х  углей  полыхала  головня.  Язычки
огня медленно истончались, а головня рассыпалась на ярко-красные уголья.
     Волк вскрикнул страшно, его шатнуло, артанцы  поспешно  отступили,  и
Волк с грохотом повалился на землю вниз лицом.  Кровь  хлестала,  заливала
каменные плиты. Он бился,  корчился,  стонал,  кричал  от  боли  и  ужаса.
Женщина повернулась от очага, лицо  было  бледное,  в  морщинах,  а  глаза
страдальческие. С жалобным криком, что как ножом ударил  по  сердцам,  она
бросилась к поверженному.
     -- Бедная мать,-- прошептал Мрак.
     Колени его подломились, он рухнул на каменный пол. Он  не  чувствовал
как на его тело посыпался снег. Снеговая туча наконец-то не удержала  свой
груз!

     Глава 51

     Перед взором проплывали причудливые видения. Волхву, а то и певцу  бы
их, подумал он вяло. Один бы толковал так и эдак, другой бы просто надумал
новую песнь. А он прост как эти стены: понимает, что это  кровь  течет  по
глазам, потому все розовое и смутное.
     Когда скрипнула дверь, ему на миг почудилось, что он у Медеи, а Гонта
сейчас  потащит  за  обильно  уставленный  стол.  Но   когда   взор   чуть
прочистился, проступили каменные стены, залитый кровью подвал.  Он  ощутил
запах горелой плоти. Руки  невыносимо  ныли.  С  трудом  повернул  голову,
увидел свои голые ноги, затем истерзанное  тело.  Он  висел,  распятый  на
стене, руки прикованы к толстым кольцам. Ноги не касаются пола.
     Когда скрип повторился, он  решил,  что  явился  Додон.  Но  в  дверь
проскользнула Кузя, бледная и очень серьезная. В руках  держала  свернутую
волчью безрукавку в  засохших  пятнах  крови.  Ее  детское  платьице  было
опоясано  золотым  пояском,  на  котором   висел   игрушечный   кинжал   с
изукрашенной рукоятью. Ее детские глаза с ужасом смотрели на толстые цепи:
     -- Об этом я и не подумала!
     -- О чем? -- прохрипел Мрак.
     -- Цепи,-- объяснила она жалобно.-- Я украла ключ от двери. Но  я  не
смогу снять цепи!
     -- Ключ? -- переспросил Мрак. Сознание чуть очистилось.-- Оставь  его
здесь. А сама быстро беги обратно.
     -- Мрак...
     -- Что тебе, малышка?
     -- Я люблю тебя, Мрак.
     -- Хоть кто-то любит,-- прошептал он измучено,-- беги... А то  сейчас
прийдут.
     Она послушно положила ключ на пол,  сняла  и  оставила  рядом  с  ним
крохотный кинжальчик. Рукоять была  усыпана  мелкими  рубинами.  Ее  глаза
умоляюще смотрели на Мрака. Тот непреклонно показал ей глазами на дверь.
     -- Я принесу тебе Хрюндю,-- предложила Кузя.
     -- Не надо!
     -- А я все равно принесу. Я люблю тебя, Мрак!
     Она взбежала по ступенькам обратно, но у  самой  двери  обернулась  и
сердито топнула маленькой ножкой:
     -- Я не кто-то!!!
     Мрак слышал ее удаляющиеся легкие шаги, а тело уже напряглось, внутри
нарастало горячее, хлестнула боль. Если бы ударился оземь, тут же поднялся
бы волком, а так пришлось  дергаться  несколько  дорогих  мгновений,  пока
истончившиеся руки... уже лапы, выскользнули из оков.
     Он упал на  залитый  его  кровью  пол,  попытался  сразу  вскочить  и
встряхнуться. Упал снова, в голове был звон,  а  перед  глазами  замелькал
черный снег. Крупные хлопья падали, разрастались,  становились  крупнее  и
падали чаще.
