ь
ватага,   было  даже  невозможно  понять,   что   это  такое  на   самом  деле:
сверхъестественное существо,  неизвестное доселе  природное явление или  просто
обман зрения.
     Странный силуэт с медленной ритмичностью менял свою форму -  сжимаясь,  он
наливался интенсивным багрянцем,  расширяясь, становился почти прозрачен. В нем
почему-то совсем не ощущалось объема,  словно в пастели,  небрежно намалеванной
на  тонкой кальке.  У  Цыпфа,  зачарованно наблюдавшего за  всем  происходящим,
создалось впечатление, что он даже не касается земли.
     Лавина  ожившего  камня   с   бешеной  скоростью  накатывалась  на   столб
призрачного  света,  но,  несмотря  на  это,  разделявшее их  расстояние  самым
необъяснимым образом  не  менялось.  Ничего  даже  отдаленно похожего Цыпфу  не
доводилось раньше видеть и в кошмарных снах.
     А потом начало твориться что-то вообще несусветное!
     Небо дрогнуло и беззвучно осело,  превратив горы в холмы, холмы в бугорки,
а  стену вставшего дыбом камня -  в  невысокий и  уже совсем не страшный с виду
песчаный вал, от этого, между прочим, совсем не унявший своего бешеного рева.
     Горизонт,  простиравшийся слева от  призрака,  исказился и  стремительно -
одним  скачком -  надвинулся.  Уже  ставший привычным для  всех  суровый пейзаж
Нейтральной зоны сменился совсем другой картиной.  Цыпф увидел широкую,  сильно
обмелевшую реку, на крутом берегу которой вперемежку росли сосны и березы, а на
пологом -  редкие пузатые баобабы.  Это  был  самый  отдаленный район  Лимпопо,
граничащий не с Отчиной и даже не со Степью, а с малонаселенным Баламутьем.
     Затем то же самое случилось и с правым крылом горизонта -  из дальней дали
вдруг возникли живописные горы Трехградья.
     Пресс искривленного пространства,  с  трех сторон навалившийся на случайно
взбунтовавшуюся слепую  стихию  первобытного  мира,  давил  и  расплющивал  ее,
загоняя обратно в глубины разверзнувшихся недр,  а источник этой мощи сиял, как
святочная елка, извергая из себя все новые волны неведомой энергии.
     Только теперь Цыпф осознал,  что  трясут его уже не  подземные удары и  не
порывы бури, а чьи-то сильные руки.
     - Вставай! - орал ему прямо в ухо Артем, ничуть не изменившийся после того
памятного случая у города Сан-Хуан-де-Артеза. - Вставай!
     У  Цыпфа уже не было сил ни удивляться,  ни радоваться,  ни даже говорить.
Вокруг гибли миры -  то,  что прежде было Нейтральной зоной,  теперь можно было
ладошкой прикрыть, - и его собственная жизнь уже ничего не могла значить в этом
разгуле космических стихий.
     Оставив его в покое,  Артем принялся поочередно трясти Смыкова,  Зяблика и
Толгая,  но с тем же результатом.  Зато Верка,  живучая,  как кошка, и Лилечка,
великая жизнелюбка,  опомнившись от  пережитого ужаса,  затараторили наперебой,
одна писклявым голоском, другая сиплым.
     Пискляво:
     - Ой, это вы, дядя Тема?
     Сипло:
     - Вот уж кого не ждали!
     Пискляво, но не без гордости:
     - А мы тут такого натерпелись, такого... Даже аккордеон мой не помог.
     Сипло, но не без кокетства:
     - Что верно, то верно. Сто раз с Жизнью прощались. У вас закурить случайно
не найдется?
     Пришлось Артему перебить их:
     - Об  этом лучше потом.  Что с  вами случилось?  Почему вы  все лежите как
бревна?
     - Помираем, дядя Тема, - пожаловалась Лилечка.
     - Это правда? - он перевел взгляд на Верку.
     - Правда,  -  она  оттянула ворот рубахи,  чтобы видны были черные трупные
пятна на шее.  -  Хватанули здесь какой-то заразы.  А может, излучение виновато
или еще что-нибудь...
     - У всех так?
     - У всех. А у Толгая особенно. Боюсь, как бы он совсем не дошел.
     - Что с Зябликом?
     - Сначала ему было даже получше,  чем другим. Эдемское зелье выручало... А
когда он его остатки на всех разделил, то и сам свалился.
     - Действует зелье, значит?
     - Не то слово...
