- Конечно. Зачем же я тебя сюда привел? Иди.
     Сава сбежала вниз, к глайдеру, остановилась  рядом  с  ним,  опасливо
коснулась металлической ноги.
     - Какой большой... - зачарованно проговорила она.
     - Да нет, - сказал Руттул, подходя. - Он совсем малыш,  наш  глайдер.
Увидела бы ты фотонник...
     - Он много больше, этот фо-то-ник?
     - Еще бы! - ответил Руттул. - Представь себе иглу в две лиги длиной.
     - Зачем такая? - удивилась Сава.
     -  Летать  между  планет,  -  ответил  Руттул.  -  Но  глайдер  конек
маленький, да резвый. Он когда-то мог летать к звездам.
     Сава помолчала.
     - А теперь он сломался и ты не можешь вернуться домой?
     - Ого! - воскликнул Руттул.  -  Вывод  быстрый,  но  верный.  Как  ты
догадалась?
     Что тут догадываться? Легко сообразить. Сава пожала плечами.
     - Значит, теперь он летать не может? - спросила Сава. - Только так? -
Она повела ладонью, изображая полет глайдера над озером.
     - Почему, не только. Прошу в глайдер, сударыня.
     - Куда? - не поняла Сава, глядя в открытый люк в основании  глайдера.
- Тут нет лесенки.
     - А и не нужно, - засмеялся Руттул, толкая ее под люк и вверх.  Сава,
потеряв вес, влетела в тесноватую кабину глайдера  и  ударилась  руками  о
потолок. Руттул, вплывший вслед за ней, поймал  ее,  беспомощно  болтающую
руками и ногами, отбуксировал к стенке и помог уцепиться за нее.
     - Каково? - спросил он.
     В ответ послышались только междометия.
     - Ты попробуй двигаться, как в воде, - посоветовал Руттул.  -  Ты  же
нырять умеешь...
     Но отцепиться от стены Сава не решалась.
     Руттул мановением руки закрыл люк, включил экраны и повел  подготовку
к старту.
     Сава смотрела во все глаза; когда глайдер ринулся  вверх,  в  облака,
ахнула восхищенно; когда же небо стало  темнеть  прямо  на  глазах,  когда
появились звезды, Сава, не помня как, отцепилась от  стены  и  поплыла  по
кабине.
     - Не мешай, - оттолкнул ее Руттул.
     Сава зависла около него и завороженно глядела на  голубеющий  шар  на
экране.
     - Она и вправду круглая, как Стенхе говорил, - пробормотала Сава.
     - Красивая, правда?
     Сава неожиданно заметила:
     - Ты говоришь так, будто сам ее создал.
     - Нет, разумеется, - рассмеялся Руттул. - Но я думал, тебе понравится
это зрелище.
     Он ожидал восторгов или, наоборот, страхов.  Сава  же,  хотя  и  была
потрясена, смотрела на все трезвыми глазами. Рассудочность в ее возрасте?
     Руттул оглянулся на Саву. А для нее померкли звезды,  потому  что  на
аспидно-черном небе появилось ослепительное солнце.
     - А Хаби ты в глайдере возил? - спросила вдруг она.
     - Нет, конечно.
     - Почему - конечно?
     Руттул полагал, что это совершенно понятно. Зачем смущать Хаби такими
чудесами? Она все  равно  поймет  их  неправильно.  Другое  дело  -  Сава.
Воспитание, которое она получила, позволяет думать, что она  отнесется  ко
всему этому, как к вполне вероятному.
     - Почему я? - осведомилась Сава.
     - Кому же еще? Ты моя наследница. Кому еще я могу оставить глайдер?
     - Ты собрался умирать?
     - Нет, но всякое может случиться.
     Сава огляделась.
     - А ты можешь как-нибудь сообщить своим родичам, где ты?
