аллады тысячи лет.
     Сейчас в  его  спальне  была  ночь,  и  мальчишеские  грезы  казались
смешными. Такие истории делают дураком. Иджил опустил голову на руки. "Мой
дед и отец создали и расширили  огромную  торговую  империю.  Хэдд  открыл
Канопию для торговли после многочисленных неудач  других  людей  за  сотни
лет.  Гринг   изобретал   усовершенствования   для   систем   ориентировки
звездолетов, когда ему еще не было двадцати, Эйнар стал  вице-адмиралом  в
тридцать. Сольвейг - именитая сивилла, как  мать.  Даже  Доннер  и  Кеннер
лучше меня, они блестящие ученики. И вот я. Я собирался стать менестрелем,
скальдом, но для этого у меня нет голоса. Потом я хотел  стать  знаменитым
художником, но для этого недостаточно моего невеликого таланта.  Я  прибыл
сюда, чтобы стать военным героем. -  Иджил  горько  рассмеялся.  -  Родные
умирают, и сам умрешь, но слава, которую завоевал, не умирает никогда".
     Слава, уважение. Иджил склонился еще ниже,  его  лоб  почти  коснулся
колен. "Что мне делать теперь? Неужели я всегда буду тем самым уродом, без
которого не обойтись в семье?"
     Долгие часы стыда, фрустрации и безнадежности опустились на него. Ему
стало еще тяжелее, когда  он  вспомнил  о  хрустальном  столе  и  Видении.
Возможно, ему удастся уменьшить ущерб  от  данного  им  обещания.  Вернуть
Харлана живым? Что же это за месть такая?
     Иджил  напряженно  размышлял.  На  Болдере  было  законно  и  принято
увильнуть от клятвы, используя любую словесную или логическую  промашку  в
клятве. Если бы Иджилу повезло и если бы  у  него  была  хотя  бы  крупица
материнского таланта, возможно, он мог бы  видеть  будущее  тоже,  и  этим
получил бы небольшое преимущество в роковом соглашении с Годи.  Если  Годи
нужен был Харлан, значит, это было провидение господа, и Иджилу нет  нужды
нарушать  клятву,  данную  Карну.  Господь  не  желает,  чтоб  Иджил  умер
клятвопреступником. Возможно, он тоже поможет Иджилу видеть. Хронометр  на
стене спальни известил о раннем часе, Иджил  выскользнул  из  комнаты.  Он
продолжал говорить себе, что если у него есть хоть капля дара Олафсонов  и
если удача не оставит его, у него есть шанс на Видение тоже.
     Комнату с хрустальным столом он отыскал легче, чем ожидал, и у дверей
не оказалось стражи. Длань господня. Иджил заглянул в  приоткрытую  дверь.
Внутри тоже никого. Иджил шагнул в комнату. Никакого  тревожного  сигнала.
Он подошел к хрустальному столу. Стол мерцал в сумеречном  свете  комнаты.
Он не видел ни малейшего движения  на  нем,  даже  такого,  какое  замечал
раньше.  Он  опустил  сваи  ладони  на  край  стола  и   стал   пристальна
вглядываться в сверкающую поверхность. Только женщины были  сивиллами.  На
Болдере только женщины  всегда  были  ясновидящими.  Было  ли  это  только
обычаем или некоей биологической особенностью?. Иджил призвал  господа  на
помощь и затем сосредоточился на центре стола.
     Он думал о Карне. Он думал о нем,  вспоминая  детали.  Но  магический
кристалл  насмехался  над   ним.   По   краю   поверхности   шел   ободок,
отполированный тысячами пальцев за сотни лет.  Но  все  было  непроницаемо
перед той ничтожной силой дара, которой мог обладать Иджил. Иджил напрягал
воображение, желая,  чтобы  хоть  что-нибудь  или  кто-нибудь  явилось  на
поверхности. Но перед ним был только золотистый сверкающий  кристалл.  Пот
заливал его глаза. Его большой палец ныл от давления  на  стол.  Он  терял
надежду.
