риса протянула ему чашку, в которой растворила  снотворное.  По  знаку
судьи она приподняла голову девушки. Дав ей выпить лекарство,  судья  присел
рядом на край  постели.  Белая  Роза  открыла  глаза  и  удивленно  на  него
посмотрела.
   - Позовите Тао Гана и Цун Ли, - потребовал  судья,  -  Сейчас  она  будет
говорить, и я хочу, чтобы они присутствовали в качестве свидетелей.
   Актриса с беспокойством спросила:
   - Вас не тревожит ее состояние?
   - Не слишком!
   Он похлопал ее по плечу и улыбнулся:
   - Вы очень хорошо справились со своей задачей, дорогая, - заметил он. - А
теперь позовите наших друзей.
   Когда она вернулась в сопровождении  обоих  мужчин,  судья  сказал  Белой
Розе:
   - Тебе больше нечего бояться, мое дитя. Сейчас ты поспишь,  и  все  будет
хорошо.
   Остановившийся взгляд девушки встревожил его.
   - Поговорите с ней, - обратился он к Цун Ли.
   Поэт наклонился к Белой Розе и произнес ее имя. Наверное,  она  услышала,
потому что подняла глаза и спросила:
   - Что случилось? Ох... я вспоминаю! Это был кошмар! , Судья дал знак  Цун
Ли не отвечать. Юноша опустился на колени, нежно поглаживая руку девушки.
   - Все позади, мое дитя, все позади, - успокаивающе сказал судья.
   - Но я все еще их вижу, - воскликнула она. - Эти ужасные морды!
   - Расскажи мне, - уговаривал ее судья. - Ты же знаешь,  если  дурной  сон
рассказать, он забывается, и его опасное влияние  рассеивается.  Кто  привел
тебя в галерею?
   Белая Роза тяжело вздохнула и медленно заговорила:
   - На спектакле я пережила глубокое потрясение. Ведь Кан Ийде мой брат, мы
всегда друг друга любили, и страшные выпады человека с саблей меня ужаснули!
Как только мы вышли, я под каким-то предлогом покинула госпожу Пао и пошла к
Ийде за кулисы. Я сказала ему, что нахожусь в большом затруднении  и  хотела
бы поговорить с ним без посторонних. Он предложил мне  подняться  к  нему  в
комнату, выдав себя за него. Может быть, вы  знаете,  что  он  был  переодет
женщиной?
   Она вопросительно поглядела на судью.
   - Да, мне это известно, - сказал он. - Но после того, как мы  встретились
в коридоре, куда ты пошла?
   - За углом я столкнулась с госпожой Пао. Она была в бешенстве и  устроила
настоящую сцену, а затем силой затащила в нашу комнату.  Там  она  попросила
прощения, сказав, что несет за меня ответственность и  не  может  допустить,
чтобы я посещала актрису с сомнительной  репутацией.  Тогда  я  собралась  с
духом и сказала ей, что не уверена в своем религиозном  призвании,  добавив,
что хотела посоветоваться по этому вопросу с барышней Нгеуян, с которой была
знакома в столице.
   Госпожа Пао отнеслась к моим словам довольно спокойно. Она  сказала  мне,
что я совершенно свободна принимать любое решение, но монахи уже  приступили
к подготовке  церемонии,  и  она  обязана  их  немедленно  предупредить.  По
возвращении она объявила мне, что меня ждет отец настоятель.
   Взглянув на молодого поэта, она продолжала:
   - Госпожа Пао провела меня в храм, где мы  стали  подниматься  по  правой
лестнице. Несколько раз мы  поднимались  и  опускались,  пока  не  оказались
где-то вроде небольшой  туалетной  комнаты.  Госпожа  Пао  хотела,  чтобы  я
накинула на себя костюм монашки, утверждая, что такое платье более  прилично
при  встрече  с  настоятелем  монастыря.  И  тут  я  сообразила,  что   меня
обманывают, и отказалась подчиниться.