     - А я и сообщил давно, - ответил Руттул. - Только  мое  сообщение  до
них еще не скоро дойдет. Если они и явятся выручать меня, то это будет еще
через добрый десяток лет.
     - Это долго... - протянула Сава.
     - Это очень быстро, - улыбнулся Руттул. - Ты и не заметишь, как  годы
пройдут. Надо только не ждать, а жить. И я  хочу  тебя  на  всякий  случай
научить  управлять  глайдером.  Сейчас,  когда  в  нем   работают   только
гравиторы, это очень просто; не надо даже делать расчетов.
     Он сдвинул  рукав  костюма  и  показал  Саве  металлическую  цепочку,
браслетом опоясывающую его запястье. На другом запястье  цепочка  казалась
точно такой же, но, как оказалось, предназначена была совсем для  другого.
Цепочка с левой руки была "рабочим ключом",  инструментом  для  управления
глайдером. На правой же руке  -  силовой  захват;  этим  силовым  захватом
Руттул в свое время справился с хокарэмами.
     - Он такой  сильный?  -  с  любопытством  разглядывая  поблескивающую
вещицу, спросила Сава.
     - Потом, когда вернемся,  я  тебе  покажу,  каково  его  действие,  -
пообещал Руттул. - Не в глайдере же все крушить.
     - А мне ты дашь попробовать?
     - Увы, нет, - покачал головой Руттул  -  браслеты,  оказалось,  снять
невозможно. Для их снятия существует  специальный  аппарат,  да  только  в
глайдере его, конечно, нет.
     - Как же ты собираешься меня учить? - резонно спросила Сава.  -  Ведь
меня глайдер слушаться не будет.
     Руттул оторвался от управления  -  теперь  это  было  можно:  глайдер
кружил вокруг планеты по орбите.
     Оказалось, для  подобных  Саве  учеников  существует  так  называемый
"стажерский ключ", волшебная палочка - как сразу обозвала его Сава. Руттул
показывал, как им действовать, и Сава на лету  подхватывала  новую  науку.
Тут Руттулу пришлось  удивиться  ее  памяти;  Сава  без  ошибок  повторяла
названия, а уж назначение приборов  запоминала  сразу.  Правда,  в  теорию
Руттул не вдавался; управлять глайдером можно и без этого;  верно  говорил
когда-то Жикайо, что и медведя можно натренировать для полетов.
     Одного  урока  было  достаточно,  чтобы  Сава   научилась   выполнять
несложные маневры  в  пространстве;  поручить  же  ей  посадку  Руттул  не
решился. Он посадил глайдер сам, открыл люк, сказал: "Ну,  вперед,  только
поосторожнее на выходе".
     Сава уверенно поплыла в люк, но  вскрик  показал,  что  выход  ей  не
удался. Руттул ловко выпрыгнул из глайдера и  увидел,  что  Сава,  потирая
плечо, растерянно сидит на камнях.
     - Больно?
     Сава помотала головой.
     - Ничего, в следующий раз будешь половчей.
     Глайдер, повинуясь Руттулу, опять исчез в  озере,  а  Сава  и  Руттул
вернулись в лагерь.
     Сава то и дело оглядывалась на Руттула: сияющие  ее  взгляды  заметил
Стенхе - и предположения его были очень далеки от истины. Мысли Маву пошли
в том же направлении; правда, он ничего не сказал ни Саве, ни Руттулу,  но
поговорил с Хаби. Хаби не  показала  вида,  что  встревожена,  но  попозже
подошла к молодой принцессе.
     Сава сначала не поняла, о чем Хаби говорит?
     - Что, что?
     - Господин... по-настоящему стал твоим мужем?
     Сава уставилась на Хаби во все глаза,  потом  до  нее  дошло,  и  она
покраснела  густо-густо,  даже  в  потемках  было  заметно.  Застенчивость
перехватила ей горло, она отрицательно замотала головой.
     - Нет, Хаби, нет, нет, - проговорила Сава, когда смогла справиться  с
голосом. - Почему ты решила так?
