и очень любопытной. Он  повернулся
к мужчине в штатском:
     - А вы что скажете, товарищ консультант? Тот  секунду-другую  молчал,
потом повернулся и взглянул прямо в глаза полковнику:
     - Во-первых, я не могу дать  нормальную  и  достойную  характеристику
данному  делу:  нет  достаточных  и  точных  сведений  об  этом   об®екте,
во-вторых, мне неизвестны цель и мотивы этих поисков.
     Богомолов не мигая выдержал ею взгляд, потом взглянул на Нигматулина:
     - Похоже, вы правы. Однако прошу ответить  на  один  вопрос,  товарищ
генерал.
     - Бывший, Константин Иванович, бывший генерал! - с  улыбкой  поправил
его мужчина в штатском.
     - Допустим, - согласился полковник. - Вы  давно  знаете  Денисова?  -
неожиданно спросил он.
     - С Аркадием Михайловичем мы проработали двенадцать лет, - начал было
отвечать он, но прервался и снова взглянул полковнику в глаза. -  Понимаю.
- Он сунул руку в карман и вытащил  оттуда  конверт.  -  Вот,  пожалуйста,
может быть это письмо, адресованное лично вам, сумеет снять напряженность.
     Полковник быстро разорвал конверт, вынул оттуда небольшой листочек.
     - Надеюсь, вам знаком  его  почерк?  -  спокойно  заметил  мужчина  в
штатском.
     Богомолову действительно был знаком почерк Денисова, и это  послание,
состоящее всего из пяти слов, принадлежало ему: "Этому  человеку  доверяй,
как мне!"
     - Если бы вы сразу мне показали это, то избавились бы от малоприятных
вопросов, - смущенно заметил полковник.
     - Ничего, я люблю острые блюда, - улыбнулся он.
     Полковник повернулся к  компьютеру,  включил  и  набрал  код  нужного
файла. На экране дисплея побежали строчки  информации  о  жизни  какого-то
человека, потом возникла фотография Савелия.
     - Это же Говорков! - воскликнул бывший генерал. - Но  я  не  понимаю,
для чего вам понадобилась его биография: он же погиб в Афганистане.
     - Нет, он не погиб, хотя и мы так  думали  до  недавних  событий.  Но
откуда вам известен Савелий Говорков?
     - Странно, что вы сразу об этом не догадались.  Теперь  мне  понятно,
почему Денисов  попросил  именно  меня  оказать  вам  содействие  в  очень
"непростом деле". Савелий Говорков был  самым  любимым  моим  учеником  по
спецназу! - проговорил он с теплотой. - Очень рад,  что  вы  мне  сообщили
такую новость о Савелии. Но что вас заинтересовало в этом парне? Он,  что,
побывал в плену, и вы подозреваете его в шпионаже?
     - Пока мы ни  в  чем  и  никого  не  подозреваема  -  четко  произнес
полковник. - Однако Савелий Говорков сам попал в круг наших  интересов,  и
нам важно узнать, на что способен этот человек в экстремальных ситуациях?
     - В чем выражается "экстремальная ситуация"?
     - Как он поведет себя, если окажется среди преступников?
     - Вам должно быть известно, кал он повел себя, когда  оказался  среди
уголовников в колонии! - ответил генерал в отставке несколько раздраженно.
     -  Нам  действительно  известно  об  этом  жизненном  витке   Савелия
Говоркова, но здесь речь идет не об  уголовниках,  а  о  серьезных  врагах
нашего общества, нашей страны! - полковник сказал это с некоторым пафосом.
     - Я не знаю, о каких врагах вы ведете речь, но лично я  не  советовал
бы никому становиться на его пути в  экстремальных,  как  вы  выражаетесь,
ситуациях!
     - Вы не переоцениваете своего любимца?
     - Савелия Говорком, если это он, невозможно  переоценить,  его  можно
только недооценить! Если вы его увидите, то я уверен, что вы сами  сможете
убедиться в правоте моих слов.



        СТАРЫЙ КАСЫМ

     Среди огромных песчаных барханов одиноко затерялась небольшая  кошара
из камышового тростника и кустарников, облепленных глиной.
     Корявые жерди чисто символически  несли  звание  забора,  за  которым
стояло несколько двугорбых и  одногорбых  верблюдов,  лениво  жующих  свою
вечную жвачку.
     Не успели беглецы выйти из-за бархана и подойти на расстояние десятка
метров к воротам, как  их  тут  же  окружила  толпа  любопытных  азиатских
ребятишек. Они остановились на  почтительном  расстоянии  и  с  удивлением
смотрели на странных незнакомцев со светлой кожей и светлыми волосами.
