ожалуйста,   поподробнее
остановитесь на главном. Если у меня возникнут вопросы, я вас остановлю.
     Он допил свое виски, и Перейра, заметив это,  поспешно  подал  другой
бокал с серебряного подноса.
     - У меня была  назначена  игра  в  бридж  с  Констанцией  Северенс  в
Январском клубе. Она была знакома с Кристоффом. Он часто заходил  в  клуб.
Я...
     - Минуточку. Кто такая Констанция Северенс?
     -  Девушка,  которая  здесь  живет.  Работает   клерком   в   конторе
Королевского Флота. Из хорошей семьи. Она живет в отеле "Принсесс".
     - А что это за Январский клуб?
     - Бридж и теннис. В полумиле отсюда. Очень хорошее место. Как  я  уже
говорил, мы встретили там Кристоффа и все вместе немного выпили.  А  потом
он стал  предлагать  нам  покататься  на  его  корабле.  Мне  не  очень-то
понравилась эта затея, но Конни загорелась. Ну, мы и поехали. Потом выпили
еще, уже на корабле, и пошли на палубу. Там было свежо после душной каюты.
Брызги, ветер. Ночь стояла темная. Посидели на палубе на каких-то  круглых
желтых штуках. Кристофф сильно набрался. Он шел вдоль борта как раз в  тот
момент, когда корабль стал разворачиваться. Констанции показалось, что она
что-то услышала, и побежала вслед за ним. Его нигде не было. Она прибежала
ко мне, и я стал кричать рулевому, но он меня не слышал: шум волн заглушал
крики. Он никак не мог понять, чего я от него  хочу.  Тогда  мне  пришлось
подняться на мостик и прокричать ему в ухо. Мы повернули назад, но  так  и
не смогли отыскать его. А когда мы  вернулись,  нас  недели  две  донимали
страшно дурацкими вопросами.
     - Где была мисс Северенс, когда вы ходили на мостик?
     - Пошла вслед за мной. Но потом осталась на палубе когда  я  поднялся
на несколько ступенек, чтобы этот парень смог меня услышать. Его, кажется,
звали Квинн.
     У меня кончились вопросы. Я сидел молча,  переживая  примерно  те  же
чувства, что и человек бежавший по темной алле и с размаху  налетевший  на
глухую стену. О'Делл поднял бокал и посмотрел сквозь него на свет. В  этот
момент мой собеседник стал похож на белую монолитную глыбу.  Но  заговорил
он удивительно мягко:
     - Проклятая война уже давно закончилась, янки, а вы все  копаетесь  в
пепле. Давно пора все  забыть.  Похоже,  вы  стараетесь  оправдать  своего
дружка -  найти  какую-нибудь  таинственную  причину,  по  которой  кто-то
столкнул его в воду. Ничего не выйдет.  Он  напился  и  утонул.  Все  было
совсем просто. Почему бы не забыть эту историю?  Зачем  изводить  себя?  А
кроме того, я ведь был там. Если бы произошло что-нибудь не то, я сразу бы
поднял шум. Я вообще люблю устраивать  скандалы.  Люди  теперь  даже  ждут
этого от меня. Уже больше  тридцати  лет  я  нарушаю  спокойствие  в  этом
городе.
     Я просидел, потягивая бренди, еще около часа, пока он хвастался своей
репутацией скандалиста здесь, в Коломбо. Из рассказов О'Делла я понял, что
в   разное   время   его   выгоняли   из   всех   городских   клубов.   Он
разглагольствовал, а я  все  больше  мрачнел.  Похоже,  мое  расследование
закончилось ничем. Наконец, он начал  зевать  и  путаться  в  словах.  Его
большая голова наклонилась вперед, подбородок уперся в  гладкую  грудь.  Я
встал и на цыпочках двинулся к выходу. Слугу я больше не видел. Я вернулся
по Галле Роуд в отель, уставший и потерявший надежду.