     Вдруг, едва  различимо,  на  стекле  появилась  толпа  в  праздничных
одеждах. Медленно, по мере прояснения изображения, Иджил  узнавал  Большой
Зал в замке Онтар. Торжество пронизало Иджила, и  картина  исчезла.  Иджил
раздраженно погасил вспышку радости и сосредоточился изо всех  сил.  Снова
на кристалле возник Зал, наполненный дымом и копотью  факелов  и  далекий,
будто он наблюдал с потолка. В Зале было полно народу  в  пестрой  одежде.
Факелы горели вдоль  стен.  Знамена  с  зелеными  и  синими  цветами  Дома
Халарека развевались на верхней галерее.
     "На знаменах нет черных полос, - буркнул  Иджил.  -  Значит,  это  не
поминки по Карну".
     Ему было трудно определить, что же случилось. Он ничего не слышал,  и
изображение колебалось  как  дым,  как  только  его  внимание  ослабевало.
Большая группа людей двинулась в начало зала. Карн вышел вперед и поднялся
на возвышение. Его сжатый кулак взметнулся над головой. Толпа  размахивала
платками и шарфами. Хотя Иджил ничего не слышал,  он  знал  по  предыдущим
церемониям, что все кричали: "Да здравствует Халарек!"
     Ликование захлестнуло Иджила. "Я могу это делать! Я могу! - Он устало
согнулся над столом, потный и дрожащий. - Господи,  благодарение  тебе!  -
сказал он. Потом: - Я так устал! -  Он  вспомнил  слабость  Фригдис  после
видения Совета. Ликование вернулось. - У меня есть этот Дар!"
     Ноги его от напряжения ослабли. Иджил опустился на пол.  Он  поставил
локти на колени и опустил свою голову на руки. Иджил понял, что  задремал,
только когда услышал шаги рядом  с  собой.  Иджил  отклонился  виновато  и
поднял глаза. Перед ним был Годи.
     "Я не только в этой комнате без позволения, но и кричал так, что  все
об этом могли узнать. Глупец!"
     - Тебе удалось? - спросил Годи, опускаясь на корточки, чтобы  глазами
быть на уровне глаз Иджила.
     - Удалось? - Иджил уставился на него, скрывая смущение. Годи  не  был
рассержен, как Иджил предполагал.
     Годи рассмеялся.
     - Есть только одна цель для  того,  чтобы  прийти  сюда,  сынок,  это
Видение. Кроме того, кто-то услышал  твой  крик:  "Я  Вижу!"  Мы  не  были
уверены, есть ли у тебя этот дар, что ж, мы наблюдали.
     Опять перехитрили! Иджил был удивлен  горечи,  которую  почувствовал.
Приманка  свободы  по-прежнему  маячила  перед  ним,  как  морковка  перед
осликом. Он не должен рисковать, теряя шанс на этой приманке, и показывать
Годи свой гнев и огорчение  от  этой  проделки.  Получит  ли  он  свободу,
преследуя Харлана, или это очередная ловушка? Сын  Викингов  был  знатоком
таких трюков. Он иногда и сам проделывал подобное.
     Иджил надеялся, что его голос звучал спокойно.
     - Что это вам даст?
     Годи изучал Иджила.
     - Если ты дал нам клятву, но не  обладаешь  Даром,  нам  пришлось  бы
научить тебя с помощью препаратов и  снов.  Успешно  бороться  с  Ричардом
Харланом, который отлично знаком  с  этим  миром  и  окружен  вооруженными
людьми, можно только обладая Видением.  Это  было  бы  твоим  единственным
преимуществом.
     - Почему вы просто не читаете мои мысли?
