ия  удача  наконец-то  решила
принять его сторону? Всего-навсего лавина... и он в стороне,  его  ни  в
чем нельзя заподозрить, ни в чем упрекнуть...
   Да, но если толща снега окажется недостаточно надежным покровом...  а
ведь окажется наверняка - ни разу такого не  было,  чтобы  снег  и  лед,
рухнувшие  на  перевал,  не  растаяли...  и  если  среди  тел  наемников
господина Селти  найдут  еще  одно  тело...  особенно  если  со  следами
прижизненных ран... кто сказал, что снег все укроет?
   - Но они успели выполнить свое задание? -  спросил  Селти,  молясь  в
душе об том, чтобы ответ оказался отрицательным.  Вот  сейчас...  сейчас
его верный порученец снова покачает головой  и  произнесет  долгожданное
"нет"...
   - Да, - ответил тот. - По всей видимости, да.
   - Что значит - по всей видимости? - нахмурился Селти. Больше всего на
свете после ожидания он ненавидел неопределенность. "По всей видимости",
"возможно", "весьма даже может быть", "очевидно",  "предположительно"...
будь они прокляты, эти слова-палачи!
   - То, что тела я не нашел, - с обычной своей рассудительностью заявил
порученец. - На месте схода я нашел тела наших людей... и еще вот это. -
Он неспешно выложил на стол нож  в  чуть  потертых  ножнах  из  чего-то,
напоминающего шагрень.  -  Оружие  наших  людей  я  знаю.  Эта  вещь  не
принадлежит никому из них и навряд ли могла оказаться на месте их гибели
случайно.
   Ничего особенного - нож как нож. Но Селти уставился на этот  нехитрый
предмет, словно на ядовитую змею, которая вот-вот  бросится  на  него...
вот прямо сейчас и бросится. Едва только момент подходящий выберет  -  и
тогда уже ничто его не спасет.
   - Но эта вещь не принадлежит и ему, - тихо, как если бы он  не  верил
собственным глазам, произнес Селти.
   - Ваша милость? - переспросил порученец. Можно подумать, ему не ясно,
что это означает. Вранье, низкое вранье - все он понял...  просто  время
старается выиграть!
   - На кого напали эти болваны?! - едва не взвыл Селти.
   - Не могу  знать,  ваша  милость!  -  ночной  гость  склонился  перед
господином еще ниже прежнего.
   - Я тебя, мерзавца, только за то и держу при себе,  -  почти  ласково
промолвил Селти, - что ты-то как раз и можешь знать. А теперь  вдруг  не
знаешь. Прежде ты не позволял себе меня подвести.
   Порученец вновь поклонился и развел руками.
   - Все приходится делать самому, - сквозь зубы произнес Селти.
   Вопреки обыкновению, эта  мысль  не  рассердила  его.  Напротив,  она
принесла  ему  некоторое  успокоение.  Чем  сидеть  взаперти,   терзаясь
ожиданием - уж лучше действовать самому... да нет, просто - действовать!
Действовать, а не прятаться. С того дня, как с уст Селти сорвался  самый
злосчастный  в  его  жизни  возглас,  ему  только  и  приходилось,   что
прятаться...   прятаться,   скрываться,   выжидать...   избегать   особо
проницательных и общаться с одними лишь дураками -  а  есть  ли  в  мире
пытка мучительнее! Что с того, что его наймиты погибли - было бы  о  ком
жалеть! У Селти наемников достанет. Что с  того,  что  жертва  неведомым
путем ускользнула! Зато теперь есть возможность возглавить охоту  лично.
И вдобавок  можно  забросить  поиски  перстня:  в  обществе  собственных
наемников Селти меньше всего будут волновать их подозрения... тем  более
что потом он устранит их всех. Да, всех, даже и вот  этого...  ишь,  что
возомнил о себе - нет, дружочек, рано ты почел  себя  незаменимым,  рано
начал позволять себе оплошки! Ты слишком много знаешь  и  слишком  плохо
служишь - так что не взыщи.