     Спал я плохо. Утром  почувствовал  какую-то  отвратительную  вялость.
После завтрака я позвонил в Штаб  Королевского  Флота  и  через  некоторое
время нашел мисс Констанцию Северенс. Я сказал ей, что знаком с О'Деллом и
мы договорились встретиться в семнадцать тридцать в баре отеля "Принсесс",
где она жила.
     Она опоздала. Я пил  уже  второй  коктейль,  когда  она  впорхнула  в
крошечную залу. Констанция была довольно  высокой,  но  издалека  казалась
изящной и хрупкой. Я вскочил, она  заметила  меня  и  улыбнулась.  Девушка
подошла ко мне, и мы  сели  за  маленький  столик.  Вблизи  она  выглядела
отдохнувшей, свежей и  отнюдь  не  хрупкой.  У  нее  были  очень  красивые
серебристые волосы, светло-серые глаза, слегка желтоватая кожа  и  хорошая
фигура, но ее одежда, казалось, предназначалась  для  того,  чтобы  скрыть
этой факт.  Я  решил,  что  ей  должно  быть  года  тридцать  два.  В  ней
угадывалась  какая-то  скрытая  чувственность.  Вероятно,   это   ощущение
возникало из-за каких-то маленьких несоответственностей  в  ее  внешности:
слишком широкая челюсть, чересчур пухлые  пальцы,  а  тонкий  рот  казался
чрезмерно влажным. Когда она садилась, я обратил внимание, что ноги у  нее
немного коротковаты, да и, пожалуй, слишком толсты для ее фигуры. В общем,
она мне не понравилась.
     Я заказал для нее коктейль, и когда официант ушел, она повернулась ко
мне и сказала:
     - Вы ничего не чувствуете? Нашу  встречу  окутывает  какая-то  тайна,
интрига. Может быть, это из-за того, как вы выглядите.
     Это встряхнуло меня.
     - А как я выгляжу?
     - Теперь вы выглядите обиженным. Я имела в  виду,  что  у  вас  такая
необычная и таинственная внешность. И этот шрам от ножа.  И  настороженные
глаза.
     - Возможно, здесь действительно есть интрига, мисс Северенс, но я...
     - Называйте  меня  Конни,  как  этот  ужасный,  сумасшедший  ирландец
О'Делл. Если он может себе это позволить, то вы-то уж тем более. Кстати, а
как я должна называть вас?
     - Говард или Гарри, на выбор.
     - Тогда Гарри. А теперь, Гарри, друг мой, что вы хотите?
     Я повернулся и взглянул на  нее.  Мы  сидели  с  ней  бок  о  бок  на
диванчике, который шел вдоль стены. Глядя ей прямо в глаза, я спросил:
     - Кто утопил капитана Кристоффа?
     Напоследок, я решил изменить свой подход. Я дал О'Деллу слишком много
времени, чтобы прийти вы  себя  и  подготовиться  к  моим  вопросам.  Если
Констанция  в  чем-то  виновата,  что-то  скрывала,  я  хотел  застать  ее
врасплох.
     Она ответила  мне  прямым  открытым  взглядом.  Но  у  меня  возникло
ощущение, что она не сфокусировала глаза. Казалось, они слегка  косили.  Я
вспомнил старый школьный трюк: если ты играл с  кем-то  в  "гляделки",  не
надо было смотреть в глаза, а уставиться сопернику на переносицу. Я понял,
что Констанция именно так и делает. Она  даже  не  моргала.  В  ее  глазах
начисто отсутствовало всякое выражение.  Я  перевел  взгляд  на  ее  руки,
лежащие на краю стола. Ее ногти были покрыты  бесцветным  лаком.  Она  так
крепко вцепилась пальцами в стол, что у нее под ногтями образовались белые
полуокружности. Заметив, что я смотрю на ее  руки,  она  сразу  расслабила
пальцы и белые полуокружности исчезли. Потом  она  рассмеялась  на  низкой
музыкальной ноте, фальшивой, как плохая реклама.