     Вскоре к ним поспешил, семеня кривыми ножками,  сморщенный,  высохший
под палящими лучами азиатского солнца согбенный старик.  Его  волосы  были
серебристо-седыми.
     Он шел  с  радушной  улыбкой,  поминутно  вскидывая  руку,  то  ли  в
приветственном жесте, то ли от нервного тика.
     Его русский язык оставлял желать лучшего, но,  как  ни  странно,  все
было понятно:
     - Старый Касым видит два  русский  началника  и  одного  началника  с
другая страна. - Он очень радушно улыбался, но со стороны, наблюдая  более
внимательно, можно было заметить, что сквозь доброту улыбки проглядывает и
скрытая хитрость. - Однако старый  Касым  говорит:  здравствуй,  началник!
Гост для Касыма - хорошо, гост началника для Касыма - много хорошо. Дорога
болшой, а сила совсем мало-мало... Ходите в дом  кумыс  пит,  молоко  пит,
шашлык кушат, много-много спат.
     - Спасибо я гостеприимство, отец, времени у нас совсем уже  нет!  Нам
идти нужно,  спешим  мы  очень!  -  Капитан  старался  говорить  медленно,
спокойно и убедительно.
     - Зачем спасиба, когда не кушал не пил, не спал? Зачем спешим в такая
солнце? Дело ждет, работа ждет, смерт не  ждет,  сама  идет!  Когда  много
спешим, много, много не успеваем. Старый Косым  много  жил,  много  знает:
зачем говорит слово, когда оно прячет твоя дума? Говори такой слово мне, и
старый Касым помогает много-много.
     Капитан понял, что любые  его  уловки  странно  выглядят  среди  этих
бескрайних песков. От ближайшего населенного пункта  сотни  километров,  а
они идут пешком по пескам, имеют странный, если не  сказать  больше,  вид:
запыленные, пропитанные потом, ободранные, да еще с раненым на руках  и  с
оружием я спинами.
     - Вот что, отец, - вступил  в  разговор  Савелий.  -  Ты  прав,  надо
говорить то, что у тебя в голове и на сердце, а не то, что  может  ввести,
человека в заблуждение. Этот раненый  человек  -  иностранный  геолог,  он
очень болен и потерял много крови, попав в аварию. Ты должен помочь ему  -
скоро за ним прилетит вертолет. Понимаешь,  он  большой  начальник!  Очень
большой начальник!
     - Болшая началника - хорошо, очен болшая начааника  -  много  хорошо!
Однако болен -  много  плохо!  Иностранная  геолог  -  хорошо,  геолога  в
офицерская форма Америка - плохо.
     - Так ты,  отец,  знаешь,  что  это  американская  форма?  Откуда?  -
воскликнул капитан и переглянулся с Савелием: они были оба явно растеряны.
     - Старый  Касым  много  знает,  много  знает!  -  старик  вдруг  стал
серьезным. - Кто вы? Кто он? Говорите, Касым можно верит!
     - Хорошо, отец, - решила капитан, понимая,  что  у  них  нет  другого
выхода. - Очень плохие люди хотят убить американца, а его нужно спасти: он
друг нашей страны. А мы... мы советские солдаты, хотя и в  такой  странной
форме. Нам нужно спешить, чтобы сообщить важные сведения в  нужные  органы
советской власти! С ним мы вряд ли сможем добраться, и потому просим  вас,
отец,  оставить   его   у   себя,   поухаживать   за   ним.   Думаю,   что
завтра-послезавтра за ним пришлют вертолет.
     - Если он друга - хорошо! Плохие  люди  -  очень  плохо!  Вертолет  -
хорошо!.. Однако вертолета - завтра - плохо, послезавтра  -  много  плохо!
Болной - плохо! Кумыс пьет - хорошо! Много здоров ест! Не думай  плохо  за
старый Касым - хорошо! -  он  говорил  спокойно  и  рассудительно,  словно
разговаривал сам с собой.
     - Спасибо, отец! - Капитан облегченно пожал его руку.
     - Зачем спасибо? Мы - дети наша земля: я - плохо, ты  помогал,  ты  -
плохо, я помогал. Не можно не так! Айда кушат, кумыс пит!
     - Нет отец, нам нужно  спешить!  -  покачал  головой  капитан,  потом
добавил: - Ты, отец, должен быть очень осторожным: если придут плохие люди
и найдут этого американца, то могут убить и тебя.
