капитану
Пиккерелю:
   - Теперь я взываю к вам. Скорее!.. Как можно скорее отвезите меня в любую
из тюрем Парижа... В этом мое спасение. И не только мое, но и ваше, капитан!
***

   После расправы с  графом  Гюлленом  генерал  Мале  скорым  шагом  пересек
Вандомскую площадь и поднялся на второй этаж здания штаба внутренней  стражи
Парижа.
   - А, и ты здесь, Боккеямпе! - задержался он на лестнице штаба.  -  Скажи,
успели или нет арестовать гадину Лаборда?
   - Наверное, старик Дузе все уже сделал... Дузе,  оказывается,  ничего  не
сделал. Когда Мале поднялся в его кабинет, генерал еще копался в  полученных
бумагах, а помогал ему в этом занятии.., сам капитан Лаборд!
   Мале подошел к столу и показал на Лаборда:
   - Не я ли приказал арестовать этого человека?
   - Где и когда? - притворился Дузе наивным малым.
   - Здесь, в этих бумагах.
   - Ну, значит, я еще не дочитал до  этого  места...  Мале  распахнул  окна
штаба на площадь:
   - Чтобы у вас не оставалось дурных сомнений, можете выглянуть на улицы: и
штаб и комендатура уже оцеплены войсками... Лаборд, я знаю - все это вам  не
по вкусу, но отечество в опасности, а потому извольте отправиться под арест.
   - Так уж сразу? Поймите, что я еще не завтракал...
   Стремительным шагом он покинул кабинет Дузе.
   - Дузе, куда понесло твоего помощника?
   - Откуда я знаю? Наверное, к завтраку...

***

   Лагори удалился, и события в особняке  министра  на  улице  Святых  Отцов
непростительно  затянулись.  Герцог  Ровиго  -  в  ночной  рубахе  -   стоял
внаклонку, с вывернутыми назад руками, а солдатам уже надоело его держать  в
таком положении.
   Люди не разговаривали - лишь старинные куранты, в бронзе  и  мраморе,  не
спеша отщелкивали роковое время, и того, а герцог,  выждав  удобный  момент,
снова обратился к Пиккерелю:
   - А все-таки кто вы  такой?  И  откуда  ваши  солдаты?  Пиккерель  охотно
объяснил.
   - Так, значит, вы не заговорщики?
   - Да нет, - вразброд отвечали солдаты. - Нас  привел  сюда  тот  генерал,
который накричал на вас и выскочил.
   - Несчастные! Знаете ли вы этого генерала?
   - Нет, - отозвались солдаты  когорты.  Герцог  Ровиго  вздохнул  почти  с
облегчением:
   - Зато я  хорошо  знаю:  это  приятель  преступника  Моро,  изгнанного  в
Америку, он бежал из тюрьмы, куда я же посадил его... Он погубит себя и вас!
Но меня-то вы знаете?
   Увы, солдаты его не знали. Это на миг обескуражило министра,  но  он  уже
ковал железо, пока оно горячо.
   - Взгляните на мраморный бюст в углу, - сказал Савари, - и сравните его с
моим лицом... Разве это не я?
   Солдаты посмотрели на голову человека, высеченную  из  белого  каррара  и
увенчанную лавровым венком патриция.
   - Ну, сударь, - ответили ему. - Этот  истукан,  сразу  видно,  из  святых
отцов церкви... Но вы-то ведь не святой!
   Савари снова поник, а Пиккерель шепнул ему на ухо:
   - Они не знают, но я вас знаю. Хотя, скромный офицер,  я  не  имел  чести
быть представленным ранее... И тогда министр полиции обрушился на него:
   - Ах, знаете? Если так, сразу арестуйте Лагори... Немедленно! -  указывал
герцог. - Стоит гвардии императора вскочить на коней и - горе вам  всем.  За
неисполнение же моего приказа вы будете расстреляны мною через полчаса!
   - Не слишком ли быстро сыплются ваши пули? - обиделся Пиккерель,  задетый
угрозами за живое.
   - Нет! - орал герцог. - Всего  четверть  часа  нужно  конным  гренадерам,
чтобы доскакать сюда от казарм...
   Пиккерель искоса глянул на часы, и Савари (опытный ученик Фуше) сразу  же
заметил в нем смену настроения. Ага! Теперь,  после  удара  хлыстом,  должна
последовать ласка.
   - Я же по глазам вижу, - ворковал министр, -  вы  честный  и  благородный
человек. Так не марайте себя преступлением, цели  которого,  я  уверен,  вам
даже неизвестны...  Не  лучше  ли  мы  совместно  спасем  этих  обманутых  и
несчастных солдат?
   Пиккерель совсем уже  было  размяк  от  речей  министра,  но  тут  Ровиго
совершил  оплошность:  он  вдруг  вцепился  в  эфес  его  шпаги.   Пиккерель
возмутился такой подлостью:
   - Лестью не купите! Я честный солдат нации... Случайно  бросив  взгляд  в
окно, герцог Ровиго испугался. Он увидел, что возвращается Лагори,  рядом  с
ним идет человек с обнаженной шпагой, а лицо его, как у палача, было закрыто
капюшоном. Ровиго обратился к Пиккерелю:
   - Не дайте меня убить.., умоляю вас, капитан! Пиккерель тоже  выглянул  в
окно и в человеке с капюшоном узнал генерала Гидаля. Лагори и Гидаль,  писал
Савари в своих мемуарах, "ворвались ко мне  как  бешеные...  Лагори  остался
позади солдат, что произвело на меня отвратительное впечатление".
   Да! Иметь дело с Гидалем было труднее...

