светлый лорд, мой самый первый, тот, кто сделал меня
женщиной, - и я до сих пор благодарна ему за то, как это  произошло.  Он
был всего на три года  старше  меня,  и  так  боялся  своей  неловкостью
причинить мне боль, и был очень обрадован, когда обнаружил, что замка на
моих воротах давно уже нет... в первый раз за все время  после  ухода  с
Тихой Пристани я возблагодарила своего гинеколога.
   Это случилось в конце третьей недели наших  прогулок.  Вскоре  начало
холодать, и из прибрежной рощицы мы  перебрались  в  сарай-сушильню  для
яблок. Мы любили друг друга, а потом настежь открывали  дверь  сарая,  и
Ауре показывал мне созвездия, называя их именами своей Сути.  Так  мы  и
засыпали там, среди густого яблочного аромата, укрывшись его накидкой  -
в эти ночи я вообще не возвращалась в дом сборщиц.
   И наконец настал день, когда Ауре надо было возвращаться в город.  До
начала его занятий оставались три дня.
   О том, что он уже  помолвлен  с  какой-то  там  Джеммис  из  соседней
усадьбы, я слышала от него и раньше - слышала, но старалась об  этом  не
задумываться. И вот  теперь  Ауре  собрался  плюнуть  на  эту  помолвку,
предложив мне тайком уехать с ним и там, в столице, обвенчаться...
   В третий раз повторяю - мне было  всего  восемнадцать  лет.  А  кроме
того, я, при всем своем ведьминском свободомыслии,  все  же  выросла  на
Тихой Пристани!
   На следующий день я, как и было уговорено, в полдень была  на  холме,
под старым буком. Но Ауре не  появился  и  в  шесть  вечера...  Не  буду
описывать свои тогдашние эмоции - пошло все это и банально,  особенно  с
высоты теперешних моих лет. В общем, где-то около восьми, уже в темноте,
я вернулась в дом сборщиц с лицом, покрытым соленой коркой  от  высохших
слез. Одно желание оставалось у меня - ткнуться головой в грудь  Брендас
и обрести слабое  подобие  утешения,  которое  лучшая  подруга  в  такой
ситуации просто не может не дать.
   Брендас поджидала меня на крыльце.
   - Явилась! - начала она  первая.  -  Вижу,  не  удался  романтический
побег?
   - Ох, Брендас... - я замешкалась, не  зная,  как  лучше  начать  свои
излияния, но их и не пришлось начинать.
   - А между прочим, по твоей милости всех семерых, кто  живет  в  нашей
комнате, выгоняют без расчета! Хозяйка сквозь пальцы поглядывала на ваши
прогулки с Ауре, но когда узнала, что он хочет  обвенчаться  с  какой-то
наемной работницей, приказала ему ехать по реке, а нас...
   В первую минуту я ничего не поняла. Ничего я не поняла и  во  вторую,
ибо была просто оглушена. И только в третью минуту мой ум,  так  ценимый
Ауре, пробудился от романтической спячки.
   - А откуда хозяйка вообще знает об этом, а? Ауре  должен  был  уехать
как всегда, никаких особенных хитростей мы применять  не  собирались.  А
кроме нас, о побеге было известно только...
   - Да мало ли от кого! Кто-то из девчонок по дурости  сказал  чересчур
громко - вот и нашлись уши, которые услышали... Кто ж знал, что  она  не
станет разбираться, а выгонит всех!
   - Кто-то из девчонок? - все мои слезы  моментально  высохли,  в  лицо
ударила волна жара. - А кто разболтал девчонкам? Не ты ли, подруженька?!
Я же тебе одной говорила, подальше от чужих ушей...
   - Да господи,  что  ты  такого  рассказала,  чего  никто  не  слыхал?
Девчонки и сами к нему под бок не прочь были, они за тебя, между прочим,
переживали искренне, расспрашивали меня...
   - И ты отвечала?!
   - А что тут такого? Или делать ловко, а чтоб другие знали - неловко?
   Тогда я еще не знала, насколько деструктивен бывает  мой  гнев  -  не
помня себя от ярости, я  рванула  Брендас  за  волосы...  Вспыхнули  они
мгновенно - я и понять ничего не успела, еще раза два  ударила  наотмашь
по чему попало... И только когда занялся ее шейный платок,  и  на  дикий
вопль начали выскакивать из дома другие девушки, я  сама  завизжала  как
ненормальная и бросилась бежать - все равно куда, только подальше, ибо в
тот момент я сама до полусмерти перепугалась того, что натворила...