     - Мы говорили тебе, когда ты только появился, и повторим тебе сейчас,
мы не касаемся мозга, не вмешиваемся в мысли. Это  опасно  и  сложно.  Это
было запрещено в самом начале. Это значит, что искусство  пользоваться  им
никогда не развилось бы и не  будет  развиваться.  Ты  можешь  представить
такую тесную, густонаселенную общину, как наша, без права  на  собственные
мысли. - Годи встал. - Хватит. Время торопит. Оно идет  быстрее,  чем  без
Видения. Не так ли?
     - Да, но это смутно, расплывчато  и  бледно.  -  Иджил  поднялся.  Он
чувствовал себя разбитым.
     - Покажи мне, - сказал Годи.
     - Показать тебе?
     - Да. Идем. - Годи сделал нетерпеливый жест в сторону стола.
     Карн стоял на возвышении. Изображение было четче, теперь и Иджил  мог
узнать рубашку с длинными рукавами и  синюю  куртку  Халарека,  капюшон  и
отделанные мехом брюки Карна, надеваемые традиционно  на  церемонии.  Карн
оделся по случаю церемонии принятия присяги. Карн поднял сжатый кулак  над
головой.
     "ЕГО СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ! БОГИ, ЭТО  СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ  КАРНА,  И  Я  ВИДЕЛ
ЕГО!"
     Картинка потускнела, но Иджил отогнал свой восторг.
     - Это было совершеннолетие Халарека? - спросил он наконец.
     Годи кивнул.
     - Мы говорили тебе, лорд Карн стал совершеннолетним несколько месяцев
назад. Сейчас глубокая зима в Верхнем Мире. - Он отодвинулся от стола. - У
тебя Видение достаточной силы для новичка. Твоя дружба и кровное  братство
сделают Халарека более доступным для твоего  Видения.  Мы  сможем  научить
тебя нескольким вещам, и ты узнаешь, как толковать прошлое из  настоящего,
из настоящего будущее. Но мы не сможем открыть тебе это, пока  не  получим
обещания насчет Харлана.
     - Вы все же нажимаете на меня, не  так  ли?  Я  смогу  увидеть  моего
лучшего друга, если сделаю то, что вы просите?
     Лицо Годи помрачнело.
     - Мы делаем то, что  должны  делать,  чтобы  выжить.  Ваша  дружба  и
кровное братство не оказывают на тебя давление?  А  твоя  честь  разве  не
оказывает давления? - Голос Годи дрожал от напряжения. - Мы _о_б_я_з_а_н_ы
остановить Харлана, ни один из нас не выживет Наверху. Мы не знаем климата
и погоды уже две тысячи лет. Ты наша единственная надежда. Еще  мы  знаем,
что такое зов кровной мести. И мы знаем, конечно,  что  Харлан  не  сможет
бороться и составить партию в браке, необходимую ему, в следующие пять лет
без его рук.
     Смех Иджила был горьким. Он поднял свои руки.
     - Я потерял их Наверху. Что заставляет вас думать, что я выживу?
     - Мы научили тебя жить с телепатической связью с Бегунами.
     Иджил удивился.
     - Вы говорили, что вторжение в мозг других запрещено.
     Годи кивнул.
     - Да, именно это я говорил. Мы  не  вторгаемся  в  мозг  Бегунов.  Он
предлагает информацию своей  памяти  для...  размышления...  и  информация
придет к тебе через машину библиотеки, кое-что  мы  используем  со  времен
катастрофы, для памяти и истории.  Ты  переработаешь  память  Бегуна.  Это
безболезненно и нетрудно, я уверяю  тебя,  и  это  займет  гораздо  меньше
времени  и  гораздо  эффективнее,  чем  передача  информации  голосом  или
письмом.
     - А если я дам обещание, я получу свободу и врага Карна?
     - Ты получишь свободу и врага Карна. Привести в Совет или  в  Бревен,
живого и невредимого.
     Это было слишком.
     - Невредимого? - Иджил гаркнул. - Это не месть!
