думанным.
     Чертовски странно!
     Некоторое время Кевин размышлял и о  том,  не  содрать  ли  с  убитых
волков шкуры, так как из волчьего меха  можно  было  пошить  очень  теплую
зимнюю одежду, но затем он отвернулся: свежевать волков  у  него  не  было
настроения.
     - Добро пожаловать в ваш собственный ад, вы  сами  сделали  выбор!  -
пробормотал Кевин. Это была старая академическая  прибаутка,  которую  они
говорили друг другу, одержав победу в соревновании  или  в  бою.  -  Пусть
лежат мертвые и всеми проклятые.
     Снова усевшись в седле, Кевин направил коня дальше по уходящей в горы
дороге.  Мысль  о  нападении  волков  продолжала  его  беспокоить,  но  он
чувствовал себя очень хорошо - это было прекрасно, снова чувствовать,  как
в жилах пульсирует кровь, хотя не все его удары были точны. К  тому  же  в
поступи коня он ощущал какую-то излишнюю нервозность.
     - Снова остаемся в живых? - он наклонился вперед и потрепал  коня  по
тугой шее. - Проклятье!
     И он запел:

             Герой столкнулся с четырьмя,
                                         таких мерзавцев мало,
             Оружие в чужой крови на солнце не сверкало.
             - Так это все?! Хочу еще,
                                        вас четверых мне мало!
             Он бросился на них, рубя налево и направо.

             И вот запели над рекой войны колокола:
             Взметнулся меч, летит нога и следом - голова.
             Он их рубил, он их топтал, покуда сил хватало,
             И улыбался: "Здесь был враг, и вот его не стало".

     Интересно, кто же сказал, что немного смерти придает  жизни  остроту?
Конечно, это снова старый оружейник из академии.
     Кевин согнул свою правую руку: в мускулах ощущалась небольшая тяжесть
даже после этого непродолжительного напряжения. В схватке со стаей  волков
он оказался не столь смертоносен, каким должен был быть.  Кевин  попытался
припомнить, когда в последний раз он упражнялся с мечом,  но  не  смог.  В
любом случае прошло довольно много  времени...  Кевин  вытащил  оружие  из
ножен и проделал несколько конных артикулов. Затем, заметив  нависшую  над
дорогой ветку, Кевин наметил на ней отдельный листок и попытался  поразить
его мечом. Он промахнулся и рубанул второй раз, слева. Лист закачался,  но
он снова не попал.
     - Зато напугал, - сказал Кевин коню. - Видишь, как он дрожит?
     Никогда раньше Кевину не приходилось видеть  такого  края.  Это  была
страна головокружительных высот и глубоких ущелий.  Казалось,  сама  земля
накренилась и уперлась одним краем в небо. Все окружающее казалось слишком
просторным и пугающе большим для людей и других небольших существ,  словно
скалы были не скалы, а троны богов или гигантов.
     Зеленая листва  уступила  место  темным  хвойным  деревьям,  затем  -
карликовым вечнозеленым кустарникам, стелющимся  по  самой  земле.  Вскоре
исчезли и они, и Кевин вступил в царство камней  и  обломков  скал,  между
которыми лишь изредка  попадались  скрюченные  и  чахлые  деревца,  мрачно
цепляющиеся корнями за бесплодную почву склонов. Дорога принялась  петлять
по крутому склону, подчас чуть  не  поворачивая  в  обратном  направлении,
следуя нешироким уступам на скале.  Свет  внезапно  стал  тусклым.  Глянув
вверх, Кевин увидел, как над гребнем горы собираются  тучи,  изодранные  в
лохмотья острыми  вершинами.  Весь  Вейл,  испещренный  тенями  набежавших
облаков, лежал далеко внизу, как на ладони.
     - То, что нам надо, лошадка, - сказал Кевин, - дождь.
     Словно в ответ на его слова, высоко вверху загремел гром, усиленный и
повторенный многократным эхом. По мере того как дорога,  петляя  и  кружа,
взбиралась все выше, облака соединились в непроницаемый  низкий  покров  и
над дорогой сгустились сумерки. Упали первые капли дождя. Кевин вытащил из
седельной сумки свой дорожный плащ с капюшоном и набросил  его  на  плечи.
Налетел резкий порыв ветра, и Кевин снова запел.

                    Уолтер поехал в опасный поход
                    На пустошь - там снег и там лед.
                    Пусть ветер над вереском воет,
                    Он скачет вперед и поет...