   - Хорошо же, - холодно произнес Селти. - Я вижу,  сколько  собаку  ни
учи, а без хозяина она только и может, что гавкать. Ладно же. Подыщи  из
своих головорезов... - Селти задумался на миг. - Восемнадцать человек. И
сам собирайся. Я поеду двадцатым.
   Если порученец чему и удивился, то предпочел благоразумно не подавать
виду.
   - Ступай, - велел Селти, взмахом руки отсылая  нерадивого  порученца.
Закованный в перстень палец дернуло новой болью, и Селти ругнулся сквозь
зубы. Очень тихо - но уходящий все же  услышал  брань  и  чуть  приметно
втянул голову в плечи. Не иначе, принял ее на свой счет. Не диво, что ты
так скукожился, любезный. Слишком уж ты привык покидать эти стены  после
милостивого кивка, которым одаривал тебя господин. Ничего, обойдешься на
сей раз. Нечего было небрежничать. Да и вообще, если вдуматься -  ну  на
кой изъявления милости будущему покойнику?

***

   Ночь после приснопамятных откровений  эльфа  принесла  спокойный,  не
отягченный никакими неприятными видениями сон, а утро выдалось  и  вовсе
великолепное.  Омрачить  его  хоть  сколько-нибудь   не   удалось   даже
невероятно скудному  завтраку:  высохшие  до  сухарного  хруста  остатки
лепешек и несколько  глотков  воды.  Все-таки  дорожный  припас  принца,
взятый пускай и с избытком, рассчитан был на одного, а не на двоих. Тем,
что удалось нашарить в сумке, насытиться двое едоков решительно не могли
- даже и один не смог бы - и все же  такая  жалкая  малость  лучше,  чем
ничего. Эннеари, правда, попытался было завести прежнюю песню о том, что
дескать, ему, как эльфу, есть вовсе не обязательно - но  принц  в  ответ
рявкнул так, что у  него  лепешка  в  руке  разломилась.  Эннеари  пожал
плечами и второй раз упрашивать себя не заставил. Он ловко подхватил  на
лету отломившийся кусок лепешки, не давая ему  упасть  наземь,  отправил
его в рот и слизнул с ладони драгоценные крошки.
   - Давно бы так, - проворчал Лерметт, понемногу успокаиваясь. -  А  то
надоел ты мне своими выходками - ну просто никакого спасу  нет.  У  меня
тут еще малая толика вина  осталась  -  как  раз  по  глотку  и  выйдет.
Будешь?
   - Буду, - невозмутимо ответил Арьен. - А ты что подумал?
   Осушив последние капли вина,  Эннеари  с  довольным  видом  вздохнул,
потянулся и принялся натягивать сапоги. Лерметт искоса наблюдал за ним -
впрочем, даже и не пытаясь этого скрывать.
   - Да ну тебя! - возмутился Эннеари. - Сколько можно повторять, что со
мной все в порядке!
   - Не сомневаюсь, - странным, вроде бы отсутствующим  тоном  промолвил
принц. Так говорят, когда произносят одно, а думают в этот момент совсем
о другом.
   - Я готов, - объявил Эннеари, натянув правый  сапог  и  подымаясь  на
ноги. - Можно идти.
   - Можно, - согласился Лерметт. - Вот только куда?
   Эннеари, уже успевший сделать несколько шагов, недоуменно обернулся.
   - Как это - куда? - непонимающе спросил он.
   - Ты не туда направился, - сухо заметил принц. - Нам вон  куда  надо.
Направо и вниз.
   Если бы Эннеари полагал, что его смертный спутник уже ничем не  может
его изумить, он поразился бы куда сильнее. По счастью, Арьен считал, что
люди, как и вообще все  возвышенные  создания,  непредсказуемы  и  могут
удивлять кого угодно и когда угодно, был бы повод - и  даже  без  оного.