     Щека Годи дернулась, но он даже не повысил голоса.
     - Это должно быть так, но я не могу тебе сказать, почему, так как это
изменит будущее еще больше, чем наше вмешательство здесь. Это условие:  ты
получаешь свободу, Ричард Харлан остается невредимым. Если будет иначе, мы
вернем тебя сюда, сотрем все о выживании в твоем мозгу и оставим здесь  до
конца дней.
     Годи повернулся, чтобы выйти, но остановился и посмотрел через плечо.
     - Обычно мы пользуемся процессом стирания только с  Бегунами,  потому
что они опасны для нас, пока их  память  изменяется.  Среди  нас  стирание
затрагивает Дар. Подумай хорошенько, прежде  чем  дать  обет,  Иджил,  сын
Оудина. У тебя есть три дня. - Годи вышел.
     Три дня.
     Иджил снова сел. Казалось, что почва уходила у него  из-под  ног.  Он
уронил голову на руки. "Три дня. Если я не  соглашусь,  я  останусь  здесь
навсегда или погибну в туннелях, а самоубийство позорно. Если дам  клятву,
я не смогу отомстить Харлану. Если нарушено данное обещание  Наблюдателям,
я не только буду опозорен, меня схватят, вернут сюда и сотрут память. - Он
слепо смотрел в Верхний Мир и небо над ним.  -  Бог  мой!  Именно  сегодня
утром я думал, что ты протягиваешь мне  руку!  Почему  ты  не  предлагаешь
легких выборов?"



                                    5

     Иджил часами  ходил  и  думал.  Он  плыл  по  длинной  реке,  которую
Наблюдатели называли бассейн, и думал. Он сидел в темноте своей комнаты  и
думал, потом он пошел к краю первых ловушек и заглянул в длинный  каменный
коридор, где свет переходил в сумерки и  таял  вдали.  Он  клялся  мстить.
Теперь он понимал, что рук недостаточно. Ничто, кроме смерти Харлана,  его
не удовлетворит. Харлан убил Ларгу, он погубил руки Иджила,  его  подлости
по отношению к Карну бесчисленны. С другой стороны, Иджил знал,  что  если
не выберется из туннелей Наблюдателей,  он  не  убьет  Харлана.  Если  они
выпустят его, то только, чтобы он не убил Харлана.  Куда  ни  кинь,  везде
бесчестье. Если он побежит в туннель и  погибнет,  то  его  бесчестье,  по
крайней мере, будет неизвестно. Но самоубийство тоже  было  бесчестьем.  А
боги все видят и закроют для него Валгалл и не пустят  его  никогда  ни  к
друзьям по оружию, ни к друзьям по пирушкам.
     Иджил отвернулся от туннеля. Не сегодня. Он  не  побежит  по  туннелю
сегодня. Он не побежит по туннелю, пока не  будет  до  конца  уверен,  что
никакого другого решения нет.  Ботинки  Иджила  оставляли  узкий  след  на
тонком слое пыли вдоль стены. У  пыли  был  едва  уловимый,  сухой  запах.
Ричард Харлан был опасен для Карна Халарека и его  Дома.  Иджил  пошевелил
пальцами, которые все еще не обрели прежней подвижности. Слабость его  рук
сделает смерть Харлана более долгой, но  не  менее  определенной.  Харлан,
должно быть, отменный дуэлянт, но Иджил был мастером в борьбе Дринн.
     Но, если он убьет Харлана, его вернут сюда навечно.
     Иджил остановился, слепо глядя на серый каменный  пол.  Карн  не  мог
узнать, что Харлан сбежит, и, когда он это узнает, Харлан наверняка  будет
в безопасности дома или с союзниками. Только он мог добраться до  Харлана,
и, если он убьет Харлана,  даже  случайно,  он  обречен  на  подземелье  и
чужаков. Иджил медленно возвращался  к  себе.  Он  должен  сдержать  слово
защитить Карна. Тем не менее, у него нет другого  выхода,  кроме  обещания
Годи, со всеми условиями, и надежды, что господь пошлет ему удачу.
