апряженный и бессонный. Я был в отчаянии. Поэтому я принял  решение  не
думать о Тристане. И всякий  раз,  когда  он  появится  в  моих  мыслях,
заставлять себя думать о чем-нибудь приятном. О чем  угодно.  И  у  меня
получилось: я уснул.
   Получается и теперь.
   За последние полчаса мысли о Тристане отравляли мне  душу  не  меньше
восьми раз. И я сразу представлял себе восемь вещей, более приятных, чем
Тристан. В том числе:
   А) мышиные какашки;
   Б) вшей;
   В) слюнявых собак;
   Г) геморрой;
   Д) смерть.
   Эти мысли не доставили мне  большого  удовольствия,  зато  спасли  от
полного безумия и паранойи. Смотрю на  часы:  ровно  семь.  Эми  сейчас,
наверное, уже встретилась с Тристаном. Козел. Быстро прибавляю к  своему
списку варикоз.
   - Ну, - говорит Мэтт, появляясь в дверях. На нем самая старая рубашка
и потрепанные джинсы: униформа для мальчишника у Алекса. - Как сборы?
   Я пинаю пустую дорожную сумку.
   - Хреново. А у тебя?
   Он похлопывает по карману, из которого торчит зубная щетка:
   - Еду налегке. - Потом  подсаживается  ко  мне  на  кровать,  достает
сигарету. - Когда вылетаете?
   - Завтра утром, в девять пятнадцать.
   - Значит, Эми сегодня ночует здесь?
   - Нет, у нее ужин с другом.
   - Что? - смеется Мэтт. - И она  надеется,  что  ты  не  опоздаешь  на
самолет? Видно, она плохо тебя знает.
   - Я не опоздаю.
   Услышав мой тон, Мэтт смотрит на меня с удивлением:
   - Друг, у тебя все в порядке?
   - Конечно, - отвечаю я. - Почему должно быть не в порядке?
   - Да так. - Взгляд его полон скепсиса. -  Просто  не  слышу  в  твоем
голосе энтузиазма. Сам посуди: ты отказываешься от классного мальчишника
в Эдинбурге, потому что едешь в отпуск с женщиной своей мечты, а  вид  у
тебя печальнее, чем у свиньи на скотобойне.
   - Да нормально у меня все, - говорю я. Но это не так. И Мэтт прав - я
и впрямь веду себя странно.
   Мне хотелось бы рассказать Мэтту, что меня гложет.  О  Тристане  и  о
вранье Эми. Сказать, что я  ни  в  чем  не  уверен.  Что  мое  самолюбие
втоптано в грязь, и с каждой минутой я закапываю его еще глубже. Но я не
могу. Потому что Мэтт -  мой  друг.  И  потому  что  я  знаю,  как  люди
реагируют на растоптанное самолюбие. А мне жалости не надо. Ни от Мэтта,
ни от Эми. Вообще ни от кого. Поэтому ничего не  остается,  как  сменить
тему.
   - Слушай, Мэтт, - говорю я. - Извини.
   - За что?
   - Что не поехал на мальчишник к Алексу.
   - Да забудь.
   - Ты не злишься?
   Он пристально смотрит на меня:
   - Конечно, злюсь. Ты предпочел женщину своим  друзьям.  За  это  тебя
расстрелять бы. - Он смягчает тон, кладет руку мне на плечо. - Но я  дам
тебе отсрочку, если она того стоит, договорились?
   - Она того стоит.
   - Вот и хорошо. Именно это я и надеялся услышать. - Он встает и  идет
к выходу, но у двери медлит, оборачивается. - Да, кстати, мой гардероб в
твоем распоряжении, так что не стесняйся. А то наденешь эти свои тряпки,
и она тебя точно бросит - кто ж с таким уродом рядом встанет.  Спокойной
ночи! - салютует мне на прощанье и уходит.