     - Ты сегодня совсем другая, госпожа, - сказала Хаби. - Мы говорили  с
Маву, и он подумал...
     - Ах, это Маву! - закричала Сава. Она вскочила и побежала разыскивать
младшего хокарэма.
     Маву решил сперва, когда Сава набросилась на него с кулаками,  что  у
нее просто приступ желания поучиться драке; он легко отбросил ее и,  встав
над ней, поучающе изложил, в чем заключается ее ошибка при нападении. Игры
такого рода были обычны; не удивительно, что Маву принял ее негодование за
учебную атаку.
     - Маву! - закричала Сава, вставая. - Я не шучу. Я хочу  побить  тебя,
клянусь небом!
     - Да за что?
     - Зачем ты язык распускаешь?
     - Я? - удивился Маву.
     - А кто, кто Хаби снаушничал?
     - Что  ж  тут  такого?  -  невинно  спросил  Маву.  -  Дела  женские,
обыкновенные...
     Сава еще раз наскочила на него с кулаками.  Маву  захватил  ее  руки,
повернул девочку от себя, не давая ударить ногами.
     - Не суй свой нос в чужие дела, - прошипела Сава, пытаясь лягаться.
     Маву, оттолкнув ее, отпрыгнул сам.
     - Ну виноват, - улыбался он.  -  Бывает...  Но  даже  в  расстроенных
чувствах, дорогая моя госпожа, нельзя бросаться на врага очертя голову.
     Сава топнула ногой.
     - Ну что ты с ним поделаешь, -  сказала  она  подошедшему  Стенхе.  -
Выдумывает всякую чепуху и болтает...
     - Отрезать ему язык? - предложил Стенхе с улыбкой.
     - Эй-эй! - обеспокоенно прикрикнул Маву. Улыбки - улыбками, а  Стенхе
и в самом деле может такое сделать.
     - Да нет, Стенхе, - запротестовала Сава. - Кто ж тогда со мной  песни
распевать будет?
     Руттул довольно серьезно относился к пению. В раннем детстве  голосок
у принцессы был несильный, да и побаливало частенько горло  от  постоянных
зимних сквозняков. Руттул же подыскал хорошего учителя пения - выписал  из
Нависсо, и тот, хотя и не довел Савин голос до совершенства, все же  сумел
его укрепить. Для чего это было нужно Руттулу? Руттул полагал,  что  люди,
наделенные властью, должны говорить не только красноречиво,  но  и  хорошо
поставленным голосом, четко и правильно.
     Пожалуй, с течением времени Сава и стала  так  говорить,  но  большим
удовольствием, чем петь,  было  для  нее  подражание  различным  майярским
говорам; Руттул не  возражал,  а  Стенхе  не  ленился  указывать  Саве  на
особенности произношения людей из  различных  местностей.  Он  и  сам  был
мастер подражать разным  наречиям,  однако  говорил  обычно  с  глуховатым
гортуским акцентом, но с обилием книжных выражений. Петь же  он  почти  не
умел: хотя и не перевирал  мелодию,  пел  он  настолько  своеобразно,  что
слушать его было одно мучение.
     - Так с кем я буду петь, Стенхе? - повторила Сава.
     - Подумаешь, - смеялся Стенхе. - Я тебе таких певунов на грош  дюжину
куплю.
     - Таких, как я, ты и одного на грос не купишь, - ухмыльнулся Маву.  -
Такие, как я, не часто встречаются.
     - Ну, Маву, ты слишком высоко себя  ценишь,  -  возразила  Сава,  ибо
грос, а правильнее -  гроссери,  это  миллион  эрау,  сумма  по  майярским
понятиям немалая. Состояние принцев  Горту  оценивалось  в  четыре  гроса,
Верховного короля - в полтора, Пайра - в два с третью.
