О'Санчес.
    Одна из стрел парфянских


   © Copyright О`Санчес (hvak@yandex.ru), 2000





     ...Следовательно, я могу  смело докладывать Его  Величеству, что отныне
внешней угрозы ему, его божественному семейству и  династии, как таковой,  а
следовательно и всей цивилизации - не существует. Так?
     - Да, ваше Святейшество. Внешней угрозы нет -- отныне и во веки веков!
     -  Вы  словно  подчеркнули  слово  "внешней", генерал...  Или  мне  это
послышалось?
     Глава имперской службы  безопасности поежился: очень трудно выдерживать
взгляд проклятого колдуна. Но он не привык, чтобы кто-нибудь еще,  кроме его
Величества, разговаривал с ним вот так, сверху вниз...
     - Ваше Святейшество  - первый  употребили  слово "внешней".  Видимо  вы
имели в  виду внутридинастические проблемы, но это уже по вашему  ведомству,
не по моему.
     Его святейшество опустил  глаза  долу. Если вот  так,  в его теперешнем
состоянии, продолжать смотреть в эти наглые  волчьи глазенки, генерал весьма
быстро ощутит,  что даже его могучие обереги -- не очень-то надежная  защита
от  святейшего гнева.  Но  что  поделаешь,  если брат  благоволит  ему,  его
Императорское  Величество Сэт Первый. И в  ближайшие несколько сотен, а то и
тысяч лет, смены тронных геральдических  вывесок  не  будет, несмотря на то,
что Его Императорское Величество пока бездетен. Не будет и не должно быть. У
Государя власть абсолютная, а ему, святейшему Вардолу, делегирована духовная
во всех пределах местного земного шара, что не так уж мало. Все справедливо,
он младший брат, их ветвь наследования самая прямая.  Прямизну всегда готовы
оспаривать  дядья,  братья  отца,  их  родители,  родственники  второй  жены
покойного императора, все они имеют отпрысков, но корона и скипетр у  брата,
брат молод, наука не стоит на месте, стало быть и правота его...
     Вардол   неплохо   знал   историю:   если   брать    старинное,   самое
распространенное летоисчисление на  земле,  то мир стоял  на пороге двадцать
шестого столетия. А по новому календарю -- шел  четыреста пятый год династии
Оллингов и  пятьдесят пятый  --  царствования его Божественного  Величества,
Сиятельного Императора Сэта первого Оллийского.
     Земляне   показали  себя  скверным  и  очень  несговорчивым   народцем:
некоторые страны, их руководители, были столь безрассудны, что пускали в ход
ядерное  оружие  и  стирали с  лица земли  целые города и  государства  лишь
потому, что население  их прониклось  благодатью и возложило на себя десницу
божественной династии. Сломить правительства, разгромить вооруженные силы --
это была пустяковая работа: уже через  два  десятка лет  местная цивилизация
превратилась  в  комки  протухшей каши, где люди жили, словно черви, знающие
только свои  норы и больше ничего,  желающие только пожрать досыта и выжить,
прожить  очередной  день.  Но  народу  Оллингов  победа так  и не давалась в
безоблачное  владение. Из  десяти миллионов  колонистов,  каждый  из которых
могуществом  напоминал  колдунов  из  земных  сказок,  через  пятьдесят  лет
освоения осталось в живых - половина. Местные жители партизанствовали вовсю:
поджигали  и взрывали, травили и обстреливали из гранатометов, пускали в ход
зачаточные магические способности, случалось, что и успешно. Любой, отдельно
взятый  землянин, каким  бы  крепким  орешком  он  себя  ни воображал, через
несколько часов допроса превращался в слякоть, готовую на что угодно, только
чтобы испытания прекратились. Преступники  забывали все:  детей и родителей,
религию и друзей, самую жизнь, в  тщетной попытке вымолить себе освобождение
от мук в виде быстрой смерти... Иногда, в пропагандистских целях , наказания
показывали  публично. Лютый страх проникал, доходил до каждого сердца, но...
Шли   годы,  а  бессмысленные   нападения   продолжались,  число  колонистов
сокращалось...  Перенаселенная  Планета-родительница  изгнала  детей  своих,
отлучила  и  знать  их  больше не  хотела,  довольствуясь ежегодной данью  и
отчетами  колонистов; эволюция  подарила людям-оллам возможность  каждому из
них  жить  в  течение  тысячелетий,  но  она  же  ограничила  репродуктивные
возможности индивида: мужчина за всю жизнь мог зачать не  более пяти  детей,
женщина -- выносить не более трех.
