организовано  и  изуверское  сектантство  с  мрачной
<зияющей вершиной> сатанизма.  Суггесторы же,  подвизавшиеся на ниве  науки,
<осчастливили>   среду   научных   поисков   с  полнейшим  пренебрежением  к
последствиям  своей  <научной  деятельности>,  как  в  технической   области
(надвигающаяся  экологическая  катастрофа),  так и в гуманитарной,  где тоже
имеются  свои  <вершинные   достижения>:   всемирно   известные   изуверские
эксперименты  над  людьми  в  концлагерях  времен  Второй  мировой войны и -
засекреченные - в нынешних <научно-медицинских> испытательных центрах.

Таким образом,  основное,   кардинальное   различие   людей   и   разделение
человечества   происходит   не   по   расовым  или  национальным  признакам,
предстающим в видовом ракурсе второстепенными.  Существуют  белые  и  черные
палеантропы-сверхживотные  (суперанималы,  неотроглодиты),  желтые и цветные
суггесторы,  американские  и  русские  неоантропы,  а  также   -   диффузное
большинство  всех стран и народов.  Численное соотношение этих четырех видов
во всех сообществах различно,  что и определяет  степень  (зачастую  -  лишь
потенциальную) воинственности,  хитрости (коварства), миролюбия и разумности
нации, народа, племени, государства...

Красивый тезис  "все  люди  -  братья"   тоже   нуждается   в   значительной
корректировке.  Предание  о  Каине  и  Авеле  можно - с известной натяжкой -
считать позднейшим метафорическим обобщением реальных событий перехода людей
к  убийству  себе подобных.  И рассудок,  таким образом,  оказывается не чем
иным,  как порождением братоубийства.  Картина человеческой истории написана
реальной  братоубийственной кровью и никак не просыхает от все новых и новых
мазков многочисленных художников - как "любителей", так и "профессионалов".

Но все  же  степень  "родства"  братьев  человеческих  необходимо   признать
различной. И различия в "дальности" этого родства более значительны, чем те,
которые могли бы быть вызваны наличием или отсутствием какого-то гена,  типа
недавно  открытого американскими учеными некоего "гена агрессивности".  Речь
идет об очень большого  масштаба  расхождениях,  ибо  даже  немотивированная
агрессивность  хромосомных  (!) мутантов с кариотипом XYY -и та не идет ни в
какое сравнение с теми сущностными различиями (можно считать -  и  гено-,  и
фенотипическими),  которые  имеются  между хищными и нехищными человеческими
индивидами,  позволяющими говорить об их этической несоизмеримости.  Имеется
скорее   всего   некая  устойчивая  наследственная  структура,  как  минимум
супергенный комплекс, обуславливающий данные видовые различия.

К сожалению,  человечество  легкомысленно  поддалось  обманчивости  внешних,
"оберточных" расовых признаков,  в результате чего зоологический примитивизм
расовых теорий, оголтелое неприятие физиологических и культурных своеобразий
этносов   заслонили   и  надолго  отвлекли  внимание  людей  от  сущностных,
кардинальных различий между людьми.  И если расовую неприязнь  можно  как-то
если  и  не  оправдать,  то  хотя  бы  объяснить  личностным бескультурьем и
общественной  неразвитостью,  то  между  порядочным,  честным  человеком   и
садистом  -  убийцей  его  детей  необходимо  уже провести четкую (видовую!)
границу,  будь они даже и одной национальности.  Люди могут больше не искать
причин  своей  адской  жизни  - воистину,  черт у них за плечами!  В прежние
времена хищных особей  среди  людей  было  в  процентном  отношении  гораздо
больше,  нежели  сегодня,  и насилие являлось привычным и будничным занятием
для обществ.  Чем дальше в глубь веков и тысячелетий мысленно  переноситься,
тем  более  страшные  повседневные  взаимоотношения  людей  предстают  перед
глазами. Убийства, каннибализм, человеческие жертвоприношения, в том числе и
детские,  -  рядовые  заботы  дня.  Впрочем,  еще и совсем недавно мало кого
ужасал сам факт существования войн в мире, а пацифизм считался (и многими до
сих   пор   считается)   диковинным   чудачеством  и  несомненным  признаком
отсутствием мужества и патриотизма. Все ужасы исторического времени при всей
своей   изощренной   жестокости   и   крупномасштабности   являются  все  же
второстепенными по отношению к фоновому прогрессу человечества.

