зразил Маву, не отрываясь от дела. - Нянчится  с
тобой, что тебе еще надо?
     - Я хочу стать его женой, - сказала Сава.
     - А сейчас ты кто? - осведомился Маву.
     - Приемная дочка.
     - Тоже неплохо, - проговорил  Маву,  проверяя  остроту  меча.  -  Вот
подрастешь, подыщешь себе кавалера...
     - Я хочу быть женой Руттула!
     - Ну, это глупости, - рассудительно возразил Маву. - Ты  для  Руттула
не женщина, а детеныш. У Руттула Хаби есть; видная, красивая,  понятливая;
станет он на пигалицу глядеть...
     - Я  пигалица?  -  переспросила  Сава.  -  Карми?  -  она  припомнила
искореженное словечко, которым обозвал ее принц Катрано.
     - Карми, - рассеянно согласился Маву.
     - Я же у тебя совета прошу! - зло толкнула его Сава.
     Маву вскочил на ноги.
     -  Конечно  -  карми,  -  рассерженно  рявкнул  он.  -  Ты  что,   не
соображаешь, что у меня в руках оружие? И очень острое оружие!
     Он взмахнул мечом и  сверкающим  лезвием  скосил  небольшое  деревце,
росшее рядом.
     На Саву это впечатления не произвело.
     - Маву, - сказала Сава тихо. - Скажи Руттулу, что я его люблю.
     Такие подвиги были Маву не под силу.
     - С ума сошла! - воскликнул Маву. - Постыдилась бы!  Разве  поступают
так высокорожденные девушки? Как можно вешаться мужчине на шею!
     - А как можно?
     - Никак не можно! - взвился Маву. - О  боже,  совсем  распустил  тебя
Руттул.
     Сава, не обращая внимания на его растерянность и смущение, продолжала
допытываться:
     - Неужели девушка даже знака не может подать мужчине, которого  любит
и который не обращает на него никакого внимания?
     - Это неприлично, - убеждал ее Маву.
     - Что же мне делать?
     - А знаешь, - припомнил вдруг Маву. - Знатные девушки все-таки  могут
дать знать мужчине о своей любви. Такой обычай есть. Надо подарить Руттулу
оружие.
     - Оружие?
     - Ну да, - оживился Маву. - Дай мне денег, я съезжу в  Тавин,  выберу
что-нибудь для него.
     - Не что-нибудь, а самое лучшее, - уточнила Сава.
     - Разумеется, - отозвался  Маву.  -  Только  жаль,  что  тебе  сейчас
приспичило. Караван с оружием приходит из Миттаура весной, вот весной-то и
бывает лучшее оружие.
     - Из Миттаура? - переспросила Сава. - А гортуское?
     - Ну где же ты купишь гортуское? - разочаровал ее Маву. - Да и  зачем
Руттулу гортуское? Оно для  боя,  а  из  Руттула  мечник  никудышный.  Ему
парадное нужно, богатое, княжеское. А как раз миттауское и для боя делают,
и для роскошества.
     Сава подумала.
     - Маву, - сказала она вдруг. - Давай поедем в Миттаур!
     - Ну что ты! - воскликнул Маву. - Руттул тебя не отпустит!
     Но Руттул совершенно неожиданно разрешил ей съездить в Миттаур.  Сава
поняла это так: Руттул считает ее достаточно взрослой,  чтобы  можно  было
безболезненно отпускать ее хоть на край света, и в то же время он рад, что
она не будет путаться под ногами.
     Изменит ли что-нибудь оружие, которое она подарит Руттулу?  Вряд  ли,
понимала Сава. И хотя она проявляла какой-то интерес к  оружейным  лавкам,
настроение ее становилось все хуже и хуже.
     Стенхе это ухудшение уловил.
     - А знаешь что, Карой, - сказал он. - Давай-ка в Арзрау съездим?  Там
лучшее оружие во всем Миттауре делают. Да  и  вообще  поездить  по  стране
неплохо. Не сидеть же нам в Интави до самого Атулитоки.
     - Хорошо, - ответила Сава. - Пусть будет Арзрау. Когда поедем?
     - Да хоть завтра.
     Нтангрские рудники большого впечатления на Саву не  произвели,  разве
что  обрыв,  расцвеченный  полосой   драгоценной   пламенеющей   киновари,
запомнился ей. Все остальное она осмотрела как по обязанности,  в  желании
убить время.
     Зато Нтангрский пещерный храм, более трех тысяч лет назад сотворенный
давно исчезнувшим народом, интерес вызвал неподдельный.