     - Каждый человек стоит  столько,  за  сколько  его  можно  купить,  -
покачал головой Стенхе. - Маву гроса, пожалуй, стоит. А, как ты думаешь?
     - Ты противоречишь сам себе, Стенхе,  -  закричала  Сава.  -  Как  же
понимать твои слова?
     - Слова - ветер, - объяснил Стенхе. - Дела - камень. Но не кажется ли
тебе, госпожа, что тебе пора отправляться спать?
     И в самом деле, было уже поздно; раскинутый на берегу озера лагерь уж
угомонился, костры догорали, люди укладывались спать - кто в  шатрах,  кто
под открытым небом.
     Для Савы, конечно, тоже был приготовлен шатер,  но  она  предпочитала
спать на свежем воздухе. Руттул не возражал, а Стенхе также ничего дурного
в том не видел; он  ложился  спать  недалеко  от  нее,  постоянно  готовый
оградить ее от любых врагов.
     В эту ночь  Сава  спала  плохо;  не  то  чтобы  снились  кошмары,  но
пережитое за день то и дело напоминало о  себе:  яркое  солнце  пылало  на
черном небе, затмевая звезды, голубая, в полосах облаков плыла планета,  и
казалось Саве, что они с Руттулом летят среди черноты - просто летят,  без
всякого глайдера, а  навстречу  им  выдвигается  громадный,  в  две  лиги,
фотонник.  Сава  и  представляла  его  обыкновенной  иглой,  только  очень
большой, даже с ушком, и обрывок какой-то полупрозрачной ткани, продетый в
это ушко, белесым шлейфом заслонял небо. "Они  нашли  Руттула",  -  поняла
Сава, и невыносимая тоска сжала ей сердце. От этой тоски она и проснулась.
     Сава открыла глаза и увидела над собой ночное небо;  почти  в  зените
торчала луна; светила она ярко, но где ей было  до  высокого  космического
солнца.
     Кутая плечи пуховым одеялом, Сава села. Тут же зашевелился Стенхе:
     - Что-нибудь случилось?
     - Нет-нет, Стенхе, просто не спится, - поспешно сказала Сава.
     - С чего бы это? - проворчал Стенхе, переворачиваясь на другой бок. -
Я в твои годы спал как убитый, не замечал ночи...
     Сава по звездам определила,  что  до  рассвета  уж  почти  ничего  не
осталось; она снова устроилась в постели; так, глядя в  небо,  могло  даже
показаться, что она опять в глайдере. И воспоминание приятно согрело душу:
Руттул обещал, что и сегодня будет  учить  ее  управлять  глайдером.  Сава
припомнила, как она вчера сама заставляла глайдер кувыркаться... И  звезды
казались совсем близкими.
     ...Оказывается,  Сава  все-таки  опять  уснула.  Утром  разбудили  ее
обычный шум просыпающегося лагеря, запах  дыма  от  разводимых  костров  и
самое главное - свет.
     - Вставай, - послышался голос Маву. - Сколько спать можно?
     - Еще немножечко, - попросила Сава. Вылезать из согретых одеял совсем
не хотелось.
     -  Ладно,  -  отозвался  Маву.  -  Стенхе  сейчас  на  озере;   когда
возвращаться будет, встанешь.
     Сава потянулась сладко, потом опять скрутилась в комочек; спать ей уж
не хотелось, но потянуть время в теплой постели  Сава  любила.  Она  снова
уставилась на небо. Небо после вчерашних приключений неизбежно притягивало
ее, и она стала следить за гонимыми  ветром  голубыми  облаками,  и  вдруг
показалось ей, что ранее  незыблемая  земля  поплыла  куда-то  в  сторону,
выскальзывая из-под  спины,  и  Сава  закричала  и  вскочила,  потому  что
испугалась этого головокружительного движения.
     - Ты что? - поймал ее в объятия Маву. - Змея?