   Госпожа Пао пришла в дикую ярость. Такой я  ее  никогда  не  видела.  Она
произносила слова, которые я не решусь выговорить, сорвала с меня  одежду  и
совершенно голой втолкнула в соседнюю комнату. Я была  так  ошеломлена,  что
просто не могла сопротивляться.
   С несчастным видом Белая Роза глянула на судью. Он протянул ей еще  чашку
чая. Отпив, она продолжала уже более спокойно:
   - Я оказалась в пышной  спальне.  Из  недр  большой  кровати  под  желтым
парчовым балдахином ко мне обратился приглушенный голос: "Иди же ко мне, моя
супруга. Для тебя пришло время получить божественное посвящение." Я  поняла,
что оказалась в  ловушке  и  любой  ценой  должна  бежать,  но  госпожа  Пао
набросилась на меня и  связала  за  спиной  руки.  Схватив  за  волосы,  она
пыталась подтащить меня к постели.  Я  отбивалась  ногами  и  изо  всех  сил
взывала о помощи. "Оставьте  ее,  -  сказал  голос,  -  Я  хочу  насладиться
зрелищем ее трогательной красоты." Госпожа Пао  бросила  меня  на  колени  и
отступила. Из кровати до меня донеслось нечто вроде  посапывания;  звук  был
так ужасен, что помимо  воли  я  разразилась  рыданиями.  "Так-то  лучше,  -
сказала госпожа Пао. - Теперь ты будешь доброй девочкой и сделаешь  то,  что
тебе прикажут". Я ответила, что предпочту умереть. "Должна ли я прибегнуть к
кнуту?" - спросила она. - "Нет, - ответил голос, - Было  бы  жаль  повредить
столь чудную кожу. Ей просто нужно время подумать. Усыпите ее". Госпожа  Пао
подошла и кулаком сильно ударила меня в висок. Я потеряла сознание...
   Цун Ли хотел  что-то  сказать,  но  судья  знаком  остановил  его.  После
короткой паузы Белая Роза заговорила снова:
   - Я пришла в себя от страшной боли в спине. Я лежала на чем-то жестком  и
ничего не  видела  из-за  волос,  которые  закрывали  мое  лицо.  Попыталась
крикнуть, но обнаружила,  что  мне  заткнули  рот.  Мои  руки  и  ноги  были
заключены в железные браслеты, при малейшем  движении  врезавшиеся  в  тело.
Спина заставляла меня страдать. Я чувствовала,  что  вся  моя  кожа  покрыта
какой-то коркой. Дыша через нос,  я  умудрилась  слегка  сдвинуть  волосы  и
увидела деревянного демона с копьем. Я поняла, что меня поместили в  Галерею
ужасов вместо какой-то скульптуры, а мое тело покрыли краской. И вдруг рядом
со мной возник кто-то со свечой в руках... Какие новые истязания  готовились
мне? Но через мгновение все погрузилось во тьму, и  я  услышала  удалявшиеся
шаги.  Отчаянно   пыталась   я   крикнуть,   любая   судьба   казалась   мне
предпочтительнее заброшенности в этой пугающей пустоте. Вскоре  тишина  была
снова нарушена:
   кругом бегали крысы.
   Белая Роза закрыла глаза, и все ее тело  содрогнулось.  Цун  Ли  зарыдал,
заливая слезами руку девушки.  Она  подняла  глаза  на  судью  и  продолжала
усталым голосом:
   - Не знаю, как долго оставалась я в этом состоянии,  наполовину  обезумев
от боли и ужаса, иззябшая до костей... Наконец я увидела свет  и  попыталась
пошевелить руками и ногами, чтобы дать  понять,  что  я  жива,  но  они  так
закоченели, что не могли двигаться. Именно тогда я  услышала  ваши  слова  о
неприличии моей позы... Разве у меня не было вокруг  бедер  хотя  бы  клочка
ткани?