Удивительное поражает вдвойне, если обрушивается на разум внезапно  -  а
если ты ждешь его прихода, оно и вполовину не так сокрушительно. Поэтому
Арьен хотя и удивился словам Лерметта, но не так уж и  слишком  -  ровно
настолько, чтобы вытаращить глаза и на мгновение лишиться дара речи.
   - Но ведь это не дорога на нашу сторону, -  возразил  Эннеари,  когда
отдышался. - Это дорога на Луговину.
   - Именно, - так же сухо подтвердил принц.
   - Но ведь тебе нужно на нашу сторону перевала. - Эннеари  по-прежнему
ничего не понимал.
   - Да, - кивнул Лерметт. - А тебе - на нашу. Сдается  мне,  мы  крупно
ошиблись в выборе дороги. Я ошибся. Если кто из  нас  кого  провожать  и
должен, то не ты меня, а я тебя.
   - Лерметт, - настойчиво произнес Эннеари, - в чем дело?
   - В возвышенности, - криво усмехнулся принц. - Мыслей и  чувств.  Той
самой, о которой ты  толковал  вчера.  Это  заставило  меня  кой  о  чем
призадуматься.
   Он широким движением руки обвел золотые от утреннего  солнца  вершины
гор.
   - Вот она, возвышенность. Во  всей  своей  красе.  Злая,  холодная  и
капризная. И заметь - нет ничего проще, чем заблудиться в ее  прелестях.
Заблудиться и погибнуть. Дороги, надежные еще вчера, снесены в пропасть.
Тропы, еще вчера проходимые, завалены. Над головой всякая дрянь висит  -
только крикни, мигом обрушится и раздавит.  К  лужайке,  до  которой  по
ровной земле и вовсе рукой подать, добрых два часа в  обход  продираться
приходится, да еще и половину штанов на камнях  лохмотьями  оставишь  по
дороге. Ни шагу не ступишь в простоте - все с опаской,  с  хитростью.  -
Лерметт  помолчал  немного  и  добавил  с  подкупающей  искренностью   -
Немудрено, что я в себе заблудился.
   - Но ведь не насмерть? - возразил Эннеари.
   - Не насмерть, - подтвердил принц. - Но почти.
   На  сей  раз  его  улыбка  была  вовсе  не  такой  принужденной,  как
предыдущая. Зато она была смущенной и... да, почти виноватой.
   - Понимаешь, - произнес Лерметт, - если  не  подставлять  голову  под
сход, чтобы тебя по ней приложило, и не валандаться невесть  сколько  на
обходных путях, добраться до ответа  очень  просто.  А  что  он  мне  не
нравится... что ж, тем больше резона не мешкать.
   - И что это за ответ,  который  тебе  не  нравится?  -  с  редкостным
терпением поинтересовался Эннеари после того, как принц снова замолчал.
   - А такой, что я поступил с тобой безобразно, - без колебаний ответил
Лерметт. - И нечего на меня так смотреть. Когда мы  встретились,  дороги
наши лежали в разные стороны... и я не то чтобы упросил тебя -  да  нет,
едва ли не заставил - принять мою... и притом без единого слова -  а  от
этого только хуже. Я посчитал, что мое дело  важнее,  даже  не  узнав  о
твоем... собственно я и теперь ничего о нем  не  знаю.  И  вынудил  тебя
радеть о моем, опять же ни слова о нем  не  проронив.  Ты  отложил  свои
заботы ради моих. И все это время мы пытались пройти по моей дороге. Это
неважно, что тропы обрываются, что дороги завалены - я ведь помню карту,
я найду, мы доберемся... ну, и куда мы добрались?
   - Но ведь можно еще раз попробовать... - вырвалось у Эннеари.
