сплошного камня.
     - Слушайте, господа хорошие, - у артиллерии, похоже, нервы уже не того, - пойдемте отсюда, а? Или вперед, или назад, только здесь задерживаться не надо. Я хоть и не маг, но тоже чую... чегой-то нехорошее в воздухе.
     Интересно, думаю, как же ты с такими нервами немецкие танки на кинжальный подпускал. Хотя... там вокруг простор, в руках оружие, врага видать и друга рядом - тоже. А тут - даже и не явная опасность, а черт-те что с черт-те чем напополам.
     Ладно.
     - Пыль ты чуешь, - говорю, - в воздухе. Далеко хоть идти еще?
     - Еще метров сорок, - отвечает Колька, - а потом по лестнице вверх.
     - То есть как это ?вверх?? - удивляется Елика. - Так это твое место не в подвале?
     - Нет, конечно, - тоже удивленно Рязань отзывается, - что я, дурак, в этой темноте сидеть? Там, наверху, есть одна комнатушечка... стол, скамьи, все, как полагается, уютная такая, там еще печь открытая...
     - Камин, - говорю, - так эта штука называется.
     - А скажи мне, пожалуйста, воин Николай, - медленно так рыжая произносит, - за каким троллем ты потащил нас в этот проклятый богами подвал?
     - Ну, - замялся Рязань, - я... вообще-то...
     - Давай-давай, - подбадриваю, - колись... Коля. Долго же, думаю, он с духом собирается. На гадость какую хотел подбить, не иначе.
     - Я хотел, - выпаливает Колька, - чтобы вы вино выбрали. Ну и того... донести помогли, а то уж больно эти бочонки неподъемные. Дворецкий говорил, тут самые что ни на есть лучшие королевские вина хранятся. Марочные, во.
     Ну все, думаю, приехали. Сейчас рыжая этого олуха убивать будет.
     Переглянулся с Еликой, и тут мы с ней как заржем - чисто кони. Меня прямо согнуло. Весь этот тремор нервный дурацкий наружу прорвался. Хохочу, аж слезы текут - и остановиться не могу.
     Рыжая из-под шлема на нас с Еликой посмотрела, на Колю.
     - Слушай, Малахов, - спрашивает, - у вас там все такие умные или вас все-таки специально отбирают?
     - Конечно, - сквозь смех выдавливаю, - отбирают. Как же можно... такое ответственное дело на самотек пустить. Самых... что ни на есть... отборных.
     - Оно, - вздыхает Кара, - и видно.
     Отсмеялся кое-как, разгибаюсь - черт, аж пузоноет, а Коля смотрит на нас так удивленно-обиженно - конфетку у дитятки отобрали.
     - Вы это... чего? Я ж серьезно.
     - Ладно уж, - говорю, - веди нас... Сусанин, показывай свой погребок заветный.

***

     Погребок-то и в самом деле оказался капитальный. Одна дверца чего стоит - железом оббита, что твой танк, да и по толщине соответствует. Ну и замочек на ней - в самый раз Кощея Бессмертного к скале приковывать, заместо Прометея. Хорошо еще, что у Кольки ключи были. А за ней...
     - Вот, - гордо так Рязань говорит, - подвальчик.
     У меня только челюсть о пол клацнула.
     В подвальчике том от пола до потолка метра два, сколько по бокам - не видать, а уж про протяженность и думать страшно. Все это стройными рядами бочек заставлено - под потолок и в темноту тянутся. И паутина кругом.
     Ох, не фига ж себе, думаю, погребочек. Тут спиртного на дивизию, да что там... корпус полного состава споить можно.
     - Ну что, - говорю, - девушки. Командуйте. Я уж, извиняйте, в местных виноводческих обозначениях не силен.
     Елика медленно вдоль бочек пошла, рукой коснулась...
     - Невероятно, - шепчет. - Такое богатство... если про это станет известно, сюда сбежится полкоролевства. Только посмотри на даты, Лен! Эти запасы сделаны еще во времена Отступления Тьмы!
     - Я, - мечтательно так говорит рыжая, - чувствую себя попавшей в пещеру к дракону.
     - Любой дракон, - подхватывает Елика, - не задумываясь, отдал бы половину своих сокровищ в обмен на содержимое этого подвала. Смотри! Узнаешь эти значки? Это клеймо Рамгарского монастыря, а ведь он пал три века назад!
     На меня от их восторгов аж зев напал. Стою, моргаю.