   - Конечно! - поспешил заверить ее судья Ди. - Но другие статуи также были
лишены повязки, что и  вызвало  мое  замечание.  Девушка  выглядела  немного
успокоенной.
   - Так я и думала, - сказала  она,  -  но  полностью  уверена  не  была...
Высказав замечание, вы продолжили путь.
   Моим единственным шансом спастись было  как-то  привлечь  ваше  внимание,
когда вы будете возвращаться. Но как? Я мучительно заставляла  себя  думать.
Внезапно мне пришла в голову мысль, что если я прижму  грудь  к  наконечнику
копья, брызнет кровь и, резко выделяясь на известковой белизне краски, может
быть, остановит ваш взгляд. Ценой неимоверного усилия я смогла пошевелиться.
В сравнении со страданиями, которые мне причиняли  мои  руки  и  моя  бедная
спина, боль, которую я ощутила, когда острие копья вонзилось в  грудь,  была
пустячной. Слой известковой  краски  мешал  мне  почувствовать,  сочится  ли
кровь, но я услышала, как падают капли и поняла, что мой замысел удался. Это
придало мне бодрости.
   Снова в галерее зазвучали шаги. Кто-то пробежал,  не  глядя  на  меня.  Я
знала, что вы появитесь также, но пока услышала ваш голос, мне казалось, что
минула вечность.
   - Ты проявила большое мужество, - сказал судья, - Ответь  теперь  еще  на
два вопроса, и сможешь отдохнуть. Могла  бы  ты  поподробнее  описать  путь,
которым госпожа Пао провела тебя в комнату с балдахином из желтой парчи?
   Пытаясь вспомнить. Белая Роза нахмурила брови.
   - Убеждена, что эта комната находилась в восточном  крыле.  Но  раньше  я
никогда не  бывала  в  том  конце  монастыря.  К  тому  же  мы  столько  раз
сворачивали в сторону...
   - Проходили ли вы по лестничной  площадке  с  зияющим  в  центре  большим
квадратным проемом, огороженным деревянными перилами?
   Девушка грустно покачала головой.
   - Совсем ничего не помню, - прошептала она.
   - Не тревожься, скажи только, был ли тебе знаком  голос,  доносившийся  с
кровати? Не напоминал ли он  голос  настоятеля?  Белая  Роза  снова  качнула
головой.
   - И сейчас этот ужасный голос звучит у меня в  ушах,  но  не  вызывает  в
памяти ничей другой.
   Едва заметно улыбнувшись, она сказала:
   - А слух у меня довольно тонкий... Я узнала голос  Цун  Ли,  когда  вы  в
первый раз вошли в галерею. А ведь были еще  далеко!  Какое  же  я  испытала
облегчение!
   - Именно Цун Ли надоумил меня искать тебя там. Без  него  я  бы  тебя  не
обнаружил.
   Она нежно взглянула на поэта, стоявшего  на  коленях  у  ее  постели,  и,
повернув голову к судье Ди, прошептала:
   - Сейчас я чувствую себя такой счастливой... мне так покойно. Никогда  не
смогу я вернуть вам этот долг...
   - Напротив, это будет очень легко сделать, лишь научи этого юношу  писать
хорошие стихи.
   Белая Роза хотела улыбнуться,  но  сил  уже  не  хватало,  и  ее  ресницы
опустились. Снотворное постепенно сказывалось.
   Судья тихо сказал актрисе:
   - Как только она заснет, вышвырните этого юнца за дверь и мягко разотрите
вашу пациентку вот этой мазью.
   Раздался стук в дверь. Вошел Кан Ийде в мужской одежде.
   - Я вывел медведя во двор, чтобы он немного размялся, - сказал он. -  Чем
вызван весь этот шум?
   - У меня нет времени вам это объяснять, - сердитым голосом ответил судья,
- Спросите у барышни Тин. Та изумленно смотрела на вошедшего.
   - Но - вы мужчина?! - воскликнула она.