     - Нет, нет, - лепетала Сава, прижимаясь к его груди. Он показался  ей
надежнее и устойчивее, чем побежавшая вдруг под  ногами  почва.  Внезапный
испуг вылился слезами. Маву оглянулся, оторвал Саву от  земли,  опустил  в
постель, торопливо схватил платье:
     - Ну-ка, одевайся, живо!
     Сава послушно сунула в рукава руки, утерла слезы. Маву одернул  подол
платья и сказал, берясь за башмаки:
     - Что с тобой, госпожа?
     - Почудилось...
     - С утра? - удивился Маву. - Чудно...
     Сава всхлипнула:
     - Как я испугалась, Маву, как я испугалась...
     Маву неловко погладил ее по голове:
     - Ну что ты, милая. Я думал, у тебя сердце  воловье,  а  оно  у  тебя
человеческое.
     - Плохо иметь человеческое сердце? - спросила Сава.
     - Хорошо, - ответил Маву. - Вообще всякое сердце хорошо по-своему. Ты
успокоилась?
     Сава кивнула.
     - Пойдешь купаться?
     - Нет. Я к Руттулу.
     - Ладно, - сказал Маву. - Или тебя проводить?
     - Не надо, - Сава поднялась на ноги и пошла к шатру Руттула.
     - Я видел трогательную сцену, - услышал Маву голос Стенхе. -  Ты  что
же это вытворяешь, ублюдок?
     Маву посмотрел: Сава далеко, ей уже ничего не будет слышно. Тогда  он
повернулся к Стенхе.
     - Ты можешь поверить, что я ни в чем не виноват?
     - Трудно поверить, - ответил Стенхе. - Я ведь твой нрав знаю.
     - Она испугалась чего-то спросонья, - объяснил Маву.
     - Это еще не повод прижимать ее к себе, - возразил Стенхе. - Ты  что,
без объятий не мог обойтись?
     - Мог? - ответил Маву. - Но только  она  не  могла.  А  если  ты  так
беспокоишься о моем благонравии, Стенхе, ты бы сказал ей, чтоб она  передо
мной голышом не ходила.
     - Ну и голышом, - хмуро сказал Стенхе. - Ну и что с того?
     - Я все-таки не каменный, - пояснил Маву.
     - Жеребец, - дал определение Стенхе. - Я, кажется,  не  таким  был  в
молодости.
     - Да уж, - согласился Маву и в глаза Стенхе припомнил:

                        Сердце волчье, рыбья кровь, -
                        Подскажите, кто таков...

     Стенхе этого неуклюжего стишка давно не слыхал,  с  юности;  услыхать
его снова от смазливого молокососа было очень обидно.
     - Ладно, - сказал он. - Разберемся в замке Ралло.
     - Из-за дразнилки? - поднял брови Маву.
     - Из-за госпожи, - ответил Стенхе. - Ведь при виде  хокарэми  у  тебя
грешные мысли не возникают?
     - Возникают, -  отозвался  Маву.  -  Правда,  не  тогда,  когда  они,
полуголые, фехтуют. В остальное же время  они  мне  больше  нравятся,  чем
обыкновенные женщины. Только я у них, увы, любовью не пользуюсь.
     - Не сметь заглядываться на Саву, - предупредил Стенхе.
     - Я не заглядываюсь, - отмел обвинение Маву. - Она же принцесса -  не
про нашу честь. Но только порой уж очень на хокарэми похожа. Я бы на месте
Руттула не мешкал.
     Хлоп! Маву замечтался и не успел парировать оплеуху, хотя вообще-то у
Стенхе реакции немного хуже. Маву приложил к щеке ладонь.
     - Изумительно, пробормотал он, глядя с вызовом. - Будем  драться  или
подождем до Ралло?
     - Ты не хокарэм, - тихо сказал Стенхе. - Ты не хокарэм.