Собственно, историческое время, как и пресловутый прогресс, в первую очередь
характеризуются   непрекращающимся   взаимоистреблением   хищных   видов   с
обширнейшим включением в "их борьбу" в глобальном масштабе и нехищных  людей
-  в  подавляющем  большинстве  своем  конформных  и/или  подневольных.  Это
взаимное уничтожение хищных гоминид (главным образом  -  суперанималов,  ибо
суггесторы  всячески  приспосабливаются  и в почти любых условиях ухитряются
найти  для  себя  те  или  иные  выгоды)  постепенно  снижало  кровожадность
человечества,  но  все же происходило это слишком медленно,  и люди никак не
могли  начать  достаточно  скорый  выход  из  своего,  поистине,   звериного
состояния.  И  все  интеллектуальные достижения человечества с неизбежностью
печальной закономерности обращались и обращаются до сих  пор  ему  же  и  на
пагубу, что впервые было отмечено Ж.Ж. Руссо.

Переломным моментом  в  этом  "исходе" человечества стало появление заповеди
"не убий". Это был, в сущности, первый легальный лозунг нехищных людей. Хотя
он  и  не претворился в жизнь,  да вряд ли это возможно в обозримом будущем,
тем не менее, "сдобрив" хищный принцип кровной мести "око за око", он создал
вполне социально одобряемый путь убийства во имя "добра", направленный уже в
значительной  степени  "по  адресу",  т.е.  на   хищных   гоминид   -   этих
непосредственных инициаторов конфликтов, что и стало для них роковой точкой:
начался бесповоротный и безудержный процесс падения  их  численности  (падеж
поголовья).

Отмеченный момент  в развитии человечества К.  Ясперс определяет как "осевое
время,  таинственно  начавшееся"  почти  одновременно  в  течение   немногих
столетий  (от  800  до 200 гг.  до н.э.) в Китае,  Индии и на Западе,  когда
возникает новое осознание человеком своего бытия и самого  себя.  "В  осевое
время  происходит  открытие  того,  что  позже  стало  называться  разумом и
личностью"[6].  Эта  "тайна  одновременного  начала   осевого   времени"   в
нескольких точках Земли видится Ясперсу поразительной и неразрешимой мировой
загадкой вселенского масштаба.

Более правомерной  видится  постановка  этого  вопроса  в  совершенно   иной
плоскости:  до  какой  же  степени  недоумно человечество,  что так поздно и
почему-то  всего  лишь  в  трехчетырех  местах  Земного   шара   прорвалось,
наконец-таки,  осознание  людьми  (да и то - единицами!) ужаса того мира,  в
котором они оказались, а точнее, который сами себе создали! Другими словами,
началось   медленное-медленное  рассеивание  кровавого  тумана  "импринтинга
человекоубийства".  Непосредственные  "заслуги"  людей   в   этом   процессе
становления  нового сознания предстают еще менее значительными,  если учесть
решающую роль,  возможно сыгранную во всем этом Высшими Силами Мира,  такими
их "эмиссарами", как Моисей, Будда, Христос, Магомет...

[ Прибавление.  Но  как  бы там ни было,  нельзя не согласиться с Ясперсом в
том,  что с "осевого времени" произошел самый резкий поворот в истории,  и с
тех пор человечество движется одним курсом,  не сворачивая с него,  и по сей
день.  Попытаемся же отметить некоторые вехи этого "большого славного пути",
вполне отдавая себе отчет в том,  что примененная при этом описании методика
"галопом по Европам" дает лишь схематичный,  штрих-пунктирный  набросок,  но
претендующий все же на объективность, в такой же степени, как утрированность
иной карикатуры не только не мешает сходству с  оригиналом,  но  и  зачастую
выделяет в нем главные, кардинальные черты.