     Миттаусцы по своим обычаям народ веротерпимый;  не  то  что  майярцы;
богов они почитают и своих и чужих; поэтому древний храм не разрушили и не
разграбили  -  наоборот,  монахи  из  ближайшего  монастыря  не   забывали
поддерживать огонь в светильниках,  хотя  поклонялись  они  совсем  другим
богам. Не пришло им в голову и переоборудовать храм для своих обрядов:  по
мнению миттаусцев, это стало бы началом конца света.
     Сава провела в пещерах больше двух недель; ее восторги  не  могли  не
порадовать ревниво относящимся к красотам родного края миттауских монахов.
Стенхе тоже радовался, но совсем по иной причине. По его расчетам в Интави
уже должны были дойти вести о большом наводнении в Сургаре.
     Когда восхищение Савы стало стихать, Стенхе напомнил о Арзрау.  Ехать
туда  Саве  не  очень  хотелось;  она  полагала,  что  эта  поездка  будет
неинтересной и бесплодной; она ничего от Арзрау не ожидала, потому  что  о
арзраусцах шла молва, как о людях суровых и не любящих  чужаков;  но  Сава
обнаружила, что  слухи  эти  не  точны,  когда  в  долину  Нтангра  прибыл
владетель Арзрау.
     Уже за два дня в монастырском  постоялом  дворе  поднялась  суматоха.
Готовили покои для знатного гостя и его свиты. Стенхе уж подумывал  уехать
от греха подальше, но решил все же, что все, что в мире не делается, все к
лучшему.
     Уз уважения к чужеземцу настоятель зашел предупредить, что тот должен
быть представлен принцу Арзрау. Стенхе поблагодарил настоятеля за внимание
и отправился с Савой знакомиться со знатным постояльцем.
     Принцу Арзрау уже доложили, что в монастыре  живет  старый  гортуский
воин со своим сыном; доложили также и о том, что пребывает он  в  Миттауре
явно под надуманным предлогом, наверняка с тайной миссией, но  вот  в  чем
заключается эта миссия - совершенно неясно. Во всяком случае, это вряд  ли
шпионаж, поскольку  никакой  воин  таким  постыдным  делом  заниматься  не
станет.
     Стенхе великолепно  понимал,  что  причину  приезда  в  Миттаур  надо
называть, пусть даже и очевидно вымышленную. Ложь - еще не самый  страшный
из пороков, пусть уж принц Арзрау видит, что Стенхе из Лорцо врет неумело;
главным же сейчас было понравиться принцу и приобрести в Миттауре высокого
покровителя.
     И Стенхе не прилагал особых усилий, чтобы  понравиться;  внешность  у
него, он знал, была располагающая: хоть и  не  слишком  благообразная,  но
вполне подходящая для воина; Стенхе  лишь  убрал  из  своей  речи  книжный
говор, более подобающий монаху.
     И своего он добился.
     Старый заслуженный солдат, честный вояка, с достоинством и  почтением
взирающий на благородных господ, и его юный сын,  ясноглазый  и  по-детски
робкий, принцу Арзрау понравились.
     - Пригожий у тебя мальчик, Стенхе, - заметил принц. - Сколько ему?
     - Четырнадцать исполнилось, государь, - с поклоном отвечал Стенхе.
     - Тогда он ровесник Паору, - принц указал на  своего  сына,  стоящего
рядом.
     Стенхе поклонился молодому принцу.
     - Твой сын не очень похож на тебя, - заметил принц.
     - Он пошел в  мать,  -  отвечал  Стенхе.  -  Она  была  из  настоящих
аоликану. Я же, сами видите, породой не вышел.
     - Да, - согласился принц. - Твой сын сделает хорошую  карьеру,  когда
вырастет. У вас в Майяре самое главное - иметь благородную внешность.
     Принц был прав. Здесь, в Миттауре,  где  население  было  однородным,
смешным казался Майяр, где особенно ценились темные волосы, серые  (а  еще
лучше голубые) глаза и тонкий прямой нос. Правда, за четыреста лет пришлые
аоликану  уже  довольно  сильно  смешались  с  завоеванным  ими  майярским
населением, но старые предрассудки сохранились.
     Внешность Савы вполне соответствовала стандартам  майярской  красоты,
хотя с одной поправкой: по тамошним  меркам  ее  красота  была  скорее  на
мужской лад. Сава была безукоризненно здоровой, смугловатой от загара да и
физически  неплохо  тренированной;  признанные  же   майярские   красавицы
поголовно были рахитичными,  бледными  до  полупрозрачности.  Саве  сильно
повезло в раннем детстве, потому что методы воспитания Стенхе уберегли  ее
от неизбежных для знатной девочки хвороб. Но все  же  сравниться  силой  и
умениями с мальчиками-одногодками Сава не  могла,  поэтому  Стенхе,  когда
принц предложил своему сыну  помериться  силой  с  Савой-Кароем,  поспешно
сказал:
     - Боюсь, Карой неподходящий противник высокорожденному Паору. У Кароя
недавно была сломана правая рука; он еще не восстановил силу.
