тил  свое  зеркало   и   возобновил  наблюдение  за
продолжавшим читать письмо конюшим.
   - Итак, Мендвилл, что вы об этом думаете?
   - Я думаю, это весьма своевременно.
   -  Своевременно!  Боже  милосердный!  Иннес,   он   считает,   что  это
своевременно!
   Прилизанный юный мистер Иннес  осторожно улыбнулся и даже позволил себе
слегка пожать плечами.
   - Так и должно  быть, - осторожно ответил он. - Ведь капитан Мендвилл -
последовательный сторонник... м-м... сильных мер.
   Его светлость фыркнул.
   -  Сильные меры хороши для сильных, а делать, как нам  приказывает лорд
Хиллсборо... - он оборвал себя, потому что капитан  Мендвилл предостерегающе
поднял руку с письмом.
   - Когда будет закончен туалет вашей светлости...
   - Очень хорошо, - согласился лорд Уильям. - Поторопитесь, Дюмерг.
   Дюмерг недовольно запротестовал:
   - O, milor'! Une chevelure pareille... une coiffure si belle...[13]
   - Поторопитесь! - в голосе его светлости появилась непривычная для него
властная нота.
   Дюмерг вздохнул. Напоследок он поспешно перевязал лентой косицу,  потом
собрал  полотенце,  ножницы,  гребень, щипцы для завивки и помаду в глубокий
таз, поклонился и с оскорбленным видом удалился.
   -  Итак, Мендвилл?  - его светлость возлег на диван  и, закинув ногу за
ногу,  принялся  самодовольно их рассматривать.  Собственные стройные  ноги,
затянутые  в серые, с жемчужным  отливом,  шелковые  чулки, входили в  число
очень ограниченного круга вещей, созерцание которых доставляло его светлости
ничем не омрачаемое удовольствие.
   Но капитан переключил внимание лорда Уильяма на материи совсем  другого
рода.
   - Лорд Хиллсборо дает точные и ясные инструкции.
   -  Вольно ж этому чертову  политикану,  сидя у себя  в Лондоне,  давать
точные инструкции, - сварливо проворчал лорд Кемпбелл.
   Капитан  Мендвилл  не  обратил внимания на  последний  комментарий.  Он
опустил глаза и прочитал вслух:
   - "Правительство решило положить конец, и  скорый конец, неблагодарному
и дерзкому неповиновению  американских колоний, которое заставляет министров
его величества так сильно страдать".
   -  О,  проклятье! Они,  видите  ли,  страдают!  - сказал  представитель
кабинета в Южной Каролине.
   Конюший продолжал:
   -  "До сих пор мы проявляли чрезмерную снисходительность, но теперь она
должна быть  решительно отброшена. Чтобы утихомирить бунтовщиков, необходимо
принуждение.
   Поэтому я желаю, чтобы вы, ваша светлость, без промедления конфисковали
все оружие и снаряжение, принадлежащее провинции, насколько возможно привели
в  готовность  провинциальные  отряды  и  подготовились  к приему британских
регулярных войск, которые будут отправлены в самое ближайшее время".
   -  Написано не без  юмора,  Мендвилл,  -  рассмеялся его  светлость,  -
этакого  невольного юмора с трагикомическим  оттенком. Привести в готовность
провинциальные  отряды!  Нет  слов!  Как будто провинциальные отряды сами не
пребывают в полной готовности. Я  никого  ни о  чем не спрашиваю, ломаю  эту
проклятую комедию, делая вид, что понятия  не имею, к  чему они готовятся, и
что продолжаю считать их обыкновенной милицией, а они даже не утруждают себя
притворством. Они разгуливают по улицам, как у себя дома, превратили город в
свой  гарнизон,  устраивают   смотры  и  учения  прямо  у  меня  под  носом.
Удивительно, как  они  еще не приходят  ко мне за  подписями на патенты  для
своих офицеров. Но если бы пришли, я, полагаю, подписал бы. А лорд Хиллсборо
неплохо устроился у себя в Англии и шлет мне приказы! Боже мой!
   Последние фразы своей мрачно-саркастической тирады он почти выкрикивал,
в запальчивости вскочив с места.
   - Значит, вы, Мендвилл, считаете письмо своевременным!
   - Оно  своевременно,  и  это подтверждается  делом,  которое меня  сюда
привело, - сказал  конюший.  - Вы забываете  о деревенских жителях. Чарлстон
сам по  себе  может стать  очагом  мятежа, но выше по  реке  Брод-ривер люди
остались верны королю и поддерживают тори. Они горят желанием сражаться.
