нузданно. Клиентами бара в основном были западные европейцы, гости отеля. "Россия" мало привлекала американцев, и Холлис подумал, каким образом здесь оказался Фишер. В каждом баре, обслуживающем за свободно конвертируемую валюту, был шпик КГБ, владеющий несколькими языками, который повсюду совал нос и подслушивал разговоры.
     Холлис обошел весь зал, но не заметил никого, кто мог бы оказаться Грегори Фишером. Это скверно, решил он.
     Полковник протиснулся сквозь толпу к стойке и на беглом русском обратился к бармену:
     - Я разыскиваю приятеля. Американца. Это молодой человек в синих джинсах и в короткой черной куртке.
     Бармен быстро взглянул на него и, продолжая смешивать напитки, ответил:
     - Американец, вы говорите? Я никого похожего тут не видел.
     Холлис покинул бар и направился к лифтам восточного крыла. Он вышел на седьмом этаже. Дежурная посмотрела на него с любопытством.
     - Вы гость?
     - Нет. Посетитель. - Он наклонился над ее столиком, посмотрел блондинке прямо в глаза и тихо произнес:
     - Фишер.
     Она отвела взгляд.
     - Грегори Фишер, - настойчиво говорил Холлис. - Американец.
     Она отрицательно покачала головой.
     Холлис посмотрел на панель с ключами, висящую за ее спиной, и увидел, что ключ от номера 745 отсутствует. Он прошел мимо нее, и женщина его окликнула:
     - Вы можете туда не ходить!
     Холлис не обратил на ее слова внимания. Он отыскал номер 745 и постучал. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, сильнее.
     Голос из-за двери спросил:
     - Кто это?
     - Я из посольства.
     - Из посольства?
     Холлис услышал, как щелкнул замок, и дверь отворилась. На пороге в халате стоял среднего возраста мужчина с брюшком и заспанными глазами. Он пристально посмотрел на Холлиса.
     - Все в порядке? - спросил он.
     Холлис взглянул на него, затем прошел мимо него в номер.
     - Я разыскиваю мистера Фишера.
     Мужчина явно вздохнул с облегчением.
     - Ох, а я уже подумал, что-то случилось дома. С женой. Моя фамилия Шиллер. Все в порядке, не так ли?
     - Да, - Холлис испытующе смотрел на него.
     Шиллер продолжал говорить:
     - А я услышал "посольство" и, сами понимаете...
     - Мистер Фишер только что позвонил мне и сказал, что он в номере 745.
     Нервные манеры Шиллера сменились легким раздражением.
     - Его здесь нет, приятель. Я вообще не знаю этого парня. Попробуйте в 457-м номере? В этой стране все возможно.
     Конечно, это не совсем правда, подумал Холлис, но предложу-ка я иное объяснение.
     - Они могут подселить к вам еще одного постояльца. Они так иногда делают.
     - Неужели? Боже, куда я попал!
     - Может быть, в вашем стенном шкафу находится чей-нибудь багаж?
     - Черт возьми, я заплатил дополнительно за второе место, и тут никого нет. Эй, возможно, он с этой группой "Америкэн Экспресс". Вы разве не видели такую маленькую женщину, гида из "Интуриста"? Она весьма привлекательна. Наверное, ваш приятель беседует с ней о политике. - Он рассмеялся. - А лучше загляните в "Большой". - С этими словами мужчина закрыл дверь.
     Холлис секунду постоял у двери, затем направился обратно к лифтам. Дежурной на месте не было. Холлис зашел за ее столик и обнаружил выдвижной ящик, полный пропусков. Он просмотрел их, но не нашел пропуска 745. Как же Шиллеру удалось достать ключ, не возвратив пропуска?
     Холлис спустился на лифте в пустынный вестибюль. Он подошел к регистрационному столику и позвонил. В дверях появилась администратор отеля и остановилась за стойкой. Холлис спросил по-русски:
     - В каком номере находится Грегори Фишер?
     Женщина покачала головой.
     - Такого у нас нет.
     - А кто проживает в номере 745?
     - Не могу вам сказать.
     - Здесь есть представитель "Интуриста"?
     - Нет. Приходите завтра в восемь. Всего хорошего. - Женщина повернулась и исчезла в офисе. Полковник осмотрел фойе и заметил, что в дверях дежурит уже другой швейцар.