Взаимное истребление  хищных  гоминид  в  войне  Алой  и Белой Роз позволило
Англии в значительной степени избавиться от зверской социальной составляющей
своего общества и первой в истории претворить в жизнь пра-демократию. Хищный
же костяк основного населения,  будучи посажен на корабли,  сделал  Британию
"владычицей   морей".   Попутным   ветром   в  этом  "плавании"  явился  дух
пуританизма,  ниспосланный  с  нелегкой  руки  женевского  суперанимала   Ж.
Кальвина   на   Европу   послереформационных  религиозных  войн.  Еще  одной
стихийно-превентивной мерой,  способствовавшей  этому  процессу,  явилось  и
отселение с "туманного острова" преступников в Австралию и Америку.  Конечно
же,  это вовсе не означает,  что в моря и за моря отправлялись и  отсылались
исключительно  лишь  хищные,  но тем не менее,  в значительной мере - именно
они.  Поэтому власть имущие хищные гоминиды остались в Англии в  таком  ярко
выраженном   меньшинстве,  что  они  смогли  даже  допускать  в  свою  среду
политических мятежников, т.е. оппозиционных суперанималов и суггесторов, что
было немыслимо в других странах из-за иного видового соотношения.

Значительная часть  суперанималов  и  суггесторов Испании и Португалии также
отправились в Америку в послеколумбово время,  что  до  самых  недавних  пор
прослеживалось    в    бесчеловечности   многочисленных   латиноамериканских
диктаторских и  олигархических  режимов,  усугубленных  противостоящими  им,
возникающими  как  грибы  после  дождя,  равнопартнерскими "освободительными
фронтами",  возглавляемыми диктаторами-сменщиками.  (Сейчас же  похоже,  что
всех  таких  "приятелей" больше заинтересовал наркобизнес.) Сама же Испания,
наоборот,  смогла стать в свое время оплотом анархистов и республиканцев - в
каком-то смысле (к сожалению,  лишь в теоретическом) антиподов авторитариев.
Деятельность   "пиренейского   филиала"   Святейшей    Инквизиции    явилась
дополнительным  - хотя и малоразборчивым - фактором в деле устранения хищных
гоминид на всем полуострове.  Но в то же время,  столь значительное снижение
агрессивной  потенции общества объясняет относительную легкость установления
фашистских режимов в обеих метрополиях. Примечательно и то, что оба режима -
и  Франке  и  Салазара  -  были  лишь  внутренне  репрессивны,  но не внешне
агрессивны.

В Скандинавии процессы взаимоистребления хищных гоминид приходятся на  900-е
годы  и  они  довольно-таки  скрупулезно  зафиксированы  в  сагах  и  Эддах.
Достаточно вспомнить викингов-берсерков ("медвежьи шкуры"),  в бою впадавших
в  бешенство,  подобное  ликантропии  или малайскому амоку.  Они кусали щит,
выли,  были нечувствительны к боли.  А один из таких великих  героев  "стран
полнощных"  не  мог уснуть,  если ему вдруг не удавалось приспособить себе в
качестве подушки голову очередного - убитого им в течение дня - врага. Столь
раннее   и   достаточно  эффективное  самоизбавление  от  подобных  "героев"
позволило скандинавским странам занять  прочные  миролюбивые  позиции.  Так,
Швеция,  довоевавшая,  впрочем,  до  Полтавской  битвы  и  еще  чуть-чуть по
инерции,  все-таки  благополучно  плюнула  на  все  эти  безумные   дела   и
провозгласила  свой  нейтралитет  де-факто,  причем  даже  раньше  (на  год)
Швейцарии,  первой  в   мире   оформившей   "вечный   нейтралитет"   де-юре,
избавившейся  от своего хищного балласта наиболее эффективно:  "сбагрив" его
путем поставки наемников всей остальной Европе в течение XIV и XV веков.

Подобные же процессы - где раньше, где позже - происходили во многих странах
мира,   но   далеко   не   во   всех;   по   большей  части,  они  затронули
западноевропейские страны, что самым непосредственным образом сказывается на
их   нынешней   социальности.   Так,   во  Франции  эти  процессы  несколько
"запоздали",  и хотя интенсивность "гильотинной прополки" Девяносто Третьего
года  долгое  время вызывала содрогание у слабонервных потомков (точнее,  до
тех пор,  пока не подоспели новые и гораздо большие ужасы),  тем не менее ее
оказалось   уже   недостаточно   для  ускоренного  выхода  страны  к  т.наз.
демократии,  и  для  достижения  приемлемого  видового  баланса  в  обществе
потребовалось  еще  несколько  военнореволюционных  эксцессов  - примерно по
одному на поколение:  1812,  1831,  1848,  1871 гг.,  не  считая  "алжирской
оттяжки", завершившейся уже в середине XX века ОАС-овским террором.