   Но ночь у меня выдалась отнюдь не спокойная. Дерьмовая, скажу я  вам,
выдалась ночка. Мне удалось убить чуть больше часа, подбирая вещички  из
летней коллекции Мэтта Дэвиса и запихивая их в сумку вместе с билетами и
документами.  Однако  за  этими  радостными  хлопотами  наступил  полный
упадок. Я сижу на кухне наедине с  бутылкой  водки  и  кувшином  свежего
лимонного сока. Погружаюсь все глубже.
   Минуты проносятся мимо, Черчилль пялится на  меня  со  стола.  Список
вещей, более приятных, чем Тристан, растет. В восемь тридцать, когда Эми
и Тристан уже наверняка прибыли к  какому-нибудь  охренительно  дорогому
ресторану, в  моем  списке  значится  пятьдесят  пунктов,  один  мрачнее
другого. Например, зубной налет. А еще вонючие носки и дурной запах  изо
рта.  К  одиннадцати,  когда  они,  наверное,  завершали  ужин  чашечкой
ароматного  кофе,  пунктов  уже  сто  и  список  тянет  на   определение
"идиотский". Последними в нем значатся рыбная  чешуя,  АЭС  и  грязь.  В
перерывах между поглощением водки  и  заполнением  списка  я  звоню  Эми
домой. Постоянно. Но ее дома  нет.  Она  все  еще  с  ним.  Полночь,  за
полночь. К черту список.  Начинаю  кидать  дротики  в  доску  на  стене,
воображая вместо мишени лицо Тристана. К черту сок,  пью  чистую  водку,
точнее, допиваю то, что осталось.
   Но тут происходит нечто. Около часа ночи раздается  звонок  в  дверь.
Меня распирает от смеха. И я начинаю смеяться. Громко,  во  весь  голос,
почти что в истерике. Такое облегчение. Важно лишь то, что Эми пришла ко
мне и все мои треволнения были напрасны.
   Выжрав  столько  водки,   что   могу   рассчитывать   на   российское
гражданство,  я,  вместо  того   чтобы   броситься   в   объятия   своей
возлюбленной, нетвердой походкой ковыляю к входной двери.
 
*** 
 
   Чистосердечное признание № 5:
   Измена
 
   Место действия: дом Мэтта, Лондон.
   Время действия: сейчас.
 
   Открываю входную дверь.
   - Привет, Джек.
   - Салли? - спрашиваю я.  Пришлось  спросить,  потому  что  с  первого
взгляда мне непонятно, кто эта тонкая женщина,  привалившаяся  к  нашему
косяку. Лицо ее занавешено светлыми космами,  а  тело  прикрыто  платьем
какой-то  жуткой  расцветки.  При  таком  маскараде,  да  еще   с   моим
затуманенным  зрением  достоверная  идентификация  личности  практически
невозможна.
   -  Привет,  красавчик,  -  говорит  она,  откидывая  с  лица  волосы.
Действительно Салли Маккаллен собственной персоной.
   Я поддерживаю ее за локоть, чтобы она не упала. Но поскольку и сам  с
трудом стою на ногах, в итоге  мы  цепляемся  друг  за  друга,  стараясь
удержать равновесие.
   - Ты что тут делаешь? - удается мне спросить.
   - А ты как  думаешь?  -  Она  заваливается  вперед  и  пытается  меня
поцеловать.
   - Иди домой, - говорю я, слегка отталкивая Салли.
   - Почему? - В ее глазах искреннее удивление.
   Хороший вопрос. На который мой одурманенный мозг в данный момент не в
состоянии выдать вразумительный ответ. Она ведь вообще-то хорошенькая. А
я вообще-то очень зол на Эми. Так что и правда, почему бы ей не остаться
у меня? Но вскоре ответ всплывает сам  собой.  Потому  что  так  нельзя.
Потому что я надеялся увидеть в дверях Эми, а не Салли.
   - Потому что уже поздно, - бормочу я, пытаясь закрыть дверь, - а  мне
завтра рано вставать. И я иду спать.
