и Юрий Борисович. Один из вохровцев загрохотал прикладом по
металлической обшивке. Из кабины высунулся пилот.
     -- Твою мать! Ты куда сел?!  -- заорал вохровец. -- Ты  же в  запретку,
твою мать, сел!
     -- Здесь  могут садиться только вертолеты Министерства  по чрезвычайным
ситуациям! -- козлиным тенорком подтвердил главный инженер.
     Дверь  открылась, механик  спустил  на  землю  металлический  трап, а в
проеме двери показалась Люси Жермен собственной персоной.
     -- Мужики, а это и есть чрезвычайная ситуация!  -- весело об®явила она.
-- Гуманитарная помощь. Подарки вашим  женам и  детям к Первомаю! Что, часто
это бывает? Помогите-ка выгрузить!
     От неожиданности никто даже не шевельнулся.
     -- Да вы  что? -- удивилась Люси. -- Хотите меня  разорить? Час  аренды
этой "вертушки" стоит мне восемьсот баксов! Юрочка, скажи своим охломонам, а
то они не врубаются!
     Юрий Борисович явно растерялся.
     -- А что за подарки? -- поинтересовался один из вохровцев.
     -- Много чего! Одежда, обувь, игрушки, продукты, соки!
     -- А как насчет чего покрепче? -- спросил второй.
     -- Только  пиво, мужики. Но пиво хорошее. "Хайнекен". Каждому -- по две
упаковки. Но только после разгрузки! Принимайте и тащите в кабинет  главного
инженера. Можно, Юрочка?
     -- Ну отчего же нельзя! -- растерянно согласился главный инженер.
     Последние остатки  сомнений исчезли.  Вохра  забросила свои "калаши" за
спины  и  дружно  принялась  за  работу.  Ящики  и  коробки,  подаваемые  из
вертолетного  чрева  кем-то  из  экипажа,  появлялись  один  за  другим,  их
подхватывали по  двое или  по одиночке, вносили в административный  корпус и
рысцой возвращались к вертолету.
     Люси заметила людей с камерой и помахала рукой:
     -- Эй, пресса, вашу мать! Снимайте: Люси Жермен в роли Санта Клауса!
     Пока она,  снизойдя  на  землю,  позировала Гарри, из  вертолета  вышел
Генрих со спортивной сумкой в руках и прошел в корпус. Сумка была явно не из
легких, и мне это почему-то очень не понравилось.
     -- Последний! -- сообщил механик, выталкивая ящик на спину вохровца. --
Все, мадам?
     -- Счастливо! -- махнула Люси и вслед за вохровцем в сопровождении Юрия
Борисовича  и всех трех корреспондентов скрылась за  дверью. Вертолет  начал
раскручивать лопасти. На  площадке не  осталось ни  одного  человека.  Смена
должна  была появиться  через восемнадцать минут. И  это будут уже  не такие
лохи.
     ...Решение родилось мгновенно.
     -- Док, Муха! Перекрыть подход! -- приказал я. -- Если  появится смена,
задержать.  Стрелять только под  ноги! Боцман, Артист, за мной!  Сейчас  они
начнут  выходить.   С  пивом.   Отключать  и  обезоруживать  без  излишеств.
Приготовить браслетки и скотч.
     -- Не хватит браслеток, у нас всего семь, -- напомнил Боцман.
     --  Стреноживать по  двое и к решетке!  Начали!  Последнюю команду  мне
пришлось  выкрикнуть  в  полный  голос,  чтобы  перекрыть  гул  вертолетного
двигателя.  "Ми-8"  приподнялся,  повисел  над  землей  и   ушел  в  сторону
Мурманска. Мы заняли исходные позиции.
     Риск  был,  конечно, очень большой.  Если  смена появится  хоть на пять
минут  раньше  времени,  вохровцы  услышат  стрельбу  и  забаррикадируются в
корпусе. Но и выигрыш мог быть тоже очень большим.
     Первый вохровец  появился через  четыре минуты.  Он был обвешан пивными
банками, как  моджахед гранатами. И прямо на пороге остановился,  выливая  в
себя  остатки  "Хайнекена".  По-моему,  он  даже  не  сообразил, что  с  ним
случилось  и  почему он  вдруг  оказался  с залепленным ртом, в  наручниках,
пропущенных   через  крепкую   решетку,   которой  были   забраны  все  окна
административного корпуса.