     - Люди повсюду исчезают прямо на моих глазах. Удивительная страна, - пробормотал Холлис.
     Он на мгновение задумался. В голову приходило несколько вариантов, включая и тот, что это было провокацией КГБ, уловкой, которой воспользовались, чтобы втянуть его в компрометирующую ситуацию. Однако если его хотели заманить в ловушку, то существовали же более простые схемы. Если его хотели убить, им достаточно было отыскать его на набережной Шевченко во время утренней пробежки и переехать машиной.
     Холлис вспомнил голос Фишера, его слова, неподдельный страх. "Фишер - настоящий". Но Холлис должен проверить и доказать, что американец добрался до этого отеля живым и угодил в лапы КГБ. Ибо если он сможет это доказать, то слова Фишера о майоре Джеке Додсоне окажутся правдой.
     Холлис подошел к служебной конторке и снял трубку телефона. Набрал номер 745, прослушал двенадцать гудков и положил трубку.
     - М-да, скверно, - задумчиво проговорил он.
     Холлис стоял один и у всех на виду. Они давно могли бы схватить его, если бы действительно этого хотели.
     Полковник быстро пересек вестибюль, его шаги гулким эхом раздавались на каменном полу. Вошел в темный коридор, ведущий к магазину "Березка", вытащил нож и проскользнул в телефонную будку, откуда, должно быть, звонил Фишер. Он вложил в автомат двухкопеечную монету и набрал номер посольства. Ответил дежурный морской пехотинец, и Холлис попросил соединить его с дежурным офисом. Лиза Родз сразу подняла трубку.
     - Вы что-нибудь слышали о нашем приятеле? - спросил Холлис.
     - Нет. А разве его там нет?
     - Очевидно, нет.
     - Вы возвращаетесь?
     - Во всяком случае, таковы мои планы.
     - Вам необходима помощь?
     Помощь была нужна, однако полковнику не хотелось обострять ситуацию. Ему, Сэзу Айлеви и их коллегам посол ясно дал понять, что они никоим образом не должны вносить смуту в дипломатическую деятельность.
     - Моя машина и водитель уже вернулись? - спросил Холлис.
     - Нет. Разве водитель не с вами?
     - Нет, я отпустил его. По-моему, он должен был уже вернуться в посольство.
     - Уверена, что он не возвращался. А может, у него авария или поломка?
     - Все может быть, но он должен был уже добраться. А об аварии и прочем вы, наверное, узнали бы от властей.
     - Понятно. - Она глубоко вздохнула. - Послать за вами какой-нибудь транспорт?
     - Нет, я найду машину. Ваш друг уже возвратился со встречи?
     - Он должен приехать через несколько минут. Вы бы хотели, чтобы он присоединился к вам?
     - Этого не нужно, - отозвался Холлис.
     - Может, он позвонит вам?
     - Нет. Но я могу перезвонить.
     - Что же нам делать, если вы не позвоните?
     - Пусть сам принимает решение, когда приедет.
     - Хорошо, - сказала она и добавила: - Я еще раз прослушала пленку, которая нам обоим так нравится. Звучит правдиво.
     - Да. Я уже подумал об этом. И сделаю все возможное, чтобы найти первоисточник.
     - Желаю удачи.
     Холлис дал отбой и вышел в темный коридор. "Что ж, если я не вернусь, посол не станет подымать большого шума по этому поводу", - подумал полковник. Его жена Кэтрин, с которой он жил отдельно, получит его пенсию и страховку за жизнь. Он постоянно намеревался написать в Вашингтон своему адвокату и изменить завещание. Но все эти процедуры вызывали у него отвращение. Временами ему страстно хотелось вновь оказаться в своем старом добром "Фантоме F-4" и не иметь других проблем, кроме МИГов и реактивных ракет на экране радара.
     Холлис сопоставил факты. Телефонный звонок Фишера в посольство записан на пленку КГБ, но чтобы отреагировать на него, им потребовалось время. "Следовательно, Фишер все-таки отправился в бар", - подумал он.
     Холлис снова поднялся на лифте наверх и вошел в бар. У стойки он заказал "Дьюар" с содовой и снова обратился по-русски в бармену:
     - Вы еще не видели моего приятеля?
     - Нет, мне очень жаль. С вас три доллара.