   Но  Салли  ухмыляется  и  протискивается   мимо   меня   в   дом.   Я
поворачиваюсь, вижу, что ее уже нет, и в недоумении  качаю  головой.  Но
почему - ко мне? И почему именно сейчас? И самое главное, почему не пару
месяцев назад, когда я этого  так  страстно  желал?  Я  закрываю  дверь,
уверенный, что в этом мире нет справедливости, и иду за  ней  на  кухню.
Салли уже стоит у плиты и  оглядывается  вокруг.  Вижу,  как  ее  взгляд
останавливается на бутылке водки.
   - Ты разве не предложишь девушке выпить? - спрашивает она  лукаво.  -
Раньше ты всегда предлагал мне выпить. - Потом подходит к столу и делает
большой глоток прямо из  бутылки.  Косится  на  меня.  -  А  сейчас  что
изменилось? Ты меня больше не хочешь?  -  Делает  еще  глоток,  надувает
губки и оседает на стул. - Не хочешь, да?
   Я помню, как она лежала в моей мастерской. Помню все изгибы ее  тела,
бархатистость кожи. На  секунду  я  закрываю  глаза,  прогоняя  видение.
Сейчас все по-другому. И я другой. Салли права. Я больше не хочу ее. Мне
нужна только Эми. Только чтобы Эми вернулась - живая и здоровая.
   - Ты пьяна, - говорю я заплетающимся языком. - Я вызову тебе такси.
   Иду мимо нее к телефону, но она хватает меня, притягивает к себе.
   - Не хочу такси. Хочу тебя.
   - Салли, у меня есть девушка, - отвечаю я  и  вдруг  чувствую  жуткую
усталость. Я слишком пьян. Пусть Салли убирается отсюда. Я  просто  хочу
спать.
   Но она еще не все сказала.
   - Ну и что? Когда у меня был парень, это не помешало тебе  попытаться
затащить меня в постель. Так?
   - Так, - соглашаюсь я. - Но ты тогда не переспала со мной, и я сейчас
тоже с тобой спать не буду.
   Она меня отпускает, идет к раковине, наполняет стакан водой и  залпом
его осушает.
   - А между прочим, он меня бросил, -  говорит  она,  поворачиваясь  ко
мне. - И все из-за того, что сказала та девчонка, что была  с  тобой  на
вечеринке у Хлои. Он заявил, что я грязная шлюха и он не хочет иметь  со
мной ничего общего.
   - Мне очень жаль.
   Но мне совсем не жаль. Я знаю, что Салли без этого урода будет лучше,
хотя сейчас она, скорее всего, не согласится со мной.  Или  еще  хуже  -
подумает, что я решил за ней приударить. Дескать, он ей не  подходит,  а
вот я в самый раз.
   - Так это она твоя девушка?
   - Да. Эми. Ее зовут Эми.
   - Она вроде не в твоем вкусе.
   - Почему это? - спрашиваю я, глядя  на  телефон,  выжидая  подходящий
момент, чтобы снова предложить вызвать такси.
   -  В  смысле  внешности.  -  Она  закидывает  ноги  на  стол.  Платье
задирается, обнажив идеально крепкие икры и бедра.
   - Вообще-то она, - говорю я, уже по-настоящему разозлившись на Салли,
- замечательная. Абсолютно в моем вкусе.
   - Правда? Ну и где она сейчас?
   - Что?
   - Где она? - Салли демонстративно оглядывает кухню и встает. - Где же
эта замечательная женщина? - Она открывает холодильник. - Тут ее нет.  -
Вытаскивает банку пива, откупоривает и пьет. Ставит банку на стол.  -  А
тут? - бормочет она, открывая шкаф и заглядывая  в  него.  Покачнувшись,
разворачивается и пьяными глазами смотрит на меня. - И тут нет.
   - Ее нет дома. - Не успеваю я закончить эту фразу, как по всему  миру
страдающие недержанием старики начинают праздновать  свое  вступление  в
список более приятных, чем Тристан, вещей.
   Салли приподнимает брови:
   - Хозяйка за порог...