     - Почему вы смеетесь, Конни? Что вас так рассмешило?
     - Вы, Гарри. Вы сами себе придумали романтическую  сказку.  Настоящий
друг находит истинные причины позора своего погибшего товарища. Вы  хотите
превратить глупую смерть неуклюжего неудачника в сюжет,  достойный  Эдгара
Уоллеса [современный американский писатель, автор ряда бестселлеров].
     - Вы только что сделали ошибку, моя дорогая.
     Она недоуменно взглянула на меня.
     - Откуда вы знаете, что он был моим другом? Как вы можете знать,  что
я не произвожу официальное расследование? - Я снова взглянул на  ее  руки.
Вновь появились белые полуокружности. Она убрала руки  себе  на  колени  и
опять рассмеялась.
     - Не будьте таким скучным, Гарри. Знаю  я  официальных  следователей.
Они заполняют сотни дурацких бессмысленных  бумажонок  маленьким  огрызком
карандаша, который все время лижут. И без конца спрашивают ваше имя,  хотя
уже давным давно оно им известно.
     - Не говорите ерунды. Это О'Делл звонил вам. Почему?
     Официант принес ей  коктейль.  Она  взяла  бокал  рукой,  которая  не
дрожала, и отпила немного.
     -  Вообще-то  я  должна  была  бы  послать  вас  подальше.  Вы  дурно
воспитаны. Но я не слишком сложная натура. Я поехала покататься на корабле
с пьяным американским офицером, и он упал  за  борт.  Я  очень  сожалею  о
случившемся, но это  произошло  так  давно.  Если  вы  перемените  тему  и
перестанете быть таким угрюмым, я прощу вас и  разрешу  заказать  мне  еще
один коктейль. А иначе мне придется проститься с вами, Гарри.
     Я пожал плечами. Я не мог заставить ее говорить. Но в первый  раз  за
все время я почувствовал азарт охотника. Она что-то знала. Но она хитра. Я
должен  вынудить  ее  сделать  следующий  ход.  Я  улыбнулся   как   можно
доброжелательнее и сказал:
     - Извините, Конни. Возможно,  я  действительно  слишком  уж  серьезно
отнесся к этой истории. Дэн был  моим  лучшим  другом,  ближе  не  бывает.
Наверное, ни с кем  нельзя  общаться  так  тесно.  Простите  мою  излишнюю
агрессивность, ладно?
     - Выпьем за это, - потребовала она. Мы чокнулись, и Констанция залпом
выпила коктейль,  пристально  глядя  мне  в  глаза.  Несмотря  на  все  ее
хладнокровие и самообладание, в ней  ощущалась  какая-то  напряженность  и
скрытая злоба.
     Мы  посидели  с  ней  еще  полчаса  и  приятно  провели  время.   Она
сплетничала о высшем обществе Коломбо. Я спросил ее о Январском клубе.
     Она слегка скривила губы.
     - Ну, это далеко не  лучший  клуб  Коломбо.  Уж  очень  разношерстное
общество там собирается. Белые, евроазиаты, сингальцы.  Бридж  с  высокими
ставками и неуклюжий теннис. К тому же чересчур острая  кухня.  Почему  вы
спрашиваете о нем?
     - О'Делл сказал, что в  тот  злосчастный  вечер  вы,  он  и  Кристофф
находились в Январском клубе перед тем как отправиться в порт.  Поэтому-то
меня и заинтересовало это заведение.
     - Да-да. Я  познакомилась  с  капитаном  на  вечеринке.  А  потом  он
оказался в Январском клубе, где мы с О'Деллом  играли  на  пару  в  бридж.
Насколько я помню, мы выиграли, и решили  прокатиться  на  корабле,  чтобы
отпраздновать наш выигрыш.
     Ей подошло время переодеваться к обеду, и я  проводил  ее  до  лифта.
