т
быть, причина в чем-то другом?
   Видишь, одна из тех десятидолларовых бумажек запуталась в кроне  моей
сосны...
   Hello friends, welcome home.
   Прежде, чем оттолкнуться от берега...
 
 
   G O N E
 
   (часть 1)
 
   Time is a never endin'journey,
   Love is a never endin'smile...
   (original epigraphe by R.J.D.)
 
   1.
   Ниже следует довольно длинное (38 глав) произведение на тему "любви и
дружбы" (действующих лиц с два десятка,  реляционных  линий  между  ними
одиннадцать, актов лишения невинности два, и оба во второй части).  Пер-
вая часть написана в 1983 году, действие же по прихоти Автора проистека-
ет в 79-м.
   Оригинальная рукопись первой части, отданная окрестному народу на оз-
накомление, собрала 32 отзыва (вылезших на приклеиваемые, пришпиливаемые
и прилагаемые листочки), многие из коих тянули на прямо-таки критические
статьи (все же осмелюсь на резюме: "лучшая глава - 19, пиши скорее  вто-
рую часть!!"): плюс ремарки и пометки прямо в тексте; множество рецензий
оказалось написанным абсолютно неизвестными и ни разу мною не  виденными
людьми. Несмотря на такой читательский прием, вторую часть в те  времена
я так и не закончил. Наконец спустя десятилетие вся рукопись была герои-
чески вбита в компьютер заинтересованными лицами, что  наконец  побудило
Автора дописать последние главы и косметически отредактировать все  пре-
дыдущее. Я стрался сохранить неизысканную свежесть исходного слога  вез-
де, где возможно, раз уж "во всем этом что-то есть"; кроме того,  произ-
ведение изобилует натуральными несокращенными диалогами  и  фактическими
деталями, что также по-своему концептуально... Надеюсь, читателю  доста-
нется должная часть переданного настроения - включая лексику и  ментали-
тет (!) 1979 года...
   ...Впрочем, пока еще ничего не началось - имея в виду  текущую  (пер-
вую) главу, единственную из всех, переделанную от  начала  и  до  конца.
(Ущерб от переделки, поверьте, невелик  -  она  и  раньше  была  вступи-
тельной, причем рассуждалось в основном о том, что бы могло значить наз-
вание и почему именно 1979 год; выражаю искреннюю надежду, что эти проб-
лемы вам ныне вполне безразличны...) Кстати, ниже  следует  единственный
абзац, сохранившийся от прежней первой главы:
   "Представляю место действия: Московская область. А может, и  не  Мос-
ковская... Не так уж это важно, короче - недалеко от Москвы, и не в  го-
роде. Пионерский лагерь "Радуга", а также его  окрестности.  Ну,  поехал
и... Третье лицо, прошедшее время..."
   Еще, кстати: притяжательные местоимения с большой  буквы  -  не  плод
неграмотности. Мне так хочется, и все.
 
   2.
   Они играли в покер. Времени было половина одиннадцатого, и Саша  уло-
жил уже своих орлов - или дал им знать, что он их уже  уложил,  и  знать
более ничего не желает, дескать, если хотите еще чем-то заниматься после
отбоя, то занимайтесь так, чтобы я об этом не знал. Сережа  тоже  уложил
своих орлов - точнее, все свалил на свою сменщицу Ларису, а  сам  просто
ушел играть в покер. Андрюша тоже рад бы был все свалить на Наташу, но и
Наташа, как и он сам, большим опытом не блистала, поэтому  Андрюша  пока
что пребывал в своем отряде, частично разделяя Наташины услилия по усми-
рению засыпающих пионеров. Таким образом, все трое играли в покер у Анд-
рюши в комнате - во втором отряде. Играли на условные денежные  единицы,
олицетворяемые спичками.
   -...Флешь-рояль, - произнес Серж.
   После чего снова снаружи раздался шум, и Андрюша вышел,  недовольный,
что его опять отрывают от дела,
   - Нет, так играть невозможно, - сказал Саша, - пойду сам разберусь, в
чем дело...
   Серж сгреб спички с кона, устало потянулся и тоже вышел наружу, пото-
му как одному ему было скучновато... Полутемная веранда, направо  -  де-
вочки, налево - мальчики. Саша и Андрей что-то выясняют  в  самой  левой
комнате, в остальных же - все такие-же приглушенные голоса,  сливающиеся
в единый гул.
