ронительную позицию, они осуществляли ее не
как пассивную оборону, а как оборону активную... Они не дожидались того момента,
когда противник ударит их и оттеснит назад, а сами переходили в контратаки,
чтобы прощупать слабые места противника, улучшить свои позиции и вместе с тем
закалить свои полки в процессе контратак для подготовки их к наступлению.
Потому, в-пятых, что при нажиме со стороны противника эти дивизии организованно
отвечали ударом на удар противника.
Потому, наконец, что командиры и комиссары в этих дивизиях вели себя как
мужественные и требовательные начальники, умеющие заставить своих подчиненных
выполнять приказы и не боящиеся наказывать нарушителей приказов и дисциплины".
А вот какие выводы он сделал для себя, пометив их в своей записной книжке перед
отправкой на Ленинградский фронт.
"Организация и успешное проведение наступательной операции по ликвидации
Ельнинского выступа, всесторонне сложная работа в должности начальника
Генерального штаба в первые пять недель войны дали мне много полезного для
командной деятельности оперативно-стратегического масштаба и понимания различных
способов проведения операций.
Теперь я гораздо лучше осмыслил все то, чем должен владеть командующий для
успешного выполнения возлагаемых на него задач. Глубоко убедился в том, что в
борьбе побеждает тот, кто лучше подготовил вверенные ему войска в
политико-моральном отношении, кто сумел более четко довести до сознания войск
цель войны и предстоящей операции и поднять боевой дух войск, кто стремится к
боевой доблести, кто не боится драться в неблагоприятных условиях, кто верит в
своих подчиненных.
Пожалуй, одно из самых важных условий успеха проведения боя или операции --
своевременное выявление слабых сторон войск и командования противника. Из опроса
пленных стало очевидным, что немецкое командование и войска действуют сугубо по
шаблону, без творческой инициативы, лишь слепо выполняя приказ. Поэтому, как
только менялась обстановка, немцы терялись, проявляли себя крайне пассивно,
ожидая приказа высшего начальника, который в создавшейся боевой обстановке не
всегда мог быть своевременно получен.
Лично наблюдая за ходом боя и действиями войск, убедился, что там, где наши
войска не просто оборонялись, а при первой возможности днем и ночью
контратаковали противника, они почти всегда имели успех, особенно ночью. В
ночных условиях немцы действовали крайне неуверенно и, я бы сказал, плохо.
Из практики проведения первых операций сделал вывод, что чаще всего неудачи
постигали тех командующих, которые лично не бывали на местности, где предстояло
действовать войскам, а ограничивались изучением ее по карте и отдачей письменных
приказов. Командиры, которым предстоит выполнение боевых задач, должны
непременно хорошо знать местность и боевые порядки противника, с тем чтобы
использовать слабые стороны в его дислокации и направлять туда главный удар.
Особенно отрицательно сказывается на ходе операции или боя поспешность принятия
военачальниками решений без детальной перепроверки полученных сведений и учета
личных качеств тех, кто докладывает обстановку, -- военных знаний, опыта,
выдержки и хладнокровия.
Большое значение для одержания победы в любом масштабе имеют хорошо отработанные
на местности (или в крайнем случае на ящике с песком) взаимодействия всех видов
и родов войск как в оперативных объединениях, так и в тактических
соединениях..."
Почти через 55 лет после проведения Жуковым Ельнинской операции доктор
филологических наук Борис Соколов решил учинить маршалу разбор этой операции и
его действий. Согласившись с критическими замечаниями А. Мерцалова в адрес
Жукова, он пишет:
"Но А. Мерцалов, похоже, вообще склонен отрицать наличие у Жукова хоть каких-то
военных способностей, особенно в первые годы войны. Между тем, пусть в небольшой
мере, но у Жукова они проявились еще и в 1941-м, своеобразно наложившись на его
презрение к солдатским жизням и умение угождать Верховному -- Сталину. Речь идет
о Ельнинской операции августа-сентября 1941 года, когда Жуков, командуя
Резервным фронтом и еще с конца июля, по его утверждению, предвидя, что главный
удар немцы нанесут на юге, против Киева, тем не менее добился от Сталина
согласия на проведение силами своего фронта наступления против Ельнинского
плацдарма немцев, вместо того, чтобы выделить несколько дивизий соседям с юга,
попавшим под мощный немецкий удар. В создавшихся условиях германское
командование за Ельню держаться не стало, предпочтя окружить советские армии в
районе Киева...