     ...  Люди-земляне  плодились  как  крысы.   Но   жили   в   среднем  по
семьдесят-восемьдесят  лет...  Те  из них, кто  обладал зачатками магических
умений,   могли   жить  дольше,   гораздо   дольше,   но   их   было   мало,
идентифицировались они  легко и  уничтожались в первую  очередь.  Надо  было
что-то решать... Покойный Император, отец нынешнего, Эффа  Первый, был  крут
на  поступки, но светел умом, и он открыл перед своим народом и  аборигенами
два  пути:  ассимиляция  и долгая жизнь. Ассимиляция давно уже шла де-факто:
развлечения, пороки  и возможности комфорта, придуманные землянами, очень уж
по сердцу пришлись оллам, привыкшим к тесноте,  воздержанию и простоте быта.
А земляне, конечно же, хотели жить долго, очень долго, как оллы. Эффа Первый
аккуратно и постепенно,  но под  корень истребил  всех наблюдателей  Большой
Империи, лично ему  не преданных, в  категорической форме потребовал от  нее
ресурсов, воинов, нерожавших женщин. Получив отказ -- прекратил все сношения
с Родиной. Все  силы и средства бросил  на решение поставленной перед своими
жрецами задачи: увеличить продолжительность жизни землян.  Примерно вдвое. К
тому времени на планете еще оставалось около шести миллиардов землян. И речи
быть не  могло -- осчастливить всех: запасы маны пополнялись быстро, планета
позволяла, но естественный предел существовал, хотя и был велик. За три года
извели  все  запасы   маны,  кроме  НЗ,  но  добились  поставленной  задачи:
обработали  пятьдесят  миллионов  землян,  даровав  им  потенциально тройную
продолжительность  жизни,  за  счет  резкого  замедления  процессов старения
организма.  Еще  через  десять  лет  посевы  дали первые  всходы:  аборигены
увидели, что их не обманывают. Долгожителей люто возненавидели,  так же люто
завидуя при  этом,  что и требовалось  оллам.  Пятая колонна  сформировалась
мгновенно,  счастливчики  служили "за страх и за совесть",  долголетия  ведь
можно  было и лишить и не только магическими средствами, а более радикально.
Еще  через  десяток лет  окончательно  сложилась новая  симбио-иерархическая
структура,  где  во  главе  крупных  социальных образований стояли  оллы,  а
местные  ставленники  осуществляли  самоуправление  и,  в   зависимости   от
достигнутого   положения,   получали  "долгожительство"   по   установленным
коэффициентам. От  1.5 до 10. "Десятку" имели не более двух сотен землян, из
числа управителей крупными провинциями  и  равных  им  по социальному рангу,
"полуторку" низшие  государственные чиновники, включая полицейских,  младших
армейских командиров и клерков второго уровня.
     И  ситуация  вошла  в  берега.  К  концу  первого  столетия  новой  эры
императорской службой статистики впервые был зафиксирован прирост  населения
оллов, население Земли  смирилось. Да, конечно, и убивали, и восставали,  но
отныне  одним  мерзким и опасным тварям  были противопоставлены  другие,  не
менее хитрые  и кровожадные. Прогресс  местной цивилизации  так и застыл  на
уровне времен Контакта, кое-где продолжаясь, кое-где отступая, под  натиском
разрухи и рабского пофигизма.
     - Это хорошая новость, генерал. Но вы можете толково и просто объяснить
мне, что произошло  на севере?  Я имею в  виду не  сколько событийную канву,
хотя и здесь  не откажусь освежить в  памяти  подробности, но мне необходимо
знать подоплеку происшедшего, причину. Итак?
     Впервые  за  время разговора генерал проявил признаки неуверенности, но
его святейшество не  обрадовался им ни на йоту ни даже в самой глубине души:
он верил в свои предчувствия, они были плохими.
     --  Сам  не  знаю,  -  честно  ответил генерал,  забыв  или  не захотев
прибавить к своим словам титул собеседника, - сам не понимаю...