   На этот раз я даже не спрашиваю, вызвать ли ей такси. Уже  достаточно
наслушался. Взглянув на часы, вижу, что  уже  второй  час  ночи.  Иду  к
телефону, поднимаю трубку, набираю номер. Но мои пальцы  уже  так  много
раз сегодня это проделывали, что набирают цифры автоматически.  Я  звоню
Эми. Я звоню, но к телефону никто не подходит. Потому что она все еще не
вернулась домой.
   Она все еще с ним.
   - Прежде чем вызвать мне такси, - слышу  я  голос  Салли  у  себя  за
спиной, - обернись и посмотри, от  чего  ты  отказываешься.  Конечно,  -
продолжает она, когда я смотрю на нее через плечо,  -  ты  это  все  уже
видел...
   Она выбирается из трусиков, остальная одежда уже валяется на полу.
   - Я иду наверх, - говорит она, поворачиваясь ко  мне  спиной,  -  жду
тебя через минуту.
   Но я не пришел. Ни через минуту.  Ни  через  час.  Потому  что  я  не
выходил из кухни. Меня как будто парализовало.  Я  просто  сидел  там  и
думал, что же мне с этой фигней делать. Если бы я сказал, что мне совсем
не хотелось подняться к Салли, я бы наврал. Нет, ну  правда.  Посмотрите
на нее. Венера. Виагра ходячая. Воплощение секса. Бери ее голыми руками.
Такой шанс раз в жизни выпадает. Но у меня есть Эми. И я искренне  верил
в то, что сказал Салли: Эми в моем вкусе. Все в ней в моем вкусе. Сейчас
ровно два часа ночи, и я в последний раз звоню Эми. Ответа нет.  Значит,
она еще не вернулась, значит, она все еще с этим Тристаном. Ну и что?  Я
же не знаю наверняка, чем они сейчас занимаются. Как  бы  там  ни  было,
если Эми мне изменяет, это не дает мне права изменять ей.  Принцип  "око
за око" тут не подходит. Я сам должен решить, верен ей или нет.
   И я решил: верен.
   Салли лежит на спине в моей постели, когда я вхожу в спальню.  Ставлю
Толстого Пса  на  шесть,  чтобы  хватило  времени  доехать  в  Гатвик  и
встретить Эми, а потом ложусь рядом с Салли. Она  спит.  Точнее,  просто
вырубилась. И я рад. Значит, она не будет ко мне приставать,  а  мне  не
придется от нее отбиваться. Мы просто будем спать. Я до смерти устал.  И
я чертовски пьян. Мне одиноко. Мне так нужно прижаться к кому-нибудь.  И
я, прекрасно зная, как это может быть истолковано, прижимаюсь к Салли  и
осторожно обнимаю ее, стараясь не разбудить.
   Меня будит стон.
   Мой собственный стон.
   С минуту я  лежу  неподвижно,  просто  лежу  и  наслаждаюсь  приятным
чувством, разливающимся от паха по всему телу. Мои  губы  размыкаются  и
шепчут: "Эми". Я протягиваю вниз руки и провожу пальцами по ее  волосам.
Слышу, как шумно она двигается. Приподнимаюсь к  ней,  и  у  меня  снова
вырывается стон. Чувствую ее трепетный язык, и  мое  тело  непроизвольно
изгибается. Я ее хочу. Хочу войти в нее. Прямо  сейчас.  Обхватываю  ее,
тяну к себе. Ее губы прижимаются к моим, я открываю глаза и  тону  в  ее
взгляде. Какую-то секунду не могу понять, что со мной.
   Потом чувствую, что кончаю.
   И меня кидает в дрожь.
   Потому что это Салли, а не Эми. И я понимаю, что только что  совершил
самую большую ошибку в жизни.
 
8 
ЭМИ 
 
   Джек опаздывает на два часа. Это 120 минут... 7 200 секунд.
   Я знаю.
   Я считала.
   Соня, представитель "Солнечной радости", уже отметила всех  остальных
в своем списке и ушла к стойке паспортного контроля. Я  остаюсь  одна  у
стойки регистрации (которая вот-вот закончится), отчаянно вглядываясь  в
лица людей, что стоят в очередях на другие рейсы. И хотя новые  сандалии
безбожно трут, нервно шагаю из угла в угол.
