дом,  они первым  делом
сбрасывали  обувь, снимали  носки и принимались  греть  ступни  о  ближайшую
батарею   отопления.  Неудивительно,  что  у  них  появились  ознобыши,  как
неудивительно и то, что эта болячка неизвестна в Таиланде.
     Я никак не ожидал при жизни  увидеть осуществление нашего плана создать
этот мини-университет, однако не успел, как  говорится,  оглянуться, как уже
играл в крокет на газоне за усадьбой "Ле  Нвайе" со студентами  из Бразилии,
Мексики, Либерии, Индии и Китая,  испытывая гордость  не только  потому, что
они любезно позволяли мне выигрывать.  Ибо в самых  разных странах  желающих
учиться  у нас было  больше,  чем  мест в  нашем общежитии (в  год  мы можем
принять около тридцати  человек), и меня не меньше их огорчала необходимость
добавлять все больше новых имен  в список очередников. Заявления поступали в
буквальном смысле слова со всех концов света:  абитуриенты из Южной Америки,
Африки, Азии, Индонезии, Японии,  Европы,  США,  Канады  и  Австралии жаждут
припасть к нашему источнику знаний. В основном это молодые люди, озабоченные
тем,   как  приобрести  профессию,  способные  оплатить   дорогу  и  готовые
довольствоваться  скромной  стипендией,  а  потому ограниченное  число  мест
вынуждает нас соблюдать  осторожность,  чтобы  избежать  чрезмерного наплыва
студентов  из бедных стран.  Вместе  с  тем  работа с представителями  самых
разных наций протекает  успешно;  думаю, все  дело в том, что  их объединяет
одно  горячее   стремление   --   спасать  угрожаемые  виды.  Встречаясь   с
сокурсниками,  они  с удивлением  обнаруживают, что  у  каждой  страны  есть
проблемы с  охраной  живой  природы  и  что  они  могут помочь  друг  другу,
обмениваясь идеями и информацией.
     * * *
     Продолжая  из  года  в год  шлифовать "многогранный  подход"  Треста  к
спасению  видов, мы не  забывали  также о других гранях  нашей деятельности.
Чтобы  поддерживать   на  ходу  механизм  непрерывно  растущей  организации,
требовалось совершенствовать подходы к разного рода текущим делам в пределах
Поместья Огр.  Взять  хотя  бы ветеринарное  обеспечение  большой  коллекции
бесценных угрожаемых видов.
     Мне доводилось говорить  во всеуслышание,  что самые  опасные животные,
кого нельзя  оставлять без присмотра  в зоопарке,--  архитектор и ветеринар,
посему я привык к тому, что архитекторы смотрят на меня с таким отвращением,
будто я болгарский царь Борис, прозванный Живодером, а ветеринары сторонятся
меня, как  если бы я  был  свирепым быком или бешеной собакой. Единственное,
что меня утешало,-- я все-таки имел дело  с грамотными (во всяком  случае --
полуграмотными) людьми.
     Помню, когда я первый раз попросил нашего ветеринара и нашего семейного
врача  оказать  помощь  человекообразной   обезьяне,  моя   просьба  вызвала
непонятное мне, простаку, замешательство. В крупных зоопарках Европы и США в
случае необходимости  спокойно  обращаются  за  помощью к  врачам  и даже  к
стоматологам.  В области диагностики и ремонта несметного множества чудесных
механизмов -- от человека  до мыши  --  существуют три  отдельных извилистых
направления: исследование человеческого организма, копилка знаний о болезнях
и функциях  организма домашних  животных  и,  наконец,  третье  течение  (до
недавних  пор  похожее  на  тоненькую  струйку) -- изучение диких животных в
неволе. Естественно, человек занимал  первое место, а потому это направление
развивалось особенно  интенсивно. Но поскольку оно не пересекалось с другими
направлениями,   ветеринария  не  слишком  процветала.  Осваивая  все  новые
достижения  медицины, ориентированной на  человека,  ветеринар тем не  менее
изучал  только  домашних  животных,  а  потому  не  без  опаски  смотрел  на
поступающего в его кабинет детеныша шимпанзе или гигантскую выдру из Гайаны.
От пробелов в образовании ветеринаров страдали коллекции зоопарков.