   Еще на веранде - Наташа, в бордовых вельветовых штанах и клечатой ру-
башке. "Очень непритязательно, и... недурно!" - отметил Серж. Наташу  он
видел всего раза два или три до этого, сейчас же он рассмотрел ее  окон-
чательно и пришел к выводу, что "пожалуй, неплохо...".  Примерно  вычис-
лил, сколько ей лет: 19, столько же и ему... "Определенно, что-то в  ней
есть",- думал Серж... Из всех этих мыслей неожиданно вытек полезный  ре-
зультат: Сержу захотелось проявить себя с лучшей стороны, и он воодушев-
ленно отправился успокаивать пионерок; точнее,  сначала  поздоровался  с
Наташей, перекинулся парой общих фраз ("Что, шумят?.. Ну, ничего, сейчас
сделаем..."), и решительно направился в одну из  правых  комнат.  "Какой
красивенький!..." "Смотрите, прям сюда идет!" Серж знал псевдо-игривость
четырнадцатилетних девочек и поэтому начал сурово:
   - Ну? Почему не спим?
   - А... вы откуда?
   - Как - откуда?! Подослан иностранной разведкой!.. Чтобы  собирать  у
вас наиболее секретные сведения. Ну? Что за шум?...
   - Ой, как интересно... А... как вас зовут?
   - Меня зовут Сергей, впрочем, это совершенно секретно...  Ну-ка,  за-
молчали!.. Что вы думаете, я тут просто так?!.. Сейчас соберу  сведения,
и сообщу все Наташе. А она уж вас...
   - А она тоже?
   - Да, да, тоже. И с ней портить отношения вам нее советую... Слышите?
Ну-ка, спим!... Понимаете? Точнее, МОЛЧИМ... Чтоб я ничего не  слышал...
Тогда я, возможно, закрою дверь. Представляете себе перспективу - с зак-
рытой дверью, несомненно лучше, а?... Все! Ни звука.  Через  пять  минут
зайду, проверю...
   И он вышел, закрыв дверь.
   Было уже слегка потише, у мальчиков совсем тихо, только иногда Наташа
вполголоса делала с веранды замечания.
   - Я обещал им зайти через пять минут, - сказал ей Серж, - но к  этому
времени почти все уснут. Дверь можно не открывать.
   - Спасибо, - сказала Наташа, улыбнувшись.
   - Остальные, вроде тоже засыпают.., - продолжал  Серж  мерным  голосо
м...
   - Да, уже намного лучше...
   - Серж, ну где ты? - донесся Сашин голос из комнаты.
   - О, я вынужден Вас покинуть... Дела, дела, - Серж сделал  витиеватый
жест и направился в комнату к друзьям.
   - Серж, тебя ждем! Чего ты там делал?!
   - Да так... ничего, как гласит финал одного анекдота...
   - Давай, раздали уже...
   - О!.. Готовый покер! Поменяй мне четыре штучки..
   ...К одиннадцати, когда пионеры  успокоились,  игра  приобрела  более
конкретный характер: на свет божий появилась бутылка джина, и покер стал
лишь промежуточным средством для торжественного возлияния по поводу  на-
чавшейся смены. Каждые свежепроигранные  десять  спичек  соответствовали
принятию стопки джина, и, как ни странно, распределение пока  получалось
удивительно ровным.
   К половине двенадцатого игра пошла явно веселее и ставки резко увели-
чились.
   - У меня три на дамах!
   - А у меня - три плюс стрит!
   - Не может быть, вот два плюс стрит - это у меня, это точно!
   - Ну и чайник!
   - Сам чайник.
   - Оба вы чайники. У меня три на дамах, у тебя на чем?
   - Э-э... туз.
   - На тузах?
   - Да нет, на восьмерках. И еще - туз!
   - Ну, мое, значит.
   - Ну и что - раздавай!..
   - Э-э... три, четыре пять.
   - Не меняю! Тузовый покер!
   - Флеш-каре! ...Тойсть стрит-рояль.
   - Ставлю десять!
   - Десять?.. Ну и что, я тоже десять!
   - Ого!
   - У меня... фулл!
   - На чем?
   - На дамах! А у тебя?
   - Мистрит. В смысле, мистритие...
   - Ничего, что ли?
   - Ну да! Но зато какой!... I've been mistre-eated!..
   - Не ори. Ну и пей свои десять!
   - Ну и запросто!
   - Ну и пей!
   - Ну и выпью!
   - Раздавай.
   - И-ээ-аа... на...
   - Зачем ты их уронил?
   - Черт с ними...
   - Как это? Раздай ты, Серж.
   - У меня готовый колор!