   Мои эмоции уже перешли все возможные стадии и границы.
   7.15. Его нет = слабое удивление (нормальное мужское хамство).
   7.30. Его нет =  раздражение  (можем  не  успеть  сделать  покупки  в
беспошлинной зоне).
   7.45. Его нет = злость (славное начало отпуска).
   8.15. Его нет = беспокойство (вероятность опоздать на самолет  растет
с каждой секундой).
   8.45. Его до сих пор нет = паника (до вылета осталось меньше тридцати
минут).
   Теперь я просто боюсь.
   Джек умер. Другого объяснения просто не может быть.  Он  был  жестоко
убит в гатвикском экспрессе, и теперь его неопознанный труп лежит где-то
в огромной луже крови. Динамик останавливает скорбный ход моих мыслей:
   "Заканчивается посадка на рейс СБООЗ до Коса. Просим всех  оставшихся
пассажиров пройти к выходу Д46".
   - Слушай, Господи,  -  вслух  бормочу  я,  но  потом  останавливаюсь,
стараюсь придать голосу больше благочестия, - Дорогой Бог. Я  знаю,  что
до сих пор не являла собой образец чистоты  и  сострадания,  но  я  хочу
измениться. Я обещаю тебе, здесь и сейчас, что буду ходить в церковь  по
воскресеньям, если ты сделаешь так, чтобы Джек пришел. Очень, очень тебя
прошу. Пожалуйста, соверши для меня вот это одно, ма-а-аленькое чудо!  -
В  отчаянии  оглядываюсь  вокруг.  -  Я  отдам  все   свои   деньги   на
благотворительность.  -  Делаю  виноватое  лицо  в  сторону  девушки  на
регистрации. Она пожимает в ответ плечами,  смотрит  на  часы  и  качает
головой. - Уйду в монастырь. Этого ты хочешь?
   - Эми! - раздается голос Джека, и я вижу, как  он  мчится  ко  мне  с
билетами в руках.
   Черт, не надо было про монастырь!
   - Прости, пожалуйста, прости  меня!  -  едва  может  выдохнуть  он  и
протискивается мимо меня, даже не поцеловав.
   - Что случилось? Где ты был?  -  ору  я,  разрываясь  между  желанием
облегченно погладить его и зло пихнуть в спину.
   Девушка за стойкой скептически  оглядывает  Джека,  пока  тот  нервно
роется в сумке в поисках паспорта. Достав  его,  он  останавливается  на
секунду, чтобы перевести дух. Девушка смотрит на фотографию в  паспорте,
потом снова  на  Джека.  Понимаю,  сравнить  холеного  (и  чего  уж  там
скрывать, симпатичного) парня  на  фото  и  запыхавшегося  замухрышку  с
мокрыми волосами и разглядеть в них сходство  крайне  сложно.  Но  потом
Джек вспоминает о своем красном дипломе из Университета Обольстителей  и
выдает ей ослепительную  улыбку,  от  которой  обычно  у  любой  дамочки
коленки подкашиваются.
   - Вы уже не успеете сдать багаж, придется взять с  собой,  -  говорит
девушка неохотно, но я-то вижу, что она растаяла. - Поторопитесь.
   - Спасибо, - улыбается снова Джек. - Пошли! - командует он, закидывая
сумку на плечо. Свой баул я с трудом отрываю от пола. Несмотря на советы
Хел, у меня там практически весь гардероб и еще полмагазина "Бутс". Джек
этого не замечает. Он рвется вперед, расталкивая других отпускников.
   - Джек, подожди! - кричу я, но он и в ус не дует.
   По закону подлости наш выход - самый дальний от  регистрации.  Тщетно
пытаюсь подозвать носильщиков с тележками, которые вьются вокруг толстых
мужиков с сумками для гольфа. Неужели не видно, что  мне  тележка  нужна
больше? Всем этим толстякам физические нагрузки только на пользу.