     Помню, в молодости  мне  множество  раз  доводилось  присутствовать при
вскрытии умерших  животных: изрубят тело на  куски и неизменно ставят один и
тот же  диагноз -- туберкулез. Никто  не задумывался  -- почему самых разных
животных, от страусов до антилоп, поражал непременно этот недуг, и никому не
приходило в голову заняться лечением или профилактикой. К счастью, теперь об
этом можно  говорить  в прошедшем времени. Идет  свободный обмен  знаниями и
практическим опытом.
     Тони  Оллчерч  пришел  к нам  несколько  лет  назад.  Увлеченный  своей
профессией ветеринара, он  присоединился к  Нику  Блэмпиду, который,  как до
него  отец  Ника, не один год верно служил нам. Сдается  мне, Тони --  как и
следует достойному ветеринару -- был в восторге от разнообразия предлагаемых
ему  пациентов, а  все противные уловки, коими они  старались отравить жизнь
Нику, делали его работу еще интереснее.
     Одним из первых пациентов Тони задолго до того, как мы обзавелись своей
больницей  со  всеми сложными  принадлежностями,  был  Оскар, один из  наших
крупных и отнюдь не безобидных орангутанов. У Оскара  заболел зуб, и местный
зубной  врач  Джек Петти, как и следовало ожидать, отказывался лечить зверя,
если его не усыпят. В те времена мы мало что знали о секретах анестезии этих
животных  и  ради  общего  душевного  покоя, а  также блюдя  интересы  наших
страхователей, мобилизовали местную полицию.  Нам прислали рослого  сержанта
из селян,  с двустволкой, коему  было  предписано  стоять начеку,  пока Тони
будет усыплять Оскара, а  Джек  займется зубом. Тони потом  говорил -- слава
Богу,  что Оскар не очнулся в разгар  операции,  ибо  он не сомневался,  что
заряд из обоих стволов достался бы ему, а не орангутану.
     --  Не доверяю я орангутанам,--  объяснял Тони,-- но еще меньше доверяю
дюжим полицейским с ружьем.
     На  сегодня Тони совмещает  функции ветеринара с  должностью  завхоза и
обязан управляться с  самыми  разными делами, скажем (если взять  не слишком
хлопотный день), произвести горилле кесарево  сечение и  прочистить унитаз в
женской уборной.
     Еще  одна  грань  нашей  деятельности  --  просвещение,  чем  мы  также
занимаемся в "Ле Нвайе". Прежде  наш заведующий  учебной  частью Филип Коффи
отвечал за приматов, занимался орангутанами и гориллами. Терпение, доброта и
понимание, необходимые  в работе  с  человекообразными  обезьянами, пришлись
Филипу очень кстати, когда он сел  разрабатывать программу  для  школьников.
Ежегодно  Джерсийский зоопарк служит  "классным помещением" для семи тысяч с
лишним ребят,  еще  семь  тысяч  состоят  в  "Клубе додо"  (додо  -- дронт),
объединяющем  юных  членов  нашего  Треста.  Филип  и   Дэвид  Во  завершают
организацию курсов для преподавателей  "зоодела", на которых будут обучаться
сотрудники зоопарков разных стран,  особенно развивающихся. Это первые курсы
такого рода, мы счастливы, что кладем начало этому делу, и  надеемся, что по
всему свету возникнут подобные учебные заведения.
     Есть у нас и освещающие разные стороны нашей работы издания. Джереми --
главный  редактор  научного  журнала  "Додо",  и  он  нещадно  подхлестывает
сотрудников  зоопарка,  студентов  и  посещающих  нас  исследователей, чтобы
вовремя представляли  статьи -- будь  то о выращивании редких крыланов или о
результатах длительного  изучения экологии  и  поведения угрожаемого вида  в
природной  среде. Есть  информационный бюллетень -- "На краю", трижды в  год
рассылаемый всем членам Треста,  и специальный  бюллетень  для членов "Клуба
додо"  -- "Курьер  додо". К  каждому выпуску "Курьера"  прилагается  большой
цветной  плакат  с  изображением  какого-нибудь  из  опекаемых  нами  видов.
Отдельный тираж плакатов  содержит  природоохранный текст  на  языке  родины
вида; эти  экземпляры мы  посылаем  в  школы, учреждения и  магазины  данной
страны,  чтобы  содействовать  местным  просветительским  программам.  Чтобы
выпускники Международного центра поддерживали связи между собой и с нами, мы
публикуем   и  распространяем  (сейчас  примерно   по   тремстам  адресам  в
шестидесяти  пяти странах) бюллетень "Солитер" (еще одно название  вымершего
дронта)  с  новостями  о  работе  на  Джерси  и наших  заокеанских проектах,
сообщениями выпускников об их  трудах и заметками об  успехах на ниве охраны
природы в разных странах.
