тин. - Не важно, сколько ловит Рич. Я не думаю, что мы должны чего-то стыдиться. Я думаю, мы тоже хорошо потрудились.
     Мальчики вовремя прекратили спор. Они оба сели, не замечая влаги, и стали помогать в чистке рыбы. Шен с Брайаном делили один нож. Вскоре Шен встал, словно заскучав, и позволил Брайану чистить одному.
     - Проклятье! - закричал Мартин.
     Лезвие, соскользнув, проткнуло одну рыбу насквозь. Он почувствовал, как лезвие врезалось ему в палец. Густая алая кровь вытекала из раны. Мартин воткнул нож в рукав рубашки. Надрезав его, он потянул за манжету. Повернув, он окончательно оторвал кусок рукава.
     - Это не лучшая вещь, - промычал он, глядя на самодельный бинт. - Но это должно быть сделано сейчас.
     Шен испытывал давящее чувство в животе. Он обычно чувствовал тошноту при виде крови, но сейчас не мог оторвать глаз от густой алой крови, вытекавшей из отцовского пальца. Он не чувствовал сейчас тошноты, он чувствовал только возбуждение и голод. Он воображал, что пьет кровь. Она была приятна на вкус. Он пытался обуздать свои чувства, но не мог. Это был голод, уже посещавший его раньше. Он не в силах был утолить этот голод.
     Он заставил себя смотреть в сторону, пока отец перевязывал рану. Он не хотел, чтобы отец заметил его неспособность контролировать себя, выражение голода на его лице. ГОРЯЧУЮ МЕЧТУ О КРОВИ!

Глава 10

     Все протекало гладко. Она даже подавила желание свернуть к въезду в один из пригородных парков, Баттер Пот особенно притягивал ее внимание. Она не думала, что заблудилась, но обрадовалась, когда наконец увидела пейзаж, убеждавший, что она была в Сент-Джонсе. "Сент-Джонс, или праздник", - вспомнила она надпись на машине несколько лет назад. Когда-то в шестидесятых, с удовлетворением подумала она. Она училась тогда в школе. Это был год возвращения всех переселенных ньюфаундлендцев, и мистер Хикман, сосед, живший через несколько домов от ее семьи, был с давних пор владельцем этой машины. Внутри у нее все горело от мысли о том, как бы вернуть те исчезнувшие годы.
     Она проголодалась. Визит к Валерии подождет, сказала она себе. Огромная золотая арка - символ Макдональдса - горела перед ней. Она и не думала, что они так распространились. "Вид цивилизованного общества, - звучал голос из прошлого, - это клоун, предлагающий вам гамбургеры". Она не ела весь день, и знала, что может съесть что угодно, даже "Биг-мак", который исключила из диеты сто лет назад. "Слишком жирно", - говорила она всегда, и это кое-что давало для улучшения фигуры.
     Тонкой салфеткой она вытерла соус в уголках рта. У нее было странное чувство, что за ней наблюдают. Как можно более небрежно она окинула взглядом ресторан. Все посетители были полностью увлечены поглощением пищи, и, казалось, никого из них не могли заботить ее присутствие здесь или ее привычки. Она отогнала это чувство, как обычное, когда ты один в чужом городе. Так или нет, но чувствуешь, что все взгляды устремлены на тебя.
     Игнорируя глаза, которых, - она знала - не было, она залпом выпила апельсиновый напиток.
     Несколько минут покоя будут ей полезны. Это было в первый раз за эти годы, когда она не была занята Мартином или детьми. Ей вдруг захотелось курить. В иной ситуации делаешь странные вещи, - засмеялась она про себя. Она никогда не курила раньше, даже в юношеские годы. Сейчас она представила себя развалившейся в жестком пластиковом кресле, лениво попыхивающей сигаретой. Понравится ли другим ее курение после еды? Она решила, что не станет ходить от стола к столу, пытаясь стрельнуть сигарету. Лучше она будет сидеть, зная, что напоминает представителя некурящего поколения.