     Недоставало околеть вот так, мелькнула мысль. А бахвалился: на  бегу,
в полете, на скаку... Стиснул челюсти,  пошире  расставил  лапы.  Постоял,
борясь с головокружением и слабостью. Дверь то исчезала в красном  тумане,
то угрожающе приближалась. Он заставил лапы переступать  одна  за  другой,
взбираться по таким высоким ступенькам.
     Он услышал далекий крик.  Звякнул  металл,  крик  оборвался.  Вдалеке
простучал топот ног. Что-то  в  нем  было  тревожное,  воровское,  и  Мрак
поспешно выдвинулся в щель, огляделся.
     Коридор пуст, страж явно стоит у входной  двери.  Когда  людей  мало,
лучше держать их в узловых местах. А развилка подземных ходов еще за сотню
шагов за поворотом. Только бы не свалиться, а там он помнит тот камень, от
которого веет холодом...
     Задевая одеждой в зубах стену, он добрел до  нужного  места.  Стиснул
зубы, ибо волчьими лапами камень  не  сдвинуть,  подпрыгнул  с  усилием  и
грянулся всем телом о каменный пол. Перед глазами поплыли красные пятна. В
голове раздался звон. Он кое-как  подцепил  камень  негнущимися  пальцами,
выдвинул. Из тайного хода пахнуло холодом. Он сунулся в щель, но плечи  не
позволили пролезть.
     Застонал, снова обратился в волка. Красные пятна слились, а звон стал
оглушающим, будто его накрыли огромным колоколом и  били  со  всех  сторон
огромными молотами. Наощупь отыскал дыру, и тут звон оборвался. Он ощутил,
что падает в бездну.

     Лапы дергались от холода. Перед глазами были скрюченные  пальцы,  что
упирались в серую глыбу стены. От чувствовал  себя  так,  словно  по  нему
проскакала тяжелая конница Боевых  Топоров.  По  стене  перестали  порхать
красные мухи, и он понял, что уже в безсознательности задвинул камень.
     Во рту ныли зубы. Он в изумлении понял, что все это время не выпускал
из пасти, будь волчьей  или  человечьей,  крохотный  кинжальчик  Кузи!  Не
настоящий, потому лезвие из  старого  таинственно  мерцающего  серебра,  а
рукоять вовсе из золота, самого мягкого и никчемного металла...
     Снизу тянуло холодом, слабо  журчало.  Ручеек  трудился  во  тьме  на
глубине одной-двух саженей, не будь плит,  выбрался  бы  наружу  прямо  во
дворце. Самому бы выбраться, подумал  тоскливо,  а  он  о  ручейке!  Хотя,
странный зверь человек: знает же, что ему не осталось жизни, так  нет  же,
ползет, обламывая ногти, карабкается, будто не все одно где помереть.
     Кое-как оделся, постоял у одной потайной двери, у  другой.  По  спине
побежал холодок. Везде  пахнет  кровью,  смертью.  А  ведь  в  этой  части
детинца, как он помнит, они пятеро не дрались!
     В покоях царя Додона лежали трое убитых. Мрак  скользнул  в  комнату,
перевернул их на спину. Двое телохранителей, один из воевод... Где  Додон?
Что происходит?
     Он услышал быстрый частый перестук детских  сандалий.  Через  щель  в
приоткрытой двери мелькнуло платьице Кузи. Она бежала по коридору,  обеими
руками прижимала к груди растолстевшую сонную Хрюндю.
     -- Я здесь, -- сказал тихонько Мрак.
     Кузя в испуге  повернула  голову,  на  бегу  сменила  направление,  с
разбегу кинулась ему в объятия:
     -- Я принесла Хрюндечку!
     Жаба радостно скакнула на  Мрака,  едва  не  опрокинув  Кузю  толчком
мощных задних лап. Мрак пошатнулся, Хрюндя набирет вес, обрастает мышцами,
сказал раздраженно:
     --  Зачем  принесла?..  Ладно,  беги  к   себе!   Быстро.   Тебе   не
поздоровится, если увидят со мной.