                                    2

     Ранней осенью, пребывая  в  Савитри,  Руттул  пошел  на  берег  реки;
сопровождал его Маву; не то чтобы это входило в  его  обязанности,  просто
ему захотелось искупаться, и он решил составить  компанию  Руттулу.  Такое
случалось вовсе не в первый раз; Маву знал, что  Руттул  плавает  не  хуже
его, и хотя принц много старше, угнаться за ним не так уж просто. Вот ради
этого-то нечастого соревнования Маву и любил купаться с  Руттулом;  Стенхе
же, хотя и хорошо плавал, без  особой  надобности  в  воду  не  залезал  -
жаловался на ломоту в костях и стынущую кровь.
     Когда Руттул и Маву  спустились  на  берег  реки,  там  на  прогретом
солнцем песке сидел полуголый Стенхе; рядом  валялась  горка  принцессиной
одежды, а сама принцесса была далеко, плыла, шлепая ладонями по воде.
     Руттул остановился около Стенхе, разглядывая Саву.
     - Хорошо плывет, - сказал он. - И дышит правильно.
     Стенхе оглянулся и встал.
     - Добрый вечер, - поклонился он. - Искупаться пришли?
     И в это же время Сава, заметив их, крикнула:
     - Господин, отвернись, пожалуйста!
     - Да плавай, плавай, - махнул  Руттул  рукой.  -  Мы  с  Маву  дальше
пойдем.
     Но дальше по течению река уже была менее удобна  для  плавания,  Сава
отлично знала это и не хотела пользоваться любезностью принца.
     - Нет-нет, - прокричала она. - Я уже  выхожу.  Только  ты  отвернись,
господин.
     Руттул послушно отвернулся. Маву собрал одежду, понес  ее  поближе  к
Саве, выходящей из воды. Руттул с интересом проследил за ним.
     - Не подсматривай! - возмущенно воскликнула Сава, прячась за маву.
     Маву быстро накинул не нее большую шаль.
     Руттул отвернулся, рассмеявшись.
     - А вас с Маву она почему-то не стесняется, - сказал он Стенхе.
     - Чего нас стесняться? - пожал плечами Стенхе. - Разве люди  скрывают
что-то от своих башмаков? А мы для нее столь же привычны, как и  обувь.  -
Он глянул на Маву и Савири; те были достаточно  далеко,  чтобы  расслышать
то, что он хотел сказать Руттулу. Стенхе продолжил: -  Последнее  время  я
пытаюсь несколько изолировать их друг от друга; только  трудно  это  дело.
Ведь девки так липнут к Маву, к стервецу. И что они в нем находят?
     Руттул оглянулся мельком. Сава  была  уже  почти  одета;  Маву  стоял
рядом, держа двумя пальцами за шнурки ее башмаки.
     - Безгрешная картина, - сказал Руттул. - Стенхе, может, ты зайдешь ко
мне вечером? Вина выпьем, побеседуем...
     Руттул иногда приглашал Стенхе побеседовать; обычно для  того,  чтобы
обсудить Савино воспитание. Руттула беспокоило, что Сава растет не  такой,
как остальные девушки - из знатных либо из простых семей; его беспокоил ее
живой характер. Казалось ему, она жалеет, что родилась девочкой.
     Стенхе беспокоило то же. Он полагал, что  сложившиеся  обстоятельства
отражаются на ней не так, как следовало бы. Порой  (мысленно)  он  пытался
взвалить вину за это на амулет Руттул; но все же он  оставался  достаточно
здравомыслящим; он понимал, что и сам Руттул - человек необыкновенный.  Не
считая себя  вправе  что-то  советовать  принцу,  Стенхе  во  время  таких
посиделок рассказывал какую-нибудь историю, притчу, небылицу, предоставляя
Руттулу догадываться самому. Руттул эту хитрую игру принимал;  сам  иногда
что-нибудь рассказывал, пополняя Стенхеву коллекцию побасенок.
     Сава оделась и подошла к Руттулу.
     - Не сердись,