     Принц  настаивал.  Принесли  учебные  мечи,  тупые;  предложил   Саве
выбирать - первым выбирает гость. Сава выбрала один из длинных  мечей;  он
был немного тяжелее, но рукоять у него была большая; Сава взялась за  него
обеими руками: фехтование одной рукой было не для нее.
     Принц Паор был чуть выше и гораздо плотнее ее. Он вооружился коротким
мечом и кинжалом; вероятно, он любил сирайский стиль.
     - Саутханская защита, - сказал  Стенхе  почти  неслышно  над  головой
Савы; Сава поняла, что он хотел сказать.
     Поединок было решено провести во дворе; собрались посмотреть все, кто
только мог,  даже  монахи.  Правда,  этот  бой  не  обещал  быть  особенно
интересным, но в Миттауре очень любят благородное искусство мечного боя.
     Сава приняла классическую саутханскую стойку: ноги  расставлены,  обе
руки на рукояти меча,  опущенного  прямо  перед  собой.  Паор  стоял,  как
ожидалось, в сирайской стойке, очень популярной в Миттауре: вполоборота  к
противнику, правое плечо вперед.
     Зрители шумно обсудили  выгоды  и  недостатки  этих  положений.  Надо
отдать справедливость, болели собравшиеся не  только  за  своего  молодого
принца; кое-кто сделал ставки на  никому  неизвестного  мальчика  Кароя  -
понравилась его уверенность.
     Принц нападал. Конечно, его умение ни в  какое  сравнение  не  шло  с
умением Маву или Стенхе, но дрался он азартно, не щадя противника, и  Сава
с трудом отбивала удары. Саутханская  защита  -  из  приемов  незрелищных.
Стой, отбивайся от нападающих да сам выбирай время для атаки,  когда  твой
противник  выдохнется  или  откроется;  Сава  рассчитывала,   что   сможет
некоторое время продержаться, а там глядишь -  и  принц  прыть  убавит.  В
крайнем случае - не стыдно и сдаться.
     Но руки у нее были все же слишком слабы: сильным ударом  принц  выбил
ее меч. Паор воодушевился и ринулся  в  атаку  -  уж  очень  ему  хотелось
завершить бой эффектно, с приставленным к горлу противника кинжалом.  Сава
отпрыгнула в сторону. Такой  оборот  дела  ей  не  понравился.  Одно  дело
сдаться с оружием в руках; другое - безоружным.
     - Сдавайся! - орали зрители. - Сдавайся, малыш!
     Принц издал арзрауский боевой клич и бросился для последнего удара. И
крик его захлебнулся. Потрясенные зрители увидели лишь, что  он  лежит  на
земле, а Карой, прижав коленом его грудь, отбирает у него меч.
     - Великолепно! - воскликнул принц Арзрау в наступившей тишине. - Твой
сын достоин уважения.
     Сава выпрямилась.  Восхищенные  зрители  похлопывали  ее  по  плечам,
совали  в  руки   монеты,   изъявляли   свои   восторги.   Паор   оказался
незлопамятным. Поражение его,  конечно,  огорчило,  но  неожиданный  конец
поединка  ему  понравился,  хотя  он  даже  не  успел  понять,  как   его,
собственно, победили. И он, обхватив Кароя за плечи, даже не сбив со своей
одежды пыль, повел своего победителя к принцу Арзрау.
     - Ты удачлив, - сказал Арзрау, даровав Карою перстень со своей  руки.
- Не очень силен, но ловок и быстр. И не теряешься. Хочешь остаться у меня
на службе? У меня тебе будет не хуже, чем в вашем Горту, ты должен знать.
     - Да, государь, - чуть смущенно отвечала Сава. - Но я не могу принять
твое милостивое приглашение.
     - Карой уж записан в свиту гортуского наследника, - пояснил Стенхе. -
Ты извини, государь, но он уже при деле.
     - Жаль, жаль... - проговорил Арзрау. - Но надеюсь  по  крайней  мере,
что вы с отцом сможете у нас еще погостить?
     - Ты очень добр, государь, - смущаясь, поклонилась Сава.