***

   Гидаль не мог пожаловаться на недостаток жизненной энергии и доказал  это
даже сейчас, успев где-то позавтракать и выпить. Он  сразу  приткнул  к  шее
министра ледяное острие своей  шпаги,  речь  его  перемежалась  марсельскими
ругательствами.
   - Попался! Так это тебе, подлецу, отсыпают денег только за то,  чтобы  ты
сортировал французов по тюрьмам?
   - Гидаль? - вроде не сразу припомнил его Ровиго. - Ведь я думал,  что  вы
уже в Марселе... Надеюсь, вас помиловали?
   От этих подлых  слов  Гидаль  рассвирепел.  Его  шпага  чиркнула  по  шее
министра, оставив на ней красную борозду.
   - Убью! Но сначала ты поедешь со мной в сенат.
   - Зачем? Чтобы продлить мой позор?..
   Гидаль велел камердинеру герцога принести одежды.
   - Да шевелись! - цыкнул он на  министра  полиции.  Но,  выгадывая  время,
герцог Ровиго облачался в свой костюм нарочито медленно. Нечаянно он заметил
секретаря, который заскочил в  спальню  и  теперь  растерянно  торчал  среди
солдат. Надеясь на понятливость своего чиновника, министр сказал по-латыни -
как бы в пустоту:
   - Поспешите предупредить обо всем  моего  соседа.  Пусть  не  тревожится.
Заодно и жену.., пусть она узнает.
   Секретарь понял и помчался к дому члена Государственного совета  -  графа
Реаля, который проживал по соседству на той же улице  Святых  Отцов.  Однако
молодой человек опоздал.
   - Его сиятельство, - отвечал швейцар,  -  уже  изволили  отбыть.  Великие
времена уже наступили...