     - Спешит много-много - плохо, - покачал  головой  старик,  словно  не
слыша других слов. - Тело отдых нужно.
     - Ты что, не понял, отец? Я же говорю  об  опасности,  которая  может
гро...
     Старик вдруг положил ему на плечо свою морщинистую руку и  проговорил
на чистом русском языке безо всякого акцента:
     - Вы доверились старому Касыму, и Касым не  подведет  вас.  Теперь  и
старый Касым жег довериться вам: я старый солдат и  прошел  всю  войну  до
самого Берлина! В разведроте служил. Меня насторожила ваша странная форма,
а не форма американского офицера! - Он вопросительно взглянул на капитана.
     - Эта форма, отец, тех плохих людей, он тут же поправился, -  точнее,
преступников. Они идут против народа  и  могут  наделать  много  беды.  Мы
убежали от них.
     - Понятно, - старик насупился. - Стрельба, которую  я  слышал  ранним
утром, с вами связана?
     - Здесь? Слышно было? - воскликнул удивленно Савелий.
     - В песках далеко  слышно.  За  американцем  я  пригляжу,  можете  не
волноваться: они его не получат! Однако  у  них  тоже  вертолеты  есть?  -
полуспросил он.
     - Есть, - кивнул капитан и тут же воскликнул: - Понял! Если кто будет
спрашивать о троих, значит, чужие, а если об одном, то свои, представители
власти.
     - Но почему вы так уверены, что за ним пришлют вертолет?
     - Надеемся добраться и сообщить.
     - А если... - старик запнулся на полуслове и опустил глаза.
     - Если с нами что-то случится,  то  американец  тебе  подскажет,  что
делать! - Савелий хлопнул старика дружески по плечу. - Он немного  говорит
порусски. Спасибо тебе, отец!
     - Постарайтесь выжить, сынки! - тихо, как молитву,  выдавил  из  себя
старый Касым, а чтобы скрыть влажные глаза, суетливо добавил: - Сейчас мои
внуки вас угостят на дорожку.
     Когда наши герои покинули гостеприимную кошару, старый  Косым  собрал
вокруг себя всех своих внуков и правнуков и что-то  долго  им  говорил  на
родном языке, после чего приказал идти в доя и не показывать носа наружу и
не выгядывать в окна, пока он сам этого не  разрешит.  Все  беспрекословно
вошли в дом, и старик закрыл их на щеколду снаружи.
     Только после этого он об  обработал  йодом  раненую  ногу  так  и  не
пришедшего в себя американца,  обложил  рану  какими-то  своими  мазями  и
аккуратно забинтовал. Подхватив его под мышки, оттащил метров на пятьдесят
в пески с кошарой в небольшой, около двух квадратных метров,  схрон,  куда
он складывал заготовленный и спрессованный на зиму корм для скота.
     Этот схрон не был специально подготовлен для хранения кормов.  Просто
однажды, когда ему понадобилось подновить кошару, нужна была глина, и  он,
чтобы не тащить ее черт знает откуда, решил поискать поблизости от  кошары
и его поиски увенчались успехом: под метровым слоем песка была  обнаружена
красная глина, и теперь, если в ней появлялась нужда, он, все углубляясь и
углубляясь, добывал ее.
     На тот случай,  если  американец  придет  в  себя,  а  его  рядом  не
окажется, старый Касым оставил рядом с  ним  кувшин  с  кумысам  и  ломоть
казахского хлеба. Тщательно замаскировав вход,  старый  Касым  вернулся  к
себе в дом.



        ВОСПОМИНАНИЯ О ЛАНЕ

     Хватая  пересохшим  ртом  оскаленный  воздух,  они  продолжали   свой
изнурительный бег по огненному песку.
     Несмотря на то, что капитан был старше своего приятеля,  держался  он
очень уверенно. Он расчетливо и  экономно  двигался.  Потрескавшиеся  губы
кровоточили, а язык был настолько сухим, что  когда  капитан  забывался  и
машинально пытался облизнуть губы, то морщился от невыносимой  боли;  язык
был шершавый, как наждачная бумага.
     Савелий с виду казался более уставшим, чем Воронов, однако  это  было
чисто внешнее впечатление: он вообще не ощущал усталости и  совсем  ничего
не чувствовал, отключив свое тело от внешних раздражителей.
     Послушное тело не испытывало никаких неудобств. Более того, казалось,
что он только что оказался в этих условиях и был переброшен какой-то силой
из другой местности. Хотя губы потрескались, во рту у него тоже пересохло,
это его не беспокоило.