     С полчаса понаблюдав, как люди тянутся бесконечным потоком, она решила, что оттягивает поездку. Она так давно не видела Валерии, что сильно нервничала. Она знала, что не стоит, но нервничала. Ведь что-то должно было быть причиной тому, что Валерия не приезжала. Джон наверняка сказал ей, что они здесь. Так почему же он не привозит ее, хотя и обещал? Может, они были в ссоре и он даже не сказал ей, чтобы досадить? Она не оценила бы подобную тактику Джона. Энни думала, что Валерия, возможно, и не знает об их приезде. Только это может объяснить, почему она не звонит и не приезжает. Другой причиной могло быть то, что Валерия обижена на Энни. Но она не могла припомнить каких-то разногласий с ней.
     Она пошла к машине, подавив в себе раздражение против Джона. Она надеялась, что его не будет дома, когда она приедет. "Может, сначала позвонить? - мелькнула мысль. - Нет, не стоит". Она решила преподнести Валерии сюрприз своим приездом. К тому же она была уже почти на месте.
     Подъезд был пустынен. "Отлично, - думала она. - Может, это значит, что Джона нет". Она все еще не могла привыкнуть к виду этих домов. Они выглядели как покинутые дома, коттеджи, такие, какой она всегда хотела построить на берегу Лейк-Симко в Онтарио, но теперь, видя сплошные деревянные дома, она чувствовала, что страсть к причудливым деревянным домам угасла в ней настолько, что теперь она была бы рада вновь переселиться в обычный каменный дом.
     Дом Валерии ничем не отличался от остальных на улице. Если бы он стоял в Торонто, он действительно выделялся бы, украшая местность. Яркое солнце сверкало на чистой желтой краске дома.
     Она нажала кнопку с бледно-желтым огоньком и услышала громкий звонок в доме. Нервно оглядывая окрестности, она ждала, пока за дверью ответят. Группа детей весело кричала, гоняя мяч в незащищенные ворота у одного из домов. Один из них вел счет, и она могла слышать имя Майка Босси. Она усмехнулась про себя, пытаясь понять, почему люди не выбирают спорт по сезону. И почему, черт возьми, они не используют собственных имен?
     Голубой "форд" пыхтел, извергая темно-серый дым. Это явно были последние мили. Ей был виден водитель, молодой парень, понукавший машину, словно она была живая. Майк Босси снова стал считать, когда она вторично нажала кнопку. Может, никого нет дома? Определенно, они должны были уже услышать звонок. Это было громче, чем любой будильник, который она когда-либо слышала. Она бессознательно поднимала и опускала ноги. Это она делала, как говорил Мартин, всегда, когда ей не терпелось. Она в третий раз позвонила, сломав себе ноготь.
     - Черт! - прошипела она, осматривая палец.
     Пьер Мондью вел счет. Она слышала крик одного из игроков: "Мондью на мыло". Она решила, что это Босси или вратарь.
     - Валерия, - громко сказала она, барабаня в дверь.
     "Так делают в кино, - пришла глупая мысль. - Когда звонок не приносит результатов - стучат в дверь". Ничего не вышло. Дверь оставалась тихой и безответной. Слушая, как Босси ведет свой хет-трик, она опять постучала по двери кулаком. В голову пришла мысль о том, как она объяснит свой стук, если Джон или Валерия откроют ей. Вообще она всегда думала, что может контролировать свои поступки, а этот стук в дверь выходил за все рамки.
     Она не могла сдержать следующий удар, после того, как поняла, что, должно быть, выглядела очень глупо перед соседями, которые наверняка наблюдают за ней из-за своих занавесок.
     Дверь неожиданно приоткрылась.
     Игроки в хоккей замолчали. Она знала, что они смотрят на нее.
     - Валерия! - позвала она, поскольку полностью открыла дверь.
     Ответа не было. Глаза соседей пронзали ее. "Давай, Босси, - сказала она про себя. - Суди". Она хотела, чтобы что-то отвлекло взгляды, что угодно.
     Она не знала, что делать. Она слишком смутилась, чтобы развернуться и уйти. Она знала, что все эти сверлящие ее глаза словно раздевают ее. Альтернативой было войти в дом. Может она сделать это? Это будет похоже на взлом двери. Если она сделает это, то будет в глазах закона преступницей. "Давай", - сказала она себе. Она знала, что действует, как безумная. Она вошла в дом, не думая о том, что Босси, Мондью или еще кто-нибудь может подумать. Пусть думают что хотят.