     Когда Иджил принял решение, он едва мог дождаться  вечерней  трапезы,
но.  Годи  занимался  делами  общины  только  после  еды.  Иджил,  ожидая,
готовился, как к церемонии в храме. Он искупался. Он причесался и привел в
порядок свою бороду. Он оделся в лучшее из того, что Наблюдатели дали ему.
Он добавил браслеты, кольца на руки и пальцы. Слишком возбужденный,  чтобы
есть, Иджил подождал, когда будут выпиты положенные после еды  напитки,  и
подошел к возвышению Годи.
     - Я даю вам клятву. Я схвачу Ричарда Харлана для  вас,  -  сказал  он
спокойно. Он протянул ладонь к широкому кольцу на руке Годи. Годи кивнул в
знак согласия, но не наклонился вперед, чтобы Иджил дотянулся до кольца.
     - Хорошо. Тем не менее клятву дают  в  храме.  Завтра  утром  мы  это
сделаем перед всей общиной.
     Фригдис, стоя за Иджилом, сделала протестующий жест.
     - Это слишком скоро, - произнесла она.
     Годи заговорил низким голосом, так, как Иджилу не доводилось  слышать
раньше.
     - Дорогая, нет времени. Ты знаешь, что нет времени.
     После долгого молчания Фригдис пробормотала:
     - Нет, конечно, нет. Это  было  глупостью  с  моей  стороны.  Могу  я
сообщить другим общинам, что мы нашли того, кто выполнит задание?
     Годи улыбнулся.
     - Конечно, дорогая. Когда захочешь.
     На секунду Иджил задумался,  где  это  были  "другие  общины",  затем
удивился, что никогда не видел связи между Годы и Фригдис раньше.  Но  это
было маловажно. Будущая клятва изменит его жизнь, и к худшему.
     - Господа, в чем заключается церемония? Что вы собираетесь делать  со
мной?
     - Клятва поймать Харлана, не убивая его - не  больше,  не  меньше.  -
Годи замолчал. - Церемоний в храме позволяет многим людям услышать  клятву
потому, что результат твоей охоты жизненно важен для всех  нас.  Церемония
дает силу богов для выполнения обещания. - Годи взглянул на  туннель,  где
скрылась Фригдис. - Мы понимаем месть, хотя ты можешь этому не верить.  Мы
думаем, тебе будет легче, если будет много присутствующих.
     Иджил легко поклонился и ушел  к  себе.  Фрустрация  и  безнадежность
охватили его.
     "Годи точно знает, что он делает. Сейчас,  когда  я  убью  Ричарда  и
Наблюдатели вернут меня, все в  этой  общине  будут  смотреть  на  меня  с
отвращением за вероломство. Не имеет значения, какую  клятву  я  держу,  я
обречен доживать век в позоре и стыде. Никакой славы. Никакого  почета  за
справедливое убийство такого дьявола.  Даже  малейшей  признательности  не
будет. Не важно, что я делаю сейчас, я не прибавлю славы нашему семейству.
Я не смогу быть частью ее. Я буду ее позором".
     Иджил упал на кровать и закрыл глаза руками.  Позор.  Стыд.  Когда  у
него были подобные грезы!
     Ночь была долгой и черной. Рано утром  подросток  разбудил  его.  Ему
надо было  искупаться  и  предстать  перед  богами  чистым,  одеться,  как
накануне. Ему казалось, что он был окутан медом, который замедлял все  его
движения.  Ему  захотелось  вплести  ленты  в  бороду,  чтобы  наряд   был
ритуальным и законченным. Когда Иджил был готов, мальчик повел его в храм.