     - Присядем? - предложил капитан и плюхнулся на  песок.  Затем  достал
свою фляжку и сделал несколько глотков. - Отличный кумыс и жажду  утоляет,
и голод.
     - Ага, жаль, маловата фляжка, - согласился Савелий, сделав  из  своей
фляжки только один глоток, потом завинтил крышку  и  откинулся  на  спину:
говорить при  такой  жаре  не  хотелось.  Он  прикрыл  глаза  и  попытался
представить лицо Ланы.
     - Здравствуй, Савушка!.. Здравствуй, милый! - услышал вдруг ее  голос
и открыл глаза перед, ним стояла обнаженная Лана.
     - Как? - встрепенулся он и вскочил на ноги. - Как ты здесь оказалась?
     - А я всегда с тобой, милый, - она взяла его за руки,  опустилась  на
колени и потянула его вниз, к себе.  Савелий  опустился  рядом  с  ней  на
колени и вдруг почувствовал, что песок влажный и прохладный.
     Он оторвал от ее глаз свой взгляд  и  огляделся  вокруг:  перед  ним,
серебрясь в лучах солнца, раскинулось бескрайнее море! Настоящее море!  Он
даже почувствовал запах  морской  воды.  Она  была  изумрудного  цвета,  и
ласковые прохладные волны покорно накатывались на берег, нежно омывая  его
ноги.
     - Ничего не понимаю, - растерянно прошептал Совел - Где барханы?  Где
зной? Где капитан?
     - Капитан? Вон плывет метрах  в  пятидесяти  от  берега.  Неужели  не
видишь? - Лана ткнула своим длинным наманикюренным  пальчиком  в  море,  и
Савелий  действительно  увидел  капитана,  который   сильными   уверенными
взмахами преодолевал метры  за  метрами,  продолжая  оставаться  на  одном
месте.
     - Зной, барханы. Разве тебе мало меня? - с обидой прошептала девушка,
прикасаясь к нему влажными губами.
     Савелию было так хорошо, такую нежность испытывал он  к  Лане,  такую
теплоту, что ему не хотелось  огорчать  ее  даже  взглядом,  даже  мыслями
своими, и губы могли шептать только одно слово,  повторяя  его  на  разные
лады:
     - Милая! Милая! Милая!
     Он прикоснулся языком к ее темно-розовому сосочку,  и  тот  мгновенно
стал твердым. Девушка чуть нервно вздрогнула и прижала его голову  к  себе
руками, словно хотела, чтобы он впустил ее к себе внутрь.
     - Господи, как прекрасно та ласкаешь меня! Господи, пусть  так  будет
всегда, - стонала она.
     Савелий, едва прикасаясь, скользил ногтями по ее спине, и бархатистая
прохладная кожа вздрагивала  от  сладкой  истомы,  а  тело  извивалось  от
страстного желания. Когда его пальцы  достигли  округлых  твердых  ягодиц,
тело Ланы сжалось, она  громко  вскрикнула  в  страстном  порыве  и  вдруг
неожиданно спросила:
     - А где же мой подарок, Савушка? - ее голос звучал обиженно.
     Савелий  мгновенно  поднес  руку  к  своей  груди,  пытаясь  нащупать
медальон, но его не оказалось на месте, и он по-настоящему  открыл  глаза.
Ланы рядом не было, не было и моря. Капитан лежал на боку, прикрывая рукой
лицо от беспощадного солнца.
     - Господи! - с болью воскликнул Савелий.
     - Что случилось, Рэкс? - Воронов встревожено привстал и  взглянул  на
приятеля.
     - Самую дорогую вещь потерял, - обречено ответил  Савелий,  продолжая
шарить  за  пазухой  может,  порвалась  цепочка   и   медальон   завалился
куданибудь.
     И тут он вспомнил, где медальон, настолько ясно, будто это только что
произошло:  когда  они  с  американцем  вновь  менялись  одеждой,  цепочка
зацепилась за какой-то крючок на  форме  американца,  и  Савелий  снял  ее
вместе с формой.
     - Как же я раньше не заметил? А возвращаться сейчас...
     - Куда возвращаться? - встрепенулся капитан, - На базу?
     - Нет, в кошару.
     - Ты что, сбрендил? - воскликнул тот и покрутил пальцем  у  виска.  -
Километров двадцать отмахали! Помнишь, что  Касым  говорил:  здесь  трасса
изгиб делает, и вот-вот мы до нее доберемся. Ну,  чумовой,  действительно,
чумовой! - ругался капитан, не в силах остановиться.