   После этого я месяц отсиживалась у Пэгги, не решаясь  сунуться  ни  в
Авиллон, ни в Мир Яблок. Сейчас я поступила  бы  иначе,  но  тогда  стыд
сковал всю мою логику, как лед ноябрьские  лужи.  Этого  месяца  хозяйке
Лиловых Лугов хватило на то, чтобы ускорить брак сына и  его  нареченной
Джеммис. Когда я снова объявилась в Мире Яблок, было слишком  поздно,  и
то, что Ауре обещал никогда не забывать меня, было  воспринято  мною  не
как утешение, а  как  утонченное  издевательство.  Меня,  женщину  конца
двадцатого века, эта покорность  материнской  воле  оскорбила  в  лучших
чувствах.
   Если вдуматься, все это было для меня только благом  -  хороша  бы  я
была, так рано связав себя семьей, да еще на такой Сути!  Но  тогда  это
просто не приходило мне в голову. Я действительно безумно любила Ауре  и
потому не помнила себя от горя.
   В таком состоянии я вернулась  в  Город-для-Всех  и  обнаружила,  что
никто из моей прежней компании не подает мне руки. Это  было  не  просто
осуждение - нет, отлучение от всего совместно пережитого, лишение  права
на уважение, клеймо навеки! Я пыталась хоть в ком-то  найти  сочувствие,
но все как один тащили из перманентной депрессии невинно пострадавшую от
моей  руки  красавицу  Брендас.  То  есть   бывшую   красавицу   -   мои
прикосновения оставили борозды страшных ожогов на ее лице и шее. До  сих
пор гадаю - известно ли было им, за что я ударила Брендас, или нет?  Или
им просто было все равно?
   (Между прочим, сейчас я знаю не меньше десяти целителей, которым  под
силу уничтожить такие рубцы без следа. И никогда не поверю, что никто из
них тогда не знал - хотя бы одного...)
   Боль от потери Ауре слилась для меня с болью от потери друзей в  одну
чашу - и не думаю, что та, которую Спаситель просил пронести мимо  него,
была сильно горше... Вот после этого-то я раз и навсегда утратила веру в
три вещи: в романтическую любовь  до  гроба,  в  так  называемых  лучших
подруг и в людскую жалость.
   Ибо все эти девочки и мальчики с горящими глазами утешают того,  кого
считают достойным утешения, но никак  не  того,  кто  и  вправду  в  нем
нуждается. Того, кого боль толкает веной на бритву, но не того, кому она
вкладывает в руки меч. Того, кто умеет эффектно страдать,  но  не  того,
кто больше любой непристойности стыдится собственной слабости! А я...  я
же тогда совсем не была сильной, но все равно сумела  выкарабкаться  без
посторонней помощи, сама - слава богам, учеба  у  Лайгалдэ  и  в  Ордене
отвлекли меня от моей маленькой трагедии. И с тех пор  я  и  воспринимаю
как оскорбление любую жалость по отношению к кому бы то ни было.
   Правых - не жалеют! Сильных - не спасают!
 
*** 
 
   ...В последнюю  секунду,  судорожным  усилием,  которое  даже  нельзя
назвать волевым, мне удается смягчить силу выброса - и девчонка в черной
шляпе с коротким сдавленным криком отдергивает руки.  Ладони  ее  теперь
ярко-розового цвета, она дует на них, даже лижет,  и  лицо  ее  искажено
судорогой настоящей, а не придуманной боли. Ничего страшного, это  всего
лишь ожог первой степени, немного масла, немного  покоя  -  и  все  само
пройдет. Вот и на обшлагах ее старенькой куртки армейского покроя нет  и
следа огня, хотя вообще-то синтетика  занимается  мгновенно.  Разве  что
обуглился край вылезшей нитки...
   - Зачем ты так? -  доносится  до  меня  ее  голос  сквозь  клубящийся
ало-золотой туман, который я никак не могу изгнать из своего сознания. -
Ведь я желала тебе только добра!..
   - И вот  так  будет  со  всяким,  рэссла  вирз,  спасателем,  который
попытается сунуться не в свое дело, - машинально/произношу я,  с  трудом
сползая на пол, - колени трясутся, ноги держат кое-как.  И  все  плывет,
плывет, словно я резко выпрямилась в душной ванной... я хорошо знаю  это
состояние,  когда  замедляется  субъективное  время,  знаю   по   урокам
Лайгалдэ. Краткий энергетический коллапс, он проходит достаточно быстро.
   Когда мир вокруг меня снова обретает внятность, я уже окружена тесным
кольцом недопесков. На разные лады повторяется одна и та же фраза:  "Она
ударила Данни огнем!" (значит, это и есть Данни?  Вот  и  познакомились,
трать-тарарать...) Многие неумело изгибают руки  в  защитных  жестах.  А
прямо передо мной - глаза в глаза - стоит Арлетт Айотти.