     - Эй, - зову, - благородные дамы. Мы сюда на экскурсию пришли или по делу? Если вам тут хорошо, значит, будем в гости - правда, Коль? - наведываться. А пока давайте выберем что-нибудь одно и желательно подъемное.
     Елика только вздохнула с тоской.
     - Я бы, - говорит, - унесла отсюда половину и еще столько же. Такие вина... наверное, их и не найти больше нигде, разве что в таком же забытом подвале. По паре бочонков у драконов... в башнях Гильдий магов... заветные бочки старинных родов... у моего отца стоит одна бочка, на обручах которой выбито: ?Открыть, когда исполнится пророчество?.
     И замолчала.
     - А что за пророчество-то? - спрашиваю.
     - Увы, - разводит руками Елика, - этого не знает никто в замке. Прапрадед погиб в битве при Урмии, когда наследника еще носили под сердцем. Маги помогли восстановить часть фамильных заклятий, но многое было утеряно безвозвратно.
     - Ужас-то какой, - говорю. - Прям кошмар. А просто взять да и открыть эту бочку никто не пробовал?
     -Нет.
     - Почему-то, - сочувственно вздыхаю, - я именно так и думал.
     Ладно. Выбрали мы, в смысле, девушки наши, бочонок средней нетранспортабельности, ну а мы с Колькой его на раз-два взяли и потащили. Тяжелый, зараза, оказался, хоть и небольшой с виду. Пока его волокди, я раз пятнадцать пожалел, что в этом подвале на ?Аризоне? не развернуться. Три четверти тонны - и кайне проблем. Не то что у меня - грузоподъемность в одну человеческую, то бишь солдатскую, силу. А Кольке и того тяжелее - он еще и дорогу объяснял.
     По дороге, кстати, наткнулись на пятерку бородатых коротышек... ростом метр с хвостиком, плотные, даже, я бы сказал, кряжистые, что твои пеньки. Все в кольчугах, у двоих топоры с них самих размером.
     Я на них уставился - а рыжая меня сзади толкает.
     - Малахов, ты что стал? Гномов не видел?
     Гномы, значит. Ну-ну. Кто следующий? Дюймовочка? Или сразу трехдюймовочка?
     Кое-как дотащили. Уронили бочонок рядом со столом, плюхнулись, я ворот рванул, чувствую - гимнастерка на спине к телу прилипает. Надо же, думаю, всего ничего волокли, а взмок, словно после марш-броска хорошего.
     Колька, кстати, не лучше выглядит. Тоже весь в потеках, хоть выжимай, не снимая. Плюс на спине пятно здоровое, уж не знаю от чего.
     Зато девушки бодрые, веселые. Елика гобелены на стенах изучает, Кара мигом четыре кружки раздобыла - хорошие такие кружки, по пол-литра каждая - и принялась их платочком протирать.
     Зальчик, кстати, и в самом деле ничего, уютный. Можно даже сказать... эта... располагающая. К душевному времяпрепровождению. Печь типа ?камин?, рядом специальная вешалка для... этих самых. Я хоть и рассказ товарища Зощенко читал, но как ?кочерга? во множественном числе будет, так и не понял. Стены гобеленами завешаны, на полу шкуры, медвежья у камина, а у стола, судя по голове, волчья, только я бы на этого волчару меньше чем с ?ручником? идти не рискнул. А еще лучше - в танке. Ну и, само собой, стол, скамейки, все дерево, уж двести лет как потемневшее - я такое как-то в трофейном журнале видел. Фото баварской пивной, где бесноватый фюрер карьеру свою начинал - речуги толкал, в перерыве между пивом и сосисками. Подумать только - подавился бы тогда сосиской или какой-нибудь бюргер, пива перебравший, за скамью схватился... а скамьи, что там, что здесь, такие, что можно одним махом отделение Адольфов положить - и еще на двух Геббельсов останется.
     В общем, очень симпатичный зальчик, и девушки с ним тоже хорошо сочетаются, разве что малость экзотично. А вот мы с Рязанью из общего гармонического ряда явно выпадаем - как по содержанию, так и внешне.
     Посмотрел я еще раз на Колькино пятно... умные слова припомнил.
     - Уважаемые дамы, - говорю, - вопрос у меня к вам. Если я сейчас до пояса разденусь, никого из присутствующих этим не шокирую?
     - Не знаю, как Лен, - рассеяно так отзывается Елика, не отрываясь от гобелена, - она у нас девушка юная, а меня ты не шокируешь, даже если разденешься весь.
     - Ну, - говорю, - настолько-то я и еще не одичал.