     - Как вам это понравится,  достопочтенный  Конь?  Вы  хотите  еще?  С
удовольствием, сэр...

                    С сердитого неба низверглась вода,
                    Наполнив доспехи до глаз. Не беда!
                    Сквозь щели в доспехах уходит она.
                    Хоть яйца замерзли изрядно!

     - Эта строфа частенько исполнялась  в  академии,  как  ты  понимаешь,
однако...
     Буквально над головой вспыхнул ослепительный свет, настолько  близко,
что Кевин непроизвольно пригнулся. Тут же загремел гром. Конь вздрогнул  и
попятился. Кевин погладил его по шее.
     - Спокойно, старик. Как ты думаешь, что мы такого сделали,  что  боги
так разгневались на нас?
     Дождь надвигался ревущим водопадом. Кевин направил коня в  то  место,
где  над  дорогой  слегка  нависал  небольшой  каменный  козырек.  Там  он
спешился. Было так темно, как бывает поздним вечером, только молнии резали
темноту под оглушительные раскаты грома. Конь в испуге тряс головой,  чуть
не отрывая от земли повисшего на поводьях Кевина.
     - Но-о, тихо! - закричал  Кевин,  пытаясь  перекричать  шум  дождя  и
грома.
     Сорвав с себя  плащ,  он  попытался  замотать  им  голову  животного.
Яростный ветер рвал плащ из  рук  и  хлестал  по  лицу  мокрой  парусиной.
Наконец Кевину это удалось. Спрятав в плащ лицо и  обняв  коня  руками  за
шею, он ждал. В голове мелькала какая-то мысль, пробиваясь наружу...  Ага,
вот! Кевин сунул руку под  тунику,  где  на  шее  висел  талисман  ветров,
принадлежавший его матери. С его помощью она вызывала попутный бриз,  если
наступал штиль, а также отводила прочь самые жестокие шторма. Он и в самом
деле помогал... Или просто любая  мать  немного  владеет  магией?  Но  как
привести его в действие? Никаких волшебных слов Кевин не знал.
     Повернувшись лицом к дождю, Кевин закричал:
     - Исчезни! Немедленно утихни!
     Но ливень припустил еще сильней.
     - Прекрати эту бурю!
     Вспышка молнии и удар грома были ему ответом.
     - Именем бога Маррина повелеваю тебе перестать!!!
     Видимо, Кевин выбрал неправильное божество. Или  же  амулет  требовал
произнесения определенной магической формулы.
     - Ну так будь ты проклят и провались прямо в ад!!!
     За стеной дождя Кевину  внезапно  послышался  жалобный  вскрик,  и  в
сплошном мраке что-то промелькнуло. Дождь, однако, не перестал. Неужели он
видел призрак?
     -  Скажи  и  ты  что-нибудь,  лошадка,  -  пробормотал  Кевин,  снова
уткнувшись лицом в промокший плащ. - У тебя должно получиться не хуже, чем
у меня.
     Но  буря  бушевала  недолго.  Сплошной  водопад   прекратился,   хотя
шквалистый ветер время от времени налетал с новой порцией холодного ливня.
Затем удары ветра ослабели, и  ливень  иссяк,  превратившись  в  отдельные
капли. Вскоре все прекратилось, одни только серые облака неслись по небу в
сторону долины.
     - Духи горных бурь, - проворчал Кевин, пристраивая мокрый плащ поверх
седельных сумок и выводя коня из-под скалы. -  Надо  было  бы  спросить  в
городе, как люди с ними управляются. Возможно - никак. Ума не хватает. Вот
поэтому-то здесь так часто бывают бури.
     Дорога неуклонно повышалась. Между облаков засияло жаркое  полуденное
солнце и скоро нагрело металлические доспехи  так,  что  по  спине  Кевина
поползли щекочущие капли пота. От мокрой шкуры коня валил пар. Но чем выше
они поднимались, тем больше конь упрямился.
     - Ну, а теперь что? - он слегка стегнул поводьями по  шее  коня.  Его
подготовка должна была  исключить  подобное  поведение,  но  все  же  конь
продолжал шарахаться по сторонам, как испуганный жеребенок,  и  недовольно
храпеть.
     - Какой злой дух в тебя вселился?
     Но  конь  снова  заартачился  и  потянул  поводья.  Кевин   попытался
успокоить животное, но странное поведение продолжалось. Тогда он  спрыгнул
на землю и схватил коня под уздцы.