     Очень давно, в первой половине двадцать первого века, часть землян, чьи
способности в оккультных  науках отдаленно напоминали магические возможности
оллов, объединились во всемирное братство Детей Сатаны. По местным масштабам
их могущество  было велико и они  готовились стать сатанинской солью земною,
предварительно сокрушив  воителей  Неба, официально --  Осененных  Господом,
такую  же секту  мирового  масштаба, с  неменьшим могуществом, но  с верою в
собирательного,  из  основных  религий   Земли,  всеблагого  и  милосердного
Господа.
     С  "небесными"  оллы  справились   достаточно  быстро  и  полно,  умело
используя  предателей  и  внутренние  распри  детей  господних,  "сатанисты"
оказались гораздо лучшими конспираторами и были уничтожены поголовно лишь ко
второй половине 25 столетия. Но, как выяснилось, некоторые уцелели...
     Уцелели,  чтобы погибнуть  полностью и окончательно неделю  назад, если
время   считать  от   момента   генеральского   доклада   его  Святейшеству.
Сокрушительный  магический   удар  потряс  столицу  большой  северо-западной
провинции в верхнем левом углу самого большого земного континента, мрачный и
разбойный город Санкт-Петербург. Магия землян  разорвала в  атомы магическую
защиту города, не самую мощную, надо признаться, но добротную... А для чего?
Для  того,  чтобы жрецы, числом до  ста  пятидесяти (сто сорок  восемь, если
точно),  оказались на  территории северо-западного  участка города, в районе
грузовых телепортов "Долгое озеро" и разбежались,  как  крысы, кто куда. Все
сто  сорок восемь убиты с  общим временным разбросом  -- в двенадцать земных
часов., кто где, --  они успели  проникнуть во все  административные районы,
включая  Кронштадт, где  - пуще,  где  -  гуще, но  примерно  -- две трети в
северную  часть  города, одна  треть --  в южную  . Лишь  четверо  из них не
подлежали посмертному "зомбированию" и допросу  -- самоуничтожились в пепел,
остальных успели допросить. Каждый имел  четкий маршрут  и  непонятную цель:
добежать туда-то, убить, взорвать, околдовать -- то-то  или того-то. Допросы
показали, что на бессмысленную атаку были задействованы все до единого члены
секты и  исчерпаны  подчистую все запасы маны, которую секта, как оказалось,
копила два последних десятилетия . Ради одной бессмысленной атаки. Уже шесть
дней,  как  тайное  логово  их,  в  Нью-Йоркских  подземельях,  поступило  в
тщательнейшую  разработку  службам  генерала;  архивариусы   соответствующих
отделов ликовали, не  успевая  пополнять архивы  и  переклеивать  на древние
нераскрытые дела новые грифы: "раскрыто". Но на главный вопрос: "Что им было
нужно?" -- ответа пока не было...
     - Версии?
     --  Их  несколько,  Ваше  Святейшество,  но  добротных,  таких, что  не
противоречат здравому смыслу -- нет.
     -- А какие есть?
     -- Коллективное самоубийство. Коллективное помешательство...
     -  Обильно.  Ну  а вы,  генерал?  Лично, глаза-в-глаза  --  что  можете
сказать?
     -- Паршиво, Ваше Святейшество. Нюх  меня подводит редко,  а здесь я чую
нечто экстраординарное. Я поставил  на это  дело своих лучших  дознавателей,
оперативное  руководство переключил на  себя, послал в ваше ведомство заявку
на  дополнительное обеспечение маной, помимо моего  бюджета, запросил  ваших
специалистов на магическое сканирование.
     --  У  меня  - не  министерство, генерал,  не  ведомство,  как  вы  тут
выразились...  Ну-ну,   без  обид  и  извинений.  Дам,  но  немного,  у  нас
венценосный юбилей на носу... А может быть они его хотели испортить?
     --  И  эту   версию  мы  разрабатываем,  Ваше  Святейшество,  вслед  за
коллективным помешательством.
     --... Такая дерзость,  господин  генерал Фок, даже вам  может  принести
неприятности...
     Глава  имперской  безопасности  упрямо  встретил кроткий  и  благостный
взгляд его святейшества,  который был еще хуже  сверлящего, если  знать, что
обычно предвещает сия кротость. Генерал знал, но страха не выказывал.
     --  Возможно.  Но никому не под силу приклеить  мне измену и преступную
халатность. Моя верность - не имеет двойного дна и корысти, ни служебной, ни
личной.