   Бесполезно. Век благородных рыцарей канул в Лету. Я вперевалку семеню
за Джеком, который явно решил готовиться к Лондонскому  марафону.  Минут
через пять, все еще не преодолев и половины пути к выходу, в изнеможении
приземляюсь на двигающуюся дорожку, хватая ртом воздух. Сердце колотится
где-то в горле.
   - Давай, вставай! - кричит Джек. У него еще хватает наглости орать на
меня. - Мы же опоздаем на самолет!
   - Не могу... У меня сумка...
   Я подъезжаю к Джеку, он вырывает у меня  сумку  и  взваливает  ее  на
второе плечо.
   - Эми! Что у тебя там?
   - Кирпичи! - злобно взвизгиваю я.
   - Кирпичи?..
   - Чтобы гостиницу построить, понятно? - рычу я, мне жутко хочется его
прибить. Скидываю сандалии и бегу за Джеком.
   Соня громко прицокивает, когда мы врываемся в переход к самолету.  Ее
оранжевый загар на свету имеет какой-то зеленый оттенок.
   - Вам придется сидеть порознь, - объявляет она и улыбается.  -  Желаю
солнечного и веселого отпуска.
   Я представляю себе, как она  будет  выглядеть  с  выбитыми  передними
зубами.
   С Джеком мы сидим по разные стороны от прохода. Я втискиваюсь в самое
экономное кресло из всего экономического  класса  в  истории  авиации  и
запихиваю свою сумку под ноги.
   Мои пятки стерты в кровь, плечи раздавлены, все  болит,  я  дышу  как
загнанная лошадь, поэтому не сразу замечаю,  что  рядом  со  мной  сидит
Адский Ребенок. Исчадие ада, дитя  Сатаны.  Он  зловеще  улыбается  мне,
потом открывает рот и издает такой пронзительный вопль, что  на  секунду
мне кажется, будто самолет сейчас от страха сложит крылья.
   - Ой, да заткнись ты! - орет ему храбрая блондинка, сидящая у окна, я
в ужасе сжимаюсь. Она роется в спортивной розовой сумке и достает оттуда
соску. Обтерев соску о джинсовую мини-юбку,  блондинка  сует  ее  в  рот
ребенку. - Еще одна такая выходка - и ты вылетишь в окно, -  рычит  она.
Судя по взгляду, блондинка не шутит. - Ты меня понял, Даррен?
   Даррен быстро бьет меня соской по ноге и отрыгивает какую-то  мерзкую
жидкость мне на руку. Напомните, чтобы я связала свои  фаллопиевы  трубы
противозачаточным узлом.
 
*** 
 
   Обычно я люблю летать. Мне  нравятся  все  эти  бесплатные  пакетики,
которые раздают в полете,  и  дешевая  еда  в  самолетах.  Мне  нравятся
старомодные плюшевые мишки в беспошлинных отделах и бессмысленные статьи
в журналах. Я  люблю  струйки  холодного  воздуха  из  кондиционера  над
головой и наушники  с  радио.  И  противные  освежители  в  туалетах,  и
педальки для смыва. Люблю легкость в животе во время взлета и посадки. Я
даже люблю, когда самолет начинает вибрировать от турбулентности, -  так
еще интереснее.
   Но  сегодня  я  ненавижу  все,  каждый  сантиметр   этого   вонючего,
паскудного самолета. Рейс ЭМИ-1 на Остров Фантазий рухнул.
   Не выжил никто.
   Мне обидно, потому что я несколько дней готовилась к нашей поездке. Я
продумала все до мелочей: как мы встретимся ранним  утром  в  аэропорту,
словно тайные любовники, как будем целоваться, гуляя по  магазинчикам  в
беспошлинной зоне, как будем смеяться и обниматься, когда Джек  заплатит
целое состояние за  флакон  моих  любимых  духов.  Я  предвкушала,  как,
взявшись за руки, мы пройдем на посадку и прижмемся друг к другу в самых
укромных креслах у окна. Я  даже  думала,  что  мы  займемся  любовью  в
туале