     - Вот завелся! Хрен остановишь! - покачал головой Савелий. -  Я  что,
сказал, что хочу возвращаться? Ты  же  не  дал  мне  договорить!  Я  хотел
сказать, что возвращаться сейчас - сумасшествие!
     - Да? - Капитан подозрительно взглянул на него, но увидел, совершенно
спокойный, серьезный взгляд. - Что хоть это было-то?
     - Память о любимом человеке. Медальон. - Он грустно вздохнул.
     - А-а... помню! Видел у тебя, когда мы  на  крыше  барахтались.  Что,
нужный товарищ?
     - Еще какой нужный! - вздохнул Савелий. - Ладно, капитан, командуй!



        КОШАРА

     А в это время возле  кошары  остановился  открытый  джип,  в  котором
сидело  четверо  боевиков  и  за  рулем  ас-водитель.   Он   не   захотел,
воспользовавшись своим ранением, остаться на базе: решил принять участие в
погоне и отомстить за свое унижение, которое  получил  от  этих  проклятых
"Рэксов", улепетывая с поля боя и оставляя своих друзей мертвыми.
     Через некоторое время к ним под®ехал  и  "ниссанпатрол"  серебристого
цвета, из которого вышел Восьмой в сопровождении трех боевиков.
     - Это единственное место, где они могли набрать  воды?  -  проговорил
Восьмой со злой усмешкой, потом добавил: - Всем быть на готове! Все вокруг
перевернуть  и  найти  их  или  следы  того,  что  они  сюда  заглядывали!
Перевернуть все халупы вверх дном! А ты притащи сюда хозяев! - приказал он
одному из боевиков.
     Сняв с предохранителей автоматы, боевики,  наслышанные  о  "подвигах"
беглецов, с опаской стали окружать кошару со всех сторон и вскоре  рыскали
по ее нехитрым постройкам.
     - Вот,  единственный  из  взрослых,  кто  остался  здесь!  -  доложил
Шестнадцатый, притащив к Восьмому  упиравшегося  старого  Касыма,  который
плаксиво лопотал что-то на своем родном языке.
     - Что лопочет этот сморщенный окурок? - спросил Восьмой.
     - А черт его разберет!
     - Слушай, старик, прекрати гундосить  и  выслушай  меня  внимательно:
тебя никто  не  собирается  обижать!  Восьмой  постарался  быть  предельно
дружелюбным. - Ты видел здесь посторонних?
     Старик неожиданно замолк и  внимательно  осмотрел  боевиков,  которые
оказались  поблизости,  потом  повернулся  к  Восьмому:  нем  поверх  ярко
расписанной надписями футболки были укреплены заплечные  ремни  с  кобурой
под мышкой, из которой торчала рукоять пистолета.
     - Ай-ай-ай... запричмокивал старый Касым,  восхищенно  поглядывая  на
рукоять пистолета. - Ружье ест - началник! Автомата ест - много  началник!
Пистолета ест - много-много началник! Балсая началника!
     - Ты угадал, старик! -  довольно  заулыбался  Восьмой,  радуясь,  что
сумел разобраться в странной речи аборигена.  -  Чем  меньше  оружие,  тем
больше начальник! Скажи, старик, были здесь посторонние?
     - Старая Касым не поняла.  Старая  Касым  не  поняла.  -  Старик  так
скривил свое и без того сморщенное лицо, что казалось, еще немного,  и  он
расплачется.
     - Ну, чужие. Чужие здесь были?
     - Чужая? Чужая была, была! - обрадовался старик. - Была чужая!
     - Кто и когда? - встрепенулся тот.
     - Однако, - старик начал загибать свои  высохшие  пальцы.  -  Однако,
четыре  луна  ушла,  четыре  луна.  -   Он   повернулся   к   серебристому
"ниссан-патролу":  -  Такой  арба  приходила!  Точно  такой!  Кумыс   пила
много-много. Чужие, однако.
     - А сегодня! Сегодня был кто-нибудь? - Восьмой начал терять терпение.
     - Однако, приходила чужая. Приходила, - старик стал  серьезно  качать
головой.
     - Говори, говори быстрее!
     - Однако, ты чужая, он чужая... они чужая, - старик тыкал пальцем  то
в одного, то в другого.
     - А, черт бы тебя набрал! - вскрика Шестнадцатый и замахнулся над его
головой прикладом авто мата.
     - Отставить, - коротко бросил Восьмой и вновь попытался быть вежливым
и ласковым. - Да пойми ты, старик, мы люди военные, и мы  получили  приказ
поймать двух преступников. Они убили нескольких люде