     Положение гостей принца куда  выше  положения  простых  чужеземцев  в
Миттауре; это было даже больше того, на что надеялся  Стенхе.  Он  объявил
Саве, когда они ушли от принцев и остались одни:
     -  Твои  шансы  приобрести  для   Руттула   действительно   княжеское
вооружение довольно велики.
     Сава промолчала.
     - Откуда ты знаешь? Маву тебе сказал? - спросила она.
     - Я сам догадался, - пожал плечами Стенхе. - Разве не верно?
     Следующие дни для них обоих были наполнены шумом, от которого они уже
отвыкли; приходилось постоянно находиться на виду принцев, есть с ними  за
одним столом; Сава еще несколько раз пришлось участвовать в поединках (она
во всех была побежденной).
     - Мне это надоело, - заявила наконец Сава  Стенхе.  -  Я  уже  вся  в
синяках. И еще немного - у меня мышцы  буграми  станут,  как  у  призового
борца.
     - Потерпи, - утешал ее Стенхе. - Или давай заявим, что  у  тебя  рука
разболелась.
     - Тогда для меня лекаря позовут, - возразила Сава.
     - Недельку потерпишь? Еще неделя - и уедем. Так, сразу, неприлично.
     Но неделю терпеть не пришлось.
     Нравы при Арзрауском дворе значительно проще майярских; никому  здесь
и в голову не придет окружать наследного принца  таким  же  блеском,  как,
скажем, наследника принца Горту. У Паора, к примеру, свиты не  было,  один
только слуга, и поведение Паора не регламентировалось особым этикетом, так
что почти все время он мог проводить с Кароем. Конечно, при дворе его отца
было  еще  несколько  его  сверстников,  но  испытываемое   юным   принцем
любопытство заставляло его вертеться вокруг чужеземцев.  Вертеться  -  это
Самое подходящее слово; Сава вела себя очень сдержанно,  особенно  потому,
что обстановка вокруг ей нравилась все меньше, а нетерпение заставляло  ее
придумывать способы, какими можно  было  бы  раздобыть  Руттулу  наилучшее
оружие.
     И как Стенхе не оберегал Саву от  постороннего  глаза,  Паор  кое-что
приметил  и  заподозрил  Кароя.   Заподозрив,   стал   приглядываться,   а
приглядевшись, пришел к некоторым выводам, впрочем, не вполне верным.
     Сделав же эти выводы, он пошел к Стенхе и, встав против него, заявил:
     - Стенхе, я прошу вас с Кароем как можно быстрее покинуть двор  моего
отца.
     - Почему же, мой принц? - насторожился Стенхе.
     - Ты требуешь объяснений?
     - Да, мой принц.
     Паор помолчал, подбирая слова.
     - Хорошо, - сказал он. - Я объясню. Дело в  том,  что  ты  бесчестишь
свое имя, имя твоего покровителя и имя моего отца, позволив себе  выдавать
твою любовницу за сына.
     - Любовницу? - Тут Стенхе, пожалуй, даже растерялся.
     - Стенхе, - позвала Сава, появляясь в комнате. Ее встревожило то, что
Паор только что прошел мимо нее, хмуро отворачиваясь, и она  поспешила  за
ним. Объяснение  Паора  она  слышала;  теперь,  по  ее  мнению,  следовало
разъяснить кое-что Паору. Так что она сказала: - Стенхе, оставь нас.
     Голос ее был властен,  а  Стенхе  повиновался  с  таким  почтительным
поклоном, что Паор сообразил: в выводах своих он довольно сильно ошибся.
     - Если мое присутствие здесь ты считаешь  оскорбительным,  -  заявила
Сава, - то я немедленно уеду. И  то  сказать,  тут  мне  порядком  надоело
изображать из себя мальчишку. Но могу ли я надеяться, что ты не  раскроешь
никому мое инкогнито?
     - У меня нет тайн от отца, - ответил Паор. - Ты сейчас  ведешь  себя,
как знатная дама, но откуда я  могу  знать,  что  ты  не  притворяешься  и
сейчас? Назови свое имя.
     - Нет, - сказала Сава. - Ты же утверждал, что я веду себя недостойно.
Как я могу назвать свое имя и опозорить имя моего мужа? Я лучше умру.
     Принц сконфузился.
     - Я не хочу вреда тебе, - пробормотал он. - Но кто может подтвердить,
что ты - действительно знатная дама? Только Стенхе, а он твой слуга.
     - Да, - подтвердила Сава, - и он скажет все, что я захочу,  а  других
доказательств у меня нет. И что с того?
     Говоря так, она сняла куртку и высвободила косу из капюшона. Паор еще
больше смутился и потупился.
     - Извини, госпожа, я должен рассказать о  тебе  отцу,  -  еле  слышно
проговорил он.