     - Здоровенное глупое животное, - прикрикнул  он,  -  мне  не  хочется
тащить тебя всю дорогу, но если мне придется, то я сделаю это!
     На этот раз конь последовал за ним, но весьма  неохотно.  Дорога  как
раз шла по длинному южному склону, когда за  внезапным  поворотом  взгляду
Кевина открылась огромная  глыба  Скалы-Замка,  уходящая  высоко  в  небо.
Высоко наверху снег прилепился к стенам  ее  бастионов,  словно  огромные,
изодранные в клочья белые флаги, спущенные  с  огромной  стены.  Крутой  и
протяженный отрог уходил в сторону долины, а прилепившаяся к  его  вершине
остроконечная башенка довершала  иллюзию  крепостной  стены  с  зубцами  и
бойницами для лучников. Дальше дорога направлялась прямо к  этой  вершине,
где  виднелось   нечто   напоминающее   какую-то   деревянную   постройку,
прилепившуюся к утесу. Кевин сделал шаг, но конь уперся в землю  передними
ногами и дальше не пошел. Кевин налег на уздечку.
     - Что же, ради Преисподней, с тобой... - Он внезапно замолчал.
     Большие глаза его коня совершенно остекленели,  широко  раскрылись  и
только медленно вращались из стороны в сторону. Могучее  животное  дрожало
мелкой дрожью. Кевин схватился за рукоять меча и поволок из ножен  длинное
лезвие, но замер на полдороги и прислушался.
     - Я думаю, что из этого ничего не выйдет, - раздался чей-то  голос  и
смех. - Человеку не под силу втащить на гору такую огромную скотину!
     На скале, нависшей над дорогой, стоял долговязый  мужчина  в  грязной
кожаной одежде, небрежно опираясь на натянутый лук.
     - Мне бы не хотелось самому сразиться с этим парнем, -  раздался  еще
один голос. - Такой силач может быть опасен.
     - Он закинет тебя отсюда прямо в Ладан, - поддержал его третий голос.
     - Ага, - прохрипел  четвертый.  -  Только  он  слишком  глуп.  Такого
здоровенного коня нельзя тащить, его надо толкать сзади.
     Еще несколько хриплых голосов присоединились ко взрыву  смеха.  Кевин
подумал, что их должно быть около тридцати, засевших в камнях над дорогой.
Сейчас несколько человек должны были спуститься на дорогу впереди  него  и
позади, чтобы блокировать путь. Все они улыбались.
     - Это он так отшлепал Билли, что он прибежал обратно, хныча  и  дрожа
как осиновый лист?  -  один  из  показавшихся  впереди  на  дороге  мужчин
глумливо ухмыльнулся.
     - Нет, это, наверное, его лошадка, -  рассмеялся  кто-то  наверху.  -
Билли решил, что это его мамочка пришла за ним.
     Некоторое время все они потешались подобным образом над  Кевином,  но
он не отвечал. Вместо этого он опустил меч обратно в ножны  и  выпрямился.
Это было их небольшое развлечение, игра, в  которую  они  играли,  приятно
проводя время, полностью уверенные в том, что Кевину  некуда  деваться.  И
они станут смеяться над всем, что бы он ни  сказал.  Это  были  оборванцы,
грязная банда,  сброд,  одетый  в  лохмотья,  вооруженный  разнокалиберным
ржавым оружием. В основном, правда, это были луки и грязные мечи. И это  -
наводящие ужас бандиты? И Кевин  стал  смотреть  на  того,  кто  заговорил
первым - на высокого человека на скале.
     -  Что  заставило  тебя  поехать  этой  дорогой,  молодой   воин?   -
осведомился главарь. - Или ты не слыхал, что эта дорога бывает опасной для
путешественников?
     И снова зазвучали смешки и хихиканье.
     - Я еду на запад, - ответил Кевин.
     Одновременно   он   спокойно   огляделся   по   сторонам,   запоминая
расстановку, вооружение и настрой окруживших его людей.
     - Нынче это не самое подходящее направление,  дружок.  Тебе  придется
уплатить дорожный сбор.
     Кевин небрежно кивнул.
     - Я для того, чтобы собрать его, понадобилось  двадцать  пять...  или
тридцать человек? - теперь Кевин в упор рассматривал четверых, заступивших
ему дорогу, не отводя взгляда. - Вы собираете дань  такой  оравой,  потому
что вам не хватает сноровки или недостает храбрости?
