И увидела тех, кто барабанил все это время.
   Вокруг нее и женщины-духа полукругом  стояли  люди  -  по  крайней  мере,
сперва Эш подумала, что это люди. Люди, одетые в кожаные  рубашки  и  штаны,
мужчины и женщины. Их поясные  сумки  были  изукрашены  бисером,  мешочки  с
лекарствами, свисавшие с поясов, и сами пояса.
   И они носили маски.
   Там была лиса с перистым головным убором. Медведь со спутанными космами.
   Черепаха с ярким разноцветным шарфом на голове, как  носили  в  Фоксвилле
старые итальянки. Древесная лягушка с кожей, испещренной зелеными и  желтыми
крапинками, в черной широкополой  шляпе.  Ястреб  с  ветвистыми  перьями  на
голове. Мышь в маленькой бисерной шапочке. Сом, заяц, лось.
   И волк в короне из цветов шиповника.
   - Вы не имеете права вмешиваться! - сказала им Я-вау-тсе.
   - Она дала нам право, - ответила медведица.
   Эш подавила изумленный возглас.
   Это были не искусные маски. Это были настоящие их головы...
   - Она призвала нас, - сказал лис.
   - Кто... вы? - спросила Эш тихим, дрожащим голосом.
   - Сновидцы, - ответила мышь.
   - Мы наполняем страну духов своими грезами, - добавил человек-лягушка.
   - Мы показываем сновидцам их Колеса, - сказал ворон.
   От их голосов у Эш  в  голове  зашумело  точно  так  же,  как  от  голоса
Я-вау-тсе, но она не  ощущала  никакой  угрозы  от  этих  людей-зверей.  Она
смотрела на них с восторженным удивлением, заметив барабанчики,  висящие  на
их поясах, пальцы,  которые  выстукивали  по  ним  -  сначала  один  начинал
стучать, потом другой - простой ритм, стоявший в воздухе.
   - Вы тотемы, верно? - спросила Эш.
   Волчица молча склонила голову:
   - Мы ведем, - ответила она.
   - Мы наблюдаем, - сказал ястреб.
   - Мы грезим, - добавила лосиха.
   - Вы вмешиваетесь! - сказала им Я-вау-тсе.
   - Нет, - возразил сом. - Мы здесь для того, чтобы проводить тебя  в  твое
долго откладывавшееся путешествие.
   - И для того, чтобы убедиться, что ты не возьмешь с собой тех, чье  время
отправиться с тобой еще не пришло, - добавил человек-черепаха.
   - Я не отправляюсь ни в какое путешествие, - отрезала Я-вау-тсе.
   - Посмотри на себя, - сказала зайчиха.
   Пока они говорили, мумификация продолжалась. От Я-вау-тсе  осталась  лишь
сухая кожа, натянутая на кости. Глаза ее провалились. Губы истончились  так,
что почти исчезли. Она держала Нину рукой скелета.
   - Она обновит меня, - сказала она.
   Я-вау-тсе поднесла лягушку ко лбу, прижала  маленькое  существо  к  своей
сухой коже и начала читать заклинание. Пальцы  всех  людей-зверей  коснулись
барабанчиков. От них взметнулась музыка - решительная,  но  радостная,  ритм
которой противился пению Я-вау-тсе, рассеивал его силу, развеивал его.
   В воздухе уже было тепло, равнины покрылись яркой зеленой порослью.
   Башня стала  лишь  грудой  битого  камня,  наваленного  вокруг  усыхающей
женщины-духа, как огромный курган.
   - Вы убиваете меня! - крикнула Я-вау-тсе.
   Волчица покачала головой.
   - Нет. Это лишь твое Колесо. Оно совершает оборот.  Оно  спешит  -  чтобы
наверстать все те годы, которые ты украла из отпущенного тебе срока.
   - Твое время еще придет снова, - сказал ястреб.
   - Но я уже не буду той же.
   - А с чего бы? - тихо рассмеялась  зайчиха.  -  Ты  уже  ступала  на  это
Колесо теперь пришла пора узнать другое.
   - Я...
   Но говорить Я-вау-тсе  больше  не  могла.  Сухая  кожа,  удерживавшая  ее
челюсть, лопнула, и кость упала на землю. Эш в ужасе смотрела, дрожа, как на
ее глазах женщина превращалась в пыль и кости, падавшие на  землю  вслед  за
челюстью.
   Человек-сом поймал Нину прежде, чем она упала на  землю,  и  торжественно
вручил ее Эш. Человек-черепаха поднял с земли посох Я-вау-тсе и  сломал  его
об колено.
   Половинки он воткнул в землю - обломанными концами вниз. Когда он  отошел
от них, они выпустили тонкую паутину побегов, тут же взворвавшихся цветами.
   - Прощай, сестра, - сказал человек-лягушка.
   Эш бережно держала лягушку, которая была ее кузиной, на ладони.
   - Так это... Это все, что я должна была сделать?  Мне  надо  было  просто
разломать гранат? - спросила она.
   Женщина-мышь покачала головой:
   -  Фетиш  вызвал  все  действие,  -  сказала  она,  -   но   нужно   было
жертвоприношение, чтобы он мог начать действовать.
   - Ты должна была умереть, - объяснил ворон, видя непонимающий взгляд Эш.
   - Но я же... не...
   - Разве ты та же, какой была когда-то? - спросила волчица мягко.
   Эш медленно покачала головой.
   - Ну вот, - сказал тогда человек-черепаха. - Теперь понимаешь?
   - Значит... старая я... умерла? И теперь я... новая?
   - Именно так.
   Эш нахмурилась:
   - Но... это оказалось так легко...
   - Легко? - переспросила волчица.
   Эш снова покачала головой. Нет. Перемены, которые произошли с ней, в ней,
дались ей вовсе не легко.
   - И дальше будет становиться только еще труднее, - сказала зайчиха.
   - - Потому что ты должна теперь утвердить то, чего только что достигла.
   - Ты имеешь в виду - быть доброй к людям, делать то, что мне  говорят,  и
все в этом роде?
   Сом покачал головой:
   - Нет. Просто быть  верной  себе.  Все  остальное,  что  ценно  и  важно,
произрастет из этого.
   - Приветствуй дни, которые грядут, а не жди, пока они придут  к  тебе,  -
добавил ястреб. - Иначе ты станешь, как Я-вау-тсе точно указала тебе - такой
же, какой была она. Но ты усохнешь прежде своего срока, очень скоро.
   Эш легонько провела пальцем по спине  лягушки,  восхищаясь  гладкостью  и
мягкостью ее кожи. Существо смотрело на нее глазами  Нины.  Они  были  полны
доверия.
   - Можно мне... поговорить с моей мамой? - спросила Эш.
   - Ее здесь нет, - сказала медведица. - Она уже вступила на новое Колесо.
   Эш попыталась скрыть свое расстройство, но в горле у нее встал ком, и  ей
пришлось отвернуться, чтобы спрятать слезы, блеснувшие в глазах.
   - Радуйся, - сказала тихо лосиха.
   Эш подняла голову. Сквозь пелену слез люди-звери казались  ей  тенями  из
снов. Уже не реальными.
   - Радуйся? - переспросила она.
   Человек-черепаха кивнул:
   - У ее песни нет конца, дитя. Мы все части одной песни - твой народ,  наш
народ. Эта песня длится вечно. Наши личные чувства всегда будут  ее  частью,
не важно на какое Колесо мы ступаем.
   - Так она... У нее все в порядке?
   - Конечно, - ответила волчица. - Боль -  только  для  тех,  кто  остался.
Отставь ее от себя. Вспоминай ее с радостью - с  великой  радостью  -  -  но
пусть она перестанет держать тебя.
   Эш медленно кивнула. Потом долгое время никто не говорил ничего.
   Звучали только барабаны. Эш пустила свой пульс в такт им,  пока  отчаяние
ее не начало чуть-чуть проходить.
   - Наверно, мне надо возвращаться, - сказала она. - Вернуть Нину.
   Она, должно быть, сильно испугалась.
   - Сейчас - нет,  -  сказал  ворон.  -  Не  сейчас,  когда  Я-вау-тсе  уже
отправилась в путешествие. Твоя сестра покоится в  своем  тотемном  обличье,
ибо в нем она видет мир и свое место в нем такими, как они есть.
   Эш даже не заметила, что ворон не правильно назвал степень их родства.
   Она просто приняла то, что они -  родные  друг  другу,  как  должна  была
принять много лет назад.
   - А у меня тоже есть тотем? - спросила она.
   - Поищи его, - предложил человек-лягушка.
   - В снах, - добавила волчица.
   Она вынула что-то из кармана и присоединила это к браслету с амулетами на
руке Эш. Это был амулет с маленькой серебряной волчьей головой.
   - Мы будем рядом и поможем тебе найти его, - сказала она.
   Теперь барабанная дробь стала тише. Эш вздрогнула, впервые  заметив,  что
окружает ее. Равнины исчезли. Она и люди-звери стояли теперь на поляне.
   Вокруг них во все стороны, зеленые, растущие, стояли деревья Элверовского
леса. Она чувствовала в деревьях древесных духов, которые смотрели на нее  -
- уже без злобы, просто с любопытством.
   Эш оглянулась на людей-зверей - их уже не было видно так отчетливо.
   Они словно начинали исчезать, таять.
   - Почему вы сами не остановили ее? - спросила Эш.
   - Я-вау-тсе? - спросил лис. Эш кивнула.
   - Это было не наше дело, - ответила зайчиха. - Когда люди  вмешиваются  в
дела маниту, они должны нести ответственность за свои поступки.
   - Мы можем только наблюдать, - вставила лосиха.
   - И ждать, - добавил ворон.
   Их голоса все более удалялись. Теперь Эш могла видеть сквозь них.
   - А Лусвен - одна из вас?
   - Нет, - ответил человек-сом.
   - Но она - наш близкий друг, - сказала волчица.
   Теперь они уже  почти  исчезли  -  оставались  лишь  призрачные  туманные
очертания.
   - Я увижу вас снова? - крикнула Эш.
   Очертания людей-зверей растаяли. Слабый шепот барабанов  отозвался  эхом,
утих, смолк. Но в ритме их было обещание.
   Эш поглядела на лягушку на своей ладони.
   - Ну, подруга, - сказала она. - Пора домой.
   На сердце у нее было легко, и она чувствовала себя способной на все.
   - А как мы собираемся туда добраться? - спросила она Нину риторически.  -
А вот смотри.
   Эш посадила лягушку на землю и сняла меховую парку, бросив ее на землю.
   Потом села и сняла штаны и боты. По сравнению с тем, каково  здесь  было,
когда властвовала Я-вау-тсе, стояла сильная жара. Вызвав амулетом вигвам, Эш
убрала зимнюю одежду туда и вернула амулет вигвама в свой браслет.
   Перебрав остальные амулеты на браслете, она, наконец, нашла тот,  который
должен был там быть.
   Маленькое серебряное изображение дома в Нижнем Кроуси,  даже  с  двориком
размером со штампик  на  почтовой  марке.  Она  отцепила  его  от  браслета,
подобрала Нину и вступила в него.
   - Поехали! - сказала она.
   Но  прежде,  чем  она  успела  бросить  амулет  на  землю  и   произнести
заклинание, из-за деревьев на дальней стороне поляны вышел человек.
   Элвер.
   Ножа у него в руке на этот раз не  было.  Но  в  глазах  его  по-прежнему
светился дикий свет мира духов.
   - Я хотел... поблагодарить тебя, - начал он.
   Эш долго глядела на него, пытаясь вызвать в себе хоть какую-то злость  на
него за то, что он едва не сделал с ней, но ничего не вышло.
   - Да ладно... - ответила она.
   И бросила амулет на землю.
   Задняя стена дома тети и дяди выросла перед ней. Она стояла во дворике.
   Нагнувшись, она выпустила лягушку. Маленькое существо посмотрело  на  нее
ниниными  глазами,  долгим  взглядом.  Потом  превратилось  в   обыкновенную
лягушку. Эш попрыгала за ней, проводив прочь, и медленно  выпрямилась  перед
дверью дома.
   Пора войти.
   Новому человеку пора начинать строить новую жизнь.
   Эш дошла до двери в гостину. и остановилась, глядя в комнату. Тетя и дядя
нагнулись над Ниной. Тетя Гвен плакала и трясла Нину. Дядя Джон, похоже, сам
мог вот-вот заплакать. Одна из Нининых подружек - Эш  не  смогла  вспомнить,
как ее зовут, - сидела на стуле, и на лице  ее  было  написано  изумление  и
счастье. Кэсси  и  Боунз  тоже  были  здесь,  так  же  захваченные  чудесным
возвращением Нины, как и все они.
   Есть вещи, которые никогда не меняются.
   Все были заняты Ниной, как всегда.
   Решимость, с таким трудом  давшаяся  Эш  в  мире  духов,  поколебалась  и
исчезла совсем.