А две недели спустя и без Ельни немцы смогли разгромить наши армии на Западе...
(Жуков в это время благополучно отсиживался на второстепенном Ленинградском
фронте и вины за поражение не понес)".
Всякое у нас печатается, но подобные легковесность, невежество, бессовестность
могут возмутить кого угодно. Это же какое-то детское баловство на историческом
поле. Трудно представить себе военачальника или доктора военных наук, который
взялся бы разбирать специальный труд по филологии. А вот в области военной
стратегии любой человек считает себя знатоком. Но поскольку положено уважать
оппонента, попытаемся ответить сдержанно, имея в виду прежде всего не автора
(его суть вопроса, видимо, не интересует), а недостаточно осведомленных
читателей авторитетной газеты, которых такая статья может ввести в заблуждение.
Во-первых, о каком угождении Сталину речь идет? Жуков дважды обратился к Сталину
с предложением отвести войска Юго-Западного фронта на восточный берег р. Днепр.
И никак не поддакивал Верховному, а предельно резко разговаривал с ним.
И надо полагать, что он был отрешен от должности начальника Генштаба не за
"угождение", а за то, что пошел наперекор Сталину и настаивал на отводе войск.
Почему проведение Ельнинской операции является угождением Сталину, если
Верховный первоначально высказался против проведения этой операции. И согласился
в последующем лишь по настоянию Жукова.
Во-вторых, Жуков внес конкретные предложения о перегруппировке на Юго-Западное
направление не нескольких дивизий, а более крупных сил -- не менее двух армий.
Но и это его предложение было отвергнуто. Зачем же автор статьи -- наш
новоявленный стратег -- пытается задним числом поучать полководца и предлагает
то, чего Жуков добивался еще 55 лет назад и в более крупном масштабе?
В-третьих, задача в июле-августе 1941 г. состояла в том, чтобы не только
перебросить на юг наши дополнительные силы, но и сковать силы противника на
Западном направлении и не дать ему возможности перебрасывать новые соединения на
Киевское направление. Проведением Ельнинской операции эта цель была частично
выполнена. Германское командование еще в июле намеревалось отвести свои войска с
Ельнинского выступа, но Гитлер не разрешил этого. Поэтому является
безосновательным и утверждение автора статьи о том, что гитлеровские войска не
стали держаться за этот выступ. Нет, они упорно сопротивлялись, но под ударами
наших войск были вынуждены отойти. О положительном оперативном и
морально-воспитательном значении первой успешной наступательной операции с
началом войны уже говорилось.
В свете изложенного нетрудно понять насколько голословными являются утверждения
Б. Соколова относительно Ельнинской операции.
В действительности под Ельней была одержана важная оперативно-стратегическая и
психологическая победа. Маршал Жуков и предводительствуемые им войска буквально
вырвали Ельнинскую победу в условиях весьма тяжелой общей стратегической
обстановки, когда войска повсюду отступали и сама возможность бить врага и тем
более окружать и вынуждать его к отступлению казалась несбыточной. Это был еще
небольшой, мелькнувший лишь на короткое время луч света, излученный жуковским
талантом, доблестью гвардейских частей, но он уже вселял надежды, ярче осветил
ориентиры, показывающие, каким путем надо идти, чтобы научиться по-настоящему
воевать.
2. Оборона Ленинграда
Еще в ходе завершения Ельнинской операции Сталин вызвал Жукова и предложил ему
срочно вылететь в Ленинград и принять командование Ленинградским фронтом.