   - Кто ты и что  тебе  здесь  надо,  саламандра?  -  я  осознаю  смысл
последнего слова и тут  же  понимаю,  что  на  самом  деле  она  сказала
"анъоо-ллах", что-то вроде "дух или живое существо пламени". Слово языка
ломиэллайи - родного языка печально знаменитой леди Наллики.
   Все,  вот  теперь  окончательно  срослось  -  и  черные  волосы   при
светло-серых глазах, и имя Айотти. Я правда, знаю едва  ли  два  десятка
корней этого  языка,  который  не  в  силах  освоить  никто,  кроме  его
носителей, ибо организован он вопреки  всем  лингвистическим  законам  и
правил там, по-моему, нет вообще - одни исключения. Но если  память  мне
не изменяет, "айо-оти" на сем странном  наречии  означает  что-то  вроде
"милосердия".
   Есть такая раса Нездешних - лаийи теней, чаще именуемая кланом Черной
Звезды. Особенность ее в  том,  что  она  способна  оптимальным  образом
улавливать и использовать энергию отрицательных  эмоций  -  смертных,  в
меньшей степени  других  Нездешних.  Поэтому  о  них  говорят,  что  они
"питаются болью", и  откровенно  их  недолюбливают.  Но  на  самом  деле
человеку, пообщавшемуся с лаийи теней, обычно быстро  делается  лучше  -
ведь они забирают себе его отрицательный потенциал.
   Как и все истинные лаийи, клан Черной Звезды весьма неохотно покидает
места обитания, поэтому среднему мотальцу известно о них не  так  много.
Однако в остальном они - те же лаийи, и если смертную женщину  угораздит
лечь с одним из них...
   Вот  тогда  спасайся  кто  может!  Ибо  для   получившегося   гибрида
отрицательное  эмоциональное  поле   -   единственно   возможная   среда
существования. И если только он не помрет от энергетического  дисбаланса
годам этак к двадцати, то научится искусно провоцировать и  поддерживать
вокруг себя это самое поле. А если  учесть,  что,  как  и  любая  первая
производная лаийи и человека, данный гибрид не  любит  жить  подолгу  на
одном месте...
   В общем, от Наллики, успевшей  стать  в  Ордене  притчей  во  языцех,
стоящая передо мной дама отличается, похоже, лишь большей агрессивностью
и (я очень на это надеюсь!) меньшим  талантом  к  сложению  и  Говорению
Слов.
   Все это проносится у меня в голове за  какую-то  пару  секунд,  после
чего я мгновенно осознаю, как надо действовать.
   Медленно,  очень   медленно,   чтобы   все   прониклись,   я   обвожу
расфокусированным взглядом  это  сборище  энергетов-дилетантов,  которое
пытается меня "удержать"...
   - А ну все на метр от меня, - выговариваю я  негромко,  но  предельно
внятно. - А то еще кого-нибудь обожгу по чистой случайности, -  и  резко
выбрасываю вперед ладонь. Сработало - недопески  мгновенно  отшатываются
назад, одна Арлетт стоит неколебимо. Из задних  рядов  доносится  чей-то
почти плачущий возглас:
   - Что же ты, Риаль? Ты же Повелевающая Огнем, сделай что-нибудь!
   - Ха-ха три раза, - мрачно отзывается та, которую  назвали  Риаль.  -
Сама лезь с голыми руками на саламандру-оборотня.
   Я невольно ухмыляюсь, заслышав сие, и  кажется,  это  пугает  их  еще
больше.
   - Можешь называть меня саламандрой, если тебе так больше нравится,  -
теперь я сосредоточена исключительно на глазах цвета мартовских  луж.  -
Вообще-то я Линда Угнела, старшая сестра некой Маэстины  Ковенски.  Тебе
ничего не говорит это имя?
   - Зачем ты причинила  боль  Данни?  -  Арлетт,  видимо,  не  пожелала
услышать мои последние слова.
   - Для профилактики, - я принимаю максимально наигранную позу  вызова.
- Чтоб больше никогда в жизни не совала пальцы в розетку. Если уж совсем
честно, я предпочла бы причинить эту боль тебе. Ты же считаешь, что тот,
кому не больно - не человек, не так ли?
