Верхом на кобыле, в
сопровождении   двух  негров  на  неоседланных  мулах,  он  проскакал  через
пастбище,  потом  вброд через речку и к проему в изгороди, через который вор
увел Алису. Дальше они поехали вдоль кромки хлопкового поля по следам мула и
мужчины,  отпечатавшимся  на  рыхлой  земле, - и на дорогу. Следы остались и
здесь  - на мягком грунте вдоль гравийного полотна, - и Дан, уже спешившись,
освещал их фонарем.
     - Алисы копыта, - сказал Дан. - Я их где хочешь узнаю.
     Позже  Эдмондс  поймет,  что  оба  негра узнали и следы мужчины. В иных
обстоятельствах он догадался бы об этом по их поведению, но тут беспокойство
и  ярость  притупили  его  нюх.  Правда,  даже если бы он потребовал, они не
сказали  бы,  чьи  это  следы,  -  но,  просто заметив, что негры их узнали,
остальное  он сообразил бы сам и избавил себя от четырех-пяти часов душевной
смуты и физических усилий.
     След  они потеряли. Он рассчитывал отыскать место, где мула погрузили в
грузовик,  -  тогда  бы  он вернулся домой, позвонил шерифу в Джефферсон и в
полицию Мемфиса, чтобы завтра проследили за барышниками. Но таких отпечатков
не  было.  Следы  исчезли  на  гравии - вор с мулом вышли на дорогу, а потом
спустились  по  бурьяну  где-то с другой стороны, - и они почти час убили на
то,  чтобы  отыскать  след  снова,  шагах  в  трехстах,  на поле. Без ужина,
взбешенный,  на  лошади,  которая  весь  день  провела  под седлом и тоже на
голодное  брюхо,  он  ехал  за двумя мулами-призраками, проклиная и Алису, и
темноту, и слабенький огонек, от которого вынужден был зависеть.
     Через два часа они оказались у речки, в четырех милях от дома. Теперь и
он  шел  пешком,  чтобы  не  расколоть  череп о какой-нибудь сук, продирался
сквозь  кусты  и  колючки,  спотыкался  о  гнилые  стволы  и макушки упавших
деревьев,  одной  рукой  ведя  лошадь,  другой  заслоняя лицо и одновременно
пытаясь  смотреть  под  ноги,  так  что  сперва налетел прямо на мула, успел
инстинктивно  отпрыгнуть  в нужную сторону от злого удара копытом - и только
тогда  понял,  что негры остановились. И тут же, выругавшись в полный голос,
снова  отпрыгнул,  чтобы спастись от копыта другого невидимого мула, который
должен  был  стоять где-то с этой стороны, сообразил, что фонарь не горит, и
разглядел впереди среди деревьев слабый коптящий огонек смолистого соснового
факела. Огонек двигался.
     -  Правильно,  -  быстро сказал он. - Не зажигай. - Он позвал Оскара. -
Отдай  мулов  Дану,  вернись  сюда  и  подержи  лошадь.  - Он ждал, следя за
огоньком, и наконец рука негра нашла в темноте его руку. Он передал поводья,
обошел мулов стороной и, следя за движущимся огоньком, вынул пистолет. - Дай
фонарь, - сказал он. - Вы с Оскаром ждите здесь.
     - Лучше я с вами пойду, - сказал Дан.
     -  Ладно,  -  сказал Эдмондс, следя за огоньком. - Пусть Оскар подержит
мулов.  - Не дожидаясь, он пошел вперед и вскоре услышал, что Дан - нагоняет
его;  двигаться быстрее он не мог из-за темноты. И бешенство его уже не было
холодным.  Он кипел, им овладело нетерпение, какой-то мстительный восторг, и
он шел напролом, не обращая внимания на кусты и бревна под ногами, с фонарем
в левой руке и пистолетом в правой - все ближе к факелу.
     -  Это  индейский  курган, - прошептал у него за спиной негр. - То-то я
смотрю,  огонек  высоко  горит.  Они с Джорджем Уилкинсом скоро насквозь его
прокопают.