     Он грубо оттолкнул ее, закрыл дверь. Из коридора послышался горестный
вскрик, потом детские шаги  удалились.  Мрак  с  неудовольствием  подвигал
плечами.  Хрюндя  уселась  так  по-хозяйски,  как  будто  он  всего   лишь
передвижной насест. Не понимает, что его сейчас и  муха  свалит,  даже  не
самая крупная.
     Не успел осмотреться, как услышал за дверью  тяжелые  шаги.  Дернулся
было к норе, но стоит ли прятаться тому,  кому  уже  нельзя  посмотреть  в
окно, чтобы не увидеть снегопад?
     Дверь распахнулась как от пинка ногой. Там стоял новый  постельничий.
Его называли, как Мрак слышал, Угодником.  Он  улыбался  торжествующе,  но
когда увидел Мрака, улыбка сперва исчезала, сменившись гримасой удивления,
затем снова вернулась -- победная, злая.
     -- Ты,-- сказал он пораженно,-- опять цел...
     Мрак ощутил боль и ссадины по всему телу:
     -- Цел?.. Ну-ну. Где Додон?
     Угодник рассматривал его с удовольствием,  как  смотрел  бы  волк  на
ягненка:
     -- Этот дурак? Там, где он заслуживает.
     -- Ты... убил его? -- спросил Мрак неверяще.-- Убил царя?
     Угодник оскалил зубы в недоброй усмешке:
     -- Плохо жить без царя в голове. Но без царя  в  стране...  Но  я  не
убил, конечно. Разве я похож на дурака или Додона, что одно и то же?  Если
бы можно было убить сто раз... или хотя бы девяносто, то я бы, пожалуй, не
утерпел бы. А так убью, и он не будет знать, что  я  владею  его  дворцом,
людьми, топчу его ковер, сплю на его ложе, плюю в его соловья и дергаю  из
него перья.
     -- Ага,-- сказал Мрак понимающе.
     -- Вот тебе и "ага". Он на  цепи  в  темном  подвале.  Я  уже  дважды
заходил помочиться на него. С  высокой  ступеньки,  конечно.  Рассказываю,
кого из его любимцев отстегал кнутом, а кого пожаловал  плетью.  Тюремщики
знают, что если пленник околеет, я их всех посажу на кол. Я  не  собираюсь
лишаться удовольствия... так скоро.
     -- А где... Светлана? -- спросил Мрак.
     Он задержал дыхание. Угодник растянул губы в усмешке:
     -- А как ты думаешь? Я мог бы взять ее в жены или наложницы... Но она
больно строптива. Понятно, я отдал ее в жертву. Красивые женщины -- всегда
жертвы.
     -- Кому?
     -- Тому, кому пообещал в обмен на это царство.
     Сильным ударом он сшиб Мрака на каменный пол. Хрюндя жалко  квакнула,
ее отбросило в самый угол. Когда Мрак перевернулся и сквозь залитые кровью
глаза увидел постельничьего, от ужаса волосы поднялись на загривке.
     Черты лица Угодника  преображались.  Сквозь  человеческое  лицо  ясно
выступило звериный облик. Но это был не лесной или степной зверь. В одежде
и доспехе  Угодника  стоял  зверь  ночи,  зверь  подземного  мира.  Одежда
трещала, расходилась по мере того, как  могучая  плоть  становилась  шире.
Морда стала широкой как у медведя, только это был лик гигантской  ящерицы.
Лицо было костяным, покрыто плотной чешуей, в узких щелях багровым  горели
нечеловечески злобные глаза.
     -- Угодник...-- прохрипел Мрак, он выплюнул сгусток  крови,  изо  рта
текла алая струйка.-- Ты.. из нижнего мира?
     -- Мы все из нижнего,-- проревел  Угодник.--  Но  не  всем  достаются
такие слуги.
     Мрак пытался подняться, выплюнул кровь из  разбитого  рта,  прохрипел
неверяще:
     -- Додон... был слугой нижнего мира?
     -- Да,-- ответил Угодник.-- Хоть он этого и не знал.