(Приказ о назначении состоялся 10.09. 1941 г.) По версии Б. Соколова, Жуков
поехал "отсиживаться на благополучном Ленинградском фронте". С изнывающих от
безделья младших научных сотрудников и лаборантов спрос не велик. Но в редакциях
газет должны отдавать себе отчет в том, что значит не только Жукову, но и
миллионам людей, самоотверженно защищавших город, для которых это было и
трагедией и символом славы -- вдруг бросить в лицо оскорбительные слова, что они
"отсиживались на благополучном Ленинградском фронте".
Между тем, в действительности под Ленинградом складывалось опаснейшее положение.
Иначе и не требовалось бы срочно отправлять туда Жукова.

Историк А. Мерцалов вдруг сделал "открытие" будто бы гитлеровское командование и
не собиралось овладевать Ленинградом. Поэтому Жуков, Говоров и другие защитники
города зря старались. Но одной из целей плана "Барбаросса" являлось овладение
Ленинградом. Для этого надо не полениться взять и посмотреть этот документ. Он
многократно опубликован.
В ходе войны 21 июля Гитлер посетил штаб группы армий "Север", поторопил
фельдмаршала Лееба "быстрее овладеть Ленинградом". По этому поводу в военном
дневнике верховного главнокомандования вермахта записано: "Фюрер указал на
следующие моменты: 1. Необходимо возможно скорее овладеть Ленинградом... Дух
славянского народа в результате тяжелого воздействия боев будет серьезно
подорван, а с падением Ленинграда может наступить полная катастрофа".
Как же в свете всего этого можно говорить, что гитлеровское командование не
собиралось овладевать Ленинградом? Константин Симонов писал после войны:
"Разумеется, и то, что Ленинград не пал, а выстоял в блокаде, и то, что немцев
повернули вспять под Москвой, -- историческая заслуга не двух и не двадцати
человек, а многих миллионов военных и невоенных людей... Однако если говорить о
роли личности в истории и в применении к Жукову, то имя его связано в народной
памяти и со спасением Ленинграда, и со спасением Москвы".
Сталин, конечно, понимал значение и необходимость удержания Ленинграда, но в
августе 1941 г. под давлением сложившихся обстоятельств начал склоняться к
возможности сдачи города, хотя продолжал принимать все возможные меры, чтобы
этого не допустить. Его особенно встревожило то, что командующий войсками фронта
маршал К.Е. Ворошилов и член Военного Совета А.А. Жданов начали слишком поспешно
проводить мероприятия на случай сдачи города. Минировались заводы, фабрики,
мосты, готовились к взрыву корабли. В беседе с Жуковым Сталин сказал, что
пройдет еще несколько дней и Ленинград придется считать потерянным. Город, --
говорил он, -- почти в безнадежном состоянии.
Жуков, постоянно следивший за обстановкой на всем советско-германском фронте, с
самого начала твердо сказал Сталину: Ленинград ни в коем случае сдавать нельзя.
Если мы оставим его, то не сможем удержать и Москвы. Ибо после взятия Ленинграда
у противника высвободится крупная группировка войск, целая группа армий "Север",
которую он незамедлительно бросит в наступление на Москву. И чтобы отразить
такой удар врага по Москве с севера, нам потребуется развернуть на этом
направлении по крайней мере два новых фронта, а резервов у нас едва ли найдется
для создания одного фронта. Сталин и Молотов после этого продолжали скептически
относиться к возможности удержания Ленинграда. Но твердое и уверенное заявление
Жукова, что он готов командовать Ленинградским фронтом и удержать город,
произвело на них должное впечатление. Сталин сказал: "Вам придется лететь в
Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом".
