять и убежать. Правда,
романтично?
     Персефона.  По-моему,  это  просто  глупо.  (Пауза)  Он  тебе предложил
бежать? Что ты ему сказала?
     Линда  (вздрагивает).  Кому? (Выдает себя волнением.) Я сказала, что не
могу.
     Персефона. Вот и правильно, умница.
     Линда. Может, и правильно...
     Персефона. Если стоящий парень, подождет, не волнуйся.
     Линда. А если не подождет?
     Персефона. Значит, не стоящий.
     Линда.  Как  у  тебя все просто. А если он стоящий и все равно не будет
ждать,  тогда  что?  Такого,  по-твоему, не может быть? И главное, не пойму,
чего я-то жду?
     Персефона. Подожди, когда тебе исполнится двадцать.
     Линда. Я не доживу.
     Персефона. Скорее я помру. (Выходит.)

       Линда задумывается. Персефона возвращается с тряпкой в руках.

     Линда.  Ведь  этому  конца  не  будет,  мама,  неужели ты не видишь. Он
никогда не сдастся, так и будет висеть на нас.
     Персефона (собирает на полу крошки от пирога). Кто знает?
     Линда.  Нет  же, не надейся, говорю тебе. Он живет иллюзиями... Кстати,
где он сейчас?
     Персефона. Наверху. Только, пожалуйста, не расстраивай его сегодня.
     Линда. И не собираюсь, я его вообще не трогаю.
     Персефона. Я имею в виду, не нервничай, если он опять начнет грозиться,
что уйдет... или что-нибудь в этом роде.
     Линда. А, так он опять вернулся! Как всегда. пустые угрозы.
     Персефона.  Да, пришел. (Неуверенно.) Но... он как-то странно себя вел,
возбужденный какой-то.
     Линда. Выпил там лишнего, наверное.
     Персефона. В общем, не заводи его. Ты же его знаешь.

                                   Пауза.