   Не замечая ни поэта, ни лежащей на постели сестры, Кан  Ийде  бросился  к
актрисе и, едва судья вышел из комнаты, обнял ее...
   Глава 17
   ВАЖНЫЙ НАЧАЛЬНИК ТВОРИТ ЧУДЕСА ЛОВКОСТИ;
   ИНЬ И ЯН ОТКРЫВАЮТ СКРЫТУЮ ДВЕРЬ
   - Мне лучше подать в  отставку  с  должности  начальника  уезда  и  стать
профессиональной свахой, - бурчал судья, выходя в коридор. - Я соединил  две
молодые пары, но не способен задержать опасного преступника! Пойдем х  тебе,
Тао Ган. Нам нужно срочно придумать, как схватить этого негодяя.
   - Сожалею, что не поднял глаз  на  эту  несчастную  девушку,  проходя  по
галерее, ваше превосходительство, - ответил его помощник. - Если бы я увидел
кровь...
   - Не расстраивайся. Тебя это только украшает. Пусть Ма Чжун  разглядывает
обнаженных женщин!
   Придя  в  свою  маленькую  комнатку,  Тао  Ган  поспешил  заняться  чаем.
Начальник выпил чашку и со вздохом сказал:
   - Значит, когда окно распахнулось, я увидел в руках  Мо  Моте  статую  из
Галереи ужасов. Итак, загадка разрешена. Во всяком случае, частично.  Я  все
еще не могу понять, как я смог увидеть эту сцену через несуществующее  окно!
Но пока отложим эту  проблему  и  рассмотрим  обнаруженные  нами  конкретные
факты. Госпожа Пао была сводней Мо Моте; был замешан в  грязных  делишках  и
Истинная Мудрость. Вероятно, Мо Моте уже давно намеревался поместить барышню
Кан в Галерею ужасов. Еще до нашего  прибытия  он  убрал  оттуда  деревянную
статую и, вероятно, закрепил в стене скобы.  Но  какая  наглость  продолжать
свою мерзкую работенку под моим носом!
   С гневом дернул судья Ди свою бороду.
   - После того, как госпожа Пао сообщила о колебаниях девушки, настоятель и
Мо Моте решили действовать, не откладывая. Если бы я пожелал  встретиться  с
Белой Розой до отъезда, мне ответили бы, что она удалилась  в  закрытую  для
публики  часть  монастыря.  Они  рассчитывали,   что   своими   дьявольскими
истязаниями отобьют у нее охоту  к  разоблачениям.  А  потом  тем  или  иным
способом объяснили бы изменение ее настроения Цун Ли и барышне Нгеуян  никак
не могу сказать Кан Ийде! К тому  же,  перенеся  уготованные  ей  испытания,
несчастная сама не захотела бы снова встречаться со своими друзьями.
   Судья нахмурил пышные брови. Тао Ган слушал его, подергивая волоски своей
бородавки: не было такого примера людской развращенности, который мог бы его
удивить. Начальник уезда снова заговорил:
   - Истинная Мудрость ускользнул  от  земной  справедливости,  но  Мо  Моте
заплатит за двоих. К тому же он  главный  преступник!  Отец  настоятель  был
трусом, и у него никогда не хватило бы духа самому довести  дело  до  конца.
Пойду разбужу учителя Суеня. Мы соберем  всех  священнослужителей,  а  затем
Куан Лай и Кан Ийде на них посмотрят. Если  среди  монахов  не  окажется  Мо
Моте, мы обыщем весь монастырь, что мне не терпится сделать с первой  минуты
нашего приезда сюда. У Тао Гана этот план не вызвал восторга.
   - Если мы прикажем собраться всем монахам, Мо Моте сразу  же  заподозрит,
что мы идем по его следу. И он будет далеко,  прежде  чем  облава  начнется.