     -  Они  с  Джорджем  Уилкинсом?  - повторил Эдмондс. Он замер на месте.
Резко  обернулся к негру. Мало того, что вся картина открылась ему целиком и
полностью,  как  при  свете  фотовспышки,  он понял теперь, что видел ее все
время,  а верить отказывался просто-напросто потому, что знал: если поверит,
у него мозг взорвется. - Лукас с Джорджем?
     -  Курган  разбирают, - сказал Дан. – Каждую ночь роют - с весны, с той
поры, как дядя Лукас нашел там золотой в тысячу долларов.
     - И ты знал об этом?
     -  Наши все знали. Мы за ним следили. Дядя Лукас нашел золотой в тысячу
долларов, когда этот прятал... свой...
     Голос  пропал. Эдмондс его больше не слышал - все заглушил прилив крови
к  голове,  и  будь  Эдмондс чуть старше, это кончилось бы ударом. Несколько
мгновений  он  ничего  не видел и не мог вздохнуть. Потом опять повернулся к
огоньку.  Что-то  произнес  хриплым,  придушенным  голосом, ринулся напролом
сквозь  кустарник  и  наконец  выскочил  на прогалину, где развороченный бок
приземистого  кургана  зиял  чернотой,  как черный задник фотографа, а перед
ямой, уставясь на Эдмондса, застыли два человека: один держал в руках что-то
вроде  ящика  с  кормом  -  хотя  Эдмондс понимал, что с вечера этой парочке
недосуг  было кормить ни мулов вообще, ни Алису в частности, - другой держал
над накренившейся развалиной-панамой дымный факел из сосновых сучьев.
     - Ты, Лукас! - крикнул он.
     Джордж  отбросил факел, но Эдмондс уже наколол их на луч фонаря. Только
теперь  он  заметил  под  деревом  белого, коммивояжера - шляпу с опущенными
спереди полями, галстук и прочее, - а когда тот встал - брюки, закатанные до
колен, туфли под толстым слоем застывшей грязи.
     - Валяй, валяй, Джордж, - сказал Эдмондс. - Беги. Я попаду в эту шляпу,
а  тебя  даже  не  оцарапаю.  –  Он  подошел поближе, луч фонаря стянулся на
металлическом  ящике  с  регуляторами  и  шкалами,  поблескивавшем в руках у
Лукаса.  -  Так  вот  они где, - сказал он. - Триста долларов. Привез бы нам
кто-нибудь  такие  семена,  чтобы  надо  было  работать  с  Нового  года  до
Рождества.  Стоит  вам,  неграм, остаться без дела - жди беды. Но это ладно.
Сегодня  ночью  я  из-за  Алисы  беспокоиться не буду. И если вам с Джорджем
охота  догулять  остаток ночи с этой дурацкой машиной - дело ваше. Но к утру
Алиса должна быть в своем стойле. Слышите?
     Тут рядом с Лукасом возник торговец. Эдмондс уже и забыл о нем.
     - Что это за мул? - спросил торговец.
     Эдмондс навел на него фонарь.
     - Мой, сэр, - сказал он.
     -  Вот как? - сказал тот. - У меня купчая на мула. Подписанная вот этим
Лукасом.
     -  Даже  так?  -  сказал  Эдмондс.  -  Можете  нарвать из нее бумажек и
зажигать трубку.
     - Вот как? Слушайте, мистер не-знаю-как-вас...
     Но  Эдмондс  уже  перевел  фонарь  на  Лукаса,  который  все еще держал
искательную  машину  перед  собой, словно какой-то освященный, символический
предмет для церемонии, обряда.
     -  А  впрочем,  -  сказал Эдмондс, - я вообще не намерен беспокоиться о
муле.  Я  тебе  утром сказал, как я смотрю на это дело. Ты взрослый человек;
хочешь  дурака  валять - я тебе помешать не могу. И не хочу, черт возьми. Но
если к утру Алисы не будет в стойле, я позвоню шерифу. Слышишь или нет?