В Италии борьба гвельфов и гибеллинов велась без "должного" размаха,  как-то
даже театрально.  К тому же,  этой борьбой  не  был  охвачен  "дикий  Юг"  -
Королевство  обеих  Сицилии,  за  что страна ныне расплачивается сицилийской
саркомой Коза Ностры,  давшей метастазы по всему  миру.  (Во  Франции  также
имеется  подобный  "корсиканский  очаг",  в  свое  время  выделивший из себя
Наполеона.) Красные же Бригады "цивилизованного Севера"  -  это  остатки  не
погасшего и все еще чадящего костра Рисорджименто с его такими выдающимися и
знаменитыми "поленьями",  как Д.  Гарибальди и - "догоревший"  в  повешенном
кверху ногами состоянии - Б. Муссолини.

Самой "тяжелой на подъем" в Западной Европе оказалась Германия,  которая так
и не смогла "внутренне растратить" себя,  и пошла "внешним",  дальним путем:
через  триумф  Тевтобургского  леса,  добитие Рима и тысячелетний бесплодный
"Drang nach Osten".  К "пиршественному столу" раздела мира  она  пришла  так
поздно и со столь горящими от неутоленного агрессивного голода глазами,  что
О.  Бисмарку  не  составило  особого  труда  буквально  за  одно   поколение
перековать  немцев  из  нации  сентиментальных  "очкастых ученых" (успевших,
правда,  создать химическое оружие)  в  нацию  -  мирового  убийцу  с  двумя
страшными  судимостями:  Версальской  и  Нюрнбергской.  Легкость отмеченного
перехода к агрессивности и его массовость объясняется  повышенной  диффузной
составляющей немецкого народа, сравнимой лишь с предельно выраженной русской
диффузностью.   Столь   знаменитые   тевтонские   качества:    методичность,
дисциплинированность,  аккуратность,  тяга к порядку - есть следствие легкой
подверженности  воспитанию  и  некритическому,  беспрекословному  восприятию
традиций,  т.е.  не  что  иное,  как  проявление  конформности,  послушания,
недалекости.

В этом плане немцы и русские "вычисляются" как народы, "равные по модулю, но
разные  по  знаку",  или  -  в  образах  М.Е.  Салтыкова-Щедрина - ухоженный
"мальчик в штанах" и "мальчик без штанов в луже".  Именно отсюда  происходит
их "притягательность и аннигиляционность" во взаимоотношениях. (Существующая
значительно большая взаимная симпатия американцев  и  русских  "литературно"
сопоставима с дружбой Тома Сойера и Гекльберри Финна, а диффузность "средних
американцев" оформилась в виде придебильной наивности и толстокожей  хамской
фамильярности.) Развязанные немцами две войны "против всех", при соотношении
сил и возможностей по самым радужным оценкам 1:3 и  1:5,  соответственно,  -
это  по  своей сути неотличимо от бесшабашного русского "авось".  А начинать
два  раза  такое  заведомо  проигрышное  дело  -  это  тоже  чисто   русская
особенность,  отображенная в пословице: "не за то отец сына ругал, что тот в
карты играл,  а  за  то,  что  отыгрывался".  Наиболее  же  иллюстративна  и
доказательна  в  этом "международном равенстве" тождественность советского и
фашистского "социализмов" с мировым концлагерным замахом.