   В  полированной  дверце  шкафа  я  вижу  свое  отражение   -   волосы
разметались, ожерелья перепутались и вообще вид  такой,  словно  вот-вот
кинусь и начну когтями рвать. Ушельцы видят то, что хотят видеть. Сейчас
я играю и не боюсь переиграть - пусть они боятся, мне так даже проще. Ну
не могу я уйти отсюда, не надавав по мозгам этой Арлетт!  Впрочем,  я  и
так уже, кажется, доставила ей пару приятных минут. Удивительно,  как  у
нее от моей ярости - а это ведь тоже отрицательная эмоция! - до сих  пор
понос не случился.
   - Ты хочешь меня убить, да, саламандра? - спокойно бросает мне в лицо
Арлетт, будто всю жизнь ждала этого.
   -  Ну  зачем  сразу  убивать,  энергию  тратить,  -   отвечаю   я   с
демонстративным презрением. - Вот зашвырнуть бы тебя  куда-нибудь  очень
далеко, чтоб под ногами не путалась и детям тутошним на мозги не капала!
   Ситуация, преследующая меня с раннего детства и посейчас, -  "девочки
дерутся"... может, просто из-за  ощущения  себя  ничуть  не  похожей  на
других женщин? Но как бы то ни было, такое случается  со  мной  не  реже
трех раз в год - только в детстве это были таскания за волосы, а  сейчас
- дуэли, блинн, на атрибутах и архетипах...
   - ...Ну-ка, ну-ка, что здесь происходит? Что тут у вас за бардак?
   В дверях комнаты неожиданно  обнаруживаются  три  фигуры  в  серой  с
серебром форме, которую я так мечтала увидеть  в  этом  вертепе.  Стражи
Башни. Нет, на небе или где-то еще, но бог, несомненно, есть и временами
даже слышит мои молитвы. Уж не знаю, что занесло их сюда, но  сейчас  их
явление настолько к месту!
   -  Удо  Грейлен,  капитан  Стражей  Башни  Теней.  Кто  хозяйка  этой
квартиры? - уверенно употребленный женский род  не  оставляет  сомнений,
что Удо сей вертеп знаком куда лучше, чем мне.
   Вокруг него мгновенно образуется пустое отчужденное пространство,  на
лицах читается какой-то иррациональный испуг, ничего общего не имеющий с
обычным страхом перед представителем закона. Лицо Удо наполовину закрыто
большими зеркальными очками - две недели назад какой-то ублюдок зажег  у
него под носом световую бомбу, так что он до сих пор не выносит дневного
света. И меня не покидает ощущение, что испуг в  недопесках  рождает  не
только ореол Круга, но и эти очки...
   - Я здесь, - Влединесс возникает в поле  зрения  чуть  ли  не  из-под
стола. - В чем дело, капитан Удо?
   - По заявлению Инглори Эрхе разыскивается ее дочь  Имлаанд.  Есть  ли
она здесь и знает ли кто-нибудь о ее местонахождении?
   Все-таки девчонка...  Я  быстро  оглядываю  помещение,  но  нигде  не
мелькает пушистая головка солнечного цвета. Вышла, что  ли,  в  соседнюю
комнату или еще куда? Зато Арлетт Айотти сразу же вскидывается в сторону
Удо:
   - Вы появились исключительно вовремя, капитан. Дело в том, что у  нас
тут объявилось некое странное существо - по  виду  обычный  человек,  но
есть основания считать, что  это  -  стихийная  саламандра.  Ведет  себя
крайне  агрессивно  и  уже  слегка  обожгло  одну  из  нас.  Мы  пробуем
сдерживать ее, но едва с этим справляемся...
   Вот этого я ожидала от Арлетт меньше всего - пытаться  сдать  кого-то
своему злейшему врагу! Одно из двух: либо она старается увести  разговор
в сторону от Имлаанд, либо в самом деле настолько перепугана,  что  даже
Стражей готова взять в союзники...
   Удо долго смотрит на меня, а я на него. Все-таки первой не выдерживаю
я - рот мой растягивается в улыбке до ушей. Подозреваю, кстати, что  они
с ребятами некоторое время просто стояли в коридоре, не привлекая к себе
излишнего внимания, и уж последнюю-то пару реплик точно слыхали.
   - Привет, Эленд, - наконец  говорит  капитан  Стражей.  -  Все  ищешь
приключений? Кого это ты тут обожгла?
   - Достали, вот и обожгла, - отвечаю  я.  -  Сам  знаешь:  гнев  Огня,
гордыня Камня, хитрость Воды и упрямство Жизни...
   - Это уж точно, - кивает Удо. - За что хоть обидела?
   - А пусть не в свои дела не лезут, -  я,  раздвигая  толпу,  спокойно
подхожу к Стражам. - Ни в мои, ни в чьи-то  еще.  Я  вообще-то  сюда  за
своей сестрой пришла, которой эти деятели уже черт знает сколько  мешают
зарегистрироваться.
   - Припоминаю, ты говорила... как ее, Маэстина, что ли? - взгляда  Удо
под очками не видать, но я чувствую, как он обводит им  комнату.  -  Так
она тоже здесь обитает?
   - В принципе обитает, - морщусь  я.  -  Но  конкретно  сейчас  где-то
бегает. А я ее тут битый час караулю,  чтобы  в  Круг  Света  за  шкирку
отволочь...
   - Ты упрекаешь нас за вмешательство в чужие  дела,  приберегая  право
вмешиваться для себя? - неожиданно встревает Данни. Арлетт  мечет  в  ее
сторону взгляд, подобный  молнии,  но  моя  жертва,  похоже,  ничего  не
замечает. - Маэстина свободный человек, и никто не имеет права тащить ее
куда-то за шкирку. Даже сестра.
   Удо поворачивается к Данни всем корпусом и сквозь очки  окидывает  ее
таким взглядом, который, кажется, можно потрогать.
   - Все мы тут люди свободные, лойнэлле... а руку вашу попросить нельзя
ли? Как там у вас дела обстоят с регистрацией?
   - У меня обожжены ладони, - резко отвечает  Данни.  -  Паспорт,  если
хотите, в правом кармане куртки, мне самой не достать. Даже с московской
пропиской...
   - Москва - это  версия  Города  на  Техноземле?  -  делает  вид,  что
припоминает, Удо. - Только руку все равно позвольте. Я не Огненный,  как
Эленд, я Жизнь и Ветер, так что  боли  не  причиню.  А  заодно  и  вашу,
досточтимая лоини, - кивает он Арлетт. - Лицо у  вас  приметное,  только
что-то никак не припомню я его...
   Данни мнется, но Арлетт спокойно  соединяет  свою  ладонь  с  ладонью
капитана Стражей. Удо замирает на секунду, прислушиваясь к ощущениям...
   - Хм, как ни странно, все в  порядке.  Не  ожидал,  простите.  Но  на
всякий случай дайте на контроль еще раз, Залту, пока я с девушкой занят.
   Высокий парень с вьющейся светлой гривой  -  явно  Нездешний  и  явно
совсем юный - берет ладонь Арлетт в свои руки и  прислушивается  намного
дольше, чем Удо... Тот тем временем пробегает взглядом паспорт Данни.
   - Наведенка, капитан!  -  вдруг  восклицает  Залт.  -  Очень  хорошая
подделка, нашей работы, я сам едва отфильтровал - но наведенка! Меня  не
обманешь!
   - Вот как? - рот Удо едва заметно кривится.  -  Давненько,  давненько
такого не встречалось. Так что извините нас душевно, лоини, но  придется
вам с нами прогуляться. Не упрямьтесь, пожалуйста, никакой вам пользы от
этого упрямства не будет. Так, Залт, Айинн, а вы, пожалуй, прочешите всю
публику. Смотрите  только  наведенку,  на  отсутствие  регистрации  пока
плюйте - тут ее, почитай, у каждого первого нет. Да,  все  это  очень  и
очень печально... И кстати, я еще раз повторяю свой вопрос  про  девочку
по имени Имлаанд Эрхе: может ли кто-нибудь указать ее местонахождение?
   Пару минут я  с  удовлетворением  наблюдаю  за  разгромом,  учиняемым
Стражами, потом кивком прощаюсь с Удо, набрасываю на плечи шарф и ухожу.
Маэстина так и не появилась, а теперь, после показательного разгрома,  и
вовсе не появится. Где я теперь буду ее искать?
   Спускаясь по лестнице,  пытаюсь  понять:  напрасно  или  не  напрасно
потратила этот день своей жизни?
 
*** 
 
   Как вы можете понять, до святости мне еще  весьма  и  весьма  далеко.
Именно поэтому я в конце концов оставила всякие мысли о Маэстине - пусть
живет как хочет. В конце концов, она уже достаточно взрослая, а  у  меня
собственных забот выше крыши. Не показывается, денег не клянчит -  и  то
ладно.
   Однако аккурат  на  Пятидесятницу  эта  история  получила  совершенно
неожиданное окончание...
 
*** 
 
   "...высокая и мрачная башня, где жила Эргис, единственная дочь  князя
Эрта, посвятившая жизнь магии и колдовству. В полном  уединении  обитала
она  здесь,  вдали  от  людских  селений,  и   шесть   немых   кобольдов
прислуживали ей..."
   Благодать-то какая! Мадам Гру на целый месяц  укатила  на  курорт