   - Фигня! Ставлю десять.
   - Гляди-кты, и вправду колор...
   - Что ж я, зря говорить стану?
   - И-ык, пей...
   ...Когда Саша громко объявил, что у  него  ФЛЕШЬ-ОРГАН,  Андрюша  уже
чувствовал себя нехорошо и это могло привести к плачевным  последствиям.
Друзья поочередно переправились через окно (так почему-то  всем  захоте-
лось) и пошли гулять в лес. Там из Андрюши вышел наружу весь джин с  ос-
татками ужина, Серж напрочь промочил полуботинки, потом  решил  протрез-
веть и после долгих мысленных усилий последовал  примеру  Андрюши;  Саша
только ругался под нос и возмущался, зачем это их занесло в какое-то бо-
лото. Наконец все выбрались, Андрюша влез через окно и заснул в  одежде,
Серж долго мучился угрызениями совести, что не почистил зубы перед сном,
но тоже наконец уснул; Саша же на обратном пути заметил какое-то шевеле-
ние в окне своего отряда, но решил на глаза пионерам не попадаться, тихо
прошел к себе и лег спать вполне умиротворенный.
 
   3.
   ...Начальник лагеря, Венеамин Андреевич Сафронов, тоже раньше работал
вожатым. Что-то он, конечно, забыл с тех пор, но  был  еще  относительно
молод и славился своей мягкостью характера и либерализмом. Надо сказать,
что всяких неожиданностей или просто непредвиденных случаев он очень пу-
гался, но и дисциплины железной не требовал, за что его все и любили.
   В это пасмурное утро Венеамин Андреевич лично явился на зарядку, дабы
посмотреть, как справляются с работой новые вожатые, и, если  что,  под-
бодрить личным примером. В общем и целом все шло нормально, и начлаг ус-
покоился. Заспанные пионеры, преимущественно в шортиках и майках,  выст-
раивались на стадионе. Из вожатых один Саша был в  шортах,  как  человек
привычный и закаленный, и то его не покидало стандартное удивление,  как
это можно в такое прохладное утро (и ведь со сна - холодно, брр!)  выхо-
дить на зарядку столь легко одетыми - особенно младшие  пионеры,  его-то
отряд хоть похож на нормальных людей... Саша сосредоточенно строил  свой
первый отряд - по утрам он был суров, и пионеры это знали. Наконец  поя-
вился физрук с мегафоном и начал изрыгать заученные до автоматизма  фра-
зы. Пионеры нехотя подчинялись.
   Вдоль третьего отряда слонялся Серж, вдвое более сонный, чем все  де-
ти. Серж вычислил, что Андрюша, по всей видимости, проспит до  завтрака,
и поэтому второй отряд на зарядке будет возглавлять Наташа.  Разумеется,
так оно и было, и Серж не зря поднимался в такую рань.
   Наташа была одета так же, как вчера вечером, как будто спать и не ло-
жилась, однако вид у нее был значительно более свежий, чем у Сержа;  ему
вообще было весьма гнусно и холодно, и у него по  спине  бегали  мурашки
при виде раздетых пионеров.
   ...С этого он и начал беседу. Между тем еще и физрук похвалил  третий
и четвертый отряды за хорошую дисциплину, а первый,  наоборот,  обругал:
Серж был доволен. Саша пропустил замечание мимо ушей: он знал,что первый
отряд никогда и нигде не может быть самым дисциплинированным: все лагер-
ные требования для таких дядей - пустая формальность.
   Серж проводил Наташу до отряда, пошел к себе и  решительно  завалился
спать, свалив линейку и завтрак на Ларису. Андрюша еще не просыпался.
   На линейке начлаг сообщил,что завтра состоится открытие смены, и что-
бы до вечера были выбраны председатели советов отрядов, и  т.д.  и  т.п.
Вяло обошел вокруг мачты с неподнятым еще флагом, изрек еще пару  мыслей
и стушевался. Саша морщился на свой отряд: салют держали неровно, пионер
Витя Ухолкин увлеченно любовался длинными волосами  Стеллы  Ивановой,  а
Паша Кузьмин громко острил и делал вместо "салюта" плэйбоевского  зайчи-
ка.
   К концу завтрака проснулся Андрей. Он не  спеша  сходил  в  столовую,
вернулся, застал у себя в отряде  собрание,которым  почему-то  руководил
Серж, но не удивился, а просто сел на самое видное место,  как  почетный
председатель; они с Сержем отлично дополняли друг друга  -  порядок  был
идеальный, к тому же с тылу он еще подкреплялся Наташей.