     Она закрыла дверь, избавившись от посторонних глаз. Она хихикнула, подумав, как будет выглядеть, если Джон или Валерия выйдут сейчас на лестницу. Она испытывала потребность сопротивляться взглядам. Она чувствовала детскую радость быть в доме и делать что-то. Удержав приступ неконтролируемого смеха, она взяла коврик. Она стала громко встряхивать его на ветру. Дверь она оставила открытой. Пыль столбом вылетала из коврика. Она поняла, что его давно не чистили. Было не похоже на Валерию оставить что-то в беспорядке на такой долгий срок. Почувствовав себя удовлетворенной, она вернулась и положила коврик на место. Она была уверена, что ее выходка убедит кое-кого, что ее здесь ждали. Черт их побери, если они в этом не убедились. Пусть думают, что хотят.
     - Что теперь? - простонала она, засунув руки в карманы.
     Это место было покинуто. На зеленом ковре были видны следы ног. Бумаги валялись на полу. Стул со слоем пыли на нем стоял у телевизора. Рядом стоял поднос с пустой пивной банкой и крошками картофельных чипсов. Покрывало кушетки было сдернуто и смято. Короче, все напоминало дом после крутой вечеринки, или - эта мысль поразила ее - дом холостяка. Она покачала головой и рассмеялась. Где же они могут быть?
     Она решила дать им полчаса на возвращение. Она не хотела, чтобы единственным результатом ее поездки был ужин в "Макдональдс". Кроме того, у нее было место, чтобы подождать полчаса.
     - Больше делать нечего, - решила она.
     Мысленно она приводила комнату в порядок, глаза ее рассеянно блуждали по картинам, висящим на стенах. Они, должно быть, были повешены наобум, с одним расчетом - придать симметрию. Там было одно фотографическое изображение пейзажа. Она продолжала пытаться вытереть кофейный столик, но чувство, что что-то не так, начало одолевать ее. Она провела рукой по лицу, пытаясь избавиться от этого чувства.
     Наконец, она накрыла столик скатертью и выпрямилась. Ее глаза изучали картины на стене.
     "Почему я эту не видела раньше?" - подумала она. Она выделялась, как пятно от кетчупа на белой рубашке. Как и другие, она была в деревянной рамке со стеклом. Но это была не картина. Вместо нее была газетная вырезка. Она хватала ртом воздух, словно ком застрял в ее горле. Она слышала крик, и осознавала, что он исходит из ее горла. Имя Валерии было выделено красным в газетном некрологе.
     Убегая из дома, она не заметила глаз, наблюдавших за ней со второго этажа дома.

Глава 11

     - Привет, Мартин, - сказала Мери, держа открытой дверь дома. - Сколько лет прошло.
     - Привет, Мери, - сказал Мартин с легкой дрожью в голосе. - Я вижу, что это принадлежит тебе, - его руки лежали на плечах Брайана.
     Мери нахмурилась.
     - Да, с этим все в порядке. - Она перевела взгляд на Шена. - Я вижу, ты привел частицу самого себя. - Она нервно потрепала волосы Шена. - Это твой единственный?
     - Нет, еще Джейн... на несколько лет старше Шена.
     Он чувствовал подергивание века. Что за игру она затеяла? Она же знала, что у него двое детей.
     - Двое? - она склонила голову набок.
     Молчание повисло в воздухе. От ее улыбки веяло холодом. Молчание наконец прервал Брайан, пригласив Шена в дом.
     - Да, двое, - сказал Мартин, принимая жест Мери, приглашающий войти. - Но ты об этом знаешь.
     - Да, - ответила она, проходя в комнату.
     Из кухни слышался детский смех. Они угощали друг друга молоком и печеньем.
     - Но я думала, ты запутался.
     В животе у него появилась тяжесть. Он чувствовал пальцы, сжимающиеся у него внутри. Ее слова словно лягнули его копытом. Он посмотрел в сторону кухни.
     - Но Брайан и Шен одного возраста.
     - Правда, - сказала Мери, предлагая ему свежий "канадский клуб".
     Она помнила его любимый напиток и то, что он любит его безо льда. Она спокойно поставила его на кофейный столик, когда он покорно покивал головой. "Трижды", - заметила она, что указывало на слабость. Не говоря ни слова, она подошла к нему и села на кушетку. "Как марионетка, - подумала она. - Он взят".