     Мужчина, сидящий рядом с Холлисом, двинул по стойке свой стакан к бармену и проговорил с британским акцентом.
     - Джин с тоником - "Гордон" и "Швеппс". И на этот раз дольку лимона. Спасибо, - добавил он по-русски.
     Холлис повернулся к мужчине.
     - У них пропали лимоны со времен революции.
     Англичанин расхохотался.
     - Какое здесь местечко, а, янки?
     - Да, отличается...
     - Вы чертовски правы. В отпуске?
     - По делам.
     - Я тоже. - Ему принесли выпивку, но без лимона, и бармен потребовал три фунта. Холлис отошел от стойки, и англичанин последовал за ним. - И тоже со времен революции у них исчезли официантки в барах. Ты привозишь сюда свою же собственную выпивку, а они устанавливают валютный курс, какой им взбредет в голову. Для них три доллара или три фунта - одно и то же. Но полагаю, что джин обошелся мне подороже, чем вам виски.
     - В следующий раз попробуйте всучить ему три лиры.
     Англичанин снова рассмеялся.
     - Они не настолько глупы. Меня зовут Уилсон.
     - Ричардсон, - представился Холлис.
     Они чокнулись.
     - Ваше здоровье.
     - Я слышал, как вы говорили по-русски. "Спасибо" и "пожалуйста". Что это значит?
     - Спасибо - это thank you, пожалуйста - please.
     - О, а я все перепутал! А как вы привлекаете внимание бармена?
     - Скажите громко: "комитет".
     - Комитет?
     - Совершенно верно. Это обязательно должно привлечь его внимание. А вы тут давно?
     - Около часа, по-моему. А что?
     - Я ищу своего приятеля. Он американец, лет двадцати в синих джинсах и черной ветровке.
     - По-моему, я видел его.
     - А вы не заметили, он с кем-нибудь разговаривал?
     Уилсон осмотрел бар.
     - Я видел, он сидел где-то вон там. Да, он с кем-то говорил.
     - С кем?
     - А, теперь вспомнил! Видите вон тех двоих? Красиво одетых? По-моему, это лягушатники. Что там ни говори, а одеваться они умеют! С ними был молодой парень. Наверное, ваш приятель. Он немного перебрал, и двое из отеля помогли ему выйти. Парнишка стал немного... воинственным, полагаю. Ну, его сразу вывели. Не думаю, что они могли с ним что-нибудь сделать... в данный момент половина этой чертовой страны пьяна в стельку. Наверное, отвели его в номер.
     - Когда это было?
     - Да примерно пятнадцать минут назад.
     - Благодарю вас. - Холлис прошел между столиками и сел в кресло напротив мужчины и женщины.
     - Разрешите?
     Мужчина что-то угрюмо пробормотал в ответ.
     - Вы говорите по-английски? - спросил Холлис.
     Мужчина отрицательно покачал головой.
     - А вы, мадам?
     Та посмотрела на него.
     - Немного.
     Холлис наклонился вперед и тихо, отчетливо и раздельно выговаривая слова, произнес:
     - Я разыскиваю своего друга, американца, молодого человека. Я так понял, что недавно он выпивал с вами.
     Прежде чем ответить, женщина взглянула на сидящего рядом мужчину.
     - Да, - сказала она и прибавила: - Да. Ему стало плохо, и ему помогли добраться до номера.
     - Этот молодой человек называл свое имя?
     - Да.
     - Фишер?
     - Да.
     - Он не показался вам... возбужденным? Обеспокоенным?
     Женщина не ответила, но едва заметно кивнула.
     - Он рассказывал вам, что его беспокоило? Мужчина поднялся и сказал женщине:
     - Allons!
     Она осталась на месте. Затем сказала Холлису:
     - Нет, он не говорил. Но сказал, что за ним могут прийти. Он знал. По-моему, в выпивку было что-то... как это?..
     - Подмешано.
     - Да. - Она встала из-за столика. - Муж хочет уйти. Извините, но больше я ничего не знаю.
     Холлис тоже поднялся и сказал ей:
     - Видите ли, мадам, этим делом интересуются местные власти. Им известно, что он беседовал с вами, и им хотелось бы знать содержание вашего разговора. Вы можете оказаться в опасности. Вы понимаете?
     - Да.
     Француз нетерпеливо уходил прочь. Женщина на мгновенье задержалась, и Холлис посмотрел ей в глаза.