   - Да? - ядовито протянул Лерметт.  -  Кто-то  не  далее,  как  вчера,
говорил, что не любит ломать кости. Ты не припоминаешь, кто бы  это  мог
быть?
   - Но какое это имеет...
   - Арьен, - серьезно и твердо сказал Лерметт.  -  С  меня  хватит.  Ты
отдал мне свое время и силы. Ты себе кости поломал  на  моей  дороге.  А
теперь мы пойдем по твоей.  И  не  смей  спорить,  слышишь?  Даже  и  не
вздумай.
   - Да я и не собирался,  -  пожал  плечами  Арьен.  -  Известно  же  -
человека не переспоришь. Ты мне одно только скажи: с чего ты  взял,  что
нам следует выбрать мою дорогу? Или ты думаешь, что она окажется легче?
   Принц устремил на эльфа серьезный и сосредоточенный взгляд.
   - Я не просто думаю, - тихо  вымолвил  он.  -  Я  совершенно  в  этом
уверен. Готов прозакладывать что угодно - на  пути  в  Луговину  нам  не
встретится ни одного завала, ни одной трещины, взявшейся невесть откуда.
И не только потому, что сход, судя по всему, прокатился с вашей стороны,
а... Одним словом, сам увидишь.
   - Ладно, - уступил эльф. - Мне и самому любопытно поглядеть,  подвело
тебя чутье или правду сказало.
   - Правду, - уверенно  произнес  Лерметт,  подхватывая  свою  отощалую
дорожную сумку и пристраивая ее на плечо. - Я знаю, что  на  сей  раз  я
прав.
   Самое большее, через полчаса,  Эннеари  был  вынужден  признать,  что
предчувствие - каким бы ни был его  источник  -  Лерметта  не  обмануло.
Повернув направо, путники могли разглядеть прямую далее тропу на всем ее
протяжении - и нигде на ней не было ни валунов, ни ледовых обломков.
   - Мне надо было сразу сообразить, - кисло протянул Лерметт. - Уж если
нужные мне тропы завалены все до единой, значит, не туда  мне  нужно.  А
если и туда - тебе все равно нужнее.
   - Да у меня дело не так чтобы и очень спешное,  -  отмолвил  Эннеари,
нагибаясь, чтобы подтянуть на ходу сапог.
   - Как знать, -  ответил  принц.  -  Во  всяком  случае,  это  я  тебя
провожать буду, а не наоборот. А уж потом и о моих заботах подумаем - но
только потом.
   Эннеари замялся. Ну, как объяснить Лерметту, что дело его, хоть и  не
очень спешное, может оказаться довольно неприятным? А  если  так  оно  и
есть - что он предпочел бы уладить все  без  лишних  свидетелей...  нет,
ему-то скрывать нечего, но...
   - Ты не хотел бы, чтобы я знал о твоем деле? - проницательно  заметил
принц, уловив, как изменилось выражение лица Эннеари - хоть и на краткую
долю мгновения, а все-таки...
   Арьен колебался недолго.
   - Да ладно, - махнул рукой эльф. - Что уж мне теперь-то язык  во  рту
прятать, если он и сам про себя все, как есть, скажет. - Он  усмехнулся,
пытаясь скрыть неловкость. - Понимаешь, без дела таскаться за перевал  у
нас не дозволено. В особенности самым молодым.
   - Понимаю, - улыбнулся принц. - Трудно не понять. Не  дозволено  -  и
именно поэтому  молоденькие  эльфы,  стоит  только  старшим  зазеваться,
удирают за перевал.
   -  Само  собой,  -  кивнул  Арьен.  -  Утянутся  на   пару   деньков,
поразвлекутся - и назад. Их обычно даже и не ищет никто.  Зачем  искать,
если сами скоро вернутся?
   - Вот как? - Голос принца вновь сделался отсутствующим  -  словно  бы
он, этот голос, не прикасался к предмету разговора, а парил поверх него.