   Заметили ли они вообще, что меня не было? -  подумала  Эш,  повернувшись,
чтобы снова выйти из дома.

НИНА

   - Эшли! - крикнула Нина.
   Все, что произошло с Ниной в мире духов, для нее было отмечено ощущением,
напоминавшим сон. Похоже на ее другие сны - она могла вспомнить их, но  лишь
издалека. Словно это случилось с кем-то другим. Все, что  произошло  с  ней,
казалось туманным и забытым.
   Кроме Я-вау-тсе.
   И Эшли. Которая хотела отдать ради нее все.
   Нине было безумно стыдно за то, как она относилась к  своей  кузине.  Она
видела,  как  Эшли  остановилась  в  дверях.  Все  вокруг  двигались  словно
замедленно. На одно бесконечное мгновение во всем мире остались только она и
Эшли. Понимание, возникшее между ними, говорило  столько,  что  нельзя  было
произнести ни слова.
   Потом все пришло в движение, мама и папа бросились через комнату к  Эшли,
захлопотали вокруг нее. Мама обняла Эшли,  и  папа  заключил  в  объятия  их
обоих.
   И на этот раз Нина не почувствовала зависти ни на грамм.
   - Ты так напугала нас! - говорила мама. - Никогда больше так не делай.
   Обещаешь мне, Эшли? Если тебе что-то не нравится  -  поговори  сначала  с
нами. Не убегай.
   - Я не убегала, - сказала Эшли. - Меня унесли.
   - Что случилось?
   Как только они с Гвен чуть-чуть отступили от  Эшли,  Кэсси  подскочила  и
обняла ее.

***

   - Да, девочка, заставила ты нас поволноваться, - сказала она.
   Потом все время ушло на рассказы о том, что случилось с каждым в ту ночь.
Все обгоняли друг друга, перебивали - словно были друзьями, а не  взрослыми,
родителями и детьми только Эшли так и не рассказала, как спасала Нину.  Она
обставила все так, будто это сделали  маниту.  И  о  браслете  с  амулетами,
висевшем на ее левом запястье, не сказала ни слова.
   Но Нина знала, что это такое. Ее тотем продолжал жить в ней и она  видела
мир новыми глазами.  Она  могла  связывать  вещи,  казавшиеся  несвязанными
раньше за собой она этого не замечала.
   Она знала, что браслет - волшебный. Знала  она  и  то,  что  они  с  Эшли
связаны так же тесно, как были связаны их матери, хоть  и  приходились  друг
другу всего лишь двоюродными сестрами.
   - Мир? - предложила Нина кузине, когда рассказы были, наконец, окончены.
   Они с Эшли сидели на диване, и Джуди сидела между ними.  Нина  навалилась
на Джуди, обхватив ее одной рукой за плечи, а другую протянула Эшли.
   - Мир, - ответила Эшли, приняв ее руку.
   - Все пойдет по-другому, - сказала Нина.
   - Надеюсь, мы начнем с твоей прически, - обрадовалась Эш.
   - А что такого в моей прическе?
   - Там нужно все перевернуть. Честно. Локоны придется снести.
   - А может быть, она и права, - задумчиво произнесла Джуди.
   - Да? Вот спасибо! Давайте, давайте все, набрасывайтесь на меня!
   - Да она дразнится просто, - сказала Джуди. - Правда?
   Эш пожала плечами.
   - Может быть... - Но подмигнула при этом.
   - А как насчет твоей куртки? - спросила Нина.
   - А что такого в моей куртке?
   - Да все! Все эти стильные навороты...
   Родители  Нины  сидели  с  Кэсси  и  Боунзом  на  другом  конце  комнаты,
прислушиваясь к разговору. Гадалку и  ее  приятеля-шамана  болтовня  девочек
откровенно веселила, но Гвен озабоченно хмурила брови.
   - Я думала, они наконец-то подружатся, -  сказала  она.  -  А  вы  только
послушайте их.
   - Наверное, стоит оформить их сестрами, - сказала Кэсси.
   Джон кивнул и взял жену за руку:
   - Я устрою это в первый же свободный день.
   - Непохоже, чтобы у вас был выбор, - сказал Боунз.

ЭШ

   В следующий понедельник днем после школы Эш и Нина засели вместе в  одном
из читальных залов  Смитерсовской  Мемориальной  Библиотеки  в  Батлеровском
Университете над англо-корнийским и корнийско-английским словарями.