     - Слышу, - угрюмо отозвался Лукас.
     Тут опять вмешался коммивояжер:
     -  Вот  что, дядя. Если этот мул куда-нибудь отсюда денется, пока я его
не погрузил и не увез, я позвоню шерифу. Это ты тоже слышишь?
     Эдмондс встрепенулся, направил свет в лицо коммивояжеру.
     - Это вы мне, сэр? - сказал он.
     - Нет, - ответил торговец. - Это я ему. И он меня слышал.
     Эдмондс  задержал  луч  на  его  лице.  Потом  опустил, так что их ноги
оказались в озерке света. Он убрал пистолет в карман.
     -  У  вас  с Лукасом есть время до рассвета - разобраться с этим. Когда
взойдет солнце, мул должен стоять у меня в конюшне.
     Он отвернулся. Лукас смотрел ему вслед, пока он шел к Дану, ждавшему на
краю  прогалины. Потом оба скрылись, и только огонек качался и мелькал среди
кустов и деревьев. Наконец и он исчез.
     - Джордж Уилкинс, - сказал Лукас.
     - Сэр?
     -  Найди  факел  и зажги. - Джордж выполнил приказ; снова красный огонь
заструился, зачадил и запах под августовскими звездами убывающей ночи. Лукас
опустил  искательную  машину  и взял факел. - А ну, бери ее в руки, - сказал
он. - Сейчас я их найду.
     Настало  утро,  а  денег  они  так и не нашли. Факел побледнел в сером,
волглом   свете  зари.  Коммивояжер  спал  на  мокрой  земле;  он  свернулся
калачиком,  спасаясь  от  рассветного  сырого холода, - небритый, фасонистая
городская   шляпа   скомкана  под  щекой,  галстук  съехал  на  сторону  под
воротничком  грязной  белой  рубашки,  брюки закатаны до колен, туфли, вчера
начищенные  до  блеска,  превратились  в  два кома засохшей грязи. Когда его
разбудили, он сел и выругался. Но сраp вспомнил, где он находится и почему.
     - Ну вот что, - сказал он. - Если мул хоть на шаг отойдет от хлопкового
сарая, где мы его оставили, я вызову шерифа.
     - Мне еще одна ночь нужна, - сказал Лукас. - Деньги тут.
     -  Хоть  одну  ночь,  хоть  сто,  - сказал коммивояжер. - Хоть до самой
смерти  тут  оставайся - на здоровье. Только объясни мне сперва, почему этот
говорит,
     что он хозяин мула?
     -  Я  с ним разберусь, - сказал Лукас. - Нынче утром и разберусь. Вы об
этом не волнуйтесь. А еще, если захотите сами увезти сегодня мула, шериф его
у вас
     отберет.  Оставьте  его где он есть, не беспокойте попусту себя и меня.
Дайте мне машину еще на одну ночь, я все устрою.
     - Ладно, - сказал торговец. - Но ты знаешь, во что тебе станет еще одна
     Они  вернулись  к  автомобилю торговца. Он положил искательную машину в
багажник  и  запер.  Высадил он их у калитки Лукаса. Автомобиль резко взял с
места и уехал по дороге. Джордж смотрел ему вслед, часто моргая.
     - Чего теперь будем делать? - сказал он.
     -  Завтракай  поживее  и  сразу сюда, - сказал Лукас. - Тебе до полудня
надо в город съездить и вернуться.
     - Мне спать охота, - сказал Джордж. - Я тоже совсем не выспался.
     - Завтра поспишь, - сказал Лукас. - А может, и нынче ночью успеешь.
     - Сказали бы раньше, я бы с ним поехал и вернулся.