     - Тогда,  возможно,  я смогу вам помочь.  - Из кожаного кошеля, который он
всегда носил на поясе, Артем извлек горсть чего-то похожего на грубо смолотый и
не до конца высушенный самосад.  - Пользуйтесь, не стесняйтесь. Хватит на всех.
Это, так сказать, сырец, так что в дозах можно не стесняться...
     - Вы все же добрались до Эдема? - воскликнула Лилечка.
     - Добрался, но кружным путем. Через мир варнаков.
     - Мы там тоже были. Страшно, как в преисподней!
     - Вот как! - Артем не мог скрыть удивления. - Интересно... Но об этом тоже
потом. Надо торопиться, пока внимание Незримого отвлечено.
     - Кого? - переспросила Лилечка.
     - Все потом. Лучше помоги мне.
     Женщины первыми отведали подозрительного крошева,  противного на вкус, как
перепревшее  сено,  но  действительно отдававшего  ароматом  бдолаха,  а  затем
принялись чуть ли  не  силой кормить им  своих впавших в  прострацию спутников.
Верка при этом приговаривала:
     - Жуйте,  зайчики... Жуйте, если жить хотите. Это, конечно, не крем-брюле,
зато от всех хворей спасает.
     Убедившись,  что  полумертвые мужчины  уже  утратили интерес ко  всему  на
свете,  в  том числе и  к собственному спасению,  Верка занялась индивидуальной
обработкой.
     - Лева,  открой ротик.  Ты что, помирать собрался? А не рано ли? А кто все
книжки на  свете прочитает,  кто  во  всех эдемских тайнах разберется,  кто  за
Лилечкой ухаживать будет?  Глотай,  миленький,  глотай,  запить  нечем,  ты  уж
извини... А ты, Зяблик, особого приглашения ждешь? Смотреть на тебя стыдно! Еще
мужиком называешься!  Каждую  минуту аггелы могут  появиться,  а  ты  как  баба
рязанская разлегся.  Жри, кому говорят! Не плюйся, а не то по роже заеду! Сразу
очухаешься! Жри, мать твою раком... С комприветом, Смыков. Почему от коллектива
отрываешься?  Все  едят травку,  а  ты  чем  лучше?  Раскис.  Сломался.  А  еще
коммуняка!  А еще мент!  Присягу давал?  Как там сказано: стойко переносить все
трудности и лишения. Ну-ка, соберись! Помнишь, как пел: "Это есть наш последний
и  решительный бой"?  Дулю тебе в нос,  а не решительный бой.  На словах вы все
горазды. Не кусайся, не кусайся. Ну вот, пошло. Ты глотай, глотай...
     Сложнее всех обстояло дело с Толгаем.  Снадобье, которое Верка заталкивала
ему в рот,  вываливалось обратно,  даже не смоченное слюной.  Сын степей не мог
или  не  хотел  сделать  глотательное  движение.   Изрядно  намучившись,  Верка
принялась что-то  жарко  шептать  ему  на  ухо.  В  глазах  Толгая,  уже  давно
подернувшихся дымкой смертной тоски, появилось осмысленное выражение.
     - Дереслек? - прошептал он запекшимися губами. - Правда? Не обманешь?
     - Вот тебе крест!  -  Верка обнесла щепотью свой лоб, живот и груди. - Как
до ближайшего кустика доберемся,  так и сладится. Только для этого сначала надо
травки пожевать. Как бычок будешь... Вот молодец, вот послушный мальчик...
     - Скорее,  -  нетерпеливо сказал Артем. - Иначе нам придется добираться до
Эдема через мир варнаков.
     - Лучше не надо! - испугалась Лилечка.
     - Ты как?
     - Нормально.
     - Идти можешь?
     - Попробую.
     - Тогда бери аккордеон - и вперед.
     - Одна? - Лилечка испугалась еще больше.
     - Нет, со мной, - Артем без видимого усилия взвалил на одно плечо Зяблика,
на другое Смыкова и обратился к Верке:  -  Побудьте пока здесь. Я скоро вернусь
за вами.
     - Уж постарайтесь, - Верка покосилась на светившийся призрак, за это время
успевший вырасти почти вдвое.  -  Мне такая компания что-то не нравится.  Этот,
как вы его назвали... Незримый... он хоть живой?
     - Еще как! Но то, что вы видите сейчас, это даже не тень его, а тень тени.
Истинная же его сущность как бы размазана в бесконечном количестве миров.
     - Обалдеть!
     Артем,  пригибаясь под своей нелегкой ношей,  двинулся вслед за  Лилечкой,
которая бочком-бочком, еле-еле, но уже осилила шагов двадцать из той сотни, что
в реальном, не искаженном пространстве отделяло их от Эдема.