Одно Небо знает, как много входов и выходов у этого чертова строения!  Когда
же негодяй доберется до гор, мы его легко не поймаем. Другое дело, если бы с
нами были Ма Чжун, Цяо Тай и пара дюжин стражников. Но лишь вдвоем...
   Судья был вынужден  признать  справедливость  этих  соображений.  Что  же
делать? Автоматически он взял столовую палочку и попытался установить на  ее
конце блюдце.
   - Жаль, что у нас нет монастырского плана, -  продолжал  свою  мысль  Тао
Ган, - Изучив его, мы смогли  бы  обнаружить  месторасположение  комнаты,  в
которую была приведена Белая Роза. Наверняка это неподалеку от  того  места,
где ваше превосходительство видели Мо Моте и статую со сломанной  рукой.  Мы
могли бы измерить толщину стен.
   - Учитель Суень показал мне что-то вроде схематичного плана.
   Судья  говорил,  следя  за  блюдцем  глазами:  оно  находилось  почти   в
равновесии.
   - Это позволило мне ориентироваться, но, разумеется, никаких подробностей
эта схема не содержала.
   Осторожно поднимая палочку, он  упустил  блюдце,  и  оно  упало  на  пол,
разлетевшись на множество осколков.
   Тао Ган собрал осколки фарфора. Пытаясь их  сложить,  он  заинтересованно
спросил:
   - Что это ваше превосходительство намеревались сделать?
   - О, - слегка смущенный ответил  судья,  -  это  номер  барышни  Тин.  На
палочке вращается блюдце. Оно не может соскользнуть из-за ободка на донышке.
Но для этого требуется немалая ловкость.  Вращение  этого  блюдца  заставило
меня задуматься над даосским символом, начерченным учителем Суенем в верхней
части своего рисунка. Это нечто вроде  черно-белого  круга,  представляющего
изначальные силы вселенной. Любопытно, что блюдце упало.  Когда  я  смотрел,
как работает барышня Тин, это казалось довольно легким делом.
   -  Большинство  таких  номеров  выглядит  легкими,   когда   они   хорошо
исполняются, - возразил Тао Ган с чуть заметной улыбкой. - Но на самом  деле
они требуют долгих упражнений. Все осколки на месте. Завтра я  их  склею,  и
блюдце еще долго послужит!
   - Тао Ган, почему ты так бережлив? - спросил судья, - Я знаю, что немного
денег у тебя есть, а ведь ты никому не должен помогать. Не соря деньгами, ты
все же мог быть не таким прижимистым.
   Его печальный спутник бросил на него смиренный взгляд и объяснил:
   - Благородный судья, так много прекрасных вещей даровано нам  природой...
Крыша над головой, пища для  нашего  желудка,  одежда  для  тела...  Мы  все
принимаем как должное, и часто находим полученному  дурное  применение.  Вот
почему я боюсь, что Небо однажды  разгневается,  и  не  могу  видеть,  когда
выбрасываются предметы, которые  еще  можно  использовать.  Посмотрите,  все
осколки блюдца здесь, оно собрано целиком,  за  исключением  этой  трещинки,
горизонтально рассекающей цветочный узор.
   Судья Ди вздрогнул. Сидя совершенно прямо, он смотрел на блюдце,  которое
Тао Ган протягивал ему на ладони. Внезапно вскочив, он принялся  расхаживать
из конца в конец комнаты, бормоча неразборчивые слова.
   Тао Ган ошеломленно наблюдал за ним, а потом уставился на блюдце, пытаясь
понять, что же могло вызвать такую реакцию.
   Наконец судья успокоился.
   - Тао Ган, я глупец! - воскликнул он, - Меня  водили  за  нос.  Не  нужно
собирать монахов, я знаю, где найти нашего человека!  Но  сначала  мне  надо
повидать учителя  Суеня.  Подожди  меня  на  .лестничной  площадке,  которая
нависает над центральной часовней.
   Он  схватил  фонарь  и  выбежал,  сопровождаемый  своим  соратником.   На
пустынном дворе они расстались.