     Он с силой ударил его ногой. Мрак слышал как хрустнули ребра.  Острая
боль пронзила грудь. Он отлетел в другой конец подвала, ударился о стену.
     -- А ты узнал, -- сказал  Угодник  со  злым  удовлетворением,  --  но
ненадолго.
     -- Но как ты... -- прохрипел Мрак. -- Как ты пришел?
     -- Мы всегда приходим, -- сообщил Угодник, -- когда гибнут  лучшие...
А те, кто остается, сами открывают нам дорогу.
     Он ударил его ногой, Мрак услышал треск ломаемых ребер.  Бездыханный,
он чувствовал как холодные когтистые пальцы,

     крепкие как бронза, сомкнулись на его горле. Багровые глаза впились в
лицо.
     -- Подыхай,--  прорычал  Угодник.--  Мясо...  Что  барахтаешься?..  Я
неуязвим даже для мечей и топоров...
     И все же Мрак противился изо всех сил, хрипел, но  зверь  преисподней
не давал разомкнуть свои пальцы. В  глазах  темнело,  в  ушах  загрохотали
молоты. Чудовище приблизило оскаленную пасть  к  его  горлу,  но  внезапно
дернулось и ткнулось  мордой  в  его  подбородок.  Мрак  хрипел,  боролся,
чудовище словно бы заколебалось, наконец с раздраженным  ревом  поднялось,
оставив его на полу хватать широко  раскрытым  ртом  воздух  как  рыба  на
горячем песке.
     Мрак с изумлением видел как оно завертелось  на  месте,  наступая  на
полы плаща,  заворачивало  короткие  лапы  за  спину,  пытаясь  достать...
Хрюндю!
     Зубастая пасть жабы сомкнулась на шее чудовища. Как раз в том  месте,
где кончается череп, и начинается шейные позвонки.
     Зверь извернулся и наконец ухватил когтистой лапой жабу за  туловище.
Мрак видел как толстые пальцы стиснули ее тело, как Хрюндя вытянулась,  но
зубов не расцепила. Там брызнула странно черная кровь, затрепетала  плоть.
Чудовище взревело от боли и страха, на миг оставило Хрюндю, но, сообразив,
что та вот-вот перегрызет  жизненно  важные  жилы,  рвануло  ее  с  силой,
отодрало с клочьями своей кожи и мяса, швырнуло о стену.
     Горящие багровым глаза снова нашли Мрака. Мрак торопливо  подобрал  с
пола игрушечный кинжальчик Кузи. Чудовище прыгнуло на него сверху:
     -- Умри!
     -- Тебя тем же концом,-- прохрипел Мрак все еще сдавленным голосом,--
в то же место...
     Чудовище успело увидеть как в кулаке Мрака блеснуло. Мрак  знал,  что
это глупо, но нельзя уходить из жизни, не брыкаясь до последнего, и ударил
детским кинжальчиком изо всех сил. Он услышал  треск  вспарываемой  плоти,
несокрушимой плоти зверя, а тот вздрогнул и с тупым  изумлением  посмотрел
на свой живот.
     Кулак Мрака погрузился по запястье в его внутренности.  Зверь  слушал
треск, боль, затем рука Мрака дернулась вверх, и боль пронзила  распоротое
сердце зверя.
     Они стояли лицом к лицу, горящие глаза  зверя  полыхнули  растерянной
яростью:
     -- Ты... откуда ты...
     -- В хозяйстве все сгодится,-- прохрипел Мрак.-- Хотя, если по чести,
сам не думал, что в серебре такая мощь...
     Серебряное лезвие дымилось, разъедаемое черной ядовитой кровью.  Мрак
отступил и, не глядя на шатающегося зверя, присел возле Хрюнди. Она лежала
на боку, судорожно дергала лапами.
     -- Дурочка! -- прошептал Мрак почти нежно.-- Он же убил тебя...