- Продолжай, сделай милость.
   - А что тут продолжать? - отозвался Эннеари. - На этот раз сбежали аж
семеро. И покуда не вернулись. Вот меня и послали за ними.
   - Вот как? - прежним тоном повторил Лерметт.
   - Не иначе, эти малолетние охламоны здорово накуролесили,  раз  домой
глаз не кажут, - сокрушенно вздохнул Арьен. - Я потому и  решил  сначала
тебя проводить, а потом уж за них приниматься. Неловко как-то при других
за щенками подтирать. Откуда я знаю, что  они  понатворили.  С  девицами
высокородными  любовь  недозволенную  крутили?  С  юнцами  на  поединках
дрались? Кого мне придется умаливать,  перед  кем  извиняться  за  наших
мальчишек... полно, да в Луговине ли они? Надо ли мне их за шкирку домой
волочить - или разузнавать, куда они подались из Луговины? Думал  я  сам
управиться... но раз уж нас так не ко времени судьба свела...
   - Свела, - резко перебил его Лерметт. - Причем очень даже ко времени.
   - Почему? - удивился Эннеари.
   - А потому, - ровным и невыразительным тоном произнес принц,  -  что,
когда я решил пойти твоей дорогой, я был прав даже больше, чем  полагал.
Потому как сдается мне, Арьен, что мы явились сюда не по разным делам, а
по одному и тому же.
   Он мгновенно  замолчал  и  отвернулся  слегка,  явно  не  намереваясь
продолжать, как если бы и так уже сказал больше,  нежели  собирался.  Но
для  Эннеари  сказанного  было  вполне  довольно,  чтобы   встревожиться
всерьез. Во имя всего святого - да что же натворили на сей раз  ослушные
мальчишки, если из-за них наследник  престола  потащился  за  перевал  с
посольством?
   - Ты больше ничего не хочешь мне  сказать?  -  осторожно  осведомился
Эннеари.
   - Нет, - отрезал Лерметт, не глядя ему в лицо. - Не хочу. Пусть  даже
я и уверен неколебимо... мало ли в чем можно быть уверенным. Но  если  я
не прав, я принесу  тебе  незаслуженную  боль,  и  только.  Лучше  уж  я
промолчу, пока мы не удостоверимся.
   - А если ты прав? - тихо спросил Эннеари.
   - Тогда это будет тем более горько, - сумрачно ответил  принц.  -  Но
тогда ты тем более должен увидеть все своими глазами.
   - Загадками говорить изволишь, -  напряженно  усмехнулся  Эннеари.  -
Если что-нибудь знаешь - скажи. Мне и без головоломок  ничего  не  ясно.
Ну, вот где я должен искать этих остолопов?
   Принц, не говоря ни слова, устремил твердый взгляд  куда-то  вдаль  -
туда, где не было уже никакой тропы, где пролегала ровная  земля...  где
закраина рощи прикрывала нечто такое, откуда в  небо  поднимался  густой
жирный черный дым.
   Лерметт обернулся к  эльфу.  Лицо  его  было  удивительно  строгим  и
печальным. Принц по-прежнему не произнес ни слова - однако ответ  и  без
того читался на его лице совершенно внятно и отчетливо.
   Сдается мне, ты их уже нашел.

***

   Лерметт хоть  и  считал  себя  хорошим  ходоком,  однако  за  Арьеном
поспевал едва-едва. И неудивительно. Вовсе не в том дело,  что  человеку
за эльфом не угнаться - да кстати, оно и  не  доказано.  Просто  Эннеари
гнала вперед, подгоняла, подхлестывала дикая тревога. А  у  Лерметта  на
душе мертвящей тяжестью лежало знание.