     Что за игру она ведет? Он поднял стакан, стоящий перед ним. Он посмотрел сквозь жидкость пустым взглядом. Чего она добивается? Он знал, что ему не стоило приходить сюда, но был слишком удобный случай забросить Брайана. Он знал, что не успокоится, пока не увидит ее. Отсутствующим взглядом он посмотрел на нее. Она, казалось, проплыла через комнату к бару. За эти годы она не утратила грации. Она все еще была соблазнительной. Она могла сделать его полностью беззащитным, чего не умела делать Энни. Она знала, что он смотрит на нее. Красивым движением она выпила напиток, опустив глаза, поймала его взгляд. Он хотел отвести глаза, но ее кошачий взор пленил его. Детский смех отдалялся, пока не стал казаться словно в миле отсюда. Голос Шена прорвался и помог ему сбросить сотканную ею пелену, заклятье, которое она использовала и раньше, всегда превращавшее его в покорного раба.
     - Мери...
     Уголок ее рта дернулся.
     - Какого черта ты добиваешься?
     Она понимающе улыбнулась. Той улыбкой, которую использовала, когда пыталась взять власть над ним. Когда хотела заставить его вести себя, как послушный мальчик.
     "Этого не может случиться! - кричал он мысленно. - Она не добьется ничего, ничего..."
     Взглянув на него, она наполнила стакан. Он не заметил, что уже осушил первый. Тряхнув головой, он резко опустил стакан. Жидкость выплеснулась через край и забрызгала руку и столик.
     - Мери... Какого черта тебе нужно?
     Ее лицо скривилось, показывая, чтобы он говорил тише, а то дети могут услышать. Она все еще изображала улыбку. Она одержала верх и знала это.
     - Брайан, - позвала она повелительным тоном, который был ей не к лицу.
     - Да, мам?
     - Ты не отнес молока с печеньем дядюшке.
     - Нет, мам, - голос заколебался. - А где он?
     - Во дворе, - ответила она.
     Она стояла с бутылкой, ожидая, когда он осушит бокал. Теплая жидкость зажгла горячее пламя, разлившееся у него внутри. Задняя дверь хлопнула, оставив кухню пустой.
     - Я не знал, что у тебя есть брат.
     - У меня его нет.
     Он опять словно получил удар в живот, заставивший подкатиться ком к горлу. Она жестом пригласила его на кухню. Он покорно повиновался.
     Шен и Брайан сидели во дворе и смотрели, как другой мальчик поглощал печенье. Мартин заметил струйку молока, стекавшую с его подбородка на землю. Ростом он был со взрослого человека, но лицо и глаза выдавали подростка. Мартин не мог оторвать от него взгляда. С ним было что-то не так. Его походка была неуклюжей. Он вскрикивал тонким женским голосом, когда мальчики стали играть. Брайан послал ему мяч. Руки взлетели в воздух в тщетной попытке поймать. Мартин с ужасом смотрел, как тот захромал к мячу. Одна его нога была заметно короче другой.
     Мартина затошнило.
     Мальчик улыбался. Мартин видел брызги его слюны. Он перевел взгляд на Мери. Она смеялась.
     Этот смех словно нож вонзался в него.
     - Кто...
     Она молча улыбалась. Взяв свой стакан, пальцем свободной руки указала на себя. Мартин с ужасом смотрел, как ее палец стал двигаться в его направлении.
     - Но я думал... - голос его был грубым и хриплым.
     - Ты ничего не думал, - резко сказала она. - Это - наш с тобой выкидыш!
     Он схватился за голову и впился пальцами в виски.
     - Почему? - прохрипел он.
     - Я не могла бы пройти через это.
     Смех детей смешивался с визгом и хохотом того, другого. Он усиливался в голове Мартина, пока не стал одним громким, грубым смехом.
     - Что произошло с ним?
     Он поставил стакан на столик. Он увидел, что она плачет. Словно обиженная девочка, она подошла к нему и положила руки на плечи. Он прижал ее к себе, чувствуя, что ее тело дрожит в такт ее рыданиям.
     - Марти, - плакала она. - Это были такие лекарства, и перед тем, как он появился, я упала. Они должны были оперировать меня за два месяца до того, как это должно было случиться.
     - Мери, - тихо сказал он, гладя ее волосы. - Это, должно быть, ужасно.
     - Стечение обстоятельств привело к этому.
     Ее рыдания стали сильнее.
     - Они сказали, что это из-за лекарств и что он не был доношен.