   - А почему ты думаешь, что найдешь здесь что-нибудь? - спросила Нина.
   - Потому что так она назвала мне свое имя, - ответила Эш, ведя пальцем по
странице. - Она не сказала, что ее зовут Лусвен она  сказала,  что  я  могу
называть ее так. Должна же быть причина, по которой она выбрала  себе  такое
имя.
   У обоих ее птиц были имена, которые что-то означали.
   - А почему ты так уверена, что это имя корнийское?
   - Потому что я сама - корнийка. И потому что имена птиц были  корнийскими
словами.
   Палец Эш остановился посреди страницы. Luewe.
   Это означает Ah.
   - Это ты, - сказала Нина, нагнувшись, чтобы посмотреть, что Эш нашла.
   Эш кивнула.
   - И что это значит?
   Эш оглядела библиотеку, но не увидела ни длинных рядов книжных полок,  ни
студентов, корпевших над рефератами.
   Что это значит?
   Это сокращение от "Эшли".
   Но обширные познания в различных  мистических  традициях  вызывали  в  ее
памяти  другие  значения,  значения,  которые  были  более   эзотерическими,
более... осмысленными для понимания того, чем Лусвен предстала перед ней.
   Эш, пепел - то, что оставляет огонь после  того,  как  горящее  прогорает
дотла.
   Символ преходящей природы человеческой жизни. Или, как сказали бы маниту,
он напоминает человеку о его Колесе, вращающемся, как  времена  года.  Жизнь
может казаться короткой, но она всегда начинает вращаться снова.
   Эш, ясень, в кельтских мистериях был деревом,  соединявшим  внутренний  и
внешний миры. Иггдрасиль, Древо Мира, на котором висел Один,  чтобы  обрести
просветление.
   В огамическом письме друидов место Одина занимал Гвидион,  и  с  ним  все
было еще таинственнее. Друиды называли  это  дерево  Нуин,  и  для  них  оно
связывало три круга бытия -  которые  одни  называли  прошлым,  настоящим  и
будущим, а другие - беспорядком, равновесием и творящей силой.
   Круги.
   Колеса.
   Чем же это делало Лусвен?
   "Мы наполняем мир духов грезами," - сказали ей маниту.
   Означало ли это, что это они создали Лусвен как проводницу для  нее,  или
Лусвен была тем, чем могла стать Эш, когда вырастет?
   "Я - то, чем ты могла  бы  стать,"  -  сказала  ей  Лусвен,  когда  Эш  в
последний раз спросила ее, кто она.
   - Эш!
   Эш моргнула и повернулась к кузине.
   - У тебя был такой вид, будто ты где-то совсем далеко, - сказала Нина.
   - Я и была.
   Она рассказала Нине, о чем думала, наслаждаясь простой радостью  делиться
такими вещами с кем-то - с кем-то твоего возраста,  с  кем-то,  кому  можешь
доверять.
   - Это значит,  что  твой  тотем  -  ясень?  -  спросила  Нина,  когда  Эш
рассказала все. - Такое бывает вообще?
   - Не знаю.
   - Как бы это узнать наверняка? - задумалась Нина.
   Эш  долго  не  отвечала  ничего.  Она  поглаживала  пальцами  амулеты  на
браслете, который Лусвен дала ей, и вспомнила о гранате.
   Определенно, нужно вспомнить эту филигрань.
   - Есть только один способ, - ответила она наконец.

***

   Они нашли Боунза в Фитцгенри-Парке, где он обрабатывал какую-то туристку.
Они стояли совсем  близко,  глядя  на  разбросанные  косточки,  на  то,  как
аккуратно его пальцы повторяли в воздухе над  ними  их  расклад.  Когда  он,
наконец,   закончил,   и   туристка   отошла,   выразив   свое    восхищение
десятидолларовой бумажкой, которую  опустила  в  деревянную  чашу,  стоявшую
возле его колена, Боунз повернулся к девочкам.
   - Ну, привет, - сказал он.
   Его клоунские глаза были теми же - сумасшедшие веселые огоньки плясали  в
их темных глубинах.
   - Пришли послушать маленькие тайны, которые говорят через меня? - добавил
он с улыбкой.
   Эш покачала головой.
   - Покажи нам, как путешествовать по миру духов, - сказала она.