     На некоторых лицах улыбки растаяли. Главарь или человек,  который  им
казался, расхохотался.
     - Может быть, ты и прорвешься. Сдается мне, что ты на  это  способен.
Но вот твой конь что-то не очень рвется в бой. Весьма странно, не так ли?
     Кевин бросил взгляд на свой лук, свисающий с седла. Лук был  натянут,
но отсыревшая тетива вряд ли послала бы  стрелу  дальше  чем  на  двадцать
шагов. Возможно, однако, что бандиты об этом не догадывались.
     - А может быть так, что  если  я  воткну  стрелу  тебе  в  грудь,  то
ситуация изменится к лучшему? - спросил он.
     - Да, такая возможность  существует,  -  спокойно  согласился  рослый
предводитель и кивнул. Слегка повернувшись, он махнул кому-то рукой.
     - Однако твоя первостепенная задача лежит чуть дальше.
     Из-за угла скалы показалась крупная,  целиком  закованная  в  доспехи
фигура и целенаправленно направилась к Кевину.
     - Да, конечно... - пробормотал Кевин и повернулся к коню. Тот все еще
дрожал, расширив глаза и трепеща ноздрями.  Кевин  отстегнул  свой  щит  с
необычными заостренными углами, который повесил на седло еще перед  бурей.
Щит удобно, как просторный рукав, сел на руку, и Кевин потянулся за мечом.
Клинок с легким шелестом покинул ножны, и  Кевин  позволил  себе  еще  раз
оглядеть всю банду, которая ухмылялась ему с окружающих высоких скал.
     - Вам кажется, что у вас достанет сил справиться вот с этим?
     Главарь рассмеялся в ответ:
     - Мы просто понаблюдаем, в качестве посторонних.
     - И резервной силы на случай, если этот ваш буйвол будет выпотрошен и
разрублен на бифштексы?
     - О нет, отнюдь, - главарь глухо кашлянул. - Если  ты  его  одолеешь,
можешь спокойно ехать дальше. Тем не менее... - он оглянулся на остальных,
и вокруг раздались подобострастные  смешки,  -  должен  предупредить,  что
шансов у тебя маловато.
     - Только не ставь на это все свои деньги, - глухо пробормотал Кевин.
     Он начинал чувствовать, что гнев пытается овладеть им, и  вверг  свой
мозг в леденящий холод абсолютного спокойствия. Этому он хорошо выучился.
     Он словно слышал слова Раскера, эхом отдающиеся в мозгу:  "Ты  должен
стать мечом, а меч станет тобой. Ты  станешь  центром  собственного  мира,
который будет ограничен лезвием твоего клинка. Гнева не  должно  быть,  он
запрещен. Он отвлекает внимание. Если ты используешь его, то используй  не
для того, чтобы  распалять  себя,  а  для  того,  чтобы  выбить  из  колеи
противника".
     Однажды выученное  и  отточенное  долгими  упражнениями,  теперь  это
приходило легко и быстро. Ледяное спокойствие овладело  Кевином,  он  стал
мечом и всем, до чего меч мог дотянуться, он стал центром стального круга.
     Спокойно он наблюдал за уверенным приближением огромной фигуры.  "Это
скорее машина, чем человек", - подумал Кевин.
     Металл позвякивал, а огромный меч со свистом рассекал  воздух.  Очень
большой человек. Может, это берсеркер?  Длинный,  двуручный  меч.  Большой
квадратный  щит  со  странной  эмблемой,   весь   во   вмятинах.   Странно
расширяющийся книзу  шлем,  закрывающий  всю  голову,  с  носовой  гардой,
опускающейся вниз наподобие атакующей змеи. Восточный... сделан так, чтобы
производить   впечатление   демонического   лица.    Неподвижные    глаза,
поблескивающие из-под забрала. Густая  борода,  обрамляющая  угрюмый  рот.
Никаких звуков, только лязгающие металлом шаги. Смерть в помятых доспехах.
     Кевин принял оборонительную стойку.