ВЕЛИКИЕ ВРЕМЕНА НАСТУПИЛИ

   Ранним утром этого дня граф Николас  Фрошо,  префект  департамента  Сена,
верхом на статной лошади не спеша возвращался в Париж  от  своей  любовницы,
которую он содержал на загородной вилле в предместье Ножан. Настроение  было
великолепное, пение птичек сопровождало его всю дорогу, и, впервые подумав о
новом любовнике жены без неприязни, префект решил сегодня же обеспечить  ему
приличную должность в своей канцелярии. "Молодой  человек  стоит  этого",  -
рассудил граф Фрошо.
   На улице Святого Антония, почти напротив  лечебницы  доктора  Дебюиссона,
Фрошо издали заметил верхового, скакавшего ему  навстречу.  Это  был  курьер
префектуры.
   - Что-нибудь экстренное? -  обеспокоился  Фрошо,  для  которого  с  этого
момента пение птиц сразу же смолкло...
   Курьер передал записку от одного из приятелей Фрошо, и префект узнал, что
его с нетерпением ждут в ратуше на Гревской  площади,  а  в  конце  писульки
стоял жирный постскриптум, вселивший в  графа  тихий  ужас:  "Императора  не
стало..."
   -  Боже,  что  будет  теперь  с  нашей  империей?  -  воскликнул   Фрошо,
потрясенный, и вонзил шпоры в бока лошади.
   Куда-то быстро прошли солдаты, во все горло распевая:

   Нам городским правленьем запас оружья дан -
   Для всех людей порядочных и честных парижан.

   Липкий комок грязи пролетел над головою  Фрошо,  и  он  поскакал  дальше.
Песня санкюлотов напомнила ему былое.  "Боже,  -  раздумывал  он,  прыгая  в
высоком седле, - я ведь не молод... Неужели всю карьеру  начинать  сначала?"
Он придержал свою запаренную лошадь возле казарм Десятой когорты:
   - Где полковник Сулье? Скажите, что я желаю срочно переговорить с  ним  о
наведении образцового порядка... Ответ был для Фрошо обескураживающим:
   - Сулье не усидел дома, он уже в ратуше Парижа готовит зал для размещения
нового правительства... Разве вы не знаете сами, что великий час уже пробил!
   И префект Фрошо далее пустил свою лошадь шагом. "В  конце  концов,  можно
неплохо устроиться и в республике..."

***

   Министра полиции увели, и Лагори решил для начала обжиться в его кабинете
- за тем самым столом, за которым герцог  Ровиго  совсем  недавно  дописывал
свои депеши в Россию... На лбу министра, как известно, не написано,  что  он
министр, - один лишь мундир закрепляет за человеком его  высокое  положение.
Лагори был твердо уверен в успехе переворота.
   - Эй! Не знаете ли хорошего портного? - спросил он, уже начиная  изнывать
от трагического безделья.
   - Как же, - отозвался секретарь,  -  мсье  Пти-Пти  шил  еще  на  герцога
Отрантского (герцог Отрантский - это Фуше)...
   Пти-Пти был доставлен в кабинет министра  полиции,  Лагори  издал  первое