     Разумеется,  наши  сотрудники  не   заняты   исключительно  уходом   за
животными, чтением лекций или составлением отчетов. На самом деле  они ведут
калейдоскопический  образ  жизни  -- мы  отправляем их  для работы  в поле и
проверки на местах, как идут наши проекты по  размножению  угрожаемых видов.
Так,  Джереми  периодически вылетает в Бразилию  --  посмотреть, как обстоят
дела  с охраной  приматов.  Дэвид Джегго  посещает острова Карибского  моря,
консультирует  людей,  участвующих  в наших  проектах  размножения  тамошних
попугаев, и ведет учет  диких популяций.  Брайен Кэрролл  (он у нас заведует
млекопитающими) собирает информацию о крыланах, а  ответственный за рептилий
Квентин Блоксэм  выполняет такую же работу на Мадагаскаре и в других местах.
Иногда для сбора  информации приходится прибегать к необычным,  доступным не
всякому исследователю способам. Например, когда  мы поручили одному из наших
научных  сотрудников, Уильяму Оливеру, изучить в поле  поведение  карликовой
свиньи, он пришел к выводу, что  есть только один способ  изведать тайны  ее
личной жизни.  Поймав карликовую свинку, он  надел ей  ошейник с датчиком и,
сидя на спине слона, следовал  за крохотным животным сквозь  заросли высокой
травы.  Нечасто  борцам  за   охрану  природы  доводится  выслеживать  самую
маленькую в мире свинью с радиоошейником, сидя верхом на слоне.
     Таков наш  "многогранный  подход" к охране угрожаемых  видов;  что-то в
этом  роде  следовало  бы теперь  делать всем  зоопаркам  мира для  спасения
животных. Огромную помощь  оказывают нам два  источника,  откуда  мы черпаем
силы для нашей работы; не сомневаюсь, что другие природоохранные организации
завидуют  нам. Во-первых,  нам удалось привлечь  к  себе  много  чрезвычайно
талантливых и преданных делу людей (и что еще важнее -- сохранить их в своем
штате); во-вторых, мне посчастливилось писать книги, которые стали настолько
популярными, что передо мной открывались  двери, наглухо закрытые для других
организаций.
     Думаю, секрет нашего замечательного коллектива в том, что мы  не просто
"очередной зоопарк". Поставив конкретные  цели, мы упорно добиваемся их; мне
кажется,  в этом наша  уникальность, и это привлекает людей. Нам  повезло --
обычно  энтузиасты отыскивают нас, а не наоборот, или же течение приносит их
в наши сети. Случай с  ответственным секретарем  Треста Саймоном  Хиксом  --
очень хороший пример.
     Мы  познакомились  с  Саймоном,  когда   он  возглавлял   замечательную
организацию --  Национальный корпус  охраны живой  природы в Великобритании.
Это  общественная  организация,  в  нее вступают люди,  болеющие  за  охрану
природы и готовые внести в  это дело свой вклад, а вознаграждением им служит
расчистка  загрязненных рек и прудов, посадка деревьев для защиты от эрозии,
сооружение   оград,  плотин  и  мостов  и  прочий  изнурительный,  но  столь
необходимый труд. Саймон явился к нам с бригадой,  чтобы помочь с кое-какими
работами.  Высокий,  крепко сложенный,  веснушчатый,  курносый,  с  большими
синими глазами и рыжими кудрями, он с  ходу горячо взялся за дело, буквально
излучая  энергию. Рядом с ним  вы  чувствовали себя так, будто стоите  возле
электрического генератора --  не  какой-нибудь плохонькой  динамо-машины,  а
агрегата вроде тех, что приводят в движение механизмы "Куин Элизабет II". На
редкость обаятельный человек, он с бесподобной эффективностью управлял своей
бригадой. Я смотрел на него с восхищением. Спросил Джереми и Джона Хартли --
они тоже были в восторге. Сфера деятельности  Треста чрезвычайно разрослась,
и мы остро нуждались в человеке,  который мог бы облегчить бремя руководства
Джереми и Джону. Похоже было, что  Саймон ниспослан Богом --  если мы сможем
заполучить его.
     --  Давайте  еще  присмотримся  к  нему,--  предложил я.--  Зазовем под
каким-нибудь   благовидным  предлогом  --  дескать,  нам  нужен  совет,  как
спланировать заливной луг или что-нибудь в этом роде.
     -- Думаешь, это необходимо? -- спросил вечно осторожный Джереми.
     -- Конечно. Не забывай -- важно не с кем уснешь, а с кем проснешься.
     Джереми смущенно покраснел.
     -- Понимаю,-- неуверенно произнес он.
     Словом, Саймон  вошел  в наш штат, и это было то  самое вливание свежей
крови, в котором мы нуждались. Его энтузиазму  не было границ, он брался  за
самые невероятные и трудные дела и доводил их до конца, проявляя неистощимую
энергию. Очень метко отозвалась  о нем одна моя южноамериканская знакомая. Я
сказал гостье, что ей непременно следует  познакомиться с Саймоном,  ни одна
женщина не должна упускать такого случая, и позвонил вниз в его кабинет.
     -- Сай,-- сказал  я,-- тут у меня сидит одна леди  из Южной  Америки, я
хотел вас познакомить. Ты можешь заглянуть на минутку?
     --  Конечно,-- ответил  Саймон;  голос  в  трубке  был  слышен  на  всю
комнату.-- Отлично, порядок, через секунду буду у тебя.
     Я положил трубку.
     -- А теперь слушай,-- обратился я к гостье.
     Сперва  послышался  приглушенный  грохот,  сопровождаемый чем-то  вроде
громовых раскатов. Затем  громыхнуло еще два  раза, как будто выстрелили  из
пушки.  После чего на лестнице,  ведущей  к  моей  квартире,  раздался такой
топот, словно в дом ворвалась  обутая  в сапоги с подковами  русская армия в
полном составе.  И наконец  хлопнула входная дверь со стуком,  превосходящим
все  предшествующие стуки. Гостья  подпрыгнула  на диване и чуть не выронила
стакан с напитком.
     -- По мнению  Саймона,--  мягко объяснил я,--  двери изобретены,  чтобы
мешать людям заниматься делом.
     Он ворвался  в  гостиную  с  вулканическим  блеском  в глазах и смял  в
рукопожатии  кисть южноамериканской  леди. Излучая очарование, минут  десять
смеялся и разговаривал с нами, прихлебывая холодное пиво.
     --  Ну,-- Саймон  поглядел на часы,--  боюсь, я должен уйти, у меня там
группа добровольных помощников, которых надо муштровать. Извините, больше не
могу задерживаться, надеюсь, еще увидимся. Отлично. Превосходно.
     Он еще раз сжал в тисках  нежную руку дамы и  скрылся.  Откинувшись  на
спинку  дивана,  она слушала удаляющийся  грохот, подобный шуму  отступающей
армии.
     -- Как, ты сказал, его зовут? -- спросила гостья.
     -- Саймон, Саймон Хикс.
     -- Ему больше подходит имя Ураган Хикс,-- твердо произнесла она.
     С тех пор мы его так и зовем.
     Нет  слов  описать,  с каким энтузиазмом  Саймон взялся  за  свою новую
работу. Вибрируя точно арфа, он в два счета реорганизовал нашу систему опеки
животных,  и  если   раньше   она  приносила  желанные,  но  очень  скромные
пожертвования,  то  теперь  суммы  заметно  возросли, и  наши животные,  как
говорится,  выстроились в очередь на  "усыновление". Вот  как действует  эта
система: вы "усыновляете" какого-то зверя, вносите деньги на его пропитание,
и  на клетке или ограде  загона появляется  табличка  с вашим именем. Весьма
удобно для озабоченных родителей  или крестных,  кои накануне дней  рождения
или Рождества носятся  по магазинам  в  поисках оригинальных подарков: нужно
всего  лишь "усыновить" какого-нибудь  обитателя  нашего  зоопарка от  имени
дитяти или крестника. Разумеется, у нас действует скользящая шкала, взнос на
лягушку намного меньше  взноса на гориллу, и  хотя эти деньги ни в коей мере
не  покрывают  наши  расходы на годовое содержание животных, польза  от  них
немалая.  Заодно родители и  дети проникаются сознанием, что  помогают нам в
нашей работе, и не без гордости заходят навестить "своего" зверя.