     С противоположной же стороны происходило явление,  обратное тому,  которое
четверть часа назад доказало людям,  что в этом мире уязвимы и бренны не только
их  слабые тела,  но и  такая важнейшая форма бытия материи,  как пространство.
Пределы  Нейтральной зоны  начали  медленно  раздвигаться в  стороны,  оттесняя
помутневшие,  словно подернувшиеся зыбью, пейзажи Лимпопо влево, а Трехградья -
вправо. Свинцовая глыба неба тоже поплыла вверх, потянув за собой примятые горы
и расплющенные холмы.  Картина была до того нереальная и жутковатая, что Верка,
относившаяся  к  религии  не  то  чтобы  равнодушно,   а  даже  похабно,  опять
перекрестилась.
     Цыпф поднял голову, тупо глянул на Верку и брякнул ни к селу ни к городу:
     - Приимшие на сем свете веселье и раздолье на оном муки приимут...
     - Типун тебе на язык! - зашипела на него Верка. - Ты на что это намекаешь?
     - А на то,  что самая шустрая вошка первая на гребенку попадает,  -  изрек
Лева опять некстати и после этого ткнулся лицом в песок.
     Нейтральная зона уже  приняла свой прежний вид,  и  ничто в  ней сейчас не
шевелилось,  не буянило и не ходило ходуном.  Тишь да гладь простиралась вплоть
до  самого  горизонта.   Призрак  постепенно  бледнел,   сверху  вниз  по  нему
прокатывались синие и  багровые волны.  Верка так засмотрелась на  это зрелище,
что не заметила, как вернулся Артем.
     - Быстрее!  -  сказал он,  взваливая на себя Цыпфа и Толгая.  -  Незримому
нужно время,  чтобы восстановить силы.  Если мы не успеем,  то каждый метр этой
пустыни превратится для нас в тысячу километров.
     Верка вскочила.  Ноги сами пошли вперед,  но  туловище почему-то опередило
их,  а  земля,  которой полагалось быть где-то  внизу,  оказалась вдруг рядом с
лицом да вдобавок еще пребольно стукнула по нему.
     - Прошу прощения за  наше  угощение,  -  Верка была как  пьяная.  -  Ножка
подвернулась. Больше не повторится.
     - Цепляйтесь за пояс, - Артем на ходу обернулся. - Троих сразу я не унесу.
     - Как  так?  -  хохотнула  Верка,  на  которую  бдолах  подействовал самым
неожиданным образом.  - У вас же вроде раздвоения личности... Вот и позовите на
помощь того, другого.
     - К сожалению, у этого другого совсем иные представления о морали. Овладев
моим телом, он сделает все возможное, чтобы спасти его. А с вами всеми поступит
как с ненужной обузой.
     - Все вы, мужики, такие... - пробормотала Верка, чувствуя, что эйфория уже
рассеивается,  а на смену ей приходят страх, тошнота и чувство слабости во всем
теле.
     Тусклые силуэты Эдемского сада  были  уже  совсем рядом.  Артем рванул изо
всех сил,  потянув за собой и Верку.  В глазах сверкнуло,  словно от солнечного
зайчика,  серая пелена лопнула, как это бывает, когда из глубины выныриваешь на
поверхность, и все вокруг расцвело волшебными красками земного рая...
     Они лежали в густой траве, ни один стебелек которой не был похож на что-то
виденное прежде.  Они лежали на опушке леса,  состоявшего не из деревьев,  а из
каких-то  совершенно фантастических растений:  исполинских цветов,  чьи розовые
несимметричные  головки  смахивали  на  паруса  клиперов;   невесомых,   словно
сотканных из  синей паутины шаров и  зонтиков:  красных,  колеблющихся на ветру
покрывал,  очень  напоминавших  языки  пламени;  пышных  султанов  попугайчатой
расцветки  и  еще  чего-то,  похожего  на  разросшиеся до  невероятных размеров
павлиньи перья.
     Все вокруг было ново и  удивительно,  а  потому немного страшновато,  все,
кроме давно опостылевшего мрачно-серого неба.
     Люди  постепенно  оживали,  но,  подавленные непривычной красотой,  а  еще
больше  загадочной  славой  этого  места,   помалкивали,   только  по  сторонам
озирались. Первой тишину нарушила неугомонная Верка:
     - Ну дошли, слава богу... А что дальше?
     - Колхоз организуем,  -  сказал Зяблик.  - "Райская жизнь". По сбору этого
самого бдолаха. Смыков будет председателем, а ты учетчицей... Вообще-то на этот
вопрос тут есть кому ответить, - он покосился на Артема.
     Цыпф  поймал  жучка  -  ни  дать  ни  взять  крохотного летающего ящера  с
прозрачными крылышками, рогом на носу и гибким шипастым хвостиком. На ближайшую
кочку  взобралась  какая-то  бледно-зеленая  амебообразная тварь  и  зачирикала
по-птичьи.
     - Дядя Тема, - несмело спросила Лилечка, - а мы где? Это... Земля?
     - Не знаю, - немного помедлив, ответил он. - Но во всяком случае, место не
совсем обычное. То, что его сторожат Незримые, говорит о многом.
     - А кто это такие?
     - Долгая история...
     - А если коротко? - не отставала Лилечка.
     - Существа,  обитающие сразу во многих измерениях, но вне времени. Одни из
создателей человека.
     - Нас?
     - И нас тоже.
     - Значит, есть и другие люди?
     - Есть. Но тебе с ними лучше не встречаться.
     - Мы здесь останемся? - спросила Лилечка.
     - А как бы ты хотела?
     - Я бы домой хотела. Давайте погуляем здесь немного и назад.
     - Обратная дорога будет ничуть не легче...
     - А как же аггелы туда-сюда пробираются? - поинтересовался Зяблик.
     - Для  этого  они  каждый раз  провоцируют схватку между  Незримыми и  той
загадочной стихией,  что дремлет в  недрах Нейтральной зоны.  Вы  по  пути сюда
устроили нечто похожее.
     - А наш Лева целую теорию придумал,  - похвалилась Лилечка. - Говорит, что
миллиарды лет назад наша земля была такая,  как Нейтральная зона.  И что на ней
уже  тогда существовала жизнь,  только для  нас совсем-совсем чужая.  Когда эта
жизнь проснется,  в нашем мире не останется места ни людям,  ни зверям, ни даже
микробам. Печально, правда?
     - Человечеству  действительно грозит  серьезная  опасность,  чего  уж  тут
скрывать.  - Артем устало потер пальцем веки. - Эдем, возможно, может стать его
единственным прибежищем. Но для этого предстоит еще громадная работа.
     - Ничего не громадная, - возразила Верка. - Объявим всем. Кто хочет, пусть
идет, а кто не хочет, пусть остается.
     - Не все так просто...  -  покачал головой Артем. - Люди верят только в ту
опасность,  которая уже жжет их пятки.  Думаете, вашим словам поверят в Лимпопо
или в  Кастилии?  Вам и  в  Отчине мало кто поверит...  А  как вы представляете
переход хотя бы тысячи человек через Нейтральную зону? Вы же сами говорили, что
в ней гибнет все живое.
     - Вот тут и пригодится эдемское снадобье, - сказал Цыпф.
     - А Незримые?
     - Пусть дерутся с этой хреновиной, - Зяблик ткнул большим пальцем за спину
в сторону Нейтральной зоны.
     - А вдруг эта хреновина победит?  Ведь нам неизвестны пределы ее силы. Что
тогда будет с Эдемом?
     - А вы сами что предлагаете? - не удержался от вопроса и Смыков.
     - Я бы повел людей через мир варнаков.
     - Кто нас туда, интересно, пустит?
     - Все  будет  зависеть от  доброй  воли  хозяев.  Хотя  мне  кажется,  они
относятся к людям вполне дружелюбно.
     - А  сами  они...  кто?  -  чувствовалось,  что  этот вопрос дался Лилечке
нелегко. - Тоже люди?
     - У нас общие предки,  хотя пути двух рас разошлись давным-давно.  Не хочу
сказать,  что людям достался идеальный мир,  но варнакам повезло еще меньше. Им
пришлось приспосабливаться к вечному мраку,  жаре, удвоенной силе тяжести. Слух
заменяет им  все  другие органы чувств.  Уж  тут-то  они достигли совершенства.
Варнак  способен  составить  представление о  любом  предмете  исключительно по
звуку.
     - Подождите,  -  в  голосе Смыкова звучало недоверие.  -  А  если  предмет
неподвижен, что тогда?
     - В  природе нет  неподвижных предметов.  Даже  в  мертвом камне вибрируют
молекулы.
     - А как так получилось?  -  спросил Зяблик.  - Они к нам могут, а мы к ним
нет.
     - Зря я ввязался в этот разговор,  -  вздохнул Артем.  -  Здесь начинается
область предположений...  Во времена такие давние, что мы себе и представить не
можем, во Вселенной бушевала распря между могущественными существами совершенно
разной природы -  Незримыми и Фениксами,  или, как их еще называют, Иносущими и
Предвечными. Одни властвовали над Временем, другие над Пространством. Люди были
задуманы ими  как оружие для этой грандиозной междуусобицы.  Наши предки вполне
могли позаимствовать у  своих создателей кое-что из  их необыкновенных качеств.
Способность к  перемещению сквозь пространства,  возможно,  заложена в человеке
изначально,  но  у  варнаков  она  выражена  сильнее.  Катастрофа,  которую  вы
называете Великим Затмением,  если  и  не  разрушила,  то  ослабила стену между
вашими мирами. Это и помогает варнакам легко проникать сюда.
     - Выходит, мы в дырявом мире живем, - мрачно уточнил Смыков.
     - Выходит...
     - А кроме варнаков, в эти дыры никто не сунется?
     - Кто это может знать...  Дорогие мои,  вы  живете на Тропе,  а  это то же
самое,  что жить в кратере вулкана.  Никому не дано предугадать, что случится в
самое ближайшее время.
     - А вам у варнаков, значит, не понравилось? - поинтересовалась Верка.
     - Я  посещал миры и  похуже.  Жить там можно,  но,  на  мой вкус,  немного
темновато.  Хотя слушать, как перекликаются варнаки, одно удовольствие. Человек
просто не способен оценить те чувства,  которые они вкладывают в  самые простые
звуки. Мы по сравнению с ними почти глухонемые. Забыть это невозможно...
     - Зачем  они  к  нашим бабам тогда лезут?  -  брякнул вдруг Смыков,  сразу
вогнав Лилечку в краску.
     - Чтобы понять это,  нужно хоть немного пожить в том мире. На втором месте
после слуха у варнаков стоит осязание.  Встретившись,  они буквально оглаживают
друг друга.  Ритуал физических контактов имеет для них огромное значение, а то,
что мы называем плотской любовью, считается выражением самых добрых чувств.
     - Что,  а  неплохо!  -  фыркнул  Зяблик.  -  Вот  бы  у  нас  так.  Вместо
"здравствуйте" сразу в позу.
     - Грубый ты,  -  сморщилась Верка. - Не будет с тобой никто здороваться, и
не надейся.
     Все  засмеялись,  даже  Лилечка.  Один  только  Толгай не  разделял общего
веселья.
     - Танлык! - его рука легла на рукоять сабли. - Тише! Слышите?
     Где-то в глубине леса равномерно потрескивали ветки.  Тот, кто шел сюда, и
не  думал  таиться,  уверенный то  ли  в  своей безопасности,  то  ли  в  своей
неуязвимости...

     СЛОВАРЬ ЖАРГОННЫХ СЛОВ И ВЫРА;
     Баклан - неопытный человек, новичок.
     Вертухай - охранник в тюрьме или зоне.
     Вертеть вола - обманывать.
     Горбатого лепить - то же, что и вертеть вола.
     Жмурик - мертвец.
     Загужевать - загулять.
     Замантулить - сделать.
     Замочить - убить.
     Зачушить - унизить.
     Кабел - оскорбительное слово, активная лесбиянка.
     Кимарить - спать.
     Кичман - тюрьма.
     Клифт - пиджак, куртка.
     Клевый - привлекательный.
     Котлы - часы.
     Кранты - конец.
     Коцы - ботинки, сапоги.
     Лажанугь - подвести.
     Локш потянуть - потерпеть неудачу.
     Лярва - проститутка.
     Мазу держать - верховодить.
     Мойка - бритвенное лезвие.
     Ноги сделать - сбежать. .
     Обсос - начальник лагеря, тюрьмы.
     Охра - внешняя охрана мест заключения.
     Петрить - понимать, соображать.
     Прохезать - справить нужду.
     Попка - охранник на вышке.
     Понт (взять на понт) - обмануть.
     Прикид - одежда.
     Профурсетка - женщина не слишком строгих правил.
     Ракло - босяк, оскорбительное слово.
     Рыжье - золото.
     Слока - союз.
     Спецура - спецназ внутренних войск.
     Сявка - начинающий вор.
     Тише дыши - не откровенничай.
     Туфта - нечто ненужное, ложное, делаемое для отвода
     Фраер - человек, не имеющий отношенияк блатному миру.
     Хавера - квартира.
     Хайло - рот.
     Хлыст - древесный ствол на лесоповале.
     Чмо - забитый, опустившийся человек.
     Шарап (взять на шарап) - действовать силой, нагло и быстро.
     Ширнуться - сделать укол наркотика.
     Шконка - кровать, нары.
     Шухер - тревога.



        Юрий Брандер, Николай Чадович.