   В процессе собрания Серж провел ряд глубоких мысленных изысканий, и в
результате пришел к выводу, что из всего женского персонажа лагеря Ната-
ша - "самый дельный экземпляр", к тому же, как установил Серж,  прелест-
ные внешние данные усугублялись "оптимальным складом характера". В таком
вот умильном настроении Серж и покинул собрание второго отряда (чтобы не
вызывать избыточного любопытства) и застал абсолютно аналогичное таковое
у себя в отряде. Поскольку его дети были на год глупее, Серж провел  его
с блеском и погрузился в дальнейшие радужные мысли, изыскивая повод, да-
бы еще зайти во второй отряд.
   Вечером в покер не играли.
   Все как-то оказались заняты, да и джина почему-то никому не хотелось;
короче, все прошло заурядно. Серж укладывал спать второй отряд.
   Утром было открытие смены. Огласили некий план мероприятий (когда бу-
дет смотр строя и песни, а когда-то смотр отрядных  уголков)  и  т.д.  и
т.п., подняли знамя; потом собрали вожатых и дали еще кое-какие рекомен-
дации (например, что утром все же не мешало ходить на планерку, хотя  бы
по одному вожатому от отряда), и прочее, и прочее; короче говоря, в этот
день почти ничего особенного не было.
   ...Впрочем, одно интересное событие в этот день все же  имело  место:
дискотека, посвященная открытию смены. В принципе, это были обычные тан-
цы - но новое слово "дискотека" уже проникло всюду, даже в пионерлагеря,
посему старая терминология совершенно никуда не годилась, и никто не мог
себе представить, как это дискотеку можно обозвать "танцами"...
 
   4.
   ...Пионер Витя Ухолкин бродил вокруг клуба. Одновременно  с  этим  он
страдал, поскольку в последнее время это было нормальным его состоянием.
   Рядом с клубом была танцплощадка, и  на  ней  проистекала  означенная
дискотека: пока было всего девять часов, и тем не менее вполне  стемнело
(да, тогда еще не было "летнего времени", и в августе  вечера  наступали
рано; и даже танцы в девять часов в пионерлагере выглядели  вполне  нор-
мально).
   Звучала музыка, и Юра объявлял чего-то в  микрофон;  все  старательно
развлекались. Витя Ухолкин бродил вокруг клуба и страдал.
   Впрочем, страданием это назвать было трудно: это был сложный  конгло-
мерат из совершенно противоречивых мыслей и чувств, да и  не  согласился
бы Витя расстаться с этим состоянием ни за что в жизни. Ничего подобного
раньше он не чувствовал: вот уже месяц, как Витин мир  совершенно  пере-
вернулся, и это было удивительно и великолепно.
   Причину вы, конечно, уже поняли. Витя Ухолкин влюбился в  девочку  из
своего отряда.
   Был он, вообще говоря, относительно развитым и взрослым малым. О  де-
вочках знал все, или почти все, как ему казалось, и этим летом мысленная
разработка сего вопроса достигла своего апогея. Он знал, какой "тип" де-
вочек ему более всего нравится, критически оценивал со всех сторон  зна-
комых женского пола, со знанием дела беседовал  с  друзьями  о  вопросах
"любви и секса", говорил, что пора, дескать, кем-нибудь "заняться", а то
всех хороших девочек расхватают ("вот только лень мне что-то...") и т.д.
и т.п.
   В лагерь он поехал со второй смены. Мы с вами, в общем, готовы  приз-
нать, что Витя был еще глуп и молод, и все случилось так, как  и  должно
было случиться: совершенно стереотипно.
   На зарядку их строили в определенном порядке:  вожатый  второй  смены
был педант, и даже с утра устраивал построение: сначала  девочки,  потом
мальчики, и все по росту; далее полученная колонна определенным  образом
разворачивалась при входе на стадион, и перед Витей  неизбежно  оказыва-
лась впереди метрах в трех Стелла Иванова, девочка с длинными волосами.
   Витя Ухолкин оценил ее еще давно (так ему казалось, по крайней мере).
Высокая и стройная, очень красивые волосы. Длинные ноги. Лица Витя  оце-
нить полностью пока не мог, но в своих туманных  рассуждениях  признавал
его очень правильно сформированным и где-то в общем в его вкусе.  Двига-
лась Стелла на зарядке легко и красиво, хотя и не с большей охотой,  чем
остальные... Вообще, сильных крупных девиц Витя не любил,  подобный  тип
он называл "лошадь". Здесь было нечто совсем другое: Стелла казалась вы-
сокой и "хрупкой" в то же время; Витя интенсивно  отыскивал  поэтические
сравнения для ее стройной фигуры и красивых длинных волос... В общем, на
зарядке он чувствовал себя несколько приятнее, чем его товарищи.