     - Ну, что еще?
     Их взгляды встретились.
     - Вы атташе? - спросила она.
     - Да.
     - Он сказал, что вы должны прийти. И попросил передать вам кое-что, о чем не рассказал по телефону. - Она какое-то время колебалась, затем быстро заговорила: - Додсон сказал ему, что когда-то это было Красной школой Военно-Воздушных Сил. Теперь - это школа КГБ. Там почти триста американцев.
     - Триста? Он сказал триста?
     Она кивнула. Холлис вцепился в руку женщины.
     - А что еще сказал мистер Фишер?
     - Ничего. Ему стало плохо... За ним пришли. Русские спросили нас по-английски, о чем говорил этот молодой человек. Но мой муж по-французски ответил, что мы не знаем английского и не понимаем ни русских, ни того молодого человека.
     - И русские поверили вашему мужу?
     - Думаю, да.
     Холлис отпустил ее руку.
     - Возможно, с вами будет все в порядке. Однако примите меры предосторожности и свяжитесь с вашим посольством. Сегодня же ночью. Лично. Не по телефону. Затем немедленно покиньте страну.
     - Понимаю.
     - Прекрасно. Благодарю вас, мадам.
     Она слабо улыбнулась.
     - Этот мальчик одолжил у меня две копейки... он показался таким милым... и вот... теперь... что с ним? Мертв?
     Холлис не ответил.
     Он допил виски, вышел из бара, спустился на лифте к выходу у кинотеатра "Зарядье", вышел на набережную Москвы-реки и направился к Москворецкому мосту.
     Холлис шел по подземному переходу, прислушиваясь к эху раздававшихся шагов. Несколько русских глазели на него с любопытством. Он вспомнил, как два года назад, впервые приехав в Россию, решил прогуляться ночью по городу, и его поразило открытие, что улицы и метро были чистыми. Более того, москвичи без страха гуляли по ночному городу, однако уличных преступлений не боялись не потому, что их не совершали, а потому, что их не освещали в прессе.
     Эта страна жила иллюзиями и заблуждениями, "потемкинская деревня", созданная государственной пропагандой, место, где мужчины и женщины могли пропасть без следа, а все доказательства того, что они когда-либо существовали, исчезали вместе с ними.
     - Я старался, Фишер. Я старался.
     Холлис дошел до конца подземного перехода и очутился на мосту, по которому примерно час назад они проезжали с Бреннаном. Внизу над Москвой-рекой поднимался туман.
     Полковник поднял воротник своей кожаной куртки и остановился.
     Ночная Москва, как обнаружил Холлис, не походила ни на один другой большой город, в которых он жил. Можно блуждать по московским улицам и площадям до рассвета, что он проделывал не однажды, и ни разу не попасть в приключение или переделку. Тут нет ни баров, ни дискотек, ни проституток, ни уличных бродяг, ничто вообще не напоминает ночную жизнь большого города. Не работают магазины и кинотеатры, вообще ночью никого и ничего нет. Большая часть города затихала в десять часов вечера, в одиннадцать гасили свет, а последние такси исчезали в полночь. Весь общественный транспорт завершал работу в час ночи.
     Холлис услышал шаги. К нему приближался молодой человек лет восемнадцати. Через плечо у него висела адидасовская сумка, а на самом - дешевое пальто из искусственной кожи. В американских джинсах, но ботинки определенно советские. Преувеличенно вежливо он заговорил на хорошем английском:
     - Извините, сэр, у вас нет сигареты?
     - Нет, а у тебя?
     - Да. - Молодой человек угостил Холлиса "Мальборо", дал ему прикурить и прикурил сам. Мальчишка осмотрел мост. Холлис заметил еще нескольких наблюдающих за ними фарцовщиков.
     - Меня зовут Миша, - представился молодой человек. - Мне очень приятно встретить вас. Вы видели эту часть Красной площади? Вот здесь один немец, Матиас Руст, приземлился на своем самолете. Я был тут в тот день. Какое же это было зрелище!