     Жаба открыла глаза, что уже заволакивала пленка смерти,  протянула  к
нему лапу. Сзади раздался грохот падающего тела. Мрак даже  не  оглянулся,
бережно трогал свою маленькую спутницу.
     Подхватил, бегом понес, еще не понимая куда, и  только  когда  ноздри
уловили сильный запах трав и кореньев, помчался к малоприметной  двери,  с
силой ударил ногой, вбежал и закричал с порога:
     -- Быстро!.. Она умирает! Лечи!
     Старик волхв в испуге отпрянул. В  огромных  ладонях  варвара  лежала
полураздавленная жаба. У нее лопнул живот, лапы вывернуло, из пасти  текла
зеленая слизь.
     -- Но это же... жаба!
     -- Это не жаба,-- заорал Мрак.-- Это мой боевой друг! Единственный...
кто еще остался!
     -- Но...
     Мрак поднес к горлу волхва  серебряное  лезвие.  С  него  еще  капала
черная кровь. На полу вспыхивали дымки, а  в  каменных  плитах  оставались
крохотные лунки.
     Волхв заинтересованно спросил:
     -- В чем твой нож?
     -- В крови гада из подземного мира,-- ответил  Мрак  с  яростью.--  А
сейчас я ее смешаю с твоей.
     Волхв пожал плечами, взял жабу. Мрак зарычал, видя  как  волхв  грубо
обращается с бедной Хрюндей, а тот положил  ее  в  корчагу,  залил  темным
отваром, бросил пару корешков со словами:
     -- Не знаю, не знаю... Вряд ли выживет. Хотя, впрочем, этого  у  меня
еще не было.
     Он бесстрашно взял из руки Мрака нож, понюхал залитое  густой  кровью
лезвие. Неожиданно сунул в отвар, где  кверху  брюхом  беспомощно  плавала
Хрюндя. Вода зашипела, повалил пар. Хрюндя задергалась, ее скрючило, пасть
раскрылась, туда хлынула черная тяжелая вода.
     Мрак дернулся к корчаге, волхв ухватил за рукав:
     -- Хочешь, чтобы померла сейчас?
     -- Она... выживет?
     -- Гм... Эта странная кровь может помочь.
     -- Разве она не ядовита? -- не поверил Мрак.
     -- Все есть  яд,--  ответил  волхв  многозначительно,--  и  все  есть
лекарство. Тем или иным его делает лишь доза.
     -- Ладно... Что ты знаешь о Светлане?.. О Додоне?
     Волхв бесстрастно пожал плечами:
     -- Красивых  женщин  не  убивают.  Убивают  из-за  них.  Она  была  в
безопасности в северной части дворца. А потом вдруг  исчезла.  А  Додон...
Додон наверняка в темнице. Скорее всего, в пыточном подвале.
     -- Лечи жабу,-- бросил Мрак.
     Волхв с неодобрением посмотрел как варвар, сам полумертвый, к тому же
притащивший полумертвую жабу, бросился к двери, промахнулся от изнеможения
и ударился плечом о косяк, кое-как вывалился в коридор, а затем  раздались
его быстрые, но неверные шаги.
     В  подвале  несли  стражу  двое  воинов.  Оба  отшатнулись  при  виде
окровавленного Мрака, ухватились за мечи, затем один  крикнул  срывающимся
голосом:
     -- Что велишь?
     -- Возьми факел,-- бросил Мрак.
     Он добежал до нижней двери, пинком отворил. В  лицо  пахнуло  спертым
воздухом, наполненным запахами  нечистот.  В  полутьме  на  охапке  гнилой
соломы скорчился полуголый человек. Когда Мрак  возник  на  фоне  дверного
проема, человек вжался в угол и завыл в ужасе:
     -- Не могу... Сколько будешь терзать... Убей...
     -- Надо бы,-- ответил Мрак.
     Он  сбежал  вниз,  ухватил  цепь  обеими  руками.   Мышцы   вздулись,
напряглись. Он задержал дыхание, рванул. Металл лопнул,  в  руках  остался
обрывок цепи.