     -  Ха,  - отозвался Лукас. - Да не сказал вот. Иди поживее завтракай. А
хочешь,  чтобы  тебя  попутная до города довезла, так сейчас и давай, не жди
завтрака.  Не то придется пешком идти тридцать четыре мили, а в полдень тебе
надо  быть  здесь.  -  Через  десять минут, когда Джордж вернулся к калитке,
Лукас встречал его,
     держа   в  руке  чек,  заполненный  старательным,  корявым,  но  вполне
разборчивым почерком. Чек был на пятьдесят долларов. - Получи серебряными, -
сказал Лукас. - И чтобы в полдень был здесь.
     Автомобиль  торговца  затормозил  перед калиткой Лукаса уже в сумерках;
Лукас с Джорджем ждали его. У Джорджа была кирка и совковая лопата с длинной
ручкой.  Коммивояжер  побрился,  и  лицо  у  него  было  отдохнувшее,  шляпа
вычищена,  рубашка  свежая.  Но  сегодня  он  надел бумажные штаны защитного
цвета,  еще  не  расставшиеся  с фабричным ярлыком и морщинами от лежания на
полке,  с которой их сняли только утром, когда открылся магазин. Он встретил
Лукаса ядовитым взглядом.
     -  Не  буду  спрашивать, на месте ли мой мул, - сказал он. - Спрашивать
незачем. Или как?
     - На месте, - сказал Лукас.
     Они  с  Джорджем влезли на заднее сиденье. Искательная машина лежала на
переднем  рядом  с  торговцем.  Джордж,  перед  тем как сесть, задержался и,
моргая, посмотрел на машину.
     -  Подумать, какой бы я был богатый, если бы знал, сколько она знает, -
сказал  он.  - Мы бы все были богатые. И не надо было бы ночи даром тратить,
клад   искать.   -  Он  обращался  к  торговцу  -  дружелюбно,  почтительно,
непринужденно.  -  А  вам  с  мистером  Лукасом - волноваться, чей это мул и
вообще есть он, этот чей-нибудь мул, или нету его. Верно?
     - Замолчи и сядь в машину, - сказал Лукас.
     Коммивояжер  включил скорость, но с места не трогался. Полуобернувшись,
он смотрел на Лукаса.
     - Ну? - сказал он. - Где ты сегодня намерен ходить? Там же?
     -  Не  там,  -  ответил  Лукас. - Я покажу вам где. Мы не там искали. Я
неправильно понял бумагу.
     -  Да-а,  -  сказал  торговец.  - Стоило заплатить лишних двадцать пять
долларов,  чтобы  уяснить это. - Автомобиль уже тронулся. И вдруг затормозил
так  резко,  что  Лукас с Джорджем, почтительно сидевшие на краешке сиденья,
ткнулись  в  переднюю  спинку. - Как ты сказал? - спросил торговец. - Что ты
сделал с бумагой?
     - Неправильно понял, - сказал Лукас.
     - Неправильно понял что?
     - Бумагу.
     -  Так  у тебя, значит, есть письмо или что-то там и в нем сказано, где
зарыли?
     - Да, есть, - сказал Лукас. - Я вчера его неправильно понял.
     - Где оно?
     - Дома у меня спрятано.
     - Иди принеси.
     -  А на что? - сказал Лукас. - Нам его не нужно. Теперь я его правильно
понял.
     Коммивояжер  продолжал смотреть через плечо на Лукаса. Потом отвернулся
и положил руку на рычаг - но он уже стоял на скорости.
     - Ладно, - сказал торговец. - Где это место?
     - Ехайте, - сказал Лукас. - Покажу.
     Ехали  туда  почти  два  часа,  дорога  давно  превратилась  в заросшую
тропу-водомоину,  которая петляла между холмами, а нужное место оказалось не
в  Долине,  а на холме над речкой - куча клочковатых можжевельников, останки
печей  с  пустыми  швами,  яма  -  в прошлом колодец или резервуар, вокруг -
старые  истощенные поля, завоеванные колючками и осокой, и несколько корявых
деревьев  -  бывший  сад,  сумрачный  и  непроглядный под безлунным небом, в
котором плыли яркие августовские звезды.
     - Они разделенные, в двух местах закопаны. Одно в саду.