     - Неужели? - а вот это уже рыжая. Посмотрел я на нее... ничего не сказал, вздохнул
     только и гимнастерку через голову потащил. Снял, глянул - вроде никуда не вляпался, кроме потеков ничего не наблюдается. Что ж, думаю, и на том спасибо. Здесь-то ?Студебеккера? под окнами нет.
     Положил гимнастерку рядом на скамью, глаза поднял - а девчонки-то обе, даром что такое равнодушие изображали, так на меня уставились, будто я не я, а картина какая, редкостной художественной ценности. Мне прямо неловко стало от такого внимания. Главное - абсолютно непонятно с чего. Я ведь даже наколками не баловался, хотя у нас многие делали. Не хотел, и все. Оно, конечно, может, когда и полезно бывает... при опознании, например. Только ведь заранее не угадаешь, какая именно часть от тебя после попадания сохранится, а все руки-ноги под хохлому расписывать - это уже будет не разведчик, а беглый экспонат этнографического музея.
     - А что это, - спрашиваю, - вы на меня так смотрите? Поэму Лермонтова на мне вроде бы никто не писал.
     Главное, смотрят так... если у Елики в глазах еще какой-то женский интерес мелькает, то у Кары взгляд... восхищенно-жалостливый.
     Тут еще Рязань от созерцания бочки своей отвлекся, и на меня свои ясны очи навел.
     - Да уж, паря, - говорит, - видно, потрепала тебя жизнь. И погрызла.
     Я вниз гляжу - ничего не понимаю. Вроде пузо, как пузо, через ремень пока не свисает, грудь тоже вполне человеческого вида. Не такая, конечно, покрышка, как у Олефа, да и Арчет, пожалуй, тоже меня по этому показателю запросто перекроет. У меня-то больше жилы...
     А рыжая осторожно так руку протянула и самыми кончиками пальцев плеча касается.
     - Бедный, - шепчет, - где ж это тебя так? Тут только до меня дошло.
     - Ах, это, - улыбаюсь. - Не бери в голову. Оно только выглядит страшно, а на самом деле - ерунда, царапины.
     Это в меня один олух три месяца назад итальянской гранатой запулил. А у нее осколочное действие совершенно никакое, метр-два от силы. Ну, посекло слегка. Гимнастерка, конечно, уже восстановлению не подлежала, а в остальном - все хорошо, прекрасная маркиза. Эти итальянские наступательные - системы ?ОТО? или Бреда - такой, по совести говоря, хлам... у них даже запал не с замедлителем, как наш ?УЗРГ?, а ударного действия. То есть в снег, в грязь - не срабатывает сплошь и рядом.
     - У нас, - Елика аж сглотнула, - редко доводится видеть подобное.
     Странно.
     - Постой-постой, - говорю. - Может, я чего не понимаю, но, по-моему, у вас наоборот, всякие там бретеры и прочие рубаки должны шрамами щеголять? Они же друг друга такими железяками пластают, что после хорошего боя шрам на шраме должен быть?
     Девушки недоуменно так переглянулись... потом Кара вдруг в кулачок прыснула.
     - Прости, - выдавливает. - Я совсем забыла, что у вас нет магов-целителей.
     - А... - начал я было, и сразу же пасть захлопнул. Вспомнилось, как меня Иллирии пользовал. Точно ведь - рубец снял на ?ура?, словно и не было там ничего. А с мелочью этой он, наверное, просто возиться не захотел, да и верно - вреда от нее никакого, даже для внешности - чай, не на роже.
     - Таким количеством шрамов, - добавляет Елика, - у нас может похвастаться только очень неумелый боец... который постыдился обращаться к целителю.
     - Спасибо, - вздыхаю, - за комплимент. Утешила.
     - Сергей... я ведь совсем не...
     Тут Колька как грохнул по бочке - и сразу в воздухе чем-то повеяло. Ароматным таким.
     - Готово, - заявляет Рязань. - Давайте кружки.
     Начал он зачерпывать. Я свою кружку пустую забрал, ладонью прикрыл.
     - Слышь, - тихонько ему говорю, - мне полкружки, не больше. А то ведь вот-вот к комбригу... если учует или блеск какой в глазах увидит, будет мне такой, как ты говорил, скипидар. С патефонными.
     - Малахов, - Елика забавно так личико сморщила. - Не забивай голову.
     Брякнула на стол свой мешочек бархатный, порылась в нем и протягивает мне... ну, конфету, наверное.
     Размером чуть меньше грецкого ореха и будто шоколадом обмазана.