     И пошла у нас работа, только успевай поворачиваться! Охранники выходили
по  двое,  ширина двери  не  позволяла вываливаться толпой. И тут же  одного
отключал я,  другого -- Артист, а Боцман довершал дело,  цепляя их попарно к
решетке и ловко заклеивая рты широкой лентой специального плотного скотча.
     -- Одиннадцать, -- сказал он. -- Нет двенадцатого.
     Из-за угла появились, пятясь спинами. Муха и Док.
     -- Смена, -- сказал Док. -- Через пять минут будут здесь. Как у вас?
     -- Нет двенадцатого,  -- сказал  я. --  Все  внутрь! А  тут появился  и
двенадцатый.  От  неожиданности он поперхнулся  пивом и  так закашлялся, что
Боцман сразу  отказался от  мысли заклеивать его рот  скотчем, лишь приковал
последней парой браслеток к  решетке и откинул ногой  его "калаш" в сторону.
Мы нырнули в корпус.
     --  Засовы! -- скомандовал я. -- Аварийный  щит! Мог  бы и не говорить,
все  знали,  что делать.  Щелкнули замки  стальных дверей, сверху опустилась
бронированная плита аварийной защиты.  И вовремя. Снаружи ударила автоматная
очередь, тут же вторая. Дверная сталь загудела от ударов пуль.
     -- Что за черт? -- удивился Муха. -- Боевыми же лупят!
     -- Не отвлекаться! --  прикрикнул я. -- Сейчас  появятся еще шестеро --
внутренняя охрана. Артист, Боцман, на перехват!
     Эти  шестеро появились  без пива,  с "Макаровыми"  и  ТТ  в  руках.  Их
пришлось упаковать и уложить в небольшой комнате, примыкавшей к вахте.
     -- В кабинет главного инженера! --  скомандовал  я. --  Бегом! Натянуть
"ночки"!  Артист  и  Муха -- на  коммутатор.  Отключить внешнюю связь! Док и
Боцман, за мной!
     ...Очень вовремя мы появились в  кабинете Юрия Борисовича, заставленном
ящиками  и  коробками  гуманитарной помощи.  Сам  главный  инженер, а с  ним
Генрих, Люси и  корреспонденты стояли у окон, пытаясь понять, что происходит
во дворе, отчего стрельба и почему воет сирена общей тревоги. Но кабинет был
на третьем этаже, окна его  не мыли со  времен, наверное, пуска энергоблока,
поэтому  разглядеть что-нибудь  вряд  ли  кому удалось. А  тут еще  какой-то
мудила из старой смены или из новоприбывших полоснул автоматной  очередью по
освещенным окнам. Даже из коридора я услышал, как брызнули стекла.
     Я распахнул дверь  и  приказал,  для убедительности  передернув  затвор
"узи":
     -- Всем  сохранять  спокойствие. Оставаться  на местах,  никаких лишних
движений. Станция захвачена.
     -- Какой шарман! -- сказала Люси.
     Гарри включил камеру и завопил:
     -- Еще раз, парни! Сделайте это! Всего раз! Это же супер! Прайм-тайм!
     Ну,  чего  не  сделаешь  для хорошего  человека. Мы вышли,  затем снова
ворвались, я повторил приказ. Гарри  не отрывался от об®ектива, а Крамер без
остановки сверкал фотовспышкой.
     -- А теперь очередь, в  потолок!  -- попросил Гарри. --  Хоть  одну! За
каждый выстрел ставлю бутылку водки! Смирновской!
     Генрих незаметно кивнул мне. Я не заставил себя упрашивать. Полоснул по
потолку двумя  короткими очередями, дал  знак Гарри прекратить с®емку, после
чего стянул "ночку" и обратился к Юрию Борисовичу:
     --  Прошу извинить. Осуществляется  проверка  системы  охраны  станции.
Проверка завершена. Первый  энергоблок захвачен. Где у  вас громкая  связь с
персоналом первого блока?
     -- Фи! -- разочарованно протянула Люси. -- А я-то думала, что и вправду
захват! Ну что за страна?! Куда ни ткнись -- везде сплошная туфта!
     Однако. Нервы у нее были прямо-таки воловьи.
     -- Тут рядом, в кабинете директора, -- ответил мне главный инженер.  --
Есть еще у дежурного диспетчера.
     Мы прошли через  пустую приемную в директорский кабинет, Юрий Борисович
взял микрофон, щелкнул тумблером и вопросительно посмотрел на меня:
     -- Что говорить? Я подсказал:
     -- Говорит  главный инженер станции. Прошу  всех соблюдать спокойствие.