   -  Кто  собирается сражаться? - нетерпеливо перебил его лорд Уильям.  -
Последние  распоряжения,  которыя  получил, отправляясь  сюда, заключались в
том, что я должен примирить противников. Это единственная  разумная для меня
роль, и только такую роль, я уверен, мне необходимо было исполнять. Теперь я
получаю другие  распоряжения - применять насилие, вооружаться,  готовиться к
прибытию британских войск. Последнее сделать я могу. Но остальное...
   - Остальное тоже, если пожелаете, - заметил Мендвилл.
   - Как я могу этого желать? И кто может этого желать, пока остается хотя
бы малейшая надежда на примирение? И почему нельзя его добиться?
   - Потому что эти люди его не хотят. Лексингтон вполне продемонстрировал
это. В Массачусетсе...
   -  Да-да.  Но  здесь  не  Массачусетс. Указы,  действующие  в  северных
провинциях, жителей Южной Каролины не касаются.
   - Но возбуждают недовольство, - напомнил капитан  Мендвилл. -  И  здесь
бродят  достаточно  взрывоопасные  настроения, которыми  легко  управлять  и
довести до кипения.
   -  Большинство  не  сдвинется  с  места;  каждый  предпочитает   блюсти
собственные интересы. Нам незачем подталкивать их.
   -  И  все-таки  Провинциальный  конгресс  существует, существуют  очень
активные  его  комитеты,  и  все  эти противозаконные группировки  управляют
провинцией, то есть вами.
   - Управляют мною? - возмутился лорд Уильям. - Да я их не признаю!
   - Это  ничего не  меняет. Они  есть  -  признаете вы  их  или нет.  Они
приходят   к   вам   со   своими   антиправительственными   требованиями   в
конституционной  обертке, приставляют их ножом  к горлу,  и выставляют  вашу
власть на посмешище.
   - Но им не нравится идти на поклон, как не понравилось бы и нам; и коль
скоро они сильнее нас, но не пользуются своей силой, то получается, что они,
по сути, лояльны и стремятся к сохранению мира. В душе  я уверен в этом - да
что там - я это знаю. У меня  есть родственники среди тех, кого вы называете
мятежниками.
   - А как называет их ваша светлость?
   Лицо лорда  Уильяма  исказил гнев,  но  он  все  же  сдержался.  Как ни
досадно, он вынужден был признать, что Мендвилл, который провел  в Чарлстоне
уже  два  месяца,  гораздо лучше разбирается  в  каролинских делах, чем  он,
приехавший лишь две недели назад. В противоборстве с конституционной Палатой
Общин  Ассамблеи,  незаконно  преобразованной в  Провинциальный  конгресс  и
действовавшей  через  такие  же незаконные подчиненные  комитеты, губернатор
всецело зависел  от  Мендвилла. Поэтому  ему и приходится  сносить  дерзость
конюшего, которую при других обстоятельствах он никогда бы не стерпел.
   -  Как,  право,   назвать   их  иначе?  -  сменил  тон  Мендвилл,  хотя
настойчивости не  убавил. Потом, с радостным оживлением, добавил: - Да, чуть
не забыл: у меня для вашей светлости припасено еще кое-что. Пришел Чини.
   Губернатор изумился:
   - Чини?
   - Его отпустили.
   Лицо сэра Уильяма просветлело:
   - Вот видите! Это доказывает их миролюбие!
   -  Но они никак  не объяснили  его арест и не  извинились. Чини сам обо
всем расскажет, если вы захотите его принять.
   - Конечно, я поговорю с ним.
   - Вместе с ним его друг,  видно,  тоже из захолустья,  с  виду неглупый
парень. Он был сержантом у Кекленда.
   - Впустите обоих.
   Мендвилл  вернул  Иннесу  письмо  лорда Хиллсборо  и  покинул  кабинет.
Губернатор приблизился к окну  и  начал рассеянно глядеть  на  улицу, теребя
подбородок.
   Последнюю  новость лорд  Уильям воспринял с облегчением;  дело угрожало
его    авторитету,   потому   что   требование   освободить   Чини   открыто
игнорировалось. Возможно,  именно поэтому,  когда капитан Мендвилл ввел Чини
вместе с Диком Уильямсом, им был оказан радушный прием.
   -  Он  служил  сержантом  у  Кекленда,  -  повторил  капитан  Мендвилл,
представляя Дика Уильямса.
   - А перед тем? - поинтересовался  его светлость из чистого любопытства,
которое пробудил в нем молодой человеком в поношенном платье, но благородной
и привлекательной внешности.