     Генерал  жил  скромнее,  чем  позволяло  ему  придворное  и   служебное
положение. Два сына его, не оставив потомства, погибли, один за  другим,  во
время спецопераций на  Ближнем Востоке и  в Европе. Жена, не выдержав потери
детей, и не в силах простить мужу, что он заставил их пойти по стопам отца и
не захотел обеспечить им безопасную карьеру  в столице, упросила императрицу
отпустить ее в вечность и наложила на себя руки. С тех пор генерал жил одной
лишь работой, не имея  посторонних увлечений,  семьи, наследников и  друзей.
Император  знал  это и  никогда, даже  в придворно-воспитательных  целях, не
снимал с него монаршего благоволения.
     -- А в этом вас никто и не обвиняет. Но  зарываться -- не следует.  Вам
что, нужен враг навсегда? В моем лице?
     Генерал подумал пару секунд.
     --  Извините, Ваше Святейшество.  Напугать меня  трудно,  а  пристыдить
можно, что вы только что и сделали. Гм... Сколько это -- немного? Я о мане и
о ваших магических сканерах?...
     - Примерно восемь с половиной процентов  к вашему годовому бюджету,  из
расчета на  два месяца. По мере надобности --  будем добавлять.  У  вас все?
Держите меня в курсе, пожалуйста. Святость да пребудет с вами.
     - Да,  Ваше Святейшество.  -- Генерал  приблизился  к протянутой  руке,
щекотнул щетиной  усов по  тыльной стороне кисти и  вышел,  пятясь  до самых
дверей,  как  это  и  предписывалось  этикетом.  Главное  он  понял:  Вардол
обескуражен не  меньше  его  самого  и  рассчитывает  не  на  отписку, а  на
полноценное следствие, по высшему разряду... Лара не должна подвести...
     Адепт  Сатаны,  Магистр  Ассасел, давно  уже  забывший свое  настоящее,
первое имя, и приданный ему послушник, вообще без имени, неслышно мчались по
темной улице со странным названием, похоже названной в честь  русских цариц.
Двенадцатиэтажные трущобы  светились  кое-где гнилушечными  оконцами, тускло
отражались в осенних  лужах  на тротуарах, но  сами тротуары  были пусты:  в
полночь немногие рисковали покидать свои жилища...
     - Я иду. Через десять минут ровно -- зайдешь. Палец на  курке, малейший
знак -- стреляй без колебаний.  Спрячься под лестницей,  не шевелись -- и не
заметят, магию -- ни-ни. Засекай. - Оба одновременно вскинули руки, отметили
секундные стрелки.  Послушник  юркнул  под бетонную лестницу возле парадной,
прикрылся  темным плащом  и замер. Ассасел вытащил из рукав  короткий ломик,
одним движением взломал  замок на лестницу черного хода и  вошел внутрь. Ему
нужна  была квартира No8 на втором этаже. Он  приготовился  было  взломать и
квартирную дверь, но она была открыта, сквозь щель в темноту коридора выпала
полоска света.  Ассасел  вошел, не колеблясь  и  не  таясь: в  случае засады
терять уже  было  нечего... Войдя, он прикрыл за собой входную дверь, сделал
три  шага и очутился в комнате.  Нет,  засады  не было,  но сердце, до этого
нетерпеливо колотившее грудную клетку, словно екнуло, замерло -- ах, слишком
велики были надежды, слишком велико разочарование. Да, время, да, годы... Но
то,  что он  увидел в кресле  у стены, напротив входа,  лишь формально могло
называться человеком. Сколько же этой  черепахе лет? В  кресле  сидел чахлый
старик, уже  без  возраста.  Лысая  голова  тряслась на  сгорбленных плечах,
раззявленный мокрый рот, без признаков  зубов, абсолютно бессмысленные глаза
навыкате,  когтистые руки,  все в старческой "гречке",  которые опирались на
темный костыль, но тоже тряслись... Конец. Все напрасно... Но вдруг?
     -- Ты Божий Гром? Дед, слышишь меня?
     -- Слы...  шу.  -- Голос старика звучал почти  что басом, но это не был
могучий и низкий рык крутого  богатыря-воина,  голосовые связки одрябли  и с
трудом выталкивали слова из полутрупа.
     -- Ты - Гром?
     -- Да.
     -- Ты понимаешь, кто я и зачем?
     -- Пре...дупрежден.
     Ассасел  смешался. Он столько  готовился к встрече, сотни раз обкатывал
про себя диалог,  а  тут... Но  приказ -- это приказ,  теперь -- "делай, что
должен и пусть будет, что будет".