     Сава же, вернув хоть частично  женственный  вид,  почувствовала  себя
увереннее:
     - Вероятно, мне действительно следует говорить не с тобой, а с  твоим
отцом, - заявила она, и Паор, хоть и был ее ровесником, ощутил себя  рядом
с ней совсем мальчишкой. И чтобы перебороть это чувство, Паор объявил:
     - Ты должна мне объяснить, в чем дело?
     - Должна? - вскинула брови Сава. - Нет, ты ошибаешься.  Что  мне  это
даст? Разве ты поможешь мне сохранить мою тайну?
     - Да, - сказал Паор твердо. - Это я могу обещать тебе, госпожа.
     - Но имен я называть не буду, - усмехнулась Сава. - Не трудно  и  так
догадаться. - Она  помолчала,  потом  произнесла:  -  Я  хотела  купить  в
Миттауре подарок для моего мужа.
     - Ты так любишь мужа, что готова на край света поехать,  только  чтоб
ему угодить?
     - Да, люблю, - согласилась Сава. - Только он меня не любит, иначе  бы
не позволил уехать так далеко и надолго. И я хочу найти ему такой подарок,
чтобы он обратил внимание на меня.
     - Вооружение, - догадался Паор. - Княжеское миттауское вооружение.
     - Об этом я и не мечтаю, - возразила Сава. - Такое оружие не  купишь,
это я знаю. Но самое лучшее из того, что можно купить за деньги, я  найду.
У меня еще есть время. Мой муж рекомендовал мне посмотреть Атулитоки.
     - Ты с ума сошла! - проговорил Паор. - Без охраны,  без  служанок,  с
одним-единственным старым слугой...
     - Стенхе - хокарэм, - ответила Сава. - Да и я не так уж беспомощна.
     - Зачем ты научилась фехтованию? - спросил Паор.
     - Я хотела стать для моего мужа тем же,  чем  была  для  Тавури  Анги
госпожа Палли Коэри Ану Тар. Хотя,  впрочем,  ты  можешь  не  знать  этого
сказания.
     - Нет, - возразил Паор. - Я знаю. У тебя, кажется, это получается.
     - Спасибо на добром слове, - улыбнулась Сава. А сейчас я пошлю Стенхе
сообщить твоему отцу, что мы должны уехать.
     Паор поклонился.
     - Госпожа, - сказал он. - Назови какое-нибудь из своих имен.  Я  хочу
стать твоим рыцарем.
     И было видно, что он не хитрит, что он действительно  хочет  объявить
Саву своей прекрасной дамой.
     - Если хочешь, - улыбнулась она, - можешь звать меня  Савой.  Но  это
неофициальное имя.
     Она протянула ему руку. Паор опустился на колено и поднес ее  руку  к
губам.
     Отцу в тот день он ничего не сказал.
     Сава и Стенхе пустились в путь назавтра; Паор вышел  их  проводить  и
только тогда направился к принцу Арзрау. Хитрить с отцом он не умел и чуть
не с порога объявил ему, что хочет подарить Карою княжеское оружие.
     - Ну что ты, - мягко возразил Арзрау. - Такие подарки ему не по чину.
     - Ему нужно это оружие, - объяснил Паор. - Они со  Стенхе  приезжали,
чтобы купить самое лучшее  оружие,  какое  только  смогут  найти.  Оружие,
которое не стыдно подарить князю.
     - Они искали его в Нтангра? - осведомился Арзрау. - Глупо.
     - Они искали его в Интави. И сейчас там ищет оружие их посредник.
     - Зачем им оружие? Карой сказал тебе?
     - Да. Одна знатная майярская дама хочет  подарить  оружие...  -  Паор
замялся, - ...другу своего сердца.
     - Какая же из Гортуских принцесс?
     - Они не из Горту, - ответил Паор. - У них подложные подорожные.
     - Тогда они преступники, - заметил принц.
     - Я верю Карою.
     Арзрау встал и прошел в свою опочивальню.  Там  он  открыл  сундук  и
вынул из него завернутые в шелковый лоскут меч и узорный пояс с перевязью.
     - Имя этого меча -  Миррутан  Сэви  Тар,  Падучая  звезда,  -  сказал
Арзрау. - Я хотел подарить его младшему Ирау. Но раз уж ты считаешь  своим
долгом...
     - Спасибо, государь, - проговорил Паор, принимая меч.
     Стенхе и Сава были уже за пределами  долины  Нтангра,  когда  хокарэм
насторожился.
     - Догоняют, - сказал он. - Приготовься.
     - Догоняют нас?
     - Может быть, и нас