     -  Если  тот,  кто  тебе  письмо писал, не пришел сюда и не соединил их
снова,  -  сказал  торговец. - Чего мы ждем? Эй, - обратился он к Джорджу, -
хватай эту
     штуку.
     Джордж  вытащил  искательную  машину из автомобиля. Сегодня коммивояжер
запасся  новеньким  фонарем,  но  вынул  его из заднего кармана не сразу. Он
окинул  взглядом темный горизонт, холмы, даже в темноте видимые за несколько
миль.
     - Ты уж постарайся сегодня найти по-быстрому. Еще час, и все, кто может
ходить в окружности десяти миль, сбегутся поглазеть на нас.
     - Зачем вы мне говорите? - ответил Лукас. - Скажите это своей говорящей
коробке  -  я  купил ее за триста двадцать пять долларов, а она у вас только
одно слово знает: "Нет".
     -  Эту коробку ты еще не купил, дядя, - сказал коммивояжер. - Говоришь,
одно место - там, под деревьями? Хорошо. Где?
     Лукас  с  лопатой  вошел  в  сад.  Они  последовали за ним. Коммивояжер
увидел, что Лукас задержался, прищурясь поглядел на небо и на деревья, чтобы
определиться, зашагал дальше: Наконец он остановился.
     - Тут начнем, - сказал он.
     Коммивояжер  зажег  фонарь  и,  загородив его ладонью, направил свет на
ящик и руки Джорджа.
     - Эй, давай, - сказал он. - Поехали.
     - Лучше я понесу, - сказал Лукас.
     -  Нет,  -  сказал  коммивояжер.  -  Старый  ты. Еще неизвестно, так-то
выдержишь или нет.
     - Вчерашнюю ночь выдержал, - сказал Лукас.
     -  То  вчерашняя,  а то сегодняшняя, - ответил торговец. - Эй, давай! -
скомандовал он Джорджу.
     Они пошли рядом - Джордж с машиной посередине - и стали прочесывать сад
взад и вперед параллельными ходами, втроем следя за маленькими таинственными
шкалами  в  узком  луче  фонаря, и все трое увидели, как ожили, откачнулись,
забегали  стрелки,  а потом остановились, дрожа. Тогда Джордж начал копать в
узком  озерке  света;  Лукас,  держа  машину, увидел, как он вывернул ржавую
консервную  банку,  как  доллары  блестящим  серебряным водопадом потекли по
рукам  торговца, и услышал голос торговца: "Черт возьми. Черт возьми". Лукас
тоже  сел  на  корточки. Они с торговцем сидели на корточках возле ямы, друг
против друга.
     - Так, это хотя бы я нашел, - сказал Лукас.
     Коммивояжер, растопырив пятерню над монетами, другой ладонью рубанул по
воздуху, словно Лукас тоже потянулся к деньгам. Сидя на корточках, он хрипло
и протяжно засмеялся в лицо Лукасу.
     - Ты нашел? Машина не твоя, старик.
     - Я ее купил у вас, - сказал Лукас.
     - На что купил?
     - За мула, - сказал Лукас. Торговец хрипло смеялся ему в лицо, сидя над
ямой. - Я вам на него написал купчую бумагу, - сказал Лукас.
     -  Ломаного гроша не стоит твоя бумага, - сказал торговец. - Она у меня
в  автомобиле.  Бери  ее  хоть  сейчас.  Цена ей такая, что мне ее даже лень
порвать.  –  Он сгреб монеты в банку. Горящий фонарь лежал на земле там, где
его  уронили,  бросили.  Торговец быстро встал, так что освещенными остались
только  икры  в  новеньких слежавшихся штанах и черные туфли, на этот раз не
начищенные,  а  просто вымытые. - Ну ладно, - сказал он. - Тут всего ничего.
Ты сказал, они закопаны в двух местах. Где второе?