Прощаясь, она протянула мне руку. Рука была теплой и влажной. Я  вышел  на
улицу с ощущением, что Констанция одновременно нравится и не нравится мне.
Она  показалась  мне  привлекательной,   но   в   этой   привлекательности
чувствовалось что-то неуловимо нечистое. Я  нашел  скамейку  в  уединенном
месте, присел и поразмышлял. Мое расследование подошло к концу.  Больше  я
ничего не мог сделать. И все же, теперь  я  еще  сильнее  чем  раньше  был
уверен, что за смертью Дэна скрывается  какая-то  тайна.  Я  понимал,  что
повторные разговоры с О'Деллом бесполезны,  он  слишком  хитер  для  меня.
Констанция тоже мне больше ничего не скажет. Ясно, что  если  я  не  смогу
устроить им каких-либо  неприятностей,  чтобы  они  выдали  себя,  то  мне
остается лишь отправиться домой. Я хотел получить доказательства. Я  хотел
официального оправдания Дэна, но не  представлял  как  этого  добиться.  Я
чувствовал себя бездарным, упрямым дураком.
     Стоя под прохладным  душем  в  своем  номере,  я  старался  придумать
осмысленный план,  когда  вспомнил,  как  в  начале  разговора  Констанция
упомянула про интриги. Интрига - вот, что мне сейчас необходимо. Я  быстро
вытерся и поспешил к столу. В ящичке я нашел писчую бумагу. Взяв бритву, я
вырезал два небольших квадратика со сторонами в пару дюймов, следя,  чтобы
на них не оказалось фирменный знаков моего отеля. Найдя огрызок карандаша,
я написал на первом листочке печатными буквами: "ТЫ ДАЛА ЕМУ СЛИШКОМ МНОГО
ИНФОРМАЦИИ". На втором квадратике, также печатными буквами, но  не  такими
крупными, вывел: "ОН ЗНАЕТ СЛИШКОМ МНОГО. ЧТО ТЫ РАССКАЗАЛ ЕМУ?"
     Я быстро оделся и на рикше  отправился  к  отелю  "Принсесс".  Быстро
темнело, солнце как раз завершало свое стремительное  падение  в  Западное
море. Я попросил рикшу, чтобы он остановился в пятнадцати ярдах от входа в
отель. Я рассчитывал, что Констанция еще не  ушла,  и  что  она  со  своим
кавалером не собирается обедать в отеле. Над входом в отель зажглись огни.
Прошло почти полчаса, прежде чем она спустилась вниз. Я сразу узнал ее  по
стройной фигуре и светлым волосам. Мне попался толковый  рикша.  Он  хитро
усмехнулся, когда я дал ему инструкции, и мы последовали за ее  рикшей  на
почтительном расстоянии. Я неожиданно сообразил, что дуракам  везет:  если
бы Констанция взяла такси, я бы остался с носом. Босые ноги рикши  шлепали
в ночной тишине по еще теплой от солнца мостовой.  Он  бежал  легко,  и  я
видел, как ходят по бронзовой коже мышцы его плеч.
     Наше  короткое  путешествие  заняло  минут   пятнадцать.   Ее   рикша
остановился на Галле Роуд, напротив ярко  освещенного  здания.  Сначала  я
подумал, что это частный дом, и что все мои  планы  нарушены.  Но  тут  же
заметил  надпись:  "Гостиница  "Китайское  море".  Множество  машин   было
припарковано на  стоянке  около  гостиницы.  Я  заплатил  своему  рикше  и
осторожно пошел к зданию. Констанции нигде не было видно. Я  понимал,  что
рискую, поднимаясь по ступенькам,  так  как  она  могла  стоять  сразу  за
дверью. Тем не менее я поднялся и посмотрел в широкое  окно.  В  небольшой
зале  стояло  множество  маленьких  столиков,  только  несколько  из   них
оставались незанятыми. Из динамиков на стенах ревела музыка.