   Не правду он сказал. Ему отнюдь не казалось, что их с Арьеном привело
сюда одно и то же дело. Ничего ему не казалось. Он знал.  В  отличие  от
Эннеари,  который  мог  только  гадать,  что   же   такого   навытворяли
молоденькие эльфы, Лерметт об их художествах был осведомлен сполна -  за
вычетом, разумеется, тех, что случились уже после его отъезда. Нет,  эти
юнцы не крутили любовь с холеными  дочурками  высокородных  вельмож,  не
дрались  на  дуэли  с  желторотыми  сынками  этих  самых   вельмож,   не
ввязывались, к досаде людей, в состязания лучников, выиграть которые для
эльфа - плевое дело. Стряслось нечто куда более страшное. Да,  подростки
во всех краях и  во  все  времена  одинаковы  -  что  человеческие,  что
эльфийские.  Но  Арьену  предстояло  столкнуться  с   бедой   куда   как
посерьезнее, нежели обычные выходки балбесов, не отягощенных ни избытком
ума, ни жизненным опытом. Слухи об этой беде и погнали  Лерметта  послом
за перевал - а теперь, выслушав Эннеари и углядев столб дыма над скрытым
еще покуда от взора  пожарищем,  в  правдивости  слухов  принц  уверился
бесповоротно. Слишком уж один к  одному  все  сходилось.  И  хмурое  это
знание отяжеляло шаг Лерметта и  не  позволяло  ему  взглянуть  эльфу  в
глаза. В те самые глаза, которые вот-вот  увидят...  у  принца  язык  не
повернулся сказать Арьену, что именно эльфу предстоит увидеть. Он хотел,
он ведь и правда хотел сказать, предупредить как-то, смягчить неизбежный
удар... хотел - и не мог.
   Да и как о таком поведать? Какими  словами?  "Знаешь,  дружище,  твои
соплеменники не просто недоросли, сбежавшие от присмотра  взрослых.  Они
убийцы и погромщики..." Так, что ли?!
   Почему, ну почему Лерметт  так  страшно  обманулся,  прислушиваясь  к
голосу  своей  удачи?  Почему  он  решил,  встретив  эльфа,  что   нашел
провожатого? Почему не усомнился в этой мысли, раз за разом  преодолевая
завалы лишь для того, чтобы спустя самое малое время наткнуться на новые
препятствия? Почему не догадался раньше, что не эльф - его, а  он  эльфа
сопровождать  должен?   Почему?   Откуда   эта   дикая,   нерассуждающая
самонадеянность? Ведь если слухи не лживы - а они явно  не  лживы  -  то
каждый новый день означает новые жертвы. Сколько еще  человек  разорено,
изувечено или убито  оттого  только,  что  его  высочество  по  перевалу
валандаться изволил? Сколько еще жизней должно  увеличить  собой  и  без
того нестерпимое терзание, предстоящее Арьену?
   Эннеари остановился так резко и внезапно, что Лерметт едва не налетел
на него.
   - След, - растерянно пробормотал эльф. - Точно, след. Почему?
   Лерметт удивленно огляделся по сторонам. Никакого следа,  хоть  бы  и
заячьего, ничего даже отдаленно похожего на след видно не было.
   - Не вижу следов, - возразил принц.
   - Ты и не увидишь, - дернул уголком рта Эннеари. - Это не такой след,
как ты думаешь... не отпечаток  ноги  на  земле.  Это...  не  знаю,  как
объяснить... просто один эльф всегда знает, проходил  здесь  другой  или
нет. Не отпечаток, не запах... другое.
   От  неутолимой  тревоги  его  человеческая  речь,  доселе  безупречно
правильная, сделалась несколько сбивчивой.
   - Это след, - повторил Арьен. - Я его даже отсюда слышу.  Он  идет...
как это называть?.. поперек. Вот так. - Движением руки он  указал  путь,
идущий наперерез их собственному - от зеленеющего чуть  поодаль  густого
леса до рощицы, из-за которой подымался в небеса черный дым. -  Вот  там
они и шли... туда шли. - От растерянности