Население России (говоря о русском суперэтносе,  состоящем - по классической
терминологии  - из великороссов,  малороссов и белорусов) представляет собой
обширнейшую диффузную группу с необычайно многочисленными  неоантропическими
"вкраплениями".   "Отечественных",   т.е.   собственно   восточно-славянских
палеоантропов и суггесторов здесь  всегда  было  очень  и  очень  мало.  Это
следствие не столько татарского погрома,  сколько в первую очередь - далекое
эхо затерявшегося в глубинах веков начала первого тысячелетия  н.э.  некоего
"балканского эксцесса",  по мнению историка В.О. Ключевского, заключавшегося
в  конфликте  с  "волохами"  (римлянами),   и   закончившегося   исходом   в
Причерноморье  предков  восточных славян.  Заметная сниженность агрессивного
начала Руси чувствуется уже в ранних межплеменных княжеских усобицах,  в них
отчетливо прослеживается "инерционная усталость"; и призвание варягов, как и
принятие  "выдыхающегося",  миролюбивого  византийского  православия  -  это
звенья  все той же "балкано-волохской цепи".  Но еще больше "отлили масла из
огня"  события  "послетатарские":  вторичный  исход   на   северо-восток   и
ассимиляция   еще   более   невоинственных   племен   "чуди"   (чудных,   не
сопротивлявшихся)  -  оформление  великоросского  этноса.  (Славян  в  целом
отличает  именно  миролюбие,  выделяются  на  общем  фоне своей определенной
охищненностью  лишь  поляки,  хорваты,  да  западные  украинцы.)   Численное
доминирование  диффузной  составляющей  населения России тривиальным образом
объясняет все  беды  и  несчастья  этой  страны-страдалицы.  Острый  дефицит
"аборигенных",  национальных  хищников  заместился  болезненным  для  нашего
народа внедрением суперанималов и суггесторов пришлых,  приблудных: "гостей"
варяжских,  тюркских,  германских, еврейских, кавказских и пр. Единственное,
что было у всех у них общим,  так это - наплевательское отношение  к  судьбе
столь   необычайно   удобного   "субстрата":   русского  народа.  (Наглядным
подтверждением сказанному  является  вопиющий  факт:  т.наз.  "аристократия"
России   презирала   русский  язык,  брезговала!  Так  что  своей  подлинной
национальной аристократии,  т.е. хищной и до какой-то степени стоящей именно
на  националистических  позициях,  Россия  никогда  не  имела.)  И  поэтому,
несмотря  на  неслыханные  социальные  потрясения  -  многочисленные  войны,
внутренние  взаимоистребления  и  т.п.  -  подневольный образ жизни русского
населения не претерпел значительных изменений.  Вместо продвижения  по  пути
осознания свободы здесь происходили события,  структурально подобные явлению
"расклева" цыплят в инкубаторе,  в диапазоне  от  бессмысленных  и  жестоких
буртов  (самый крупный и самый бессмысленный из которых - Гражданская война)
и  до  всенародного  обычая  сгонять  злость,   вызванную   административной
несправедливостью,  на  таких  же  точно  бесправных  окружающих бедолагах и
горемыках.

Преимущественная (т.е.  подавляющая) диффузная однородность населения России
создала то,  что в социо-кибернетической формулировке можно определить,  как
"самонастраивающаяся на деспотию система". Но в то же время нельзя говорить,
что  в России якобы нет собственных хищников вовсе,  как таковых.  (Подобное
полное  отсутствие  хищного  компонента   характерно   для   многих   т.наз.
"реликтовых"   народов:  северных  народностей,  айнов,  большинства  племен
южноамериканских индейцев...) Тот же суггестор Г.  Распутин даст  сто  очков
вперед  любому  Казанове.  А  знаменитый  мерзавец  Ванька-Каин  - это же не
меньшая  "гордость"  России!  И  как  можно  забыть  "скромного"   извозчика
Петрова-Комарова,  в  годы  НЭПа  исправно  зарубившего  топором  более трех
десятков своих седоков?!  В сравнении с ним и сам Диллинджер меркнет! Но все
же их было всегда мало и не хватало для того, чтобы как бы "взяться за руки"
и создать некую "арматуру насилия" в обществе,  характерную,  например,  для
"жесткого" Запада. Здесь же хищные гоминиды не могут даже "сцепиться" друг с
другом хотя бы в надежные шайки.  Именно поэтому большинство банд  в  стране
обычно  "южного  направления",  а  основная  ветвь  преступности  ползет  по
относительно безопасным тропам коррумпированных структур власти.  Российский
чиновник   испокон  веков  -  "прирожденный  мздоимец".  <Советская  власть,
собственно,  лишь расплодила эту паразитарную поросль до  своих  максимально
возможных пределов:  начал погибать субстрат,  на котором все это держится -
сам народ,  в том числе и в первую очередь - великорусский  народ.  Нынешние
власти так же "свято" блюдут эти традиции.

Особенно ярко  и  очевидно  проявились все эти а