     Я встал в дверях и быстро осмотрелся. Сначала я не увидел Констанции.
Слева располагалась ведущая наверх лестница. Над ней висел знак,  что  там
есть еще один зал. Это усложняло дело. Помещение было слишком маленьким  и
ярко освещенным. Если наверху такой же зал, как и внизу, Констанция  сразу
заметит меня, стоит мне появиться в дверях. И опять я решил рискнуть. Если
она увидит меня - придется  делать  вид,  что  это  случайная  встреча,  и
подождать с выполнением своих планов. Я нащупал в кармане листок бумаги  -
тот, который приготовил для нее. Я скрестил пальцы на удачу и поднялся  по
лестнице. К моему облегчению я оказался в небольшой комнате,  из  которой,
по всей видимости, можно было попасть в маленькие обеденные  залы  второго
этажа. Мимо быстро скользили официанты с дымящимися подносами.
     Я увидел Констанцию. Она сидела одна за  столиком,  сервированным  на
двоих, сразу у входа в первую комнату. По счастью она смотрела в  меню.  Я
быстро прошел в комнату напротив и сел там за  свободный  столик.  Она  не
могла меня заметить, но я, наклонившись вперед, видел  ее  плечо  и  часть
лица. С моего места отлично просматривался пустой стул напротив нее.
     Ко  мне  подошел  официант.  Я  заказал  молочные  бобы,  цыпленка  в
кисло-сладком соусе и фруктовый напиток. У мня был план, как  передать  ей
записку. Все в нем зависело от точного расчета и  немного  от  везения.  Я
видел, как она сделала заказ. Опять я  скрестил  пальцы  на  счастье.  Она
встала и пошла в промежуточную комнату, а я подвинулся  подальше  в  угол.
Она прошла мимо моей двери и стала спускаться вниз. Я  достал  из  кармана
серебряную рупию и катнул ее в комнату  напротив,  а  сам  пошел  за  ней,
одновременно толкнув монету ногой в сторону столика Констанции. На сей раз
она закатилась как раз под него. Я оперся на стол  рядом  с  ее  тарелкой,
когда наклонялся за  рупией,  и  засунул  записку  под  тарелку.  Подобрав
монету, я вернулся за свой столик и  стал  ждать.  Через  несколько  минут
Констанция вернулась. Сразу вслед за этим и ей, и мне принесли  обед.  Она
не заметила записку. Я подумал, что, наверное, слишком далеко  засунул  ее
под тарелку.
     Я бросил взгляд на ее столик, и от удивления чуть не  выронил  вилку.
За ее столиком сидел мужчина. Он как-то  незаметно  занял  свое  место.  Я
ожидал, что это будет О'Делл. Но напротив Констанции сидел незнакомый  мне
человек. Он был невысок, с редкими волосами, прилипшими  к  его  овальному
черепу. У него было лицо цвета слабого чая,  в  который  добавили  слишком
много сливок. Глаза тонули в складках жира. Он что-то говорил  ей  активно
жестикулируя, при этом  резко  выделялись  подложенные  плечи  его  белого
пиджака.
     Я ел, не спуская с незнакомца глаз, избегая лишь моментов,  когда  он
смотрел в мою сторону. В основном говорил он. Мне не удалось расслышать ни
единого его слова. Когда мужчина наклонялся вперед, мне становилось видно,
как  Констанция  кивает  ему  головой.  Казалось,  он  дает  ей   какие-то
инструкции. Я старался придумать способ узнать его имя. И  тут  сообразил,
что выбрал не самое удачное место для наблюдения.  Нужно  было  попытаться
сесть так, чтобы я мог  уловить  хотя  бы  часть  разговора.  Ведь  именно
разговор с Констанцией Северенс,  напомнил  я  себе,  окончательно  убедил
меня, что со смертью Дэна связана какая-то тайна.
     Она закончила обед раньше меня. Я видел, как  она  положила  вилку  и
ждала, когда официант заберет ее тарелку. Я  увидел,  как  она  взяла  мою
записку и развернула ее. Потом она поднесла бумажку  ближе  к  глазам,  ее
руки напряглись. Она читала:  "ТЫ  ДАЛА  ЕМУ  СЛИШКОМ  МНОГО  ИНФОРМАЦИИ".
Наверное, она что-то сказала сидящему напротив нее мужчине. Я  видел,  как
его черные глаза округлились, и он схватил записку. Он прочитал ее и  смял
бумагу в своей маленькой хрупкой руке. Потом посмотрел на Констанцию,  как
смотрят на обезображенный труп, отодвинул стул и встал. Он  ничего  ей  не
сказал, бросил несколько смятых банкнот на стол и ушел. Когда он  подходил
к лестнице, я услышал, как она окликнула его:
     - Гай! - в ее голосе звучали нотки испуга.
     Он даже не обернулся.
     Через минуту она встала и ушла вслед за ним. На мгновение я увидел ее
лицо. Она шла, закусив губу.
     Я поджидал Констанцию в вестибюле отеля "Принсесс". Заметив девушку я
встал, и она  остановилась.  Встреча  со  мной  не  доставила  ей  никакой
радости.
     - Привет, Конни. Я думал мне придется ждать гораздо дольше.  Свидание
не состоялось?
     - Что вы хотите?
     - На сей раз у мня  нет  никаких  скрытых  мотивов.  Обычный  мужской
интерес. Вы единственная девушка, которую я  знаю  в  Коломбо,  и  я  хочу
назначить вам свидание.
     Она прошла мимо меня, а я схватил ее за рукав. Она сбросила мою  руку
со своей и повернулась ко мне. От злости ее глаза сузились.
     - Не дотрагивайтесь до меня! Я даже не хочу, чтобы нас видели вместе.
     Она снова повернулась и почти побежала к лифту. Это был уже второй ее
промах.
     Я подошел к столику портье. За ним стоял шоколадный, гладко  выбритый
Панчо Вилья [Вилья Франсиско (настоящее имя Доротео Аранго, известен также
под именем Панчо Вилья) (1877 - 1923), руководитель крестьянского движения
на севере Мексики в период Мексиканской революции 1910 -  1917  годов].  Я
достал из кармана десять рупий  и  встал  перед  ним,  сложив  банкноту  в
маленький, аккуратный квадратик.
     - У мисс Северенс много поклонников? - спросил я.
     - Очень много, господин.
     - Может ли ревнивый американец узнать их имена?
     - Их слишком много.
     Я вынул  из  кармана  еще  одну  банкноту  в  десять  рупий  и  начал
оборачивать ее вокруг первой.
     - Меня интересует только один - маленький человек  по  имени  Гай.  У
него черные редкие волосы.
     - Скорее всего, господин, вы говорите о человеке, которого зовут  Гай
Венд. Он хозяин небольшой резиновой плантации  в  нескольких  милях  южнее
Коломбо. Больше я ничего о нем не знаю.
     Я протянул ему деньги и они моментально исчезли.
     - Если мисс Северенс узнает, что я задавал вам этот вопрос, я  сломаю
вам нос. Честное слово.
     Он улыбнулся и поклонился. Я ушел.


     Он даже не встал, когда я вошел в свой номер. Он сидел на стуле перед
окном и улыбался мне. Он был одет в измятый  белый  костюм  с  пятнами  на
пиджаке. Его небольшая лопатообразная бородка казалась жесткой, как  серая
стальная  проволока.  А  красное  круглое  лицо  лоснилось  от  пота.  Его
улыбающийся розовый, похожий  на  бутон  рот  выглядел  глупо  над  наглой
бородкой. Но бледно-голубые застывшие и немигающие глаза его  были  совсем
не глупыми.
     - Кто вы, чер