Тревога учебная. Он повторил мои слова.
     -- Что еще?
     Я взял у него микрофон:
     --  Дамы  и господа!  Производится  проверка  охраны  станции.  Говорит
командир группы захвата. Первый энергоблок захвачен и изолирован от внешнего
мира.  Весь  персонал,  непосредственно   не  занятый  обслуживанием  систем
энергоблока, должен перейти в комнату отдыха. Остальным оставаться на  своих
рабочих  местах.   Все  приказы   членов  группы  захвата   прошу  выполнять
немедленно.  Операция   проводится   в  интересах  обеспечения  безопасности
стратегических об®ектов. Прошу извинить за причиненные неудобства.
     Я выключил микрофон.
     Из  небольшой  комнаты,  примыкавшей  к  кабинету  директора,  выглянул
белобрысый компьютерщик Володя.
     -- Что происходит? -- спросил он.
     -- Об®явление по громкой связи слышал?
     -- Ну.
     -- Это и происходит. Первый энергоблок захвачен.
     -- А-а! -- протянул он и скрылся за дверью. Я знал,  что  через  минуту
эта информация будет в Москве.
     -- А мне что теперь делать? -- спросил Юрий Борисович.
     -- Понятия не имею. Ждать.
     -- Чего?
     --  Пока не знаю, -- честно ответил я. -- Откровенно  говоря, ни разу в
жизни не захватывал атомные электростанции.
     -- Эту, однако, захватили за полчаса.
     -- Обижаете, Юрий Борисович. Всего за двенадцать минут.
     Я оставил его за столом  директорского кабинета и вышел в приемную. Там
меня поджидал Генрих.
     -- Прекрасно,  Серж, -- одобрительно  проговорил  он. -- Вы  заработали
вторую половину гонорара.
     -- Можем получить?
     -- Чуть позже. Операция еще не закончена.
     -- Раз вы уже здесь, можно не подавать условленного сигнала? -- спросил
я.
     --  Напротив. Дайте мне передатчик. Я  протянул ему коробочку рации. Он
включил и сказал в микрофон только два слова:
     -- Подход открыт.
     После чего выключил рацию и бросил ее в мусорную корзину.
     -- Больше она не понадобится.
     -- Пастух, я Артист! -- ожило у меня в кармане  "уоки-токи". -- Внешняя
связь отключена. Работает  только прямой телефон  в кабинете  директора. Как
понял?
     -- Понял тебя. Идите в комнату отдыха, успокойте людей. До связи.
     Я заглянул  в  директорский кабинет. Юрий Борисович сидел  с трубкой  в
руках  и  судорожно  набирал  какой-то  номер.  От  волнения пальцы  у  него
срывались с диска, и приходилось начинать все сначала.
     -- Положите трубку, -- проговорил  я, -- и пройдите в комнату отдыха. И
вам будет спокойнее, и всем вашим людям.
     -- Это приказ?
     -- Да, приказ.
     -- Вынужден подчиниться.
     Из кабинета  главного инженера высунулся Гарри  и тут же нацелил на нас
телекамеру. Генрих закрылся рукой и приказал:
     -- Выключите! Когда и что снимать, я сам вам скажу.
     -- А будет еще что-нибудь для прайм-тайма?
     -- Будет, -- пообещал Генрих. -- Прямо сейчас. Пойдемте.
     Вслед за ним мы вошли в кабинет главного инженера.
     -- Пойди погуляй, -- кивнул Генрих Люси. Но она лишь повела плечом:
     -- Вот еще! Мне тоже интересно!
     Генрих помедлил, но решил,  видно, что спорить не стоит.  Он отпер сейф
Юрия Борисовича, извлек из него небольшую картонную коробку  из-под принтера
и  перенес  на стол.  В этой коробке  был не принтер.  В этой  коробке  были
радиовзрыватели  и  детонаторы.  Те самые,  испытание  которых мы  проводили
несколько дней назад и маркировка на которых так не нравилась Доку.
     -- Можете  снимать,  -- разрешил  Генрих, выкладывая на стол содержимое
коробки.  --  Здесь  набор  современного террориста.  Этот небольшой блок  с
пусковым  кодом и кнопкой так называемое инициирующее устройство. Эти четыре
коробочки  --  радиовзрыватели,  настроенные  на  одну  частоту.  А  это  --
детонаторы. В данном случае они начинены не тротилом, а обыкновенным детским
пластилином,  но для  наглядности мы  сейчас их  отделим... вот так. Отложим
подальше  в  сторону и  произведем пробу. Сейчас я наберу шифр,  открывающий
доступ к пусковой  схеме... Гарри,  если вы  еще  раз  шевельнете об®ективом
камеры,  я разобью ее и вы останетесь без сенсации. Снимайте только мои руки
и приборы. Вам ясно?
     -- Ну, ясно, ясно! -- недовольно согласился Гринблат.
     --  Продолжайте,  Генрих,   --  попросил  Блейк.  --  Если   это  будет
неинтересно, при монтаже вырежем.
     -- Это будет интересно, -- успокоил его Генрих. --  Итак, я набрал код,
а  теперь нажимаю  пусковую кнопку. Обратите внимание:  на  пульте загорелся
зеленый  светодиод. Это  значит,  что инициирующий сигнал послан  на спутник
связи. Через тридцать секунд он вернется к взрывателям. Засекайте время.
     Я нажал секундомер своей "Сейки". Ровно через тридцать секунд вспыхнули
красные светодиоды всех  четырех взрывателей, в тот же  миг с легким треском
между электродами пробежали искры электрического разряда.
     Мы с Доком переглянулись.
     -- Вот так, господа, -- подвел итог Генрих.
     -- А  если спутник связи будет в мертвой зоне, на другой стороне земли?
-- поинтересовался англичанин.
     Генрих усмехнулся:
     --  Современные террористы  -- народ очень  предусмотрительный.  Теракт
практически  невозможно точно  спланировать по времени. Поэтому используется
не один спутник, а три или даже четыре. Все они работают на одной частоте, и
один из них  всегда находится в активной зоне. Так что взрывной сигнал может
быть подан в любой момент и практически  из  любой  точки земного шара.  Это
интересно, мистер Блейк?
     -- Да. Пожалуй, да.
     -- Дальше будет еще интересней, -- пообещал Генрих, убирая взрыватели и
детонаторы  в  коробку,  а  коробку запирая  в сейф.  -- Следующий  этап  --
минирование наиболее  уязвимых узлов станции. Укладка взрывчатки и установка
радиовзрывателей. Но эту операцию мы проведем чуть позже.
     -- У вас есть и взрывчатка? -- поразился Грин-блат.
     --  Да,  шестьсот  килограммов  тола. Они находятся в этих  вот ящиках.
Серж, продемонстрируйте господам журналистам содержимое ящиков.
     Я  открыл один  из  ящиков,  похожих на  те,  в  каких транспортируются
геодезические  приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные толовые
шашки.
     -- Тринитротолуол, -- об®яснил  Генрих, --  или  попросту тол. И  в тех
двух  ящиках  тоже.  Но  мы  не будем  его  использовать.  Важен  факт,  что
террористы смогли доставить его на станцию. И ваша  пленка это подтвердит. А
для имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку.
Она очень напоминает пластит.
     Он  открыл  "молнию"  своей  серой   сумки,  извлек   из  нее  кубик  в
промасленной  бумаге  и  предложил  желающим посмотреть  и  даже  потрогать.
Гринблат  опасливо отодвинулся, а Док взял кубик в руки,  отщипнул  немного,
потер между пальцами и даже понюхал.
     -- Что скажете. Док? -- спросил Генрих.
     -- А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.
     --  А  по-вашему,  Серж,  будет  это  выглядеть  на  пленке  достаточно
убедительно? Я пожал плечами:
     -- Понятия не имею. Для меня -- будет. Для специалиста -- не знаю.
     Эта  замазка меня сейчас меньше  всего интересовала.  Меня интересовало
совсем  другое.  В  ящике с  толом,  сбоку, между шашками, я заметил краешек
целлофановой упаковки.  И я сразу узнал  эту  упаковку. Это  был аэрозольный
набор "Экспрей", исчезнувший из тайника  за ванной в номере  Генриха. А  это
могло  означать только одно: если люди Голубкова  подменили  тол, лежавший в
кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже  определил.
А перед нами просто ваньку валяет.
     Генрих взглянул на часы и об®явил:
     -- А теперь,  господа журналисты, попрошу пройти  со мной. Вы, Серж,  и
вы. Док, тоже.
     Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.
     -- А я буду здесь торчать? Я тоже пойду! -- заявила Люси.
     Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне и негромко
спросил:
     -- Где дубликаты ключей от сейфа?
     Нужно отдать  мне  должное, в условиях форс-мажора я соображаю довольно
быстро. И если человек знает о существовании дубликатов...
     -- У Артиста, -- таким же быстрым полушепотом ответил я.
     -- Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.
     Я   сунул  ему   "уоки-токи"   и   поспешил   за   Генрихом,   Люси   и
корреспондентами. Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:
     -- Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!
     В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь, подтягиваясь к
группе, шествующей под предводительством Генриха.
     -- Это не замазка, -- сообщил мне Док на ходу.
     -- А что?
     -- Похоже на пластит.
     -- Пластит не такой, -- возразил я. -- Даже по цвету.
     --  Это может  быть аналог  пластита. Чешского производства. Секвит или
что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита.
Есть у меня подозрения...
     -- Потом, Док.
     -- По-твоему, это неважно? -- удивился он.
     -- Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.
     Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:
     -- Нужно поговорить.
     -- Не сейчас.
     -- Нет, сейчас, -- твердо сказал я.
     Мы  как раз  миновали душевые.  Я завел  Генриха в предбанник и  плотно
прикрыл за собой  дверь. Генрих  прошел  по кабинкам, убеждаясь, что  никого
нет.
     -- Говорите, -- приказал он. -- Только быстро.
     -- Я не спрашиваю, почему в нашем оружии оказались боевые патроны.
     -- Мне некогда было искать холостые.
     -- Я так и понял. Я спрашиваю о другом: почему боевыми лупит охрана? Мы
договаривались, что  вы  организуете утечку информации о проверочном захвате
станции. Вы это сделали?
     -- Да. Для этого я специально летал в Москву.
     -- Так в чем же дело?
     --  Понятия не имею. Возможно, произошла  накладка. Сейчас это  уже  не
имеет значения.
     -- А если они предпримут штурм? Прикажете нам стрелять  в воздух? А они
будут -- по нам? Мы сделали свое дело, Генрих.  Станция  захвачена. А теперь
мы выходим из игры.
     -- Каким образом?
     --  Очень просто. Бросаем оружие, разблокируем вход и поднимаем руки. А
об®ясняться с властями придется вам самому.
     --  Вы  этого  не  сделаете, Серж. И  я вам скажу  почему.  Вы  помните
газетную шумиху после убийства корреспондента "Совершенно секретно"?
     --  Да. Вы решили  свои проблемы. Только  я не понял, с каких пор такие
методы считаются цивилизованными.
     -- Я не убивал корреспондента К. Это сделали вы, Серж.
     -- Да ну?
     --  Вот  именно.  Если  со мной  что-нибудь  случится,  в моей квартире
произведут  обыск.  И найдут  револьвер "кобальт" с единственным истраченным
патроном. Эксперты без труда установят, что корреспондент был убит именно из
этого  ствола. А отпечатки  пальцев на этом стволе -- ваши, Серж. Напомнить,
как они там появились? В вашем доме в Затопине. Когда вы меня обезоружили. К
этому времени  корреспондент  был  уже  мертв.  А  последним  брали  в  руки
"кобальт"  вы. Но  это еще не  все. На полу в салоне  "Нивы" осталась лежать
стодолларовая купюра. Ваш дом  обыщут. И найдут сто тысяч  долларов. Из тех,
что вы получили  в  качестве аванса. Серия  и номер банкноты, обнаруженной в
"Ниве",  как раз из этого выпуска. Вы  получите  лет пятнадцать.  И никакого
алиби у вас нет, хотя ваша  жена будет утверждать, что вы провели ночь дома.
Убийство совершено в  третьем  часу  ночи. Вы дождались, когда  жена  уснет,
поехали  на  Московскую кольцевую  дорогу, убили и  ограбили корреспондента,
встречу  с которым назначили накануне,  и  вернулись  домой,  когда  она еще
спала.
     Ну,  сука!  Мне  даже напрягаться  не  пришлось,  чтобы изобразить свои
чувства.
     -- И вы надеетесь, что это сойдет вам с рук? -- спросил я.
     -- Не сомневаюсь. И поможете  мне в этом вы. У вас  просто  нет другого
выхода. Только один: не  противодействовать мне  ни в чем. И когда я  говорю
"ни  в  чем", это следует понимать  буквально. Могу  успокоить вас: никакого
штурма  не  будет.  И если вы или  ваши  люди  сдуру в горячке  не ухлопаете
кого-нибудь из охраны, никаких осложнений с властями у вас не возникнет.  По
заказу  службы  безопасности  Каспийского   трубопроводного  консорциума  вы
производили проверочный захват станции.  И вы это сделали. Остальное вас  не
касае