     Холлис кивнул. Место посадки Руста стало нечто вроде части неофициальной экскурсии на Красную площадь. Рядовой москвич, циничный по натуре, был просто очарован полетом этого юноши. Советский суд приговорил его к четырем годам тюрьмы. Последствия этого дерзкого полета причинили массу неудобств Холлису как атташе военно-воздушных сил. Тогда были уволены некоторые из его хороших знакомых из Военно-Воздушных Сил Советской Армии и Министерства обороны. Тем не менее как пилот Холлис высоко оценивал храбрость молодого летчика. Иногда полковнику казалось, что стоило бы повторить подобное безумие.
     - Он летел с миром, - произнес Миша.
     - То же делал и Рудольф Гесс.
     Миша пожал плечами.
     - Тут никакой политики и экономики. У вас есть что-нибудь на продажу?
     - Возможно. А у тебя, Миша?
     - Зернистая черная икра. Триста граммов. Превосходнейшая. Она стоит в "Березке" шестьдесят долларов. Но я мог бы обменять ее на блок американских сигарет.
     - У меня нет с собой сигарет.
     Миша осмотрелся вокруг, затем сказал:
     - Что ж, тогда сорок долларов.
     - Валютные сделки считаются противозаконными.
     Миша начал отходить.
     - Извините.
     Холлис схватил его за руку.
     - Ты долго находился на этом мосту?
     - Несколько часов...
     - А примерно два часа назад ты не видел на набережной американский автомобиль?
     Миша затянулся сигаретой.
     - Может быть. А что?
     - Не твое дело. - Холлис прижал Мишину руку к перилам. - Хочешь заработать сорок долларов или предпочтешь искупаться в речке?
     - Сам я машины не видел. О ней мне сказал один приятель. Он ее видел. Примерно два часа назад на набережной.
     - Какая это была машина?
     - Ему показалось, что это был "понтиак Транс Ам". У него еще задний спойлер . Темного цвета.
     - Откуда твой приятель знает, что это был "Транс Ам"?
     - Из журналов. Ну, вы знаете... Я плачу три доллара или пятнадцать рублей за "Автомобиль и водитель". Столько же плачу за "Трассу и..."
     - Твой друг видел, куда она поехала? - перебил Холлис.
     - К "России", - ответил Миша и добавил: - Потом произошла довольно странная штука. Ребята тут же помчались к "России", чтобы поглазеть на эту машину и поговорить с ее водителем... Это был молодой человек... наверное, американец. Но как только они добрались до интуристского крыла, то увидели, что машина уезжает от "России" по улице Степана Разина. А в ней двое мужчин.
     - Двое русских?
     - Двое русских. - Миша поколебался, затем проговорил: - Такие субъекты с закрытыми лицами. Знаете, о ком я говорю?
     - Знаю. А ты или твои друзья заметили еще что-нибудь необычное вечером?
     - Да. Примерно час назад. Я сам, да и все мы видели тут синий "форд-фэйрлэйн", который очень быстро ехал по мосту. За ним гнался легавый, но у этого ублюдка не было никаких шансов. Эти "форды" способны мчаться с огромной скоростью. На них ездят американцы из посольства. А вы из посольства? Это была ваша машина?
     Холлис повернулся и пошел обратно к подземному переходу. Миша последовал за ним. Они спустились вниз, и Холлис протянул Мише две двадцатки.
     - Я возьму твою икру, - сказал он.
     Миша неохотно вытащил из своей спортивной сумки банку с икрой и отдал ее Холлису.
     - Я дам вам еще три банки и старинный русский крест за вашу куртку.
     - Иди-ка домой, Миша, и больше никогда не возвращайся на этот мост. Парни с "закрытыми лицами" будут спрашивать о тебе.
     Миша выкатил глаза и открыл рот.
     Холлис поднялся из подземного перехода и вернулся на мост. Он прошел его пешком, чувствуя на себе внимательные взгляды других "предпринимателей". Капитализм, как секс, - это нечто гормональное, он сидит в крови, размышлял полковник; он существовал на Москворецком мосту; он присутствовал у каждого отеля и на каждом рынке, по всей Москве; он сохранился в виде крошечных отдельных очагов, которые в один прекрасный день могли прорваться как нарыв и разрушить целое государство. Как большевизм в царской России, так и капитализм сейчас стал новой разрушительной идеологией.
     Полковник шел по Ордынке и обдумывал маршрут, который позволил бы ему добраться в посольство живым.

Глава 6

     До ворот посольства Холлису оставалось не более ста метров. Он уже видел будку с милиционером, через минуту он