   Тем временем процесс в  неискушенном  Витином  сознании  продолжался.
Всех девочек он сравнивал теперь со Стеллой, как с  этаким  эталоном,  и
постоянно убеждался в ее превосходстве над остальными. "Да нет", - думал
Витя, - "Просто она действительно лучше других,  я  хладнокровно  выбрал
ее, и это совершенно естественно. Если я  увижу  кого-нибудь  лучше,  то
сразу это оценю и сделаю правильный, трезвый вывод..." Но все эти доводы
не в силах были уже что-то изменить, и постепенно все четче  обрисовыва-
лось убеждение, что лучше Стеллы никого быть не может, и  это  убеждение
прочно вставало в центр всего мира... Витя этому еще не верил, он  верил
в свой трезвый расчет, и тому подобные вещи, но само состояние  ему  уже
нравилось - постоянно думать о НЕЙ, вспоминать фрагменты ее лица и любо-
ваться ей самой, вспоминая каждую мелочь. Все существование было  теперь
подчинено одному - жить, чтобы думать о ней и видеть ее: это развлечение
ему нравилось, по крайней мере ничем подобным раньше  он  не  занимался.
Все отношение к лагерному режиму совершенно изменилось: например,  нена-
вистная зарядка стала теперь самым приятным занятием за весь день. Засы-
пая, он начинал разговаривать сам с собой: несколько раз убедительно до-
казывал сам себе, насколько она красивая девочка ("Ты просто не  понима-
ешь, какое у нее прекрасное лицо..." И следовали детали). Лица ее вскоре
он уже просто вспомнить не мог, возникали лишь отдельные фрагменты:  оно
слилось с его восприятием, стало "нулевой точкой". Он  обнаружил  одноз-
начное соответствие Стеллы с его ранее разработанным идеалом: он всерьез
был уверен в этом, хотя на самом деле, по-видимому, сам идеал  незаметно
совместился со Стеллой.
   И вдруг Витя спохватился. Произошло это  очень  просто:  он  внезапно
вспомнил слово "любовь". Именно это слово, которое раньше  ему  казалось
глупым и ненужным, и которого он раньше избегал в своей речи.  Вспомнив,
Витя немного подумал, и с ужасом обнаружил,  что  это,  кажется,  где-то
как-то, наверное, и есть оно самое...
   Витя испугался. Он попытался доказать себе, что все зависит только от
него, он ни в кого не влюбился, это все просто так, и он может  спокойно
забыть ЕЕ и думать о другой девчонке.
   Но ничего не получалось, никакие убеждения и уверения не помогали. Он
снова замирал сердцем, когда видел ее, она нравилась ему до потери  соз-
нания, он просто не видел ничего, кроме нее, это было неизлечимо...
   И Витя сдался. Он признался себе, что ЛЮБИТ ЕЕ, и это  слово,  раньше
казавшееся до ужаса гадким, теперь постоянно было в его мыслях. Ощущение
было удивительным и прекрасным, Витя упивался им, и блаженствовал,  пов-
торяя уникальную общеизвестную фразу из трех  слов,  или  имя:  "Стелла,
Стелла, Стелла, Стелла, Стелла..." Ее имя, заметим, довольно странное  и
неестественное, казалось ему верхом совершенства.
   Однако первая, созерцательная стадия прошла, и Витя все больше  заду-
мывался, чего же ему сделать, чтобы и Стелла обратила на него  внимание.
Просто рассказать кому-нибудь о своем чувстве (тем более ЕЙ!) Витя никак
не мог, ему казалось, что его все засмеют и он этого не  выдержит.  Даже
если бы кто-нибудь об этом догадался, он просто сгорел бы  от  стыда,  и
одни мысли об этом приводили его в ужас. Надо было как-то понравиться ей
самой, и Витя готов был приложить к тому все усилия.
   Прежде всего он стал уделять ненормально много внимания  своей  внеш-
ности: сравнивать себя с товарищами и вообще со  всеми  остальными.  Че-
го-то, несомненно, в нем было, но чего-то все же и не было, и к придти к
однозначному выводу Витя никак не мог.
   Каждый разговор со Стеллой воспринимался как колоссальное достижение,
хотя редко продолжительность такового превышала двух-трех ф