м,  и  кабина
начала подниматься, однако, едва дотянув до третьего этажа, остановилась
из-за отключившегося электричества.
   Полковник выругался и  начал  отжимать  дверь  в  сторону.  Она  была
непрочной и легко поддалась. Рахим пролез в образовавшуюся  щель,  затем
протащил за собой сумку.
   Распрямившись, он прислушался. Шаги на лестнице гремели и наверху,  и
внизу.  Загонщикам  не  терпелось  поймать   "Лейбовича",   и   они   не
останавливались ни перед какими жертвами.
   "Интересно, есть ли в этом городе полиция? Почему эти бездельники  не
спешат мне  на  помощь?!"  -  мысленно  негодовал  Рахим,  карабкаясь  к
небольшому квадратному окошку,  которое  могло  быть  входом  в  систему
вентиляции, но могло и оборваться в какой-нибудь глубокой, всеми забытой
шахте.
   Впрочем, выбора не оставалось.
   - Вон он, сволочь! - закричали сзади. Ускользавшего  Рахима  схватили
за ногу, но каблуком второй он крепко заехал кому-то в физиономию.
   Пострадавший заорал и  в  отместку  швырнул  вслед  Рахиму  еще  один
вышибной заряд.
   "Ну вот, отсчет пошел..." -  уныло  подумал  полковник,  стараясь  не
загадывать, чем это кончится.
   Страшные секунды, казалось, растянулись в  часы,  но  и  они  все  же
закончились - и чудовищная сила швырнула Рахима  вперед.  Она  протащила
полковника  через  горловину,  которую  он  никогда  бы   не   преодолел
самостоятельно, а потом отпустила, позволив  несчастному  самостоятельно
лететь вниз, ударяясь о бесчисленные стенки и перегородки.
   Рахим стонал,  охал,  выкрикивал  короткие  ругательства  и  даже  не
догадывался, что попал в заброшенный механизм-веялку, оставшийся  с  тех
времен,  когда  это  здание  было  элеватором.  Глаза  и  рот   забивала
перегнившая зерновая  труха,  верещали  задавленные  крысы,  и  падение,
казалось, не закончится никогда.
   Последние несколько метров Рахим преодолел с относительным комфортом,
а затем вышиб  головой  проржавевшую  заслонку  и  вылетел  на  середину
проезжей части улицы.
   В облаках пыли, трухи и чешуек серебристой  краски  он  шлепнулся  на
потрескавшийся асфальт,  и  летевшие  с  ним  вместе  крысы  с  шипением
разбежались  в   разные   стороны,   напугав   нескольких   прохожих   и
автомобилиста. Последний не справился с управлением и врезался  в  мачту
городского освещения.
   Какая-то женщина стала звать полицию, а  шедший  с  бабушкой  мальчик
указал на Рахима пальцем и крикнул:
   - Это же Ботлинк - повелитель крыс!  А  ты,  бабушка,  говорила,  что
Ботлинк бывает только в сказке!
   Рахиму ничего не оставалось, как  вскочить  на  ноги  и  похромать  в
ближайший переулок. Попетляв между припаркованными автомобилями и баками
с мусором, он ввалился в какой-то подъезд  и,  забившись  под  лестницу,
начал проводить ревизию своего состояния.
   Все его тело  было  покрыто  синяками  и  ссадинами,  однако  никаких
серьезных травм он не получил, если не считать пореза на предплечье.
   Отдохнув  еще  немного,  Рахим  поднялся,  отряхнулся   и   осторожно
высунулся на улицу.
   Мирная  картина  гуляющих  старушек  и  писающих  на  столбы  собачек
успокоила  полковника,  и  он  осторожно  двинулся  в  сторону   центра,
определив  направление  по  шпилям  ухоженных  и  блестящих  небоскребов
финансового сити.
   События последних часов заставили Рахима изменить свои планы.  Больше
он не собирался искать бюро секретных служб и бы и рад сдаться в  первом
же полицейском участке.

54

   Полицейский капрал Пролпинек сидел за стойкой дежурного  отделения  и
сосредоточенно смотрел на дверь. Его дежурство подходило к концу, а день
сегодня выдался на редкость трудным.
   Сначала драка резервистов у фонтана  на  центральной  площади,  затем
кража ручного павиана из квартиры члена Военного совета Урайи и  наконец
нашествие бездомных бродяг. Они совершали марш от самого  Ист-Ловетерра,
и повсюду, где проходили, городские  полицейские  имели  много  проблем.
Обычного нищего можно было вывезти на свалку да и пристрелить втихую, но
только не этих - в кармане  у  каждого  было  удостоверение  ветерана  и
застрелить такого без суда было невозможно.
   С одной стороны, капрал их прекрасно понимал. Он и сам провалялся  по
госпиталям почти полгода, пока наконец научился заново ходить  на  своих
двоих и не орать по ночам,  когда  снилось,  будто  в  его  окоп  попала
зажигательная ракета.
   Ох уж эта ракета! Несмотря на все старания доктора Шпайндера,  капрал
до сих пор клал рядом с кроватью мокрое полотенце. Эта  предосторожность
позволяла ему быть готовым к ночной атаке и  чувствовать  хоть  какую-то
защиту. Там, во сне - в лесу у деревеньки Картхаус, Проллинек  вспоминал
о приготовленном полотенце, и тогда ракета пролетала над  его  окопом  и
попадала в окоп второй линии, которую держала другая рота.
   Из  оружейной  комнаты  вышел  Спайк  Лоум.  Он  попросил  у  капрала
закурить. В отличие от других чистокровных урайцев Спайк не был задницей
и давал в долг. Еще он не рвался стать офицером, и  это  тоже  нравилось
простым  парням  из  патрульной  службы,   серолицые   собратья   Спайка
сторонились янычар, но только не он.
   - Как у нас с пушками? - спросил капрал, чтобы  не  думать  о  ночных
кошмарах.
   - Капитан перегнул палку, - развел руками Спайк. - Мы можем выдержать
целую войну и еще останется.
   - Наверное, ему очень нужно место старика Дьюка, ведь того  переводят
в управление, - предположил капрал и зевнул.
   - Скорее всего, иначе чего бы он так забеспокоился?
   С улицы послышались возбужденные голоса  -  небольшой  отряд  пришлых
оборванцев проследовал мимо участка, выкрикивая  оскорбления  по  адресу
полицейских.
   - Ох, не просто так они здесь ошиваются. - Спайк покачал  головой  и,
отойдя от стойки, закурил, тем самым нарушая правила.
   Открылась входная дверь, и в дежурку вошел патрульный Коут.
   - Видели этих уродов? - спросил он, кладя на стойку свою дубинку.
   - Видели, - кивнул  Проллинек  и  посмотрел  на  настенные  часы.  До
окончания его смены оставалось меньше двух часов.
   - На третий круг заходят, думаю, сейчас прорываться будут...
   - Почему думаешь, сейчас? - поинтересовался Спайк.
   - На соседний участок нападали после третьего захода...
   - Да ладно вам, ребята, какое это нападение. Они поорут, а мы  им  по
башке дубинками - вот и все нападение, - возразил Проллинек.
   В  этот  момент  на  улице  снова  послышались  голоса,  затем  дверь
распахнулась, и на пороге появились трое оборванцев. Они  были  худые  и
грязные, выражение их лиц говорило, что по-доброму договариваться они не
намерены.
   - Мы требуем встречи с мэром города! -  воскликнул  самый  худой.  Он
напомнил капралу его фронтового друга Чипа, вместе с которым  попал  под
зажигательную ракету. Чип  тоже  выкарабкался,  хотя  пострадал  сильнее
Проллинека.
   Так же, как и Проллинек, Чип не мог спать, потому что  во  сне  снова
горел заживо. Каково слышать каждую ночь, как  трещит  от  горючки  твоя
собственная шкура?
   С ним  тоже  работал  доктор  Шпайндер.  Он  постоянно  твердил,  что
опасность уже позади и остается лишь изгнать засевший в голове страх.
   "Я погружу вас в глубокий гипнотический сон, и  вы  сможете  пережить
эту ситуацию еще раз, - уверял доктор.  -  После  подобного  путешествия
ваши проблемы исчезнут. Это подтверждено моей многолетней практикой".
   Проллинек тогда отказался. У него было такое ощущение, что  он  может
не вернуться обратно. Он не сумел бы объяснить  причину  своих  страхов,
просто боялся, и все.
   Чипу терять было нечего. "Я не сплю уже почти год, и если этот  фокус
мне не поможет - я прыгну с моста", - сказал он тогда, и доктор Шпайндер
очень обрадовался. Он любил свою работу.
   С  трудом  откинув  воспоминания,  капрал  вернулся   к   тому,   что
происходило в участке.
   - Проваливайте, парни, у мэра и без  вас  полно  дел,  -  посоветовал
непрошеным гостям патрульный Коут.
   - Мы знаем свои права, - заявил худой бродяга. -  Арестуйте  нас  или
устройте встречу с мэром.
   - Не будет ни того, ни другого, - с нехорошей улыбкой возразил  Коут,
недвусмысленно похлопывая дубинкой по ладони. - Если  не  уйдете  отсюда
сами, мы вас просто вышвырнем.
   - И все же вам придется нас арестовать. Мы вас заставим, - решительно
возразил худой, который в этой троице был за главного.
   - Интересно, как?! - развеселился Коут.
   - А вот как,  -  произнес  бродяга  и  залепил  полицейскому  звонкую
пощечину.
   Первые несколько секунд в дежурке стояла абсолютная тишина, а лицо  и
шея Коута медленно багровели. Затем он заревел, как буйвол,  и  бросился
на обидчика, забыв даже про свою дубинку.
   Коута встретили жесткие кулаки бродяг,  и  ему  на  помощь  бросились
Спайк и Проллинек. Втроем они быстро оттеснили  оборванцев  к  двери,  а
Коут, подхватив свою дубинку, со всей силы ударил по голове зачинщика и,
когда тот уже падал, приложил его еще раз.
   После этого оставшихся в меньшинстве бродяг вытолкали за дверь, и  на
какое-то время в участке воцарилась тишина.
   - Кажется, ты того...  пристукнул  ублюдка,  -  констатировал  Спайк,
щупая у лежащего пульс. Впрочем, и так было видно, что на этом свете все
дела бедняги закончены. Изо рта и ушей у него текла кровь.
   Видимо, заметив  через  стекло  драку,  в  приемное  помещение  вышел
лейтенант Паппер.
   - Что у вас тут такое? - спросил он и без интереса взглянул на труп.
   - Бродягу зашибли, - ответил Коут и тяжело вздохнул.
   - Ну так вызывайте коронера, а  то  он  тут  всю  дежурку  провоняет.
Проллинек - вы ведь дежурный.
   - Слушаю, сэр.
   Лейтенант ушел, а капрал стал вызывать коронерскую службу.
   В этот момент дверь снова распахнулась и в  дежурку  влетел  один  из
тех, кого они только что вытолкали.
   - Арестуйте меня! - потребовал он. - Я примарский шпион, посланный  с
секретной миссией!
   Стоявший ближе других к  "шпиону"  Спайк  придержал  дверь  и  пинком
выбросил бродягу на улицу. Однако не успел он облегченно вздохнуть,  как
в отделение ворвался еще один сумасшедший:
   - Я агент Имперской военной разведки! Я хочу сдать...
   Договорить ему не дали  -  удар  в  лицо  отбросил  второго  "шпиона"
обратно на улицу.
   - Уф-ф. - Спайк потряс кистью. - Кажется,  я  сломал  об  это  дерьмо
палец...
   - Ерунда, - возразил капрал Проллинек. - Просто отбил, такое  бывает.
Приложишь холодный компресс, и все пройдет.
   - О, коронеры приехали, - выглянув в окно, заметил Коут.
   И  действительно,  скоро  послышались  их   неспешные   шаги,   дверь
открылась, и на пороге возникли флегматичные санитары.
   Проллинек еще с фронта помнил,  что  лица  людей  подобной  профессии
обычно не выражают никаких эмоций.
   - Угу, - произнес один санитар и, достав стандартный бланк,  протянул
его капралу. Тем временем второй санитар разложил рядом с телом носилки.
   Проллинек наскоро заполнил в  бланке  положенные  графы,  а  напротив
позиции "обстоятельства смерти" написал - "уличные беспорядки".
   Санитар снова сказал "угу" и, даже не взглянув в документ, сунул  его
в карман халата. Затем  вдвоем  с  напарником  они  переложили  тело  на
носилки,  взялись  за  ручки  и  вышли  через  дверь,   предупредительно
распахнутую Спайком.
   Теперь, когда бродягу вынесли, капрал Проллинек снова вспомнил своего
друга. В тот раз док прямо на его глазах ввел Чипа в гипноз, и, наблюдая
за тем, какие ужасные гримасы появлялись на лице друга, Проллинек и  сам
будто совершал это путешествие в прошлое.
   Атака десанта примарских наемников, и кровопролитный  бой  на  опушке
леса. Тщетно поредевшая рота ждала подкрепления, а когда стало известно,
что помощь уже идет, примары накрыли опушку ракетным залпом.
   Все это заново читалось на лице загипнотизированного  Чипа,  а  затем
произошло то, во что позже никто не мог поверить.  Тело  Чипа  вспыхнуло
ярким чадящим пламенем, и док еле успел  отпрыгнуть,  чтобы  не  сгореть
вместе с ним.
   На Чипе сгорело все. И то, что с таким трудом и терпением  наращивали
ему врачи во время сеансов  биологического  восстановления,  и  то,  что
помог ему спасти в окопе Проллинек,  набросив  на  друга  большой  кусок
ткани-нейтрализатора.
   Тогда он сумел помочь Чипу, но во  время  гипнотического  путешествия
его не оказалось рядом, и Чип сгорел полностью прямо в кабинете  доктора
Шпайндера.
   Продолжая думать о своем, капрал вышел из-за стойки и через  открытую
дверь стал смотреть, как убитого бродягу грузят в серый фургон.
   Неожиданно в проеме появился какой-то человек, загородив собой фургон
коронеров.
   - В чем дело, приятель? - недовольно спросил капрал.  Вид  незнакомца
не внушал ему доверия: пыльная порванная одежда и ссадины на лице. И еще
этот человек как-то глупо улыбался.
   - Прошу прощения, господа, - произнес он. - Я бы хотел  поговорить  с
самым старшим офицером...
   - А тебе точно не  мэр  нужен?  -  поинтересовался  Спайк,  оглядывая
незнакомца с головы до ног.
   - Нет, не мэр, - ответил странный бродяга.
   - Тогда можешь для начала поговорить со мной, - предложил  капрал.  -
Моя смена еще не кончилась.
   - Хорошо, - согласился бродяга. - Дело в том, что я  агент  Имперской
военной разведки и хочу...
   Договорить очередной "шпион" не успел, потому  что,  получив  сильный
удар в челюсть, вылетел на улицу.

55

   "Что же я сделал не так?" - спрашивал себя полковник Рахим,  лежа  на
мостовой недалеко  от  дверей  полицейского  участка.  Нет,  он  ожидал,
конечно, всякого, включая побои, однако уже в камере,  после  ареста.  А
тут ему дали в морду просто так, словно какому-то хулигану.
   Мимо полицейского участка проходили  редкие  прохожие,  с  удивлением
глядя на валяющегося человека.
   Преодолевая слабость, Рахим поднялся  на  ноги  и,  сплюнув  кровавую
слюну, снова пошел в полицейский участок.
   Как только он  показался  на  пороге  дежурного  помещения,  один  из
полицейских взял со стойки дубинку и направился к нему. В его намерениях
можно было не сомневаться.
   - Похоже, парень, тебя тоже увезут отсюда коронеры, - сказал он.
   Рахим молниеносным движением выдернул из сумки  пистолет  и  направил
его  в  лицо  патрульному.  Тот  замер,  уставившись  в  черный   зрачок
пистолета.
   Дежурный капрал, тот самый, что ударил Рахима,  когда  тот  сдавался,
вскочил из-за стойки, но так и остался стоять, поняв, что ничего сделать
не успеет.
   Третий полицейский, видимо представитель  коренной  нации,  улыбнулся
Рахиму во все пятьдесят зубов и поднял руки, показывая, что у  него  нет
оружия.
   - Успокойся, приятель, - сказал он. - Если тебе  нужно  поговорить  с
мэром, то мы немедленно ему позвоним...
   - Да что вы привязались ко мне со  своим  мэром?  Я  агент  Имперской
военной разведки и я хочу сдаться и встретиться с представителями  ваших
спецслужб... Если бы у нас кто-то только заикнулся о таком на улице, его
бы немедленно взяли, а вы что делаете?!
   - Что? - спросил ураец, быстро переглянувшись с дежурным.
   - Вы дали мне в морду, как какому-то бродяге.
   - Но вы не очень-то похожи на  шпиона,  сэр,  -  растерянно  произнес
капрал.
   - Хорошо, какие вам еще нужны доказательства?
   - Надо подумать, - пожал плечами капрал.
   - Думай поскорее, Проллинек, - попросил его взмокший патрульный Коут.
Ему казалось, что незнакомец с пистолетом вот-вот  потеряет  терпение  и
выстрелит.
   - Вот, держи, - с этими словами Рахим швырнул капралу свою  сумку.  -
Посмотри, что в ней...
   Дежурный  с  интересом  начал  рыться  в  кармашках  и  первым  делом
наткнулся на нож.
   - Хорошая штука, - заметил он и положил нож на стойку. -  Однако  сам
по себе он ничего не объясняет.
   В следующем отделении капрал нашел пузырек с ядом.
   - Таблетки. Судя по всему, лекарство, - объявил он.
   - Это не лекарство. Это смертельный яд, - сказал Рахим.
   - Яд? А как мы это сможем проверить?
   - Очень просто. Сожри одну таблетку. Капрал  и  ураец  переглянулись,
однако проверять яд никто не стал.
   - Удостоверение, - продолжал дежурный. - По виду  ничего  особенного.
Написано: "...полковник  Джадо  Рахим.  Имперская  военная  разведка..."
Стоп! Стоять на месте, полковник Рахим! Вы разоблачены!
   - Ну наконец-то, - вздохнул шпион и протянул Коуту пистолет рукояткой
вперед. - Держи. Думал уже, придется в суде доказывать, кто я такой...
   - Спасибо, сэр,  -  занемевшими  губами  прошелестел  Коут,  принимая
пистолет, словно дорогой подарок.
   - Попрошу руки в наручники, сэр, - учтиво предложил Спайк.  Рахим  не
возражал.  Он   почувствовал   облегчение,   когда   наручники   наконец
защелкнулись.
   -  А  вон  и  лейтенант  идет,  -  сказал  капрал,  посмотрев  сквозь
застекленную панель. - Чувствует поживу, сволочь.
   Лейтенант Паппер действительно пробирался  между  столов  полицейских
инспекторов,  заинтересовавшись  событиями,  происходящими  в   дежурном
отделении.
   Закрыв за собой звуконепроницаемую дверь, он внимательно посмотрел на
грязного, перепачканного кровью человека:
   - Почему он в наручниках? Я же приказал не арестовывать этих бродяг!
   - Это не бродяга, сэр. Это примарский  шпион,  -  доложил  капрал.  -
Агент военной разведки.
   - Шпион! - воскликнул лейтенант и еще  раз,  уже  совсем  по-другому,
посмотрел на полковника Рахима. - Да еще из военной разведки...
   Лейтенант сделал шаг назад и, указывая на пленника, приказал:
   - Смотрите за ним внимательно, а лучше заприте в камеру! Они, шпионы,
знаете какие фокусы могут выкидывать! Смотрите, а  я  побегу  звонить  в
управление... Надо же - шпион!

56

   Лейтенант убежал, а Рахима отвели в отдельную камеру.
   В ней пахло потом и отхожим местом, однако полковник был доволен, что
машина завертелась. И потом, здесь, в камере  полицейского  участка,  он
чувствовал себя в большей безопасности, чем на  городских  улицах.  Ведь
там ему в каждом прохожем мерещился агент СИБ, который готов фанатически
преследовать  какого-то  Лейбовича,  за  которого  Рахима  так  неудачно
приняли.
   Пока полковник отдыхал в камере, лейтенант Паппер делал доклад своему
начальнику:
   - Так точно, сэр, негодяй был схвачен во время моего дежурства... Мои
ребята постарались.
   - А где он был схвачен? - поинтересовался начальник.
   - Он был схвачен в дежурном отделении.
   - В дежурном отделении? А что же он там делал?
   - Я так понимаю, сэр, пытался проникнуть в наше расположение.  Думаю,
секретные документы архива подвергались серьезной опасности.
   - Да уж понятно. С военной разведкой не шутят...  Ладно,  Паппер,  вы
можете отдыхать, а я сам дам этому делу ход.
   Закончив  разговор  с  лейтенантом,  начальник  тут  же  связался   с
собственным руководством.
   - Слушаю, - пророкотало басом руководство.
   - Это я, сэр, - сообщил начальник.
   -  Слышу,  что  ты,  -  вздохнуло  руководство.  -  По  какому   делу
беспокоишь? Важное что-нибудь?
   - Важное, конечно важное, разве, если бы не важное, я бы посмел...
   - Излагай...
   - Шпиона поймали. Из примарской военной разведки.
   - Да иди ты! - не поверило руководство.
   - Истинная правда, сэр. Пытался проникнуть на  территорию  секретного
архива, тут его мой лейтенант и скрутил.
   - А-а! Так вот почему мне с  утра  докладывали  о  перестрелке  возле
старого элеватора. Значит, это твои воевали?
   - Выходит, мои, - скромно согласился начальник лейтенанта Паппера.
   - Хорошо. Ты отдыхай пока, а я сообщу сам знаешь кому.
   - Слушаюсь, сэр.

57

   Рахим пробыл взаперти около часа и за это время успел проголодаться.
   Однако о нем как будто забыли, лишь  камера  слежения  под  потолком,
движимая  чьим-то  любопытством,  время   от   времени   поворачивалась,
беспардонно рассматривая примарского шпиона.
   Наконец   заскрежетали   несмазанные   замки,   и   стальная    дверь
распахнулась. Рахим приподнялся на жестком  топчане  и  сел.  Перед  ним
стоял тот, кого он надеялся з