   -  Скромный владелец табачной  плантации, - ответил  Уильямс.  - У меня
немного земли между Салудой и Брод-ривер. Подарок короля - так, Чини?
   - Угу. Это факт, - сказал тот, не подымая глаз.
   Его светлость подумал, что понял источник верноподданности парня.
   - Вы, следовательно, многим ему обязаны,  сэр?  Это очень хорошо. Хотел
бы я, чтобы  все были так же верны  долгу, как люди в вашей глуши. Ну, а вы,
Чини? Какие основания для вашего ареста предъявил комитет?
   - Только  то,  что  я приехал вместе с  Кеклендом, как вот  и Дик. Дику
повезло, что его не видели в компании с Кеклендом.
   - Но не могли  же  они преследовать вас  только за  то, что  вы  были с
Кеклендом?
   - Смогли  бы, если б я  этого не отрицал. Я  клялся и  божился, что  их
агент,  донесший,  будто я состоял в личной  охране Кекленда,  обознался.  Я
упирал на то, что мы повстречались  случайно за городом, на Индейской тропе,
и вместе только въехали. Но я ничего  не знал  о том, что он дезертировал из
Провинциальной армии. Я твердил одно и то же, хотя они пытались сбить меня с
толку. Они позволили мне уйти только после  того, как поняли, что  ничего от
меня не добьются. Но мне небезопасно задерживаться в Чарлстоне, сэр.
   - Почему же? Раз уж они тебя отпустили...
   - Да-да, но они могут разузнать что-нибудь новое, схватят меня снова, и
тогда... - он замолчал со скорбным выражением на уныло-туповатом лице.
   - Что тогда?
   Уильямс ответил вместо него.
   - Они вымажут его дегтем и обваляют в перьях, - небрежно пояснил он.
   -  За  что? За то, что он человек короля? Да это просто какой-то жупел.
Почему бы им тогда не вымазать дегтем и меня?
   Нечто  похожее  на  полуулыбку  промелькнуло  на  худом  лице  лже-Дика
Уильямса.
   - Ваша светлость - большой человек; вас защищает ваше положение. А мы -
мелкая  сошка,  исчезновения  которой  никто не  заметит.  Мы играем  своими
жизнями, и когда нас казнят... - Он усмехнулся и пожал плечами. - Нет, никто
не станет ничего предпринимать.
   - Вы не правы. Я бы проследил, чтобы виновных наказали.
   - Это утвердило бы ваше влияние, но едва ли принесло бы нам пользу.
   - Они не посмеют  этого сделать. Нет, не посмеют!  - веско  сказал лорд
Уильям.
   - Они сделали бы это с Кеклендом, если б схватили его - правда, Чини?
   - Да, это факт, - сказал Чини. - Комитет этого не скрывал.  Они казнили
бы Кекленда, попади он к ним в лапы, как всякого шпиона.
   - Выходит, они обвиняли его в том, что он шпион?
   - Да;  и будь у них  достаточно оснований обвинить меня  в том же, я не
стоял бы сейчас перед вами. Если вы не  возьмете меня под свою защиту... Мне
страшно, ваша светлость.
   Лорд Уильям обратился к молчавшему конюшему:
   - Что с ними делать, Мендвилл?
   - Отправить обоих с Кеклендом, - коротко посоветовал тот.
   Наступило недолгое молчание.
   - Да, но куда вы отправите Кекленда? - спохватился Уильямс.
   - Пока не  решено, - ответил лорд Уильям, - сейчас он в безопасности на
борту "Тамар".
   Мнимый сержант беспечно рассмеялся:
   -  Если угодно  вашей светлости, посылайте с ним Чини - он  боится. Мне
рано опускать знамена. Я пришел служить моему королю... ну, и себе маленько.
Мне  еще  надо  свести  старые  счеты с одним парнем по имени  Гарри  Фицрой
Лэтимер.
   Упоминание этого  имени пробудило  в Мендвилле  новый  интерес  к  Дику
Уильямсу.  Он устремил  на  него  испытующий взгляд,  обладавший,  казалось,
особенной    проницательностью   оттого,   что   темные    глаза    капитана
контрастировали с его светлыми волосами.
   - Лэтимер! - воскликнул он и после паузы добавил: - А  что у вас с этим
Лэтимером?
   Уильямс заколебался, будто резкий тон насторожил его.
   - ...Ваша честь его знает?
   - Я задал вопрос, - жестко сказал капитан.
   Уильямс, как бы раздумывая, предостерег:
   - Мой ответ может обидеть вас, капитан, если Лэтимер - ваш друг.