     Линда. Интересно, а какой он был раньше?
     Персефона. Когда?
     Линда. Ну, когда вы, когда он был молодой? Он всегда так?..
     Персефона.  Он  был  очень  гордый.  Все  время  хотел  создать  что-то
необыкновенное.
     Линда.  Не  понимаю, как ты позволила ему бросить семейное предприятие?
Ведь хоть доход был какой-никакой.
     Персефона. Я заставила его бросить.
     Линда  (недоверчиво).  Ты  что,  правда,  верила  во  все  эти  штучки,
изобретения?
     Персефона.  Он  никогда  не  занимался серьезно бизнесом - так, мучился
только.  И  тянулось  это  лет  десять,  а  то  и больше. Так бы и всю жизнь
продолжалось.  Если  уж ему суждено быть неудачником, так пусть будет им, но
хоть  в  любимом деле. Ну хотелось ему быть изобретателем - ну и пускай. Ему
нравилось...  совершать  открытия.  И  даже  вроде энтузиазм появился, а это
все-таки кое-что.
     Линда.  Это  ничто,  абсолютно  ничто!  Тебе самой пришлось вкалывать в
магазине, теперь я там - вот это "кое-что".
     Персефона. Линда, попробуй быть милосерднее, прошу тебя.
     Линда.  Попробовать?  Да  я  само  милосердие,  я работаю из милости по
восемь  часов.  Мы  с  тобой  это  благотворительное общество охраны Джорджа
Райли!  Господи, да если бы у него отец не умер, у нас бы даже дома не было,
нам негде было бы жить!
     Персефона.  Хочешь, скажу, каким он был? Он был настоящим джентльменом.
(Пауза) Лучше позови его и скажи, чтобы не забыл вымыть руки.
     Линда  (встает).  Джентльмен  Джордж...  (У  дверей.)  Пап! Надеюсь, он
успокоился после вчерашнего. Не люблю, когда он бесится из-за всякой ерунды,
нервы не выдерживают.
     Персефона.  Странно,  что  он  в  воскресенье сидит работает. Обычно он
отдыхает в выходные.
     Линда. От чего отдыхает?
     Персефона. Не будь такой злой, Линда.
     Линда.  Я  не  злая.  Нет  у меня никакой злобы. Странно, я вот прихожу
домой  и  чувствую  себя какой-то виноватой, а он возвращается из пивной - и
хоть бы что. Не знаю даже, что сказать.
     Персефона. Лучше ничего не говори.
     Линда.  Нет,  это  надо  же  - притворяться, как будто все так и должно
быть.
     Персефона. Ты сказала ему, чтобы он помыл руки?
     Линда  (поворачивается  и кричит). Вымой руки! Лучше бы пришел и сказал
честно  хоть раз: "Я понял, что одним людям на роду написано зарабатывать на
жизнь,  а  другим  валяться  на  диване.  Я отношусь ко вторым и потому буду
лежать   и  ничего  не  делать.  Если  я  вам  понадоблюсь,  позовите  меня,
пожалуйста,  и  дайте  чашку  чая... и два кусочка сахара, если можно". А он
вместо этого сидит там и выдумывает бог знает что. Маразм!
     Персефона. Все-таки какое-никакое занятие.
     Линда. Еще бы, прекрасное времяпрепровождение. Он от этого скоро совсем
сдвинется по фазе.
     Персефона (резко). Твой отец не сумасшедший.
     Линда  (спокойно).  Я не говорю, что он сумасшедший. Но может стать им.
Что,  я должна слезы лить из-за него? В конце концов наша жизнь не похожа на
красивые  картинки  в  журналах.  Знаешь,  как  там изображают, - счастливое
семейство  у камина, рыжий спаниэль держит тапочку в зубах. (Пауза) В общем,
я  не  хочу  сказать, что он псих, но, понимаешь, если бы он был лорд Райли,
все  говорили  бы,  что  он экзальтированная личность. Но он ведь не лорд, а
обыкновенный Джордж, значит, его можно назвать сумасшедшим.
     Персефона  (с  чувством  оскорбленного  достоинства). Мы, между прочим,
всегда  хорошо  с ним жили. Да я сколько угодно знаю женщин, у которых мужья
пьют  или  играют на деньги или, ну сама знаешь, чем они занимаются. Большое
утешение, что они не сумасшедшие.
     Линда.  У  него  просто замедленное развитие. Он деградирует, и я лично
считаю,  что  ему  же  хуже  от  того,  что мы притворяемся, будто ничего не
замечаем.
     Персефона.  Это все очень сложно. Ну как сделать, чтобы не обидеть его?
Как? Ты хочешь причинить ему боль?
     Линда. Да он сам себе причиняет, понимаешь, сам.
     Персефона (растерянно). Не знаю, не знаю, что делать.
     Линда (пауза). Позвать его еще раз?
     Персефона.  Позови.  Может,  он  заснул. Плохо спал ночью. Хоть бы руки
помыл.

Линда  подходит к дверям, в этот момент Райли спускается вниз. На нем лучший
костюм,  чистая  рубашка  и галстук. В одной руке у него портфель, чертежная
доска   и  пальто.  В  другой  -  огромный  потрепанный  чемодан.  В  полном
              несоответствии со всем видом - тапочки на ногах.

     Линда. О Господи! Явление Христа народу.
     Персефона. Чего там, Линда?
     Линда. Он с вещами! Опять куда-то собрался!
     Персефона (идет к дверям). С вещами?
     Линда. Я тебе говорила, чем это кончится. Смотри, уже вещи собрал.
     Персефона. Боже ты мой!

            Райли входит, ставит вещи у окна и идет к диванчику.
                        Садится и надевает ботинки.

