Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
дверь, прислу-
шивались. Наконец, Гагин встал.
- Это ни на что не похоже! - воскликнул он, - у меня сердце не на
месте. Она меня уморит, ей-богу... Пойдемте искать ее.
Мы вышли. На дворе уже совсем стемнело.
- О чем же вы с ней говорили? - спросил меня Гагин, надвигая шляпу на
глаза.
- Я видел ее всего минут пять, - отвечал я, - я говорил с ней, как
было условлено.
- Знаете ли что? - возразил он, - лучше нам разойтись, этак мы скорее
на нее наткнуться можем. Во всяком случае приходите сюда через час.
XIX
Я проворно спустился с виноградника и бросился в город. Быстро обошел
я все улицы, заглянул всюду, даже в окна фрау Луизе, вернулся к Рейну и
побежал по берегу... Изредка попадались мне женские фигуры, но Аси нигде
не было видно. Уже не досада меня грызла, - тайный страх терзал меня, и
не один страх я чувствовал... нет, я чувствовал раскаяние, сожаление са-
мое жгучее, любовь - да! - самую нежную любовь. Я ломал руки, я звал Асю
посреди надвигавшейся ночной тьмы, сперва вполголоса, потом все громче и
громче; я повторял сто раз, что я ее люблю, я клялся никогда с ней не
расставаться; я дал бы все на свете, чтобы опять держать ее холодную ру-
ку, опять слышать ее тихий голос, опять видеть ее перед собою... Она бы-
ла так близка, она пришла ко мне с полной решимостью, в полной невиннос-
ти сердца и чувств, она принесла мне свою нетронутую молодость... и я не
прижал ее к своей груди, я лишил себя блаженства увидеть, как ее милое
лицо расцвело бы радостью и тишиной восторга... Эта мысль меня с ума
сводила.
"Куда она могла пойти, что она с собою сделала?" - восклицал я в тос-
ке бессильного отчаяния... Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу
реки. Я знал это место; там, над могилой человека, утонувшего лет семь-
десят тому назад, стоял до половины вросший в землю каменный крест со
старинной надписью. Сердце во мне замерло... Я подбежал к кресту: белая
фигура исчезла. Я крикнул: "Ася!" Дикий голос испугал меня самого - но
никто не отозвался...
Я решил пойти узнать, не нашел ли ее Гагин.
XX
Быстро взбираясь по тропинке виноградника, я увидел свет в комнате
Аси... Это меня несколько успокоило.
Я подошел к дому; дверь внизу была заперта, я постучался. Неосвещен-
ное окошко в нижнем этаже осторожно отворилось, и показалась голова Га-
гина.
- Нашли? - спросил я его.
- Она вернулась, - ответил он мне шепотом, - она в своей комнате и
раздевается. Все в порядке.
- Слава богу! - воскликнул я с несказанным порывом радости, - слава
богу! Теперь все прекрасно. Но вы знаете, мы должны еще переговорить.
- В другое время, - возразил он, тихо потянув к себе раму, - в другое
время, а теперь прощайте.
- До завтра, - сказал я, - завтра все будет решено.
- Прощайте, - повторил Гагин. Окно затворилось.
Я чуть было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что
я прошу руки его сестры. Но такой сватанье в такую пору... "До завтра, -
подумал я, - завтра я буду счастлив..."
Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и
вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть
настоящее - и то не день, а мгновенье.
Я не помню, как я дошел до З. Не ноги меня несли, не лодка меня вез-
ла: меня поднимали какие-то широкие, сильные крылья. Я прошел мимо кус-
та, где пел соловей, я остановился и долго слушал: мне казалось, он пел
мою любовь и мое счастье.
XXI
Когда, на другой день утром, я стал подходить к знакомому домику, ме-
ня поразило одно обстоятельство: все окна в нем были раскрыты и дверь
тоже была раскрыта; какие-то бумажки валялись перед порогом; служанка с
метлой показалась за дверью.
Я приблизился к ней...
- Уехали! - брякнула она, прежде чем я успел спросить ее: дома ли Га-
гин?
- Уехали?... - повторил я. - Как уехали? Куда?
- Уехали сегодня утром, в шесть часов, и не сказали куда. Постойте,
ведь вы, кажется, господин Н.?
- Я господин Н.
- К вам есть письмо у хозяйки. - Служанка пошла наверх и вернулась с
письмом. - Вот-с, извольте.
- Да не может быть... Как же это так?.. - начал было я.
Служанка тупо посмотрела на меня и принялась мести.
Я развернул письмо. Ко мне писал Гагин; от Аси не было ни строчки. Он
начал с того, что просил не сердиться на него за внезапный отъезд; он
был уверен, что, по зрелом соображении, я одобрю его решение. Он не на-
ходил другого выхода из положения, которое могло сделаться затруднитель-
ным и опасным. "Вчера вечером, - писал он, - пока мы оба молча ждали
Асю, я убедился окончательно в необходимости разлуки. Есть предрассудки,
которые я уважаю; я понимаю, что вам нельзя жениться на Асе. Она мне все
сказала; для ее спокойствия я должен был уступить ее повторенным, уси-
ленные просьбам". В конце письма он изъявлял сожаление о том, что наше
знакомство так скоро прекратилось, желал мне счастья, дружески жал мне
руку и умолял меня не стараться их отыскивать.
"Какие предрассудки? - вскричал я, как будто он мог меня слышать, -
что за вздор! Кто дал право похитить ее у меня..." Я схватил себя за го-
лову...