     Он мягко отклонил ее и заглянул в глубокие влажные глаза.
     - Прости. Ты должна была мне сказать.
     - Я не могла, не могла бросить его, Марти! - закричала она. - Я и сейчас не могу.
     Он крепко обнял ее.
     - Все будет хорошо. Я обещаю.

Глава 12

     Резкий свист чайника прорезал тишину. Вскочив с кресла, Энни бросилась на кухню, чтобы прекратить его страдания. Она заметила, что бекон уже шипел на сковородке, разбрызгивая жир вокруг. Надев рукавицу, она сняла сковородку с огня. Шипенье прекратилось.
     - Марти! - крикнула она наверх.
     Приглушенное "А..." было единственным ответом.
     - Уже полдень, - сообщила она.
     Она подождала у лестницы, пока не услышала скрип двери в спальню.
     - Ты не собираешься подниматься?
     - Да, - ответил он, зевая.
     Энни подошла к двери Шена и приоткрыла ее. Он лежал на постели и посапывал. Она увидела, что он снова не накрылся одеялом. Руки его были покрыты мурашками от холода. Она заметила, как занавески поднимались и опускались от сквозняка.
     - Пора вставать, Шен, - сказала она, закрывая окно. Она услышала, как он простонал и пошевелился в постели.
     - Эй, ты! - закричала она.
     Шен приоткрыл глаза и снова закрыл их.
     - Эй! - она крикнула и стала трясти его матрац. В результате Шен нехотя повернулся. - Я сказала, пора вставать. - Он попытался переползти на другой конец кровати, но она крепко схватила его за лодыжки.
     - Ты не уйдешь от меня, - проговорила она.
     - Нет, - Шен хихикнул. Ее пальцы щекотали его. - На помощь! - пытался крикнуть он сквозь смех.
     - Ты опять оставил открытым окно ночью, - сказала она, чувствуя, как Шен уползает.
     Он пожал плечами, глядя на окно.
     - Ночью было так жарко.
     - Мы все замерзли с закрытыми окнами, а тебе было жарко с открытым? - Она взглянула на него с хитрецой, и ее губы тронула улыбка. - И ты даже не укрылся одеялом и не снял с себя одежду.
     Он пожал плечами с комическим выражением лица.
     - Странно, да? - он засмеялся, снова освободившись от ее пальцев.
     Она побежала за ним из комнаты и внезапно остановилась.
     - Доброе утро, - сказал Мартин, беря ее за руку. - Вы хотите стать энергичными людьми?
     Сердце ее стучало. Тяжело дыша, она улыбнулась.
     - Да, - сказала она. - Но я думаю, нам с твоим сыном придется потрудиться.
     Кивнув, Мартин пошел к кухонному столу.
     "Как быстро, - думала Энни, вытирая посуду, - Мартин превращается из одного человека в совершенно другого". Она не знала, что происходит, но за последние две недели обстановка в семье ухудшилась. Шен был не такой, как раньше, и у него появилась плохая и беспокоившая ее привычка спать не раздеваясь. Это произошло однажды, когда он ходил в школу, и случалось каждую ночь с тех пор, как у детей начались каникулы неделю назад. Она подозревала, что он уходит из дому ночью, но его было не поймать, и когда она говорила об этом Мартину, он лишь пожимал плечами, словно это его не волновало. Она все больше убеждалась, что ему уже нет дела ни до Шена, ни до Джейн, ни до нее. Она спускалась к Шену рано утром несколько раз, и всякий раз видела, что он лежит, свернувшись на своей кровати. Ей казалось, что он не спит и знает, что она в комнате. Она помнит, как от этого у нее мурашки ползли по коже.
     Она бездумно потирала руки, смотря в комнату на Мартина и детей.
     Оглушали слишком громкие звуки "Награды великого Кролика". Она заметила, что звуки телевизора не трогали Мартина. Он полностью был погружен в чтение "Кремаллы" - книги, которую использовал в своей работе.
     Она была удивлена, узнав, что отец и сын были еще дома. Шен обычно убегал после ленча и не возвращался до ужина, когда Мартин придумывал какие-то извинения и причины, чтобы уйти. Он был наравне с Джейн. Она слонялась по дому долго после полудня, прежде чем уйти с друзьями, и чаще всего оставалась в гостях на ужин. Она вспоминала себя в ее годы и не сомне