     - Вот, - говорит. - Проглотишь - и можешь хоть к Верховному Жрецу на прием идти.
     Колька на эту ?конфету? уставился, как на орден Красного Знамени.
     - Слышал я... - хрипло так говорит, - про эти пилюли волшебные, вот только видеть не доводилось. Подфартило тебе, Серега. Это ж эк... эк...
     - Эквивалент.
     - ...во, это самое пяти ведер рассола.
     - Так что, - добавляет рыжая, - пей спокойно, Малахов.
     Я только зубами скрипнул.
     - Ну смотрите, - говорю. - Под вашу ответственность.
     Отдал Кольке кружку, тот ею зачерпнул, вернул мне. Я в нее носом ткнулся - пахнет просто потрясающе. Я, конечно, всяких там знаменитых французских и прочих вин не пробовал, но сильно подозреваю, что по сравнению с этим они ну са-авсем не играют - так, наливка домашняя.
     Рязань встал, кружку торжественно так на уровень глаз поднял.
     - Я, - говорит, - никогда не умел длинных и правильных тостов произносить. Поэтому, давайте просто - за встречу!
     И к кружке присосался. Ну и остальные... не отстали.
     Первые пару глотков я еще осторожничал. Кто его, думаю, знает, во что это вино за лешую уйму лет перебродило? Пахнет-то хорошо, а на вкус?
     Вкус у него был - непередаваемый. Кажется, именно это вот ощущение букетом и называют. Не получается его словами описать, у меня, по крайней мере. Это... ну, как рассвет в летнем лесу пытаться описать... гармоничная какофония, вот.
     В общем, глотнул я, прислушался, как это вино масляно по горлу вниз катится, как в желудке оказывается - и сразу по телу волна пошла, не тепла, как от спирта, а мягкости эдакой, довольства, словно котяру сливками накормили. Остаток кружки уже залпом выдул. И все.
     Коварнейшая штука это вино, доложу я вам. Так внезапно в голову ударило - вроде бы только вот сидел себе, все в порядке - и вдруг, раз, обрыв и дальше уже только рваная кинохроника пошла.
     Первым все-таки, по-моему, Николая развезло. По крайней мере, больше всего мне запомнилось, как он своими здешними подвигами хвастался.
     - ...а на поляне трое орков со ?шмайссерами?. Сидят и тушенку лендлизовскую из банок выковыривают. Ну, тут уж я озверел. ?Я есть темный эльф! - ору. - Нихт шиссен?, а сам потихоньку кольцо из гранаты за спиной выдергиваю.
     ...с дубиной против саперной лопатки. Я с ней на эсэсовцев ходил, а тут тролль. Подумаешь...
     Это тоже Колька. Потом, по-моему, Елика что-то втолковать пыталась, причем лично мне.
     - ...и з-запомни, Сергей, пытаться заставить дракона сделать что-нибудь - это один из способов самоубийства, причем не самый приятный.
     - Ну, думаю, теперь-то уж точно в Наульмире гробы подорожают.
     Это опять Рязань встрял. И следующая фраза тоже его была.
     - Огров там - чуть ли не под каждым кустом. Так что я в те места без ?ПТР? не ходок.
     А вот дальше уже меня нести начало. А вот что именно я там плел - в упор не помню. Может, оно и к лучшему - не так стыдно.
     - Привет, уроды, говорю им. У меня для вас новость, только вот не знаю, насколько приятная. Я вас сейчас убивать буду.
     Вот это моя была. И следующие две тоже.
     - Ну ладно. Не хотите по-хорошему - умрите геройски.
     - Вот так и стою - я с автоматом, да смерть с косой.
     - ...и когда Сергей вел нас...
     Так, а вот это уже рыжая пошла. И главное, имя мое нежно так произносит, напевно. Звучит почти как Сереженька. ...
     - ...и когда дракон ринулся прямо на нас...
     Все, думаю, сейчас у меня уши начнут в трубочку сворачиваться. А затем вспыхнут и прогорят, и только пепел осыплется.
     Потом опять Елика что-то мне втолковывать пыталась. Про гномов. Нет, не про гномов. И не про этих... ну, который зеленый, который еще от насморка скопытился... гоблин, вот. Черт, как же она их обзывала-то? Гниль? Гноль? Не помню. Ну и ладно.
     А голова тяжелая - спасу нет. Словно не мозги, а свинец в черепушке бултыхается. Хотя... проку сейчас от тех мозгов.