Служанка начал громко кликать хозяйку: ее испуг заставил меня прийти
в себя. Одна мысль во мне загорелась: сыскать их, сыскать во что бы то
ни стало. Принять этот удар, примириться с такой развязкой было невоз-
можно. Я узнал от хозяйки, что они в шесть часов утра сели на пароход и
поплыли вниз по Рейну. Я отправился в контору: там мне сказали, что они
взяли билеты до Кельна. Я пошел домой с тем, чтобы тотчас уложиться и
поплыть вслед за ними. Мне пришлось идти мимо дома фрау Луизе... Вдруг я
слышу: меня кличет кто-то. Я поднял голову и увидал в окне той самой
комнаты, где я накануне виделся с Асей, вдову бургомистра. Она улыбалась
своей противной улыбкой и звала меня. Я отвернулся и прошел было мимо;
но она мне крикнула мне вслед, что у нее есть что-то для меня. Эти слова
меня остановили, и я вошел в ее дом. Как передать мои чувства, когда я
увидал опять эту комнатку...
- По-настоящему, - начала старуха, показывая мне маленькую записку, -
я бы должна была дать вам это только в случае, если бы вы зашли ко мне
сами, но вы такой прекрасный молодой человек. Возьмите.
Я взял записку.
На крошечном клочке бумаги стояли следующие слова, торопливо начер-
ченные карандашом:
"Прощайте, мы не увидимся более. Не из гордости я уезжаю - нет, мне
нельзя иначе. Вчера, когда я плакала перед вами, если б вы мне сказали
одно слово, одно только слово - я бы осталась. Вы его не сказали. Видно,
так лучше... Прощайте навсегда!"
Одно слово... О, я безумец! Это слово... я со слезами повторял его
накануне, я расточал его на ветер, я твердил его среди пустых полей...
но я не сказал его ей, я не сказал ей, что я люблю ее... Когда я встре-
тился с ней в той роковой комнате, во мне еще не было ясного сознания
моей любви: оно не проснулось даже тогда, когда я сидел с ее братом в
бессмысленном и тягостном молчании... оно вспыхнуло с неудержимой силой
лишь несколько мгновений спустя, когда, испуганный возможностью нес-
частья, я стал искать и звать ее... но тогда уже было поздно. "Да это
невозможно!" - скажут мне; не знаю, возможно ли это, - знаю, что это
правда. Ася бы не уехала, если б в ней была хоть тень кокетства и если б
ее положение не было ложно. Она не могла вынести того, что всякая другая
снесла бы; я этого не понял. Недобрый мой гений остановил признание на
устах моих при последнем свидании с Гагиным перед потемневшим окном, и
последняя нить, за которую я еще мог ухватиться, - выскользнула из рук
моих.
В тот же день я вернулся с уложенным чемоданом в город Л. и поплыл в
Кельн. Помню, пароход уже отчаливал, и я мысленно прощался с этими ули-
цами, со всеми этими местами, которые я уже никогда не должен был поза-
быть, - я увидел Ганхен. Она сидела возле берега на скамье. Лицо ее было
бледно, но не грустно; молодой красивый парень стоял рядом с нею и, сме-
ясь, рассказывал ей что-то, а на другой стороне Рейна маленькая моя ма-
донна все так же печально выглядывала из темной зелени старого ясеня.
XXII
В Кельне я напал на след Гагиных; я узнал, что они поехали в Лондон;
я пустился вслед за ними; но в Лондоне все мои розыски остались тщетны-
ми. Я долго не хотел смириться, я долго упорствовал, но я должен был от-
казаться, наконец, от надежды настигнуть их.
И я не увидел их более - я не увидел Аси. Темные слухи доходили до
меня о нем, но она навсегда для меня исчезла. Я даже не знаю, жива ли
она. Однажды, несколько лет спустя, я мельком увидал за границей, в ва-
гоне железной дороги, женщину, лицо которой живо напомнило мне незабвен-
ные черты... но я, вероятно, был обманут случайным сходством. Ася оста-
лась в моей памяти той самой девочкой, какою я знавал ее в лучшую пору
своей жизни, какою я ее видел в последний раз, наклоненной на спинку
низкого деревянного стула.
Впрочем, я должен сознаться, что я не слишком долго грустил по ней; я
даже нашел, что судьба хорошо распорядилась, не соединив меня с Асей; я
утешался мыслию, что я, вероятно, не был бы счастлив с такой женой. Я
был тогда молод - и будущее, это короткое, быстрое будущее, казалось мне
беспредельным. Разве не может повториться то, что было, думал я, и еще
лучше, еще прекраснее?.. Я знавал других женщин - но чувство, возбужден-
ное во мне Асей, то жгучее, нежное, глубокое чувство, уже не повтори-
лось. Нет! ни одни глаза не заменили мне тех, когда-то с любовию устрем-
ленных на меня глаз, ни на чье сердце, припавшее к моей груди, не отве-
чало мое сердце таким радостным и сладким замиранием! Осужденный на оди-
ночество бессемейного бобыля, доживаю я скучные годы, но я храню, как
святыню, ее записочки и высохший цветок гераниума, тот самый цветок, ко-
торый она некогда бросила мне из окна. Он до сих пор издает слабый за-
пах, а рука, мне давшая его, та рука, которую мне только раз пришлось
прижать к губам моим, быть может, давно уже тлеет в могиле... И я сам -
что сталось со мною? Что осталось от меня, от тех блаженных и тревожных
дней, от тех крылатых надежд и стремлений? Так легкое испарение ничтож-
ной травки переживает все радости и все горести человека - переживает
самого человека.
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -