двери - десятки, сотни их! - и что творилось за ними, знать не хотелось. Лучше не заглядывать туда, лучше и вовсе никуда не приходить - так и брести по пасмурным переходам день за днем, раз уж нельзя вырваться к свету.
     Но, конечно, зверомордые конвоиры в конце концов доставили Вадима по назначению, покинув его в просторной комнате, столь же пустынной, как прочие помещения, и со многими стульями, расставленными вдоль голых стен. Может, Вадима хотели потомить перед грядущим допросом, а может, и вправду репрессорам было не до него. В любом случае он даже обрадовался передышке, позволявшей привести в порядок мысли и слегка пригасить чувства, чтоб не мешали жить.
     Потом открылись другие двери, ведущие если не в ад, то, уж наверно, в чистилище, и двое столь же звероподобных, будто из одного питомника, громил, однако без униформы и с проблесками разума в глазах, слаженным кивком пригласили Вадима внутрь. Он послушно вошел и в глубине строгого кабинета за стандартным столом узрел первого ведьмодава всея губернии, главаря здешней банды, самого Верховного Репрессора.
     Бондарь и сидя выглядел громадным - даже по нынешним меркам Вадима. Плечи у него были на полстола, костяк могучий, точно у серка. А вдруг в самом деле? Прищурясь, Вадим вгляделся в его костистое лицо и усомнился: в глубине глаз, правда, вспыхивают зловещие огоньки, но это мало походит на дремлющее безумие серка. Зато властности во взгляде репрессора хватило бы на троих таких зверюг.
     - Вот наконец мы и встретились, Вадим Александрович, - произнес Бондарь голосом звучным, обволакивающим и улыбнулся не без приятности. - Вы ведь тоже меня знаете, правда?
     Однако в пристальные глубокие глаза его смотреть по-прежнему не хотелось, и недаром, видно, про главного репрессора ходила слава второго Распутина. Он умел подчинять людей - если не удавалось их расположить.
     - Видел как-то, - подтвердил Вадим, усаживаясь в жесткое кресло. - Вам не очень идет форма - вы знаете?
     Бондарь негромко рассмеялся, щуря глаза - будто от удовольствия.
     - Как видите, сегодня я в штатском, - ответил он. - Так лучше?
     - Намного.
     - А вы со всеми такой искренний? - осведомился репрессор. - Нет, поймите правильно: лично я приветствую!.. Но ведь в большинстве люди такие обидчивые, злопамятные, просто глупые. Не боитесь?
     - Что делать? Против натуры не пойдешь.
     - Если ее не сломают, - возразил Бондарь и опять приветливо улыбнулся. - Обстоятельства, проблемы, мерзавцы, коих немало, - короче, то, что называется жизнью.
     - Это еще не повод, чтоб самому же себя насиловать, - ответно усмехнулся Вадим. - И без того найдутся желающие, верно?
     - Это да, да...
     Разговаривая, хозяин смотрел на него в упор, словно пытался сразу подмять либо хотя бы отыскать уязвимые места в обороне гостя. Давящий этот взгляд отвлекал, сбивал с мыслей - Вадим старательно избегал его, будто в рассеянности озирая кабинет. Самое странное, что сам он совершенно не чувствовал собеседника - впервые за много лет. Похоже, Бондарь и впрямь фигура незаурядная.
     - Для того мы и поставлены, чтоб этим желающим укорачивать руки, - продолжал репрессор. - Чтобы честный, законопослушный крепостной мог спокойно заниматься своим делом.
     - Ну да, нечто похожее я уже слышал, - не сдержался Вадим. - От крутарей.
     - И вы можете сравнивать? - укорил Бондарь. - Такое даже оспаривать неловко.
     - Извините, я не хотел вас огорчать.
     - Да ладно, будто вы первый! - отмахнулся тот, словно не заметил иронии. - Во все времена народ не жаловал карающие органы - в общем, это нормально... хотя обидно.
     - Карательные? - переспросил Вадим, не понимая, что за бес его дергает. - Простите, я не расслышал.
     В ответ Бондарь лишь покачал головой - по-отечески снисходительно. А в самом деле, сколько ему лет? - подумал Вадим. Черт его знает - человек без возраста. Но не настолько же старше меня?
     - Беда в том, что доброго отношения люди не понимают, - посетовал репрессор. - Их, точно бестолкового щенка, приходится время от времени тыкать в собственное дерьмо, чтоб не слетали с нарезки и помнили свое место. Вот отпустили народец недавно и чего добились? Вспомнить же жутко!.. Да и сейчас немногим лучше.
     - "Же-жу", - повторил Вадим едва слышно, словно пробуя звуки на вкус.
     - Что? - не разобрал хозяин.
     - Один мой приятель любит повторять: тружусь как пчелка - жу-жу-жу.
     - Это вы к чему?
     - Так просто... Продолжайте, я слушаю, - попросил Вадим с искренним любопытством. И правда, от подобных типов можно узнать столько неожиданного!
     - Страха нет, - сказал Бондарь с сожалением. - Страха! Всем наплевать на все. Не осталось ничего запретного, надо всем потешаются, про Первого анекдоты травят, даже про Основателя!.. Нет уважения, нет веры, нет стыда.
     - По-вашему, всего можно добиться через страх? - спросил Вадим. - А по-моему, он рождает лишь ненависть. - Заметив внезапную напряженность во взгляде репрессора, он с простодушной улыбкой добавил: - Ведь мы пока беседуем, правильно?
     Не объявлять же, что он прекрасно чувствует, как с самого начала репрессор пытается пробиться сквозь его психозаслоны - на манер колдуна Михалыча из железобетонной избушки, только куда мощнее и напористей. Где он набрался этого, интересно? И как далеко зашел?
     - Замечательно, что вы такой открытый, - похвалил Бондарь. - Как говорится, душа нараспашку. Значит, и по другим темам проблем не возникнет.
     - Давеча я проходил собеседование в КБ, - доверительно сообщил Вадим. - Наверно, вы уже затребовали результаты у режимников?
     Бондарь усмехнулся.
     - Эти дурни полагают, будто детектор не обмануть, - сказал он. - Но ведь мы с вами - люди умные, верно?
     Вадим скромно промолчал.
     - Вы ведь интересовались историей? - продолжал Бондарь. - Представьте, я тоже. И обнаружил там массу полезного. Оказывается, и века назад люди боролись за правду. А средства для добывания истины...
     - Для выбивания, - пробормотал Вадим себе под нос, однако на этот раз Бондарь услышал.
     - Можно сформулировать и так, - кивнул он. - Хотя термин "выбивание" слишком узок. Существовали ведь и пытки огнем, под ногти там чего-то загоняли... Негуманно, согласен, - так ведь не надо врать!
     - Пытливые люди.
     - Что?
     - Пытливые - от слова "пытка".
     - Это про нас? - Бондарь рассмеялся. - Что ж, рад за вас: вы еще способны каламбурить. Хотя в вашем положении...
     - А еще пытали током, - добавил Вадим. - И удушьем, и бессонницей, и на темя капали... Вы хорошо изучили вопрос?
     - У вас будет случай в этом убедиться, - сказал репрессор, - если не прекратите упрямиться. Когда желаете приступить?
     - Да защемить ему яйца в дверях, - проворчал один из охранников. - Сразу запоет!
     Вадим прикрыл глаза, пытаясь справиться с дрожью - отстраниться. Сейчас это получалось хуже обычного, будто страх перед Крепостью уже засел в генах. Не только у него - целый народ изувечили! Взрастили, называется, новую общность - холуев. А самое страшное, что большинство вполне этим довольно. Спрашивается, к чему дергаться?
     Боже мой, поразился Вадим, эти сволочи только грозятся, а я уже трясусь. Что станет, когда они приступят к делу? Смогу я отстраниться от такой боли? И если не смогу, что поможет мне вытерпеть - гордость? А уж что со мной сотворит "анализатор"!.. Ведь почти никто не выдерживает, если репрессоры принимаются всерьез. Самые удачливые сходят с ума, остальные признаются во всем, тянут за собою других, ломаются на всю жизнь. Побеждают герои, но ведь я не герой. Сколько я смогу продержаться на своей гордости - неделю, две? Но здесь ломают людей месяцами!.. А может, ускорить?
     - Похоже, вы не доверяете нам, - огорченно произнес Бондарь. - Я понимаю, последнее время вам пришлось несладко - одни покушения чего стоят!.. Но вы не обратились за помощью ни к блюстителям, ни к нам, - взялись разбираться самостоятельно. И чего добились? Лучший друг бесследно исчез, давнюю подружку зверски убили, а сами завязли по уши: крутари, контрабанда, запретные каналы, странные гуляния в разгар комендантского часа, эти нескончаемые гости, повадившиеся отовсюду... Не многовато ли для одного? ("Откуда они вызнали столько? - удивился и Вадим. - Хоть это у нас умеют".) Вы же буквально толкаете нас на крутые меры - на экстремально крутые!..
     Украдкой Вадим глянул из-под ресниц, оценивая плечищи и бицепсы репрессора. Скольких он уже - этими руками? Ну и рычаги!
     Бондарь вдруг усмехнулся, словно что-то понял, и качнулся вперед - совершенно неожиданно. Его молотообразный кулак метнулся к Вадиму. Рефлекторно тот закрылся плечом, но удар все же сбросил его с табурета, хотя не оглушил. Вскочив, Вадим отпрянул от стола, и тут на его руках повисли охранники, о которых он успел забыть. (Это он-то!) Стряхнув их с себя, Вадим отскочил к самой стене, готовый к драке: один - против всех. Ну, подходите!..
     - Оставьте его, - внезапно сказал Бондарь и указал на табурет. - Присаживайтесь... пока.
     Недоверчиво озираясь, Вадим снова сел, поджав под себя ноги, чтоб успеть вскочить в любой миг. И как он прозевал атаку? Действительно, на Бондаря мысле-облако не реагирует, даже не ощущает его присутствия. Вакуум, полный вакуум!.. Но из вакуума к Вадиму тянулись жесткие щупальца, словно у того подбугорного спрута, настойчиво выискивая прорехи. Что за трюки?
     - Кто к тебе ходит? - рявкнул репрессор. - Говори, живо!
     Вадим вздрогнул, но не удивился: о таких поворотах он тоже наслышан. Тут главное - не суетиться.
     - Что, мы уже на "ты"? - помолчав, спросил он.
     - Хватит ваньку валять! - Бондарь бросил на стол пачку фотографий. - Видишь? Мы вс„ про тебя знаем!.. Кто они?
     Наклонившись вперед, Вадим аккуратно разложил фотки. Бог мой, вот так сюрприз! В самом деле, они отлично информированы: набор почти полный. И не лень же было? Столько лет пасти жалкого специшку... Пяток кадров они даже ухитрились снять через окно, сколько он ни завешивался. Или через стену? Не в рентгеновских же лучах? Фантастика!
     - Ну, кто это? - Репрессор ткнул в одну из фотографий длинным пальцем. - Отвечать!
     - По-моему, Эва.
     - Кто такая Эва, откуда?
     - Может, вы расскажете?
     - Отвечать по существу!
     - Понятия не имею.
     - Ложь!
     - Вы сами видите, что нет, - возразил Вадим, слегка открываясь. - Я даже в имени ее не уверен.
     - Ты что же, намерен говорить правду? - удивился Бондарь.
     - А почему нет?
     - Хорошо... Где ты ее встретил?
     - На улице..
     - Она сама подошла? - Вадим кивнул. - Отчего именно к тебе?
     - У Эвы спросите, - предложил он, - если сыщете.
     - И долго вы встречались?
     - Недели три. Может, с месяц.
     - Затем?
     - Затем она исчезла.
     - Куда?
     Вадим пожал плечами:
     - В ночь. Больше я ничего о ней не слышал. Ни разу.
     - Она что-то рассказывала?
     - О чем?
     - О чем-нибудь, болван!.. О себе, о прошлом, о знакомых, о стране.
     - Ничего существенного, насколько я помню.
     - Что, мог и забыть?
     - Это ж когда было! - Вадим указал на дату, аккуратно проставленную в углу фотки. - Даже странно, что вы вспомнили, - очень странно, до абсурда. Уж не ждете ли ее возвращения?
     - А сам ты - ждешь?
     - Разве это относится к делу?
     - Что ты можешь знать о наших делах!..
     - Действительно, - усмехнулся Вадим. - Наивно было б думать, что вас заботит, благополучие граждан. Главное, их подавлять - как это следует из названия.
     - Ах да, ты ж полиглот! - осклабился репрессор. - Как там у тебя: "врагов надо знать". Собственно, это о ком?
     - О врагах.
     - Народа?
     - Человечества, - поправил Вадим.
     - Уж не о нас ли?
     - О вас?
     Наконец он и сам посмотрел на Бондаря в упор: плевали мы на твой гипнотизм, Распутин хренов! Кажется, Вадим даже уловил призрачные очертания репрессорской сути.
     - Пожалуй, все эти убийства, похищения вам даже на руку, - сказал он. - Помогают держать горожан в узде и от лишних хлопот избавляют. Неудивительно, что вы не слишком усердствуете в раскрытии!
     - Собственно, зачем? - насмехаясь, спросил Бондарь. - Всегда находятся умники, которые влезают туда по уши. И кто поверит, что они проделывают это с лучшими намерениями? Люди судят по себе, а почти все в глубине - звери. Либо скоты. Им проще заподозрить ближнего в подлости, чем в благородстве. Вот и готов обвиняемый. А сделать из него осужденного проще простого - под бурные аплодисменты этого самого "народа". Не согласен?
     - "Народ - это сброд"? - откликнулся Вадим. - Почитай Фирдоуси, светлейший, у него эта тема уже поднималась. И обрати внимание на участников диспута.
     - Зачем нам посторонний, к тому ж перс? - возразил репрессор. - Речь-то о тебе. Это ты замешан в ужасной гибели прославленной на всю губернию красотки и зловещей пропаже другой, девственно юной, но жутко сексапильной!.. Публика обожает такие истории и очень оскорбится, если первая оживет, а вторая сыщется.
     - Вторая - это Юля? - решился спросить Вадим.
     - Точно! - весело подтвердил репрессор. - Она ведь заявлялась к тебе позапрошлой ночью? А затем убежала, маленькая, вся в слезах. Утром, правда, возникла у себя в блоке - вместе с неким громилой, едва одетым. Крутенько переговорила с отцом (бедняга до сих пор отлеживается) и снова сгинула - уже совсем. Где она теперь, что с ней?.. Случайно не знаешь?
     - Вам что, потребовался новый Джек-Потрошитель? - рассердился Вадим. - Так ведь после меня убийства не прекратятся!
     - И не надо - пригодятся, чтоб без лишнего шума укоротить еще кого-нибудь. Зачем дразнить гусей, верно? Пока не подошло время их резать, пусть верят в справедливость. Страшны ведь не убийцы - бог с ними, в конце концов, - страшны потрясатели Крепостных основ.
     - Вроде меня? Это льстит... А о чем Юля спрашивала отца?
     - Ага, - ухмыльнулся ничего не забывающий Бондарь, - значит, все-таки "спрашивала"!.. И о чем, как думаешь?
     - Наверно, о том, откуда он, собственно, взялся?
     - Откуда берутся дети, мы знаем, - рассмеялся хозяин. - А вот откуда отцы!
     - Я угадал? - Постепенно, "фибра" за "фиброй", Вадим настраивался на собеседника, вытесняя из себя его настойчивые щупы. Теперь он бы почувствовал ложь. Однако Бондарь не ответил.
     - Интересно, чего ж ты с ней сотворил? - задумчиво молвил он. - Такая славная была малышка!
     - "На коленях качал", да? - съязвил Вадим. - А с родителями что сделали? Имею в виду настоящих.
     Репрессор посмотрел на него пристальнее, будто прикидывал: сейчас зашибить наглеца либо поиграться чуток? Взгляд был как у акулы, только весомей - в буквальном смысле. Если бы Бондарь глянул так на размякшее масло, там наверняка б осталась вмятина.
     - А что еще знаешь? - сквозь зубы сказал он. - Ну-ка выкладывай!
     - Спрашивай, - с дерзкой усмешкой предложил Вадим. - Если хватит ума правильно поставить вопрос. В конце концов, в этом же главное ваше предназначение.
     - Чье? - настораживаясь, спросил Бондарь.
     - Репрессоров, расследователей, режимников... А разве не в этом, светлейший?
     Вадиму показалось, что тот слегка расслабился, будто опасался иного. Чего, интересно?
     - Или вам больше нравится подавлять людей тихой сапой, облучая с тивишных экранов? И что вы с ними вытворяете, а? Подавляете волю, программируете? Накладываете заклятие?
     Говорить этого не следовало, но Вадим уже закусил удила. Он желал наконец добиться правды... Это здесь-то, у репрессоров? Действительно, блаженный!
     - Ладно, ты хотел драки? - Не спеша Бондарь выбрался из-за стола. - Ну покажи, чего умеешь!
     Как оказалось, ростом он превышал Вадима не намного, зато был неимоверно широк и массивен, точно медведь. Или как тот же серк - ну, почти. Пуда два форы, прикинул Вадим. И бить умеет профессионально - первый удар был хорош. И скорость, господи!.. Уж не быстрее ли он даже меня? Что ж, поглядим.
     Подобравшись, он двинулся навстречу.
     - Не мешать! - бросил Бондарь охранникам, и в его руках возникла пара полицейских тонфа, до сих пор виденных Вадимом только в кино. Вот так, сказал он себе, сейчас из тебя сделают отбивную. А ты надеялся на честную схватку - один на один, равным оружием? Романтично-то как, в лучших традициях рыцарства!.. А вот Бондарь чужд предрассудков.
     Они сблизились на середине кабинета и закружили друг против друга, неслышно скользя по паркетному полу. Репрессор явно понимал в единоборствах не меньше Вадима, а к тому же владел арсеналом, неведомым простым смертным. И проникать внутрь него было куда сложней, чем в серка или Шершня, - Вадим скорее угадывал, чем предощущал его маневры, хоти и это могло помочь.
     Раз за разом Бондарь атаковал - слишком медленно, чтобы достать, но слишком быстро, чтобы Вадим успел пристроиться к выпаду и провести контрприем. Пару раз он даже схлопотал тонфа по руке, однако боли не почувствовал, как и всегда в горячке боя. Но если попадет в голову, мало не покажется, - там уж чувствуй, не чувствуй, а с катушек слетишь.
     Вадиму вспомнилось, как гарды Брона гоняли по рукам воображаемые "ядра" и что сказал сам князь об "отсроченной смерти" в исполнении ордынцев. Огненные сгустки Хаоса... "Огненные ядра"! Почему не попробовать? Кому как не мне?
     Бондарь снова бросился вперед, с разворота рубанул массивным предплечьем, усиленным тонфа. Мотанув по плечам жаркое "ядро", Вадим выбросил навстречу ладонь и непроизвольно напряг пальцы. Удара он не ощутил, но тонфа вдруг отлетела, как от скалы, - Бондарь даже поморщился. И сразу ударил снова. Недоумевая, Вадим повторил прием - еще уверенней, даже жестче. Этого Бондарю хватило: кажется, репрессор поверил в противника раньше него самого.
     Отступив, Бондарь скомандовал:
     - Фас, волкодавы!
     Вперед ринулись застоявшиеся охранники, сноровисто размахивая дубинками, знакомыми Вадиму столько лет. И приемы против них он вызубрил едва не со школы. Уж этих красавцев Вадим раскрутил за минуту, лишив дубинок и опоры, причем последней - много раз, так что тем надоело падать, тараня на кувырке стены. И скоро "волкодавы" тоже попятились, бессильно ворча.
     - Ладно, - сказал Бондарь самым обходительным из своих голосов. - Идите, братец Смирнов, - пока. Надеюсь на скорую и приятную встречу. Конечно, если вы не будете против.
     Опасаясь очередного подвоха, Вадим не поверил в это нежданное великодушие, пока та же пара униформенных образин не выпроводила его из мертвенного здания, больше похожего на кладбищенский подвал. И даже оказавшись на тихой улице, уже раскаленной полуденной жарой, он еще долго прощупывал окрестности в поисках "хвостов" - едва выдерживая напор многих сознаний, кишевших вокруг. Однако Бондарь действительно выпустил жертву - во всяком случае, "пока". Странно, что он не попытался навесить убийство на столь удачно подвернувшегося спеца и даже выспрашивал вовсе не про Алису. Словно бы главному репрессору Крепости не надо было ни перед кем отчитываться. Или же он надеялся оправдать себя тем, что охотится на более крупную дичь. Любопытно, на какую?
     Лишь Серый Дом скрылся за поворотом, к Вадиму плавно подкатила приземистая машина, а из-за тонированного, слегка приспущенного стекла окликнул вкрадчивый голос:
     - Подвезти?
     Молча, даже не оглянувшись, Вадим распахнул длинную дверцу и опустился в упругое кресло, больше похожее на лежанку. С удовольствием развалился в здешней кондиционерной прохладе, озирая элегантный салон, плавно сужающийся к корме. Фактически машинка была двухместной, но сзади было запасено еще одно кресло. А между передними помещалась компактная рация - весьма модерновая, судя по дизайну.
     - А говоришь, профи, - проворчал он затем. - Какой тут, к черту!.. Как меня выследила, хитрюга? Наверняка ж это был "жучок", да? Только где ты припасла его у себя - при полной-то наготе?
     - Зачем тебе вникать в наши хитрости? - улыбнулась Кира. - Просто прими к сведению, что мы тоже не лаптем хл