     В общем, не выдержал я. Голову уронил, хорошо еще, что на руки, а не прямо на столешницу. Стук бы вышел знатный - дубом об дуб. Лежу, правым глазом за остальными наблюдаю - хорошо.

Глава 18

     Как у меня во рту конфета оказалась - тоже не помню. Но раскусить я ее раскусил. Не знаю, как там насчет пяти ведер рассола, но стокилограммовой фугаске эта конфетка точно была эквивалентна. Весь алкоголь - как взрывной волной вымело. Правда, скрутило при этом так, словно его из меня, как из белья стираного, выжимали.
     Длилось это секунду, не больше, а потом я очнулся - сижу за столом, глаза стеклянные, челюсть отвисшая, по лицу пот холодный ручьями стекает и трезвый, как стеклышко, - красота.
     Попробовал Николая за воротник поднять - куда там. Тут тягач нужен, да и не всякий подойдет.
     Рыжей за столом и вовсе не наблюдалось. Я вокруг обошел, гляжу - а она на скамейке уютно так расположилась, ножки в бронесапожках поджала - чистый ангелочек с фрицевских открыток, жаль только, шлем с крылышками сняла.
     Зато Елика сидит почти что прямо и без всякой посторонней помощи. Вот только взгляд абсолютно остекленевший - и зевает поминутно.
     Я для пробы у нее перед носом ладонью помахал - круглый ноль. Попробовал ее за плечо потрогать, и тут она мне как вцепится в руку... хорошо еще, что я прием этот, спасибо капитану нашему, знаю, так что от второй ее руки увернулся. А то ведь перелом локтевого сустава - штука паршивая и пределом моих мечтаний на данный исторический момент отнюдь не являющаяся.
     Пальчики, однако, у этой магички... ну и реакция тоже ничего.
     - Не надо, - говорит она, - меня так трогать.
     - Больше не буду, - обещаю. - Я вообще просто попрощаться хотел... хоть с кем-нибудь. И... ты сможешь эту парочку потом утащить?
     - 3-запросто, - а язык у нее все-таки заплетается. - Б-берем левитирующее з-заклинание...
     - Знаешь, - говорю, - давай без технических подробностей.
     - В-вытащу я их, не волнуйся. - Елика голову в мою сторону чуть повернула, взгляд... как же это... а, сфокусировала. - Запей.
     - Что?
     - Пилюлю. Запей.
     Был бы тут еще воды стакан. Ладно, думаю, уж от пары-то глотков я обратно не окосею. Тем более что по рекомендации, можно сказать, лечащего врача.
     Взял свою кружку, тяну - не идет. Сильнее тяну - не идет. Словно у нее донце к столешнице электросваркой приварили. Донце глиняной кружки к деревянному столу! Приехали, называется. Хватай мешки - вокзал отходит!
     Попробовал Колину поднять - все в порядке, кружка, как кружка. А моя - только вместе со столом.
     - Эй, магичка, - спрашиваю, - твои штучки?
     - Что?
     - С кружкой. Ты приклеила?
     - Т-ты о ч-чем?
     Я еще раз за свою кружку взялся, дернул так, что, кажется, у стола ножки приподнялись...
     - Вот, - говорю, - об этом.
     Елика на кружку уставилась, моргнула пару раз, а потом спокойно так руку протягивает и р-раз - поднимает. Без всякого, что характерно, усилия.
     Я у нее кружку забрал, отпил пару глотков, обратно на стол поставил. Подождал чуть и снова поднял. Тоже без всяких усилий. На донце посмотрел - кружка как кружка, никаких следов клея или, допустим, цемента.
     Поставил обратно, на Елику уставился. А она - на меня. Минуты две так молча друг на друга глазели.
     - Ну и что, - спрашиваю наконец, - это было?
     - Ты меня об этом спрашиваешь? - удивляется магичка.
     - А кого?
     - Откуда я знаю! Твоя же кружка!
     - Ну маг-то из нас двоих - ты!
     - И что? - удивляется Елика. - Это, - на кружку кивает, - не магия, а... чушь какая-то. Фло... фле... флюктуация.
     - Чего?
     - Стихийное проявления Хаоса в порядке Обыденности, - зевает магичка. - Такое объяснение тебя устроит?
     - Нет.
     - А другого, - ухмыляется Елика, - не будет. По крайней мере, от меня не дождешься. И вообще, - вскидывается, - тебя ведь, кажется, ждут? Вот и иди себе... лесом.
     - Только без нервов. Уже иду. Гимнастерку вот только натяну.
     Елика на меня рукой махнула