До сих пор пишут и говорят о том, что мы слишком дорогую цену заплатили за
оборону Ленинграда. Да, жертвы и потери были неимоверно тяжелыми. Но в своем
большинстве они произошли не в результате обороны города, а из-за несвоевременно
принятых ГКО мер по эвакуации населения в период, когда угроза только назревала,
и ряда серьезных упущений по организации обороны города еще на дальних подступах
к нему. Писатель В.П. Астафьев и некоторые другие публицисты и историки
полагают, что наиболее целесообразным была бы сдача Ленинграда. По "логике"
таких людей вообще все надо было побыстрее посдавать и вовсе не сопротивляться
фашистскому нашествию. При этом забывают, что Гитлер планировал истребить
десятки миллионов людей нашей страны и обратить ее народы в рабство. Он придавал
особое значение овладению Ленинградом и Москвой, считая это своими важнейшими
стратегическими целями. Следовательно отказ от обороны этих городов мог лишь
способствовать достижению этих целей. Как записал в своем служебном дневнике
8.07.41 г. начальник Генштаба СВ Германии генерал Ф. Гальдер: "Непоколебимо
решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться
от населения этих городов, которые в противном случае мы потом будем вынуждены
кормить в течение зимы... Это будет "народное бедствие", которое лишит центров
не только большевизм, но московитов (русских) вообще".
Разве такая участь лучше, чем тяжелая жизнь ленинградцев в блокаде и защита
города. Если бы гитлеровцам удалось овладеть Ленинградом, то человеческие жертвы
и страдания были бы несравнимо большими и не только для Ленинграда, но и Москвы,
других городов, а военно-политические и стратегические последствия для судьбы
всей страны еще более тяжелыми.
С учетом всего этого стойкая оборона и удержание Ленинграда приобретало
исключительно большое значение и на генерала Жукова ложилась огромная
ответственность за выполнение задачи. Всего около месяца командовал он войсками
Ленинградского фронта, но это был самый жаркий накал сражений в оборонительный
период защиты Ленинграда. Это были самые тяжелые, кризисные дни и ночи обороны
легендарного города.
В результате наступления превосходящих сил и отчаянных атак противника линия
фронта все ближе подходила к городу. 8 сентября (к моменту прибытия Жукова в
Ленинград) войска противника прорвались к Ладожскому озеру, захватили
Шлиссельбург и перерезали сухопутные коммуникации, связывавшие город с
остальными районами страны. Теперь приходилось сражаться в условиях полной
блокады, когда на город обрушивались не только бомбовые удары с воздуха, но и
артиллерийские обстрелы из дальнобойных орудий.
В этих условиях для успешной обороны Ленинграда требовались не только стойкость
и отвага, огромное физическое и моральное напряжение защитников города,
решимость сражаться с врагом до конца, но и высочайшая дисциплина,
организованность, требовательность, твердое и эффективное управление войсками,
максимально полное использование всех имеющихся сил и средств.
По воспоминаниям участников обороны Ленинграда до прибытия туда Жукова Военный
совет фронта, партийные и местные советские органы проводили непрерывные
совещания с бесконечными вызовами командиров с оборонительных позиций и
руководителей предприятий. Все это порождало только бестолковщину и нервозность,
усугубляло и без того напряженную обстановку. Как действовал в этих чрезвычайных
условиях наш полководец?
Прежде всего новый командующий войсками фронта централизовал управление и
прекратил эту заседательскую суету. Раз поставив задачу, он сам занялся и
заставил других руководителей заняться организацией выполнения поставленных
задач. Как и под Халхин-Голом он решительно пресек все проявления многовластия и
жестко сосредоточил все управление обороной города в своих руках, командующих и
командиров, ответственных за важнейшие участки обороны. Еще при назначении на
эту должность он заявил Сталину, что согласен командовать войсками
Ленинградского фронта при условии, что будет полностью исключено всякое
вмешательство в решение оперативных вопросов со стороны члена Военного Совета А.
Жданова. Сталин принял это условие и сделал соответствующее предупреждение
последнему.
Жуков добился от Ставки ВГК подчинения в оперативном отношении Ленинградскому
фронту Балтийского флота, 2-го и 7-го истребительно-авиационных корпусов ПВО
страны, максимально централизовав управление всеми имеющимися силами и
средствами. Кстати, если бы все это было сделано раньше, еще в ходе боев на
дальних подступах к городу, Ленинград не оказался бы в таком тяжелом положении.
Жуков проявил инициативу в организации взаимодействия с соседними объединениями.
В частности, он пытался повлиять на командующего 54-й отдельной армией маршала
Г.И. Кулика с тем, чтобы активизировать действия этой армии с целью отвлечения
части сил противника от Ленинградского фронта. Но Кулик, ссылаясь на различные
трудности, не проявил нужного понимания общей оперативно-стратегической
обстановки на Ленинградском направлении и отказался что-либо оперативно
предпринять, показав еще раз узость мышления, формальный подход к решению
совместно выполняемых задач. На все отговорки маршала Кулика Георгий
Константинович мог сказать лишь несколько слов: "По-моему, на вашем месте
Суворов поступил бы иначе...". К этому можно добавить: так не поступил бы и
Жуков.
Обо всем этом невольно приходится вспоминать в наши дни, когда Министерство
обороны, погранвойска, МВД и другие ведомства пытаются создавать свои округа с
различной нарезкой границ, когда на территории военного округа располагаются
средства ПВО, ВВС, различные части других видов ВС, не подчиненные командующему
войсками округа. Как показывает опыт, жизнь все равно заставит все это
пересмотреть, но только снова, как и в прошлую войну, придется приходить к
нужным решениям под давлением чрезвычайных обстоятельств.
Второе, в чем проявилась здесь, как и в последующем под Москвой, полководческая
черта Жукова -- это огромная воля и непреклонная решимость выполнить
поставленную задачу и при всех обстоятельствах отстоять город. Преисполнившись
этой непоколебимостью, он постарался жесткими приказами и энергичными действиями
передать и внушить свою уверенность и решимость подчиненным войскам и всем
защитникам города.
Следует иметь в виду, что в таких сражениях как битва за Ленинград или Москву
искусство полководца проявляется не в броских формах оперативного маневра или в
других необычных способах действий войск, а прежде всего в проявлении огромной
силы воли, строгой организации и твердости управления, умении стойко
противостоять противнику и мобилизовать все моральные и материальные возможности
для выполнения задачи.
С учетом всего этого Жуков на первом же заседании Военного Совета фронта
потребовал прекратить все разговоры о возможной сдаче города и все направленные
к этому подготовительные мероприятия. Он своими твердыми заявлениями и
практическими действиями сразу же дал всем понять, что город можно и нужно
отстоять. Командующий фронтом вносит во все дела управления войсками предельную
требовательность и организованность, принимает жесткие меры для наведения
порядка и дисциплины в обороняющихся войсках и в городе.
Подавляющее большинство личного состава войск и других участников обороны города
проявляло отвагу, стойкость, самоотверженность и массовый героизм. Но имели
место и случаи паники, дезертирства и бегства с поля боя. Особенно опасным было
то, что при каждом серьезном нажиме противника войска отходили на несколько
километров. Выработалась уже "болезнь" выходить из положения путем таких,
казалось бы, "небольших" отступлений. Но отходить уже было некуда, бои шли на
окраинах города. Нужен был психологический перелом в этом отношении.
Так, 13 сентября противник ударом трех дивизий прорвал оборону советских войск в
районе Красного Села и стал продвигаться к городу. Жуков был вынужден пойти на
крайне рискованный шаг и ввести в сражение свой последний резерв -- 1-ю
стрелковую дивизию. Атаки были отбиты. Немецко-фашистские войска отброшены в
исходное положение. Однако парировать новые прорывы было нечем. Положение еще
больше осложнилось, когда утром 15 сентября противник силами трех пехотных и
одной моторизованной дивизии при поддержке масс