     -  Спросите  свою  искательную  машину,  - сказал Лукас. - Разве она не
знает?  Разве не за это вы просили триста долларов? - Они смотрели в темноте
друг на друга - две тени, без лиц. Лукас сделал шаг. - Колитак, мы, пожалуй,
домой пойдем, - сказал он. - Джордж Уилкинс.
     - Сэр? - сказал Джордж.
     - Постойте, - сказал коммивояжер. Лукас остановился. Они снова смотрели
друг на друга, не видя. - Тут не больше сотни. Большая часть в другом месте.
Я отдам тебе десять процентов.
     - Письмо - мое, - ответил Лукас. - Это мало.
     - Двадцать, - сказал торговец. - И это - все.
     - Я хочу половину, - сказал Лукас.
     - Половину?
     - И бумагу на мула обратно, и еще бумагу, что машина моя.
     -  Ха-ха,  - сказал торговец. - Ха-ха-ха. Говоришь, в письме сказано: в
саду. Сад не очень большой. А еще вся ночь впереди, не говоря о завтра...
     - Я сказал, там сказано: часть в саду, - ответил Лукас.
     Они глядели друг на друга в темноте.
     - Завтра, - сказал коммивояжер.
     - Сейчас, - сказал Лукас.
     - Завтра.
     -  Сейчас,  -  сказал  Лукас.  Невидимое  лицо смотрело ему в лицо и не
видело.  И  он и Джордж прямо кожей чувствовали, как дрожь белого передается
воздуху тихой летней ночи.
     - Эй, - сказал торговец, - сколько те нашли, ты говорил?
     Но Лукас ответил раньше Джорджа:
     - Двадцать две тысячи долларов.
     -  Может,  и  больше,  чем двадцать две, - сказал Джордж. - Большой был
кув...
     -  Ладно,  -  сказал торговец. - Я выпишу тебе квитанцию, как только мы
кончим.
     - Сейчас надо, - сказал Лукас.
     Они  вернулись  к  автомобилю.  Лукас  держал  фонарь.  У них на глазах
коммивояжер расстегнул свой лакированный портфель, выдернул оттуда купчую на
мула  и  швырнул  Лукасу.  Они продолжали наблюдать за ним, пока он дрожащей
рукой  заполнял  под  копирку большую квитанцию; он расписался и вырвал одну
копию.
     - Она переходит к тебе в собственность завтра утром, - сказал торговец.
- До тех пор она моя. – Он выскочил из машины. - Пошли.
     - И половину, чего она найдет, - мне, - сказал Лукас.
     -  От какого шиша там будет половина, если ты стоишь и треплешь языком?
- сказал торговец. - Пошли.
     Но Лукас не двинулся с места.
     - А как же эти пятьдесят долларов, что мы нашли? - спросил он. - От них
мне идет половина?
     На этот раз коммивояжер только стоял и смеялся над ним, хрипло, долго и
невесело. Потом ушел. Даже не застегнул портфель. Он отнял машину у Джорджа,
     - Джордж Уилкинс, - сказал Лукас.
     - Сэр? - сказал Джордж.
     - Отведи мула туда, где взял. Потом ступай к Росу Эдмондсу и скажи, что
хватит беспокоить из-за него людей.



III


     Он  поднялся по выщербленной лестнице, возле которой стояла под широким
седлом  светлая  кобыла,  и  вошел  в  длинную комнату, где на полках стояли
консервы,  на  крючьях  висели  хомуты,  клешни,  постромки  и  пахло черной
патокой,  сыром,  кожей  и  керосином. Эдмондс, сидевший за бюро, повернулся
вместе  с  креслом. - Где ты был? - спросил он. - Я посылал за тобой два дня
назад. Ты почему не пришел?
     -  В  кровати,  наверно,  был,  - сказал Лукас. - Три ночи уже ночью не
ложился.  Теперь мне это тяжело – когда молодой был, то ли дело. И вам будет
тяжело в мои годы.
     -  Я,  когда  был  вдвое моложе тебя, и то не затеял бы такой глупости.
Может,  и  ты кончишь затевать, когда станешь вдвое старше меня. Но я другое
хо