     Человек напал в обычной манере, атака по фронту, монументальная башня
на полном шагу.  Щит  выдвинут  чуть  вперед,  меч  взмыл  над  головой  и
опустился, намереваясь рассечь Кевина от макушки до ягодиц. Кевин позволил
мечу опускаться, но вместо того чтобы  заслониться  щитом,  как  от  него,
видимо, ожидалось, быстро отступил в сторону и парировал удар своим мечом,
не без труда отводя удар от своего правого плеча.  Тяжелый  удар  в  землю
отозвался  легким  сотрясением  в  коленях.  В  тот  же  миг  Кевин  нанес
оглушающий кистевой удар плашмя по боковой поверхности шлема.  Такой  удар
вовсе не предназначался для поражения, он должен был лишь сбить противника
с толку. Такой удар задавал  тон  битве.  Он  также  расстраивал  внимание
противника, заставляя некоторое время прислушиваться к звону в  голове.  И
немедленно он сделал обратное движение и повторил удар.
     "Выводи из себя! - закричал Раскер откуда-то из прошлого.  -  Заставь
сражаться по твоим правилам!"
     Этими двумя ударами  Кевин  достиг  ожидаемого  результата.  Огромный
противник снова атаковал. Кевин легко поднырнул  под  удар,  повернулся  и
ткнул острием меча в то место, где оканчивалась кольчужная рубашка.  Очень
редко когда бойцы бывали защищены в этом месте броней. Таким образом, этот
удар был едва ли не самым оскорбительным.
     "Рассерди его! Заставь его  сделать  ошибку!  Заставь  забыть  о  его
подготовке!"
     Противник  тоже  развернулся,  сверкая  глазами,  больше  похожий  на
сгусток ярости, чем на человека.
     -  Ты  сражаешься  задницей,  -  сказал   ему   Кевин.   -   Давай-ка
по-серьезному.
     Воин с воплем бросился  в  атаку.  Кевин  выстоял,  парируя  удары  и
прикрываясь щитом, отводя от себя могучие удары его  заостренными  углами.
Кевин слышал, что раньше эта тактика называлась "атака  в  лоб";  это  был
замысловатый способ добиться победы при помощи силы и ярости. Он  позволил
противнику установить дистанцию и внезапно сам нарушил ее  серией  быстрых
контратакующих выпадов, и добился того,  что  кровь  закапала  с  руки,  с
подбородка и из-под мышки руки, в которой противник держал щит. Интересно,
как это понравилось наблюдателям?!
     - Предлагаю тебе прекратить схватку, боец, - сказал Кевин, - иначе от
тебя мало что останется и твои доспехи рассыплются по частям.
     Но атаки стали еще более неистовыми, и каждая сопровождалась  низким,
утробным ревом. Противник не демонстрировал никакой боевой  техники,  одну
только грубую силу, которая и направляла звенящий  меч.  Кевину  удавалось
держаться подальше от сверкающего лезвия, он парировал удары своим  мечом,
принимая их на щит или на жесткие детали доспехов. Горы отзывались звонким
эхом, и лязг железа разносился далеко по окрестностям.
     Кевин  прекрасно  понимал,  что  если  ему  придется   отражать   эти
сокрушительные удары полным щитом, то он потеряет свое преимущество.  Пока
же ему удавалось избегать их, но  и  он  не  причинил  сопернику  никакого
особого вреда, если не считать  нескольких  неглубоких  царапин,  а  также
погнутых доспехов. И он начинал уставать! Это не могло ему  нравиться!  Он
должен был быть способен поддерживать этот темп до тех пор, пока противник
не упадет,  но  Кевин  чувствовал,  как  усталость  сковывает  мышцы  рук.
Наступило время применить какой-нибудь прием, пока он  еще  мог  сохранять
быстроту и подвижность.
     Кевин сделал ложный выпад влево, слегка подавшись корпусом в  эту  же
сторону, уводя за собой и противника. Затем, принимая на щит ответный удар
противника,  как  бы  случайно  упал  вправо.  Раскер  считал  этот   трюк
совершенно идиотским,  так  как  слишком  многое  зависело  от  случайного
стечения обстоятельств. Кевин же полагал,  что  все  должно  строиться  на
проворстве и точном расчете. Вся соль заключалась в том,  чтобы  заставить
противника  приподнять  щит,  притворяясь,  что   упал   по-настоящему   в
результате принятого на щит мощного удара. В тот миг, когда его  противник
двинулся на него, Кевин оказался ниже и за его большим щитом, и  тогда  он
дотянулся лезвием меча до того места, где наголенник соединялся с  ножнами
- в этом месте, он знал, всегда остается незащищенный промежуток.
     Это сработало. Кевин определил это по тому, как меч врубился  в  щель
со странным чавкающим  звуком,  и  по  сдавленному  крику  боли.  Проворно
откатившись назад, Кевин вскочил на ноги и снова встал в боевую позицию.