   Судья продолжил свой путь  к  Юго-западной  башне  и  поднялся  по  витой
лестнице. Несколько раз он постучал в красную дверь. Не добившись ответа, он
толкнул створку и проник в библиотеку,  которую  освещали  почти  догоревшие
свечи. Находившаяся за письменным столом  вторая  дверь,  вероятно,  вела  в
комнату учителя Суеня. Постучав, судья прижал ухо к филенке,  но  ничего  не
услышал. Он попробовал открыть дверь, но обнаружил, что она заперта.
   Обернувшись, он принялся разглядывать символический круг на прикрепленном
к стене рисунке и, с удовлетворением кивнув  головой,  покинул  комнату.  На
секунду  сломанные  перила  задержали  его  взгляд,  затем  он   прошел   на
центральную площадку.
   Тао Гана там не было. Судья пожал плечами и, на мгновение прислушавшись к
неясному шуму молитв, поднимавшемуся из храма, направился к кладовой.
   Дверь оказалась  приоткрытой.  Чтобы  лучше  видеть,  он  поднял  фонарь.
Комната выглядела так же, как и при первом  посещении,  но  старинный  шкаф,
находящийся в самом дальнем углу, был широко распахнут.
   Он бросился к нему и, осветив фонарем двух нарисованных на задней  стенке
драконов, внимательно их оглядел. Помещенный между ними  круг  действительно
изображал даосский символ, но разделявшая две силы извилистая линия  шла  не
вертикально, а по горизонтали. Во время своего разговора с Суень Мином он не
смог припомнить, где  видел  раньше  горизонтально  разделенный  символ,  но
сложенное Тао Ганом блюдце освежило его память.
   Его поразила подробность, которую он  не  заметил  раньше:  помещенная  в
каждой половинке круга точка (зародыш противоположной  силы,  по  объяснению
Суень Мина) на самом деле была просверленным в дереве  отверстием.  Согнутым
указательным пальцем он постучал по символическому знаку. Нет, это  было  не
дерево, а металл, и тончайший паз отделял его  от  лакированной  поверхности
шкафа.
   Из своей прически судья извлек длинную шпильку,  вставил  ее  в  одно  из
отверстий и попытался повернуть диск влево. Ничто не шелохнулось.  Удерживая
шпильку двумя руками, он повторил операцию, но теперь вправо.  На  этот  раз
диск повернулся, и начальник уезда сделал им пять полных оборотов, а затем с
чуть большим усилием еще четыре. Правая половина стенки шкафа  отодвинулась,
как открывающаяся дверь. Он услышал шум снаружи  и,  тихонечко  прикрыв  ее,
выбежал в коридор. Тао Гана по-прежнему не было. Что  ж,  придется  обойтись
без свидетеля. Он вернулся к шкафу и толкнул таинственную дверь.
   Обнаружился узкий, идущий параллельно стене  проход.  Почти  сразу  же  с
правой стороны он выходил на другой проем. В два скачка судья оказался там и
увидел комнату, плохо освещенную  свисавшей  с  низкого  потолка  запыленной
масляной лампой. Крепкий мужчина нагнулся над бамбуковой кроватью,  стоявшей
у дальней стены и вытирал ее тряпкой.  На  полу  кухонный  резак  купался  в
красной луже.
   Глава 18
   СУДЬЯ ДИ ПОЛУЧАЕТ ПОЗДРАВЛЕНИЯ ОТ ПРЕСТУПНИКА;
   ОН ВЫНОСИТ ПРИГОВОР, НЕ ЗНАЯ, ПРИВЕДУТ ЛИ ЕГО КОГДА-НИБУДЬ В ИСПОЛНЕНИЕ
   Широкоплечий  мужчина  повернул  голову  и  со  снисходительной   улыбкой
произнес:
   - В конце концов, судья Ди, вы  все-таки  нашли  эту  комнату.  Вы  очень
проницательны, мой мальчик. Садит