     Храм был  просторный,  шире  других  помещений,  виденных  Иджилом  у
Наблюдателей. Напротив дверей в глубине зала стояли три огромных трона. На
тронах  восседали  три  бога,  гигантские  человеческие  фигуры,  покрытые
каким-то веществом, напоминающим  цвет  кожи.  Тор  сидел  в  центре.  Его
красные волосы и борода блестели как живые. У него были железные перчатки,
и его тяжелый топор лежал на коленях.  Оудин  сидел  справа  от  него,  со
своими воронами на  плечах  и  сверкающим  взглядом.  Фрей,  бог  любви  и
супружества, сидел, скрестив ноги в кресле,  красивый,  обнаженный.  Между
богами и священниками находился огромный алтарь,  достаточно  широкий  для
жертвенного коня или даже улека. Высоко над ним, под потолком, висели ряды
и ряды крюков.
     Иджил долго их разглядывал. Восемью девять, возможно, девятью  девять
крюков. Иджил не мог припомнить храма, где еще были  крюки.  Но  это  было
древнее место, и Наблюдатели были древним народом, отрезанным от изменений
в остальной галактике. Возможно, они до сих  пор  приносят  жертвы.  Здесь
были хвосты с древних времен Большой Фиесты, проводимой каждые девять лет,
когда девять жертв разных живых существ приносились богам. Даже  люди.  Он
вздрогнул. Уверен, что нет.
     Мальчик  коснулся  рукава  Иджила.  Иджил  коснулся  коленом  пола  -
положение ритуальное, когда кто-то приносит не  то  мольбу  богам,  не  то
дары. Затем поднялся и  последовал  за  мальчиком  вперед.  Остальные  шли
впереди с приношениями мяса и товаров. Все это положили на  алтарь,  затем
распростерлись на полу, бормоча просьбы и молитвы.  Когда  Иджил  подошел,
все отступили назад.
     От входа донеслись звуки горнов, из-за Оудина вышел Годи, с  храмовым
кольцом на руке  и  золотой  цепочкой.  Мужчины  и  женщины  с  зажженными
факелами  шли  по  обеим  сторонам  и  образовывали  круг  у  алтаря.  Они
расступились, открывая путь Годи в центре огней, затем они замкнули круг у
ног богов. Все золото и драгоценности на скульптурах  полыхали.  Сокровища
прибыли с кораблем, ведь на Старкере-4 нет золота.
     - Иджил, сын Оудина! - Голос Годи гремел.
     Иджил отошел от мальчика. Годи взял кубок у одного  из  помощников  и
плеснул вином к ногам каждого божества,  произнося  молитвы.  Иджил  начал
надеяться. Если Годы даст обещание  Иджилу  Оудиссону,  то  Иджил  Олафсон
может схватить Ричарда и сделать с ним все, что угодно,  без  позора,  так
как клятва не принадлежит юридически Иджилу  Олафсону.  Свобода  и  месть.
Иджил был рад, что не сказал Годи о том, что на Болдере уже не  берут  имя
отца как  фамилию  сына.  Это  будет  маленькой  платой  за  штучки  Годи,
сыгранные с ним. Радость охватила Иджила, и он пытался скрыть ее. Если это
вырвется  наружу,  Годи  может  заподозрить  что-нибудь.  Годи  был  очень
проницательным. Он обнаружит причину радости Иджила, как ищейка.
     -  Иджил,  сын  Оудина,  иди  ко  мне!  -  Годы  приказал,  и  Иджилу
показалось, что надежда гаснет. Годи взял кольцо и повернулся  медленно  с
высоко поднятым кольцом, чтобы все  его  увидели,  затем  жестом  подозвал
Иджила присоединиться к нему у алтаря со стороны  божеств.  Годи  протянул
кольцо Иджилу и заговорил в ритме древних молитв:

               Здесь клятв кольцо, нам данное богами,
               Чтоб ложью уст своих никто не запятнал.

     Г