     Райли.  Не  обращайте  внимания, занимайтесь своими делами. Я только за
ботинками зашел.
     Персефона. Что все это значит?
     Райли. Опять двадцать пять. Я же вчера сказал - ухожу.
     Линда.  Пап,  перестань.  Ну  ладно, мы просим у тебя прощения. Я прошу
прощения.
     Райли. Прощения? За что? Вам не за что просить прощения.
     Персефона (спокойно). И куда же ты собираешься, дорогой?
     Райли. Я должен встретиться с партнером. Мы организуем производство.
     Линда (с опасным спокойствием в голосе). Производство чего?
     Райли.  Я же говорил - конвертов. К тому же я буду развивать свою идею.
Это революционное изобретение.
     Линда. Такое же революционное, как та открывалка для бутылок?
     Райли. Какая открывалка?
     Линда.  Которая  должна  была совершить революцию в открывании бутылок,
помнишь?  Жаль  только,  что  еще  не  изобрели таких бутылок, которые можно
открывать твоей открывалкой.
     Райли (короткая пауза). Я изобрел конверт. Это гораздо проще.
     Линда.  Неужели?  Даже  проще, чем трубка, помнишь, ты изобрел, которую
можно курить с двух концов?
     Райли. И даже проще, чем трубка.
     Линда. Все просто, только ты больно непростой.
     Персефона. Линда! Перестань! Я же просила тебя!
     Линда. Не перестану!
     Райли. Это совершенно другое, это настоящее изобретение, сама увидишь.
     Линда.  Единственное,  что  ты  изобрел  за  всю жизнь, папа, - это как
работать, не зарабатывая денег.
     Персефона. Прекрати, пожалуйста.
     Линда.  Никуда  он  не  пойдет  -  я  не пущу. На этот раз он никуда не
пойдет.
     Райли (осуждающе). Беда в том, что ты не веришь в меня, Линда.
     Линда. Что значит "не веришь"?
     Райли. Ты же верила когда-то, помнишь?
     Линда. Во что?
     Райли.  В  меня!  Да-да,  ты  верила, неужели забыла - так было хорошо,
весело.
     Линда  (кричит).  Придумываешь чего-то. Как я могла верить в открывалку
для бутылок?
     Райли.  Раньше,  раньше.  Линни!  (Кричит.)  В  парке.  Мы  гуляли там,
помнишь? И ты верила! Зачем ты отвергаешь то, что было?
     Линда.  О Господи! Ну хватит же играть в детство. Я была ребенком, а ты
был моим папой.
     Райли. Я и сейчас твой папа.
     Линда.  Да  мне тогда лет десять всего было или одиннадцать, ты что. Ты
видела у него там в комнате, знаешь, какие он книги читает?
     Персефона. Линда...
     Линда.  Винни-Пух,  Микки-Маус,  сказки  и  загадки - да все мои старые
детские книжки и "Мишутка Руперт" - ты сама видела.
     Райли. Я ухожу. (Делает движение, чтобы уйти.)
     Линда  (перестает  кричать, подходит вплотную к Райли и говорит немного
натянуто,  но с сочувствием). Слушай, отец, папа, не надо никуда уходить. Не
надо,  прошу  тебя. Не надо нам ничего доказывать. Пожалуйста, останься и не
волнуйся ни о чем, ничего не доказывай, умоляю. Будь таким, как все. Поставь
чемодан,  сейчас будем обедать, потом погуляем, если хочешь, а завтра я сама
пойду с тобой на биржу и ты зарегистрируешься. Только подпись свою поставишь
-  и  все.  И  будешь получать деньги, каждую неделю, только отметиться там.
Может, они найдут для тебя чего-нибудь, что тебе понравится, а не понравится
-  не  работай,  но  деньги  все  равно  идут.  Это  государство  заботится,
понимаешь, официальная помощь.

  Райли слушает терпеливо, с некоторым интересом. Отвечает Линде с тем же
      сочувствием и в той же манере, как взрослый разъясняет ребенку.