     Когда  я учредил  в Америке родственную организацию, мы назвали ее SAFE
(Save  Animals  From  Extinction  --  Спасите  Животных  От  Вымирания),  но
американцам  показалось,  что  эта  аббревиатура слишком  похожа на название
какого-то  лекарства,  и  пришлось  избрать  более  пышное  наименование  --
Международный трест охраны  диких животных. Однако Саймона ничуть не смущало
название SAFE, он тотчас запатентовал его и придумал новый способ для людей,
желающих вносить пожертвования в нашу копилку. Заказал в типографии карточки
с  названием каждого  вида и  снабдил ими  ящики  с надписями: "Ветеринарное
обслуживание",   "Содержание",  "Возвращение  в  природную  среду"  и   тому
подобное. Посетители  зоопарка  могли положить в ящик монету или ассигнацию,
выбирая ту сторону нашей деятельности, которая их больше интересовала, зная,
что деньги будут истрачены именно на эти цели.
     Наряду  со всеми этими  делами  Саймон решил,  что  должен пройти  курс
обучения вместе с нашими заморскими студентами, и стал прилежно ухаживать за
обитателями  всех секций  зоопарка.  По мере  того  как Саймон расширял круг
своих   познаний,  он   начал   исполнять  роль  экскурсовода,   рассказывая
посетителям о нашей работе и о биологических особенностях каждого животного.
Предельно  простодушный человек, он, что называется, клюет  на голый крючок.
Послушав однажды (без его ведома), как он просвещает группу членов Треста, я
зазвал его в свой кабинет и сказал:
     -- Саймон, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
     -- Да, а что? -- тревожно осведомился он.
     --  Я  по поводу лекций, которые ты читаешь членам  Треста. На днях мне
случилось тебя послушать.
     -- Нет, правда, неужели слушал, Господи?
     -- Правда,--  серьезно  продолжал я.--  И хотя  в  целом лекция была на
должном  уровне,  мне кажется,  тебе  не стоило  преподносить  этим беднягам
заведомую "липу".
     -- "Липу"? -- через силу вымолвил он.
     --  Ну, может,  не  заведомую  "липу",-- уступил я.--  Может быть, ты и
впрямь считаешь, что ирбис обитает в Сахаре.
     Он уставился на меня, потом вдруг сообразил, что я его разыгрываю.
     -- Умоляю,--  сказал он,--  ради Бога, не  делай  больше таких вещей. У
меня чуть сердце не оборвалось.
     Как  раз  в  это  время  у   Саймона  возникли  осложнения   с   нашими
орангутанами.  Огромный самец Гамбар с  острова Суматра чрезвычайно  ревниво
охранял свою территорию и свою супругу Гину. И надо же было ему вбить себе в
голову, что Саймон (чья шевелюра цветом  весьма похожа на шерсть орангутана)
--  соперник,  домогающийся   расположения  Гины.  Завидев  Саймона,  Гамбар
хватался  за перекладину и раскачивался  на ней, колотя висящую на цепи шину
от грузовика, а завершал грозную демонстрацию силы тем, что сгребал в охапку
Гину и яростно совокуплялся с ней, чем приводил Саймона в  великое смущение.
Дошло  до   того,  что  Саймон,  когда  водил  по  зоопарку  членов  Треста,
отказывался подходить близко к клетке орангутанов.
     -- Ой, глядите -- орангутан! -- кричали гости, издали приметив Гамбара.
     -- Да-да, отлично,-- лихорадочно выпаливал Саймон.-- Но сперва я должен
показать вам наших лемуров.
     Саймон сообщил мне, что во время совокупления с Гамбаром  Гина смотрела
на него с такой укоризной, что у него сердце сжималось.
     -- Это ужасно,-- говорил он.-- Как будто она обвиняет меня.
     --  Не  бери  в  голову,--  утешал я  его.--  Только  подумай,  как  ты
прославишься, когда Гамбар сделает  последний ход. Еженедельник "Ньюс  оф зе
уорлд" заплатит тебе кругленькую сумму за историю твоей жизни.
     -- Что? --  воскликнул Саймон.--  Какой еще  последний ход?  О  чем  ты
толкуешь?
     -- Ты будешь единственным в истории человеком, на кого подаст в суд  за
попытку отбить возлюбленную суматранский орангутан,-- объяснил я.
     Популярность моих книг открывала передо мной  многие двери,  особенно в
среде так называемых "знаменитостей". Чрезвычайно полезно знать, что большой
босс  такой-то  организации  --  ваш  преданный  поклонник:  вы  можете  без
стесне