     -  Я  принес  эликсир.  Ты  должен его  выпить.  Мы готовили  его почти
двадцать лет. Но не знаю -- подействует ли?
     -- Почему... нет?
     -- Да старый ты. Процессы необратимы, или близко к этому. Сколько тебе?
     -- Двести... двадцать... девять... Отнять  тридцать шесть...Поделить...
на два... Прибавить тридцать шесть...
     - Ты сидел на "двойке" всего лишь?
     Старик  молчал,  руки  его  ходили  ходуном,  голова  тряслась,  словно
отвечала "да",  но Ассасел не  был  уверен, что старик его понимает.  Однако
старик опять затряс бескровными губами:
     - Сколько... сумел...
     -  Проклятье...  Так,  сейчас...  -   Он  подошел  к  старику,   быстро
притронулся к руке, к голове, самый минимум маны, чтобы локаторы не засекли,
узенький пучок... - Подействует, но это все равно, что ничего, гребаный бог!
Максимум  -- два с половиной  ординара!...  да, точно,  два с половиной... -
Было от  чего прийти в отчаяние:  если бы старика законопатить  подальше  от
олловских глаз, то лет через сорок он бы помолодел на век и был бы на что-то
способен. Но кто ему, всем нам, даст хотя бы год?
     - Где... оно?
     -- Эликсир, что ли?...  Ну а какой  в этом, собст...  - Ассасел услышал
легчайший шорох  сзади  и тотчас же мягко стукнуло  по полу... Он обернулся:
головой к нему -- туловище в  комнате,  ноги в прихожей -- лежал  послушник.
Ассасел выхватил скорострелку, но все было тихо.
     -- Крался... Он... твой?... - Ассасел обернулся
     -- Дед!... ты его,  что ли?... Тот,  кого  он  назвал  Громом  и дедом,
оторвал вдруг от костыля  дрожащую клешню и уткнул палец в рукоятку костыля.
Ассасел пригляделся: это был ствол,  видимо пружинный,  стреляет ножами,  на
самом деле - острыми штырьками. Послушник и охнуть не успел -- видимо яд или
магический  яд...  Время  --  ох,   матерь-недоматерь  перебожья:  десять  с
половиной минут...
     - Т...вой?
     --  Мой.  Забыл  предупредить. Но  это  уже неважно.  Вот  эликсир. Что
дальше? Времени в обрез. -
     Старик  вместо  ответа  запрокинул  голову,  уперев  затылок на  спинку
кресла,  и  открыл рот.  Ассасел  откупорил  керамическую  склянку,  подошел
вплотную и вытряс зеленую капсулу в предложенное отверстие.
     -- Ну а дальше?
     -- Штору... отдерни...вон ту...
     - Эту?...  Что дальше? --  Старик явно чего-то еще понимал в окружающем
мире   и   Ассаселу  вдруг   стало   интересно.  Жизнь  заканчивалась,   все
заканчивалось... какой абсурд... О, Повелитель...
     -  Сейчас...  придет...  старик...  Три...  минуты...Ты...  оглушить...
переодеть... расстрелять...
     Помоги... раздеться... Шевелись... - Старик навалился грудью на костыль
и стал приподнимать тощую задницу.
     Ассасел схватил  его под локти, помог встать и,  без лишних слов  начал
расстегивать ему пуговицы на ветхом пуловере.
     -- До...гола...
     -  Дед, ты  в  норме? Или  маразм  одолел?... Ассасел умел  действовать
проворно  и в неожиданных ситуациях, недоумение  не  помешало ему содрать со
старика пуловер,  обе рубахи,  включая нательную, расстегнуть и  спустить до
пола  старомодные  брюки. Он ухватил старика за дряблую икру, приподнял  ему
ногу, стряс тапочку, сдернул одну брючину, повторил операцию с другой.
     Старик  вяло  помогал ему по мере сил, теперь на нем  оставались только
грязноватые кальсоны.
     -- Кесы... снимай... -  Ассасел повиновался.  Голым старик выглядел еще
более  страшно:  серая кожа  складками  на  горбатом скелете,  между  тощими
ляжками можно легко просунуть кулак...
     "А хорошо, что я не доживу до такого состояния..."
     -- Вре...мя...
     Ассасел и сам расслышал шарканье ног возле двери...
     - И  что тебе не спится без