государственное распоряжение:
   - Мундир должен быть готов к полудню. Ну-ка,  не  трясись  от  страха,  а
сними мерку и живо принимайся за дело...
   Потом Лагори велел заложить герцогских  лошадей  в  карету  и  поехал  на
Гревскую площадь - в ратушу, где, по  расчетам  генерала,  уже  должны  были
собраться  члены  комиссии  правительства  новой   Французской   республики.
Лейтенант Ренье с почетом встретил  нового  министра,  салютуя  ему  шпагой.
Лагори еще раз обозрел список лиц, подлежащих немедленному аресту:
   - Арестован ли, дружок, этот негодяй Лапиер?
   - Я не получал такого приказа, - ответил Ренье.
   - Так поди и сразу арестуй его.
   - Слушаюсь, генерал!
   - Постой. А префект Фрошо собирает комиссию?
   - Еще нет, генерал. Фрошо ночевал сегодня в Ножане, и его ждут  с  минуты
на минуту. Он должен скоро подъехать.
   - Хорошо, - прикинул Лагори, - я сейчас  вернусь  в  министерство,  а  ты
хватай этого живодера Лапиера...
   Холеные лошади герцога Ровиго развернули карету и покатили ее с  Гревской
площади обратно на набережную.  Лейтенант  Ренье  взвел  курок  пистолета  и
поднялся в канцелярию префектуры, где свора чиновников шалела от непонимания
событий.
   - Господа! - привлек их внимание  Ренье.  -  Кто  среди  вас  по  фамилии
Лапиер? Сюда его - живого или мертвого.
   Чиновники нестройной  толпой  отхлынули  к  окнам,  похожие  на  скромных
барашков, завидевших голодного волка.
   - Лапиер! - помахал Ренье пистолетом, и толпа стала  рассасываться  перед
ним, образуя трагическую  пустоту  вокруг  затравленно  глядевшего  молодого
франта в сиреневых панталонах. Чиновники выдавали его с головой, только б их
не трогали...
   - Иди-ка сюда, миляга Лапиер,  -  поманил  его  Ренье.  Но  Лапиер  вдруг
рванулся вперед, панически вытянув руки, и сиреневые панталоны мигом исчезли
из канцелярии.
   - Стой! - Ренье припустился за ним.
   Коридор кончался тупиком, но быстро настигаемая жертва  толкнула  боковую
дверцу. Ренье  лишь  успел  заметить  широкую  фаянсовую  вазу,  расписанную
нарциссами, назначение которой понятно каждому,  -  и..,  задвижка  щелкнула
изнутри.
   Из-за двери слышались заклинания Лапиера.
   - Клянусь, - бубнил он, - я ни в чем не виноват. Я всегда  был  недоволен
этим сатрапским  режимом  императора.  Не  преследуйте  меня,  лейтенант.  Я
взволнован и не могу оправдаться.
   Вылезай сюда, - говорил Ренье, силясь выломать дверь нужника. - Не позорь
себя.., от меня тебе не уйти!
   Черта с два! Лапиер уже баррикадировался изнутри чем-то тяжелым. При этом
он громко плакал, оправдываясь.
   - Хватайте подлинных врагов нации! - кричал он. - А  чего  вы  ко  мне-то
прицепились?