   - Мой друг!  - неприязненно скривился Мендвилл, -  вы полагаете, у меня
есть друзья среди мятежников?
   -  О нет, только этот,  - Уильямс повернулся к  его светлости. - Мистер
Лэтимер  - один из богатейших плантаторов в  провинции,  а  может, и во всех
тринадцати колониях,  и у него множество друзей среди тори. Взять, например,
сэра  Эндрю  Кэри,  барона Фэргроува, -  он из  самых ярых  тори,  а Лэтимер
собирается жениться на его дочери.
   Мендвилл посмотрел на него высокомерно.  Оказывается, парень не слишком
хорошо информирован.
   - Это была случайность. Теперь дело обстоит иначе. Сэр Эндрю - мой друг
и мой родственник,  и я лично  слышал от  него, что негодяй  Лэтимер никогда
больше не переступит порога его дома. Добавлю, что я с Лэтимером не знаком и
никогда его прежде не встречал, хотя мне отлично известны его делишки - как,
впрочем, и лорду Уильяму.
   -  Да,  уж, - проворчал его светлость,  -  этот тип  - паршивая  овца в
стаде. Если бы провинция избавилась от таких, как он да еще смутьян Гедсден,
все было бы проще.
   - Ну, так говорите смело - что вы о нем думаете? - предложил конюший. -
Какая кошка между вами пробежала?
   - Всего  лишь тяжба. Эта алчная  лиса  самовольно передвинула границы и
оттяпала около  пятидесяти  акров от подаренной мне  земли, - голос Уильямса
вибрировал  от  презрения. - Вот  вам  и  благородный  джентльмен.  Человек,
богатый, как Крез, не побрезговал  кражей земли у  Лазаря вроде меня. Таковы
душонки  этих  бандитов с большой дороги. Все они одним миром  мазаны. У них
нет ни верности своему королю, ни страха перед Богом, ничего святого.
   -  Но  вы имеете право  апеллировать к закону, - напомнил  лорд Уильям,
пораженный подобной низостью.
   - Закон! - саркастически воскликнул Дик Уильямс. - Законы у нас в Южной
Каролине  стряпают  такие,  как  мистер  Лэтимер. Богатые  плантаторы правят
провинцией и никогда не станут издавать законов друг против друга.
   - Мы изменим их, Уильямс, когда уладим беспорядки.
   - На  это я  и надеюсь,  сэр, за  то и сражаюсь.  - В его синих  глазах
вспыхнуло пламя,  худое бледное лицо покрылось пятнами румянца, - Потому я и
готов жизнь  положить  за  короля, чтобы мы могли, наконец, судить  набобов,
подобных мистеру Лэтимеру. Он и  без награбленного жил, словно князь. Хищный
мерзавец!
   -  Его мы  будем судить,  не  сомневайтесь, -  веско  произнес  капитан
Мендвилл. - Он сам затягивает петлю на своей  шее. Фактически он уже затянул
ее!
   - Что вы говорите, капитан? - оживился Уильямс.
   - То, что сказал, - отвечал Мендвилл, но обсуждать эту тему не стал.
   Однако  Уильямс   желал   продолжить  и  переминался,   вертя  шляпу  в
грязноватых руках. Тогда лорд Уильям направил беседу в другое русло, вернее,
вернул ее к тому, с чего она начиналась.
   - Что вы намерены делать дальше, Уильямс? Куда отправитесь?
   -  Я?  Почему бы  не туда, откуда приехал?  Обратно, за Брод-ривер. Так
что,  если  ваша светлость  имеет  какие-нибудь  сообщения  или  письма  для
Флетчелла, Куннингхэмов, Браунов либо других верных людей, то я как раз тот,
кто может их передать.
   - Письма... - улыбнулся лорд Уильям. - И вы еще говорите, что служили у
Кекленда. Нет, нет. Да и нет у меня для них писем.
   - Если  бы  вы сочли  меня таким же внушающим доверие, как другие - те,
кто уже выполнял поручения вашей светлости...
   - Другие? -  удивился губернатор. - Я  не отправлял никаких писем.  Кто
вам сказал?
   - Я всего лишь предположил,  ваша светлость. Ибо  как  еще поддерживать
связь с далекими местами?
   - Только не письмами, - губернатор с видом знатока скептически  покачал
головой из стороны в сторону.
   - Тогда устно. Поверьте, я всецело  ваш  человек. Вы не хотите передать
никаких сообщений?
   - Никаких. Передайте только, чтобы держали людей наготове.
   - Разве вы не приказываете им начать вооружаться?
   - Нет. Пока нет, если только у них не припасено в достатке вооружения и
они не решат, что уже достаточно сильны.