     Paйли.  Нет,  ты  послушай, Линни, ты не понимаешь. Сейчас настал такой
момент,  первый раз в жизни. Я должен идти, потому что обещал, - я условился
с  партнером, ясно? На этот раз уже все точно, железно. Партнера увлекла моя
идея, и мы собираемся начать производство, мы построим завод по производству
конвертов - он вкладывает в это свои капиталы, понятно тебе?
     Линда.  Папа, не нужно ничего... ну, пап, ну ты же все придумываешь, ну
не надо опять...
     Райли  (торжественно,  но спокойно). Да нет же! Ничего я не придумываю!
Это правда!
     Линда (чуть не плача). Папа, это иллюзии.
     Райли.  Не-е-ет!  На этот раз я не один. Эх, Линни, сама увидишь, как я
подкачу  сюда  на  "роллс-ройсе",  и  тогда  ты  поверишь, и снова все будет
хорошо.
     Линда. И так все хорошо, папа, только не уходи, а завтра мы пойдем...
     Райли. Нет, ты не хочешь понять. Зачем мне туда идти?
     Персефона (умоляюще). Ну хватит, Линда, пусть он идет.
     Линда  (выходит  из  терпения).  Папа, если ты сейчас уйдешь, я клянусь
тебе,  я обещаю, ты больше не получишь от меня ни пенса, никогда. Если ты не
зарегистрируешься, я не дам тебе больше денег. Я сделаю это ради тебя самого
и ради всех нас, клянусь, если ты не останешься.
     Райли. Я все отдам, Линда, ты же знаешь.
     Линда. Да не нужно мне ничего, не нужно. Не в этом дело.
     Райли. А я все равно отдам. Я так хочу, и мне это не трудно. Подумаешь,
какие-то  семьдесят  фунтов.  Чепуха  по  сравнению  с тем, что у меня скоро
будет.
     Линда.  Ничего  у тебя не будет, папа, никогда. Ты сегодня же вернешься
домой, как всегда, и... скажи, ради чего все это?
     Персефона. Пусть идет, Линда, оставь его.
     Линда. Нет, это слишком далеко зашло, я больше так не могу.
     Райли. Почему ты не веришь мне?
     Персефона. Ему так будет лучше, Линда, пускай.
     Линда  (сдается).  А  как  же я? Как же я, что со мной будет? Сколько я
ждала  -  а конца не видать. Я думала, может, что-то изменится, но ничего не
изменилось.  Я  погрязла, погрязла в этом чистеньком домике и все жду - жду,
когда  же  это  кончится.  Ну что ж, хватит, больше я не собираюсь ждать, он
просил меня, и я уйду. Уйду отсюда. Он любит меня.
     Персефона. Ох, Линда, что ты говоришь...
     Линда  (поворачивается  резко  к Персефоне). Значит, отец не такой, как
все!  А  я  вот такая же, простая, Ничем от других не отличаюсь. Хочу замуж,
хочу  жить своей жизнью. Он предложил уйти с ним. И я уеду в Шотландию - вот
так.
     Райли. Что? То есть как уедешь?
     Линда.  Да-да.  Уеду.  Мама,  ну  не  могу же я ждать, когда ты начнешь
получать  пенсию,  не  могу  я ждать десять лет. Я и так отдала вам все, что
могла, это несправедливо! (На грани истерики.)
     Райли (подходит к Линде вплотную). Замуж? Ты замуж собралась?
     Линда. Да, представь себе!
     Райли. За этого, на мотоцикле? Нет, это невозможно, нет-нет.
     Линда. Почему невозможно?
     Райли.  Потому  что  я  не  давал  согласия, вот почему. Я твой отец! И
вообще, я не уверен, что он собирается на тебе жениться.
     Линда. Он женится, женится!
     Райли. Он что, тебе обещал?
     Линда. Обещал.
     Райли  (оба  стараются  перекричать  друг друга). Ну-ка, посмотри мне в
глаза, только честно, - он хоть раз говорил тебе про женитьбу?
     Линда. Говорил не говорил - какая разница!
     Райли  (у  него  перехватывает  дыхание).  Неблагодарная!  Так  я  тебя
воспитывал?
     Линда. Ты вообще меня не воспитывал!
     Райли. Я водил тебя гулять!
     Линда. Лучше бы завел себе для этого собачку!
     Райли. Я даже не знаю, как его зовут! Я, твой отец! Что же это творится
-  никакого  уважения.  Меня здесь ни во что не ставят, а ты еще спрашиваешь
почему. Я для вас не существую! Бежит с каким-то неизвестным оболтусом. Едва
успела школу закончить!
     Линда (устало, выходя из комнаты). Я уже три года работаю, папа. За сто
пятьдесят  фунтов.  Не  забудь  -  ты  должен  мне  семьдесят два фунта семь
шиллингов. (Выходит.)

                  Персефона стоит неподвижно, расстроена.

     Райли.  Она  вернется,  вот  увидишь.  Это  все  несерьезно,  сама себе
придумывает.  Не  хочется  расставаться  с  ней  со скандалом. (Пауза) Линда
всегда была такой... хорошей дево