     Додон смотрел расширенными в страхе глазами:
     -- Ты?
     -- Я,-- ответил Мрак.--  Иди,  дурак.  Правь  царством,  от  которого
остался пепел.
     Додон выпрямился, в глазах попеременно мелькали страх и облегчение:
     -- А Угодник... Ну, который прикидывался человеком?
     -- Уже там, откуда пришел,-- ответил Мрак.
     Он отвернулся и пошел вверх по ступенькам. Додон остался на месте, но
Мрак чувствовал его взгляд между лопатками. И в этом взгляде благодарность
очень быстро уступала место другому чувству.
     Уже взявшись за дверь, Мрак  услышал  глухой  удар,  стон.  Оглянулся
быстро, воин все еще держал факел, но другой рукой  вытирал  окровавленный
меч о севшего на колени Додона. Затем царь завалился  набок.  Струя  крови
освобожденно хлынула из разрубленной шеи.
     -- Зачем? -- спросил Мрак.
     -- Иди ты к бесу,-- огрызнулся воин.-- Ты сейчас уйдешь, а нам  из-за
твоего чистоплюйства снова с ним вошкаться!
     -- Как тебя зовут?
     Воин ощерился как еж:
     -- Зачем тебе?.. Я простой  народ,  у  которого  нет  ни  власти,  ни
голоса. Но это не значит, что нас можно вот так. У народа всегда  остается
вот это... слово!
     Он все вытирал и вытирал меч, словно кровь неправедного царя как злая
ржа быстро изгрызет чистое лезвие.

     Глава 52

     Мрак как оглушенный молотом выбрался из  подвала.  В  голове  гудело,
сердце бухало, огромное как било, но  он  ухватился  за  стену,  чтобы  не
упасть. Что теперь? Как спасти Светлану? Как попасть  в  подземный  мир?..
Ежели до Мирового Древа, через дупло которого можно опуститься в мир,  где
светит черное солнце, то это же выйти на  свет,  где  все  сейчас  покрыто
снегом!
     Внезапно под пальцами в стене что-то проступило. Он в испуге отдернул
руку. Там стало теплее, возник свет, а следом прямо из стены вышла Хозяйка
Медной горы. Ее пугающе белые глаза с сочувствием и жалостью пробежали  по
его разбитому обезображенному лицу.
     -- Досталось тебе на орехи...
     -- Светлана в подземном мире,-- сказал он  торопливо.--  Она  ж  твоя
родня! Что делать?
     Она покачала головой. Глаза ее сумели выразить печаль:
     -- Да, моя родня... Но вся моя мощь только в родных  горах.  Здесь  я
слабее тебя.
     -- А что могу я?
     -- И ты ничего,-- согласилась Хозяйка.-- Ибо путь в преисподнюю лежит
только через комнату, которую занимал Угодник. Там на полу  начертан  знак
Зла. Ни один смертный  не  пройдет,  ибо  мощь  знака  велика.  Его  можно
победить  только,  ежели  положить  по  углам   комнаты   Священные   Вещи
гипербореев. Или же держать при себе.
     Мрак спросил быстро:
     -- Ты говоришь о этих... перевязи, обломке... тьфу!..  Золотом  Ярме,
Орале, Чаре и Топоре?
     Ее глаза расширились:
     -- Да, но...
     Мрак уже сорвался с места. Его занесло, от слабости ударился о  косяк
двери, выскочил в коридор. Вдогонку слышал крик Хозяйки:
     -- Их могут взять в руки только боги!
     Он пробежал по коридорам, на бегу он споткнулся о золотистый пушистый
комок, неожиданно метнувшийся навстречу, едва не стоптал:
     -- Кузя... бедный ребенок! Ты меня спасла,  ты  меня  выручила...  но
сейчас иди к своим куклам. Где твои няньки?
     Кузя обеими руками держала Хрюндю. Жаба, разом исхудавшая,  сидела  у
нее на груди, обхватив обеими лапами за  детскую  шею,  а  ладошками  Кузя
подерживала  ее  под  тол