   Красивое юное лицо Уильямса разочарованно вытянулось.
   - О, сил у них мало, и оружия тоже - это мне известно.  Кроме того, там
побывал  Драйтон  со  своими  антиправительственными  речами,  и  ряды  наши
поредели.
   - Новости несвежие, - вставил капитан Мендвилл.
   -  Да, по-видимому, это так, -  вздохнул  Уильямс.  - Если бы мы  могли
рассчитывать на войска его величества!
   - Потерпите,  - отвечал  ему  лорд Уильям, - вы их непременно получите.
Господь нам их посылает или кто-то другой, но вскоре ожидается их прибытие.
   Взгляд Уильямса вновь зажегся нетерпением.
   - Неужели, ваша светлость? - спросил он, затаив дыхание.
   Молодой губернатор прошел за письменный стол.
   - Вчера я  еще не смог  бы этого утверждать. Но сегодня получено письмо
от королевского секретаря, - он указал  на конверт, и Уильямс  заметил,  как
омрачилось  его лицо, а глаза погрустнели. - Его величество решил привести к
повиновению весь континент - целиком. Так всем и передайте.
   - Сэр, это развеселит их  сердца,  как развеселило мое.  Ваша светлость
имеет в виду, что к нам посланы солдаты из самой Англии?
   - Да, именно так  - сюда, в Чарлстон. - Но в  голосе лорда Кемпбелла не
чувствовалось  радости. -  Если мятежники  не  склонят свои  упрямые головы,
город очень скоро превратится в театр военных действий.
   -  Добрая  весть,   честное  слово!  -  Молодой  человек  не  сдерживал
ликования.  Капитан  Мендвилл  и даже  безмолвный  секретарь  снисходительно
улыбнулись, глядя на его оживление, но лорд Уильям оставался угрюмым. - Лишь
одна новость обрадовала бы меня сильнее, - добавил Уильямс, - это если бы  я
узнал и  был  уверен наверняка, что Лэтимера повесят -  как вы, ваша  честь,
пообещали.  Но если  вы  подразумевали наказание за его поездки в Бостон или
куда-то еще,  то я сомневаюсь, что для обвинения  хватит оснований. Ведь вам
известно  - он не так  активен,  как Драйтон  и  прочие. Если уж не  удается
привлечь к суду Драйтона - что можно сделать с Лэтимером?
   - Против него у нас имеется кое-что посерьезнее, - сказал лорд Уильям.
   - Если не хватает доказательств, мне доставило бы удовольствие получить
их для вашей светлости.
   -   Не   нужно,  -  благосклонно  произнес   губернатор,  -   я  думаю,
доказательства  собраны  полностью.  Вы  хороший  парень,  Уильямс.  Я  хочу
показать вам нечто,  благодаря чему вы вернете вашу землю, причем, возможно,
с процентами -  несколько акров мистера Лэтимера вам не повредят. Это должно
вдохновить вас и в  дальнейшем верно служить  королю, как  служили вы до сих
пор. Иннес, подайте апрельский список, - обратился он к секретарю.
   Мендвилл склонился к его светлости:
   - Вы полагаете, это... благоразумно? - спросил он вполголоса.
   Лорд Уильям  нахмурился: ему  показалось, что капитан Мендвилл чересчур
много себе позволяет.
   - Благоразумно? В чем, по-вашему, тут может заключаться неблагоразумие?
Разве я выдаю что-то, чего нельзя разглашать?
   Мендвилл поджал губы:
   -  Необходимо принять меры  к  неразглашению  источника  информации. Он
слишком ценен, чтобы им рисковать.
   - Ваш талант, Мендвилл, - указывать на очевидное.
   - Это оттого, что очевидное  зачастую ускользает от вашей светлости,  -
возразил Мендвилл со спокойной дерзостью, которую не склонен был скрывать.
   - Будьте вы прокляты с  вашим  лестным мнением обо мне! Успокойте  свое
робкое сердце тем,  что  теперь очевидное от  меня не  укроется. - Он принял
документ,  протянутый  Иннесом, и развернул,  держа  его в руках  так, чтобы
Уильямс мог прочесть. - Чье имя вы видите вот тут, в самом верху?
   Дик Уильямс будто с усилием вчитывался.
   - Я... Я неважно читаю, - сказал он.
   Темные глаза Мендвилла внезапно метнули на него подозрительный взгляд.
   - Но по вашей речи,  сэр, - едко заметил он, - трудно предположить, что
вы плохо читаете.
   - О, я умею читать, - без тени волнения парировал  Уиль