***

   Впрочем, на Гревской площади граф Фрошо отчасти успокоился: его ждут, без
него не начинают, значит, он нужен стране, он еще незаменим... Префект важно
вступил в канцелярию.
   - Господа, - уверенно начал он, - я этого давно ожидал. Поход в Россию не
мог кончиться  иначе.  Но  мы  остаемся  на  своих  местах,  дабы  исполнить
гражданский долг перед нацией...
   Перепуганные чиновники сообщили ему, что недавно приезжал  некий  Лагори,
который...
   - Кто приезжал? - не понял их Фрошо.
   - Генерал Лагори.
   - Я не знаю такого... Лапиера! - потребовал он. - Зовите ко мне  Лапиера,
и сейчас все сразу выяснится.
   Ему объяснили, что господин Лапиер (правая рука Фрошо) заперся в  туалете
префектуры и не желает вылезать оттуда.
   - Что за афронт! - возмутился префект и  решительно  отправился  выручать
своего любимца. Он долго барабанил в двери. - Это я, префект Фрошо.., имейте
мужество открыть двери...
   Подошел с пистолетом Ренье и грубо вмешался:
   - Занято. После него - я. А ты за мною.
   - Помилуйте, как вы смеете... Я - граф Фрошо.
   - Проваливай. Третий лишний.
   - Лапиер, вы меня слышите? - взывал Фрошо.
   - Да, господин префект, я слышу, что  этот  жестокий  человек  не  уходит
отсюда, а мне не оправдаться. Буду требовать открытого суда - с адвокатами и
представителями сословий!
   Фрошо в раздумье постоял перед дверью нужника:
   - Ничего не поделаешь, милейший Лапиер: вам придется потерпеть, пока  все
разъяснится... Желаю мужества!
   В кабинете графа поджидал бравый Сулье.
   - Наконец-то и вы! - обрадовался он. - Такие великие события,  что  я  не
мог оставаться в постели.
   - Да, да, конечно, - подхватил Фрошо. - Каждый честный патриот Франции на
вашем месте поступил бы точно так же.
   - Надеюсь, вы уже получили адрес на свое имя?
   - Я только что вылез из седла, - ответил ошеломленный Фрошо. - Адреса  не
получал, но сейчас же велю предъявить таковой, если он на мое имя.
   - Впрочем, это и не обязательно, - успокоил его Сулье. - Великие  времена
наступили, и вот.., прочтите этот приказ. Я нахожусь здесь,  чтобы  охранять
вас  и  ратушу,  чтобы  собрать  побольше  стульев  для  размещения   нового
правительства...
   Фрошо прочел бумагу, но вместо привычной подписи коменданта Гюллена вдруг
заметил росчерк - Malet.
   - Мале? А где же Гюллен?
   - Говорят, убит. Наповал.
   - Простите, а этот Мале не  тот  ли..,  опасный  заговорщик?  Впрочем,  -
угодливо-торопливо добавил Фрошо, - к этому человеку  я  давно  питаю  самое
искреннее уважение.
   - Да, это тот самый Мале! Ныне он комендант Парижа и гарнизона, временный
командир Первой дивизии.
   Сулье на минутку покинул кабинет. Фрошо перечитывал приказ заново, но тут
вбежал запыхавшийся курьер префектуры:
   - Господин Фрошо! С вами желает говорить министр полиции.
   - Просите же. Немедленно.
   Префект департамента Сена  встал  из-за  стола  и  заранее  направился  к
дверям, чтобы встретить столь высокого гостя. Но он так и застыл в  неловком
поклоне - перед ним стоял не герцог Ровиго, а совершенно незнакомый человек.
Правда, в петлице его сюртука броско выделялась ленточка Почетного  легиона,
и поклон графа, таким образом, все же не пропал даром.
   -  Вы  ошиблись,  -  улыбнулся  ему  этот  незнакомец.  -  Я  лишь   врач
министерства  общей  государственной  полиции,  доктор  Рену...  Нет,   нет,
успокойтесь! Я прибыл сюда лишь затем, чтобы узнать, не скрывается ли у  вас
в ратуше герцог Ровиго?
   Минутная пауза. Немая сцена.
   - Простите меня, - продолжил Рену. - Я по вашему лицу уже догадался,  что
министра здесь нет. Но меня послала сюда герцогиня Ровиго - она в отчаянии.
   - Что же случилось?
   - Случилось... Сегодня на рассвете министр полиции был похищен из  своего
дворца, его нигде не могут отыскать.
   Фрошо схватился за голову:
   - Боже мой, мы уже не так молоды, чтобы  испытывать  подобные  катаклизмы
политики... Что же нам делать? Пятясь к дверям, доктор Рену откланялся:
   - Позвольте мне продолжить поиски министра?
   - Конечно,  -  рассеянно  отозвался  Фрошо.  -  И  не  забудьте  выразить
герцогине мое душевное соболезнование. Более я ничем не могу  помочь!  Но  я
всегда..,   запомните   -   я   всегда   готов   к   любым    услугам    его
высокопревосходительства герцога Ровиго.

***

   Герцог Ровиго, наспех одетый,  восседал  посредине  наемного  кабриолета.
Слева от него сидел  бранчливый  генерал  Гидаль,  справа  -  не  слишком-то
трезвый кучер.
   - Вы обещали доставить меня в сенат? - намекнул Ровиго с  опаскою.  -  Но
тогда не лучше ли сразу завернуть налево?
   - Сначала, - ответил Гидаль, - ты посидишь у меня в Ла-Форсе на гороховой
диете, а сената тебе и не нюхать.
   Впереди кабриолета выступали солдаты с  оружием,  в  арьергарде  следовал
прикрывающий с тыла пикет когорты.
   - Заворачивай, - велел Гидаль кучеру. - Что ты пьешь, приятель,  с  утра?
Дай-ка и мне хлебнуть...
   Встречая на улице знакомых, Гидаль широким жестом приглашал их к обеду  -
в гости (так он был уверен в успехе переворота!). Кабриолет,  развернувшись,
выехал на набережную Люннет,  где  находилось  министерство  юстиции.  Здесь
герцог Ровиго совершил ошибку, которая едва не стоила ему жизни...
   - Стой, стой! - закричал ему Гидаль.
   Не министр полиции вырвался из экипажа, со всех ног кинувшись бежать  под
защиту имперской юстиции. Солдаты арьергардного пикета бросились  за  ним  с
воплями:
   - Держи его! Французы, держите...
   Прохожие приняли самое активное участие в  погоне  за  министром.  Чей-то
возглас из толпы был подхвачен другими:
   - Вора держите! Хватайте вора...
   Герцога сбили с ног. Избитый и сильно помятый, как вор,  министр  полиции
был тут же возвращен в объятия Гидаля.
   Ворота тюрьмы Ла-Форс гостеприимно распахнулись.
   - Здорово, майор! - весело сказал Гидаль. - Надеюсь,  ты  не  откажешь  в
приюте этому человеку?
   Майор де Бюгонь невольно съежился под  взглядом  арестованного  министра.
Перестрелка глазами длилась недолго.
   - Вы слышали приказ,  майор?  -  надменно  вопросил  его  герцог.  -  Так
исполняйте, что вам велит новый министр...
   Сопровождая Ровиго, комендант сообщил, что  Паскье  и  Демаре  уже  давно
сидят в камерах, как голубки в клетках.
   - Так что не вы первый, - утешил его  тюремщик.  В  ответ  герцог  Ровиго
озлобленно огрызнулся:
   - Не первый... Зато, надеюсь, буду  последним!  Не  знаю,  что  из  этого
выйдет, но безумие должно кончиться.
   Он высидел в камере минут пять и  стал  дергать  шнурок  сонетки,  срочно
вызывая коменданта Ла-Форса.
   Майор Мишо де Бюгонь не замедлил явиться:
   - Что вам угодно, сударь? Параша поставлена...
   - Открой двери, - строго повелел герцог. Майор открыл камеру и сам  вошел
внутрь. Щупая оторванный в  уличной  свалке  ворот  мундира,  герцог  Ровиго
сказал:
   - Есть ли в тюрьме такая  секретная  камера-одиночка,  которую  не  сразу
отыщут посторонние?
   - Есть. В ней когда-то сидела принцесса Ламабль, в ней  сидел  и  генерал
Мале.
   - Переведи меня туда.., как можно быстрее! В новой камере  герцог  ощутил
себя уверенней, кулаком  он  обстучал  массивные,  обитые  листовым  железом
двери.
   - Как раз то, что мне сейчас требуется, - сказал он. - А теперь слушай...
Принеси мне еды со своего стола, запри  за  мной  двери,  поставь  бутыль  с
водою, а ключи от камеры забрось куда-нибудь подальше... Есть  ли  во  дворе
колодец?
   - Бездонный, сударь!
   - Вот и отлично. Забрось ключи в этот колодец. Мишо де Бюгонь в  точности
исполнил приказ. Потом,  крадучись,  вышел  на  тюремный  двор  и,  воровато
оглядевшись, закинул ключи в мрачную скважину древнего колодца...
   - Теперь можно и позавтракать, - решил герцог Ровиго, с большим аппетитом
вгрызаясь в сочную куриную лапку.
   Он плеснул себе вина, поднял кружку:
   -  За  ваши  успехи,  генерал  Мале!  Не  знаю,  как  вы,  но  я  уже   в
безопасности... Теперь в опасности вы, генерал Мале.
   Чего же боялся он? Народа, естественно.
   "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!"
   Мале засел в кабинете Дузе, суммируя сведения о событиях, поступавшие  от
исполнителей его приказов. Заговор разворачивался весьма успешно, по  плану:
опасные лица уже